Миниатюра опубликована в интернетном журнале Московский перманентный ж-л «Наблюдатель жизни»
Это произошло ранней весной, не буду уточнять, какого года. Жена моя была уже на последних месяцах, но под просторной курткой было почти не видно, с ней в трамвае даже ещё пытались любезничать. У многих беременных лицо сильно меняется, пятна всякие вид портят, но моя выглядела почти, как до беременности, молоденькая, миниатюрная, хорошенькая, правда носила очень тяжело. Я сразу видел, когда ей становилось плохо: лицо белело, особенно возле носа, а верхняя губа становилась полупрозрачной, будто горячий воск…
- Давай погуляем немножко, сегодня уже не так холодно – предложил я, она кивнула и мы пошли по Щепкина в сторону Дерибасовской. На углу здоровенный дядька в бушлате ловко обклеивал тумбу новой рекламой. Он прихлопывал сложенную в несколько раз мокрую простыню плаката, и прямо на наших глазах разворачивал её будто в мультике. Самый верх он распаковывал и приглаживал уже прямо по плакату мокрой кистью. Плакат делал вид, что не замечает такого надругательства и смотрелся гордо и нарядно. «Царь Фёдор Иоанович» назывался спектакль, художник - Илья Глазунов. На белом фоне серым контуром скупыми линиями, но очень выразительно был изображён архангел, а перед ним - горящая церковь, заслонявшая весь низ и кисть правой руки. Одно крыло в контур тоже не помещалось, но архангел нам очень глянулся.
Я вспомнил, как летом мы выстояли длиннющую очередь в картинную галерею, чтобы посмотреть винегрет эпох и портретов на большом полотне этого самого Ильи Глазунова. Каждого бандита отдельно мы уже видели, а там они были все вместе. Шучу, конечно же, там были не только бандиты. Сегодня их назвали бы VIP.
А той весной VIP была моя жена. Она дождалась, пока дядька слез с липкой стремянки и попросила у него один плакат. Расклейщик замялся, но мы объяснили, что отказывать ей категорически нельзя, а то мыши всё поедят, и он сдался. Видать, в отличие от нас, было там у него, что грызть!
Плакат я отнёс на работу и попросил девчонок из копировки его уменьшить, кисть и крыло пришлось дорисовать, хотя рисовальщик я очень даже так себе. А потом жена сказала, что, вроде, пора. Мы поймали ПАЗик военного цвета, «скорым» мы уже не доверяли, и поехали в роддом.
Можно я про роддом пропущу? Такое мерзкое место, мне жена рассказывала, жуть!
Слава богу, большинство подробностей за эти годы выветрилось, тем более, что меня дальше окошечка не пропустили. Помню только, как она говорила про ржавую безопасную бритву и волосы на блюдечке в руке замызганной санитарки и ещё, как одна молодка всё приговаривала, будто мантру: - На стул и топором!
Короче говоря, я жену сдал, хотел подождать, а меня спрашивают:
- Вы работаете, папаша?
- Папаша?! А, ну да! Отпросился просто!
- Вот идите и работайте, нечего тут!..
Я и пошёл, а в обед, и правда стал папашей. Забегал, засуетился, надо же что-то принести, а деньги кончились. Взял в долг у соседей, купил цветы и снова в роддом. Оказалось, что цветы нельзя, но ей их якобы показали.
В холодильнике было светло, имелось много, много места и узенькая полоска сала. Ах, да, ещё лук! Я меленько настриг его, полил уксусом, капнул масла и посыпал сначала чуток солью, а потом и сахаром. Гуляем!
Лист меди полмиллиметра толщиной уже давно меня дожидался. Я перенёс на него рисунок и, уперев в плечо инструмент, начал медленно обводить контур. Внутри меня билось, пульсировало беспокойство за молоденькую девчонку, ставшую отныне до конца своей жизни мамой, определить в моей голове место ребёнка я ещё не успел, это придёт позже. Главное – они есть!
Обведя контур, я взялся за молоток и разные керны. Наконец-то биение внутреннее нашло свой выход! Простите, соседи, но мне нечего больше преподнести моей жене, кроме этого архангела! Михаил, вроде? Пусть будет Михаил…
Спустя примерно полжизни я навестил старшую дочь в родном городе, архангел теперь живёт у неё, береги его, дочка! Пусть и он бережёт тебя