К главе 26
Дорогие друзья! Я предупреждал, что книга еще далека от своего завершения. Несколько глав еще не написано.
Сегодня перехожу сразу к главе 26 (условно). С этой главы начинается рассказ о моем деде.
Чтобы не потеряться в реке времени привожу полный список моих предков:
1-е поколение: Беркей (Аникей),
2-е поколение: Юрий Аникеевич,
3-е поколение: Иван Юрьевич Аничков,
4-е поколение: Григорий Иванович Красная Коса (Аничков),
5-е поколение: Иван Григорьевич Аничков,
6-е поколение: Иван Иванович (Блоха) Аничков,
7-е поколение: Федор Иванович Блохин (Потопай)
8-е поколение: Андрей Федорович Блохин
9-е поколение: Василий Андреев сын Блохин
10-е поколение: Матвей Васильев сын Блохин
11-е поколение: Василий Матвеев сын Блохин
12-е поколение: Никита Васильев сын Блохин
13-е поколение: Василий Никитин сын Блохин
14-е поколение: Иван Васильев сын Блохин (1693 г.р.)
15-е поколение:Иван Иванов сын Блохин (1716 г.р.)
16-е поколение: Харитон Иванов сын Блохин (1745 - 1801)
17-е поколение: Прокофий Харитонов Блохин (1778 г.р.)
18-е поколение: Петр Прокофьев Блохин (1820 г.р.)
19-е поколение: Иван Петров Блохин (1852 г.р.)
20-е поколение: Иван Иванович Блохин (1894-1976)
1915. Новобранец
Для Ивана война началась в тот момент, когда парень на пегой лошади промчался галопом по улицам села. За спиной у него развевался и хлестал на ветру красный флаг. И на скаку он сообщал каждому новость: «Война! Война!» Через два дня пришла телеграмма, в ней говорилось о призыве всех мужчин в возрасте от 18 до 43 лет.
Началась Первая империалистическая война. Иван, как и многие другие его сверстники, получил повестку на призыв в армию.
Крестьянин шел на призыв потому, что привык вообще исполнять все, что от него требует власть, он терпел, но пассивно нес свой крест, пока не подошли великие испытания. Едва ли не единственной внутренней мотивацией крестьянского участия в войне – но мотивацией неофициальной, исключительно на уровне бытового сознания – были слухи о том, что после окончания войны солдаты-победители получат землю.
Чуть больше года назад Иван женился. Сейчас он, вместе с женой Евдокией и с только что родившимся сыном Михаилом, ютился в доме своего отца. Конечно, до двадцати одного года парни старались не жениться. Старшие братья со своими семьями давно отделились от отца. У них были отдельные хозяйства. Родители Ивана были люди пожилые, и они посоветовали: «Ты женись, сынок, приводи нам работницу. Хозяйство большое. Заберут тебя в солдаты, будет нам кому за скотиной смотреть». И некоторые уходили и женатые. Служили по четыре года. В песнях, в частушках пели:
Ты не плачь, сестра родная,
Не грусти родная мать.
Отслужу четыре года,
И приду домой опять.
Перед отправкой собрали родственников, собрали угощение, весь вечер гуляли, плакали, сплошной плач был. Причитали мать и жена. Гуляли не только в доме Блохиных. В большинстве дворов призывники были неженатые. Парни ходили по деревне, обходя каждый двор. И в каждом дворе выходили хозяева, выносили яиц, кто по одному, а кто и пяток. Те, кто побогаче, и деньги давали. Всю ночь за окнами играла гармошка и слышались частушки:
Стели, мать, постелюшку
Последнюю неделюшку.
А на той неделюшке
Постелим мы шинелюшки.
Я вошёл в приёмну тёмну,
А в приёмной никого.
На стене висит шинелюшка
Товарища мого.
Ты не стой, моя милая,
У приёмного окна.
Всё равно меня забреют,
Ты останешься одна.
Проводила мила в армию,
Закрыла ворота.
Чёрну кофточку одела
И стоит, как сирота.
Тише, тише, паровая,
Тише хлопайте, ремни.
Надоело служить в армии,
Бегите скорей, дни.
Скоро, скоро поезд грянет
За сергачским за леском.
Скоро милая заплачет
Своим нежным голоском.
На следующий собрали с десяток подвод, украсили дуги лошадей лентами, шарфами, платками. Неженатые призывники ломали ветки (она называлась «ёлочка») и дарили их невестам, они украшали «ёлочку» лентами, бантами, приносили в дом, из которого парень уходил в армию. «Ёлочку» крепили на угол дома, чтоб было видно. Висела она до возвращения парня из армии. На память девушки обязательно дарили носовые платочки, если парень курил – кисеты, иногда фотографии на память
Поутру, помолясь на иконы, и присев на дорожку, Иван в окружении родственников вышел из дома. Брат Павел подогнал украшенную подводу к самым воротам. Родители на станцию не поехали, поехала одна Евдокия и братья Ивана. Всю дорогу от дома до станции Сергач, парни пели под гармошку. Веселье продолжалось до самого отправления поезда.
