"У человечества нет мелких фактов"
В.Гюго
Не было печали, черти накачали! Всю жизнь ушлая была. Ушки на макушке. И вдруг... бац. Ничего не слышу. Вот с самого утра. Уши стали непослушными.
Добрым такое утро назвать можно с большой натяжкой. Вместо головы - чугунок с тетерей: казацким супом из ржаной муки, похожим на кашу. И тетеря эта мои мозги как бы расплавила, разварила, размазала, и прокисли они моментально. Уши с ослиной грустью слезли с макушки. Назойливый шум в повисших ушах сделал попытку утешить. Ясно расслышала шум морского прибоя, переходящего в девятибалльный шторм.
Шум усиливался. Подбежала к окну - ливневым дождем и не пахло. Солнечный смайлик с наглой физиономией запорожца весело подмигивал. Запорожец закручивал чуб-оселедец за ухо. К обеду тетеря окончательно уварилась вместе с мозгами. Шум сменился гулом. Звуки напоминали дом старшего брата, который находился в десяти метрах от полотна железной дороги. От грохота проходящего товарняка телевизор транслировал немые фильмы двадцатых годов. Дребезжащий звук пустых цистерн сопровождался радостным звоном посуды домашнего буфета. Гудки груженых составов не прекращались ни на минуту.
Каша в голове почернела, мысли тоже, казак уступил солнечный смайлик беззубой старухе. Она грозила клюкой, обещая впереди не только глухоту, но и весь набор специй: слепоту, немоту, энурез и полную неподвижность.
Увидев в ответ мою фигу и высунутый раздвоенный язык, ведьма рухнула в Преисподнюю, уступив запорожцу место на солнечном смайлике. Казак подмигнул и улыбнулся улыбкой Северина Наливайко с одноименной бутылки украинской горилки. За знакомство выпили с ним по десять грамм. Вечер оказался мудренее утра. Правое ухо осталось с глушинкой, а левое старалось за двоих.
Трели телефонного звонка сменились родным голосом брата из прекрасного города детства. Братан взволнованно поинтересовался, помню ли я Валерчика Тетерю из нашего двора?
«Помню, конечно, у меня сегодня слух почти отшибло, а память пока осталась нетронутой. Валерчик? Красавчик, маменькин сыночек. Люська Глазкова из соседнего двора от него была без ума. Ему лет шестьдесят сейчас? Помню, что ни в волейбол играть, ни в "казаки - разбойники", ни "шухарить" с нами ему маман не позволяла. Дворовых песен с нами в беседке не орал, "Солнцедар" дешевый с пацанами не распивал, ходил всегда такой гордый, чистюля, в брючках наутюженых, корчил из себя интеллигента. Один раз дядя Ваня из первого подъезда, одноногий инвалид, попросил его поднять тросточку, упавшую в грязную лужу, так он сделал вид, что не слышит, и захромал, передразнивая ветерана. Мы с девчонками после этого его ГЛУХИМ Тетерей между собой стали называть. Чистоплюй».
Воспоминания прервал печальный голос брата:
«Вчера Тетеря пьяный под поезд попал, рядом с нашим домом. До колена Валерчику обе ноги отрезало, слышишь?».
«Слышу. Такое лучше бы не слышать».
"А слышать надо!"