«Что такое «вас ис дас»?
Немцы драпают от нас!» - наяривала звонко гармошка, и ей вторил тонкий бабий голосок артиста.
Солдатики, плотно сидевшие на склоне оврага, дружно, с азартом хлопали. И лица всех светились радостью.
Бледное солнце неподвижно зависло в полуденном небе. Ни ветерка. Пыльно, жарко, потно.
Гриневский стоял недалеко от сколоченной наспех деревянной сцены и старался не смотреть на сидевших зрителей.
- Андрей, будешь яблоко? – Дугин пихнул его локтем в спину.
- Нет, не хочу. – Гриневский не обернулся, лишь чуть отступил в сторону. Обтер платком шею, ладони. Затем вытащил изящный самодельный портсигар, достал папироску, постучал мусштуком о крышку и, не спеша ,закурил.
- Что это они… - подумал раздраженно. – Как с ума посходили… - Красиво, кольцами выпустил дым и, всё-таки, искоса взглянул на Дугина. Тот, не отрывая блестящих выпученных глаз от артистов, со смаком, полным раскрытым ртом жевал сочное яблоко, и сок тонкой-тонкой струйкой медленно стекал с уголка губ.
Андрей на секунду брезгливо скривился.
- Господи! Что ж, всё-таки… в такой день…. Всё как-то по-дурацки… Песни эти… Дугин этот…
Поднял глаза на склон. Бойцы продолжали веселиться. И офицерский состав, сидевший впереди – тот тоже хлопал и улыбался.
-« Косточка белая…» Плебеи… Примитивы… Как им может нравиться эта пошлость? – удивился он. – Примитивы… «Драпают немцы от нас», драпают… Вот, посмотрим завтра, как они от нас подрапают… Сидят, смеются, уроды… Ведь наступление завтра, бой… За родину, за святое жизни отдавать, а они!.. Дряни этой смеются… Как же могут?.. Ну, солдатики ещё как-то… А эти-то, «кровь голубая»?.. Они-то что, ничего интересней не слышали, не читали? И это, чавкало большеротое… Когда научится по-человечески есть?
От «виллиса» к ним уже бежал водитель.
- Генерал сказал, - тяжело, с отдышкой проговорил водитель. – через пять минут отъезжаем.
- Ну, наконец-то. – Гриневский отряхнул и без того чистую, отутюженную и подогнанную по фигуре форму. Чётко, по-уставному откозырял просеменившему миму капитану-пехотинцу в засаленной гимнастёрке и направился вслед за водителем и Багиным к машине: у него, старшего дивизионного писаря-делопроизводителя ещё много работы оставалось в штабе перед наступлением: ярлыки поменять на новых картах, карандаши подготовить, заточить. Завтра не до этого будет: списки убывших до награжденных готовить… Маята одна да запарка. Не до карандашей будет. А так всегда при наступлении!