Молодого Ивана, вместе с другими новобранцами, посадили в военный эшелон и отправили в действующую армию..
Военный эшелон движется по степям. Железная дорога проложена по бескрайним полям, Ее охраняют пластуны из кубанской бригады. Они братски приветливо машут эшелону своими папахами, новобранцы отвечают им тем же. На некоторых постах, к удивлению Ивана, видны их жены - прибыли ненаглядные подруженьки, чтобы перед войной повидаться с мужьями и, может быть, распроститься навеки....
Новобранцы, свесив ноги, сидят группами в дверях, рассматривают незнакомые места, весело шутят и поют без умолка песни, словно идут не на войну, а домой, в родимую сторонку.
На частых остановках по вагонам проходятся офицеры. _
- Куды нас везут, Ваше благородие? - вопрошают новобранцы.
- На Кавказ, – следуют сухие ответы. Офицеры строги и собраны. В отличие от новобранцев, они представляют то, с чем могут столкнуться пассажиры поезда.
Вот вдоль железной дороги потянулись бесконечной чередой домики, если их так можно назвать, из необтесанного булыжника. Вместо крыш - глиняный настил по хворосту и соломе.
Ивану, молодому человеку из сельской глубинки было в диковинку практически все - и разные говоры таких же, как он, новобранцев, и колоритное местное население, и хлеб лепешками, а не так как он привык, караваями.
Вскоре эшелон прибыл на конечную станцию – город Владикавказ. Здесь предстояло новобранцам прожить несколько дней в казармах, чтобы получить воинское обмундирование.
Их поселили в плохо натопленные бараки, и сразу же отвели в баню. Баня для русского человека всегда была праздником, поэтому у крестьянских парней было приподнятое настроение.
В тот же день выдали форму: серые шинели, брюки из черного сукна, гимнастерку пока без погон, две пары сапог, папаху баранью и фуражку с кожаным козырьком без кокард да белья нательного три пары. Солдаты из бедных семей обрадовались такому изобилию, они и дома так не одевались! Благо все солдаты были из сел, учить наматывать портянки, нужды не было. В столовой давали по три фунта хлеба на человека, по фунту мяса, по полфунта крупы, сахар, масло, овощи всякие, в общем, жить можно. Да еще в лавке можно чего хочешь купить.
Новобранцев разделили на группы и назначили каждому место будущей службы. Далее Ивану предстояло, проехать на подводах по Военно-грузинской дороге, поскольку конечным пунктом назначения ему был назначен Тифлис.
В один из ясных дней длинная вереница подвод с солдатскими вещмешками и провизией двинулась в горы. Шагая в колонне, Иван не мог оторвать глаз от великолепного зрелища: величавый Кавказ вздымался грозной стеной перед ним. Горы, одна выше другой, залитые солнцем, ослепительно блистали снежно-белыми вершинами. Впереди возвышалась Столовая гора со своей плоской вершиной, отливая золотистым светом. А справа – великолепный Казбек, не знающий здесь себе соперников.
Ущелье постепенно сужается, краски становятся мрачнее. Но растительности много, краски разнообразны, видна жизнь в горах. Река Терек уже близко подходит к дороге, шумит сильнее, но разбиваясь кое-где на рукава, образует веселые островки. На переезде к Ларсу, в паре верст от селения Балта, обоз ехал в полутоннеле из известковых пород. Камни нависли над самой дорогой, дали обильные трещины. Многие солдаты невольно начали молить Бога пронести их благополучно под этим ужасным навесом.
По сторонам изредка видны старинные укрепления, охваченные каменными стенами, снабженные башнями с заделанными уже узкими бойницами. Сопровождавшие обоз старые солдаты рассказали, что раньше такие укрепления несли службу по защите этого тракта от разбойников-горцев, сейчас они служат казармами для казаков. Уже нет улыбок на лицах солдат, смолкли шутки. В этих местах новобранцам стало понятно, что они идут не на веселье, и впереди их ждут суровые солдатские будни.
Когда обоз вступил в Дарьяльское ущелье, почти всем новобранцам стало не по себе. Горные громады, почти отвесно ниспадающие с необычайной высоты, теснили ущелье со всех сторон. В этом узком, извилистом коридоре человек чувствует себя немощным, бессильным созданием, точно давит на него что-то. Это была бы гигантская могила, полная совершенного безмолвия, если бы не клокочущий в полумраке Терек, не оглашал своим ревом теснины. Он яростно прыгает со скалы на скалу, мечется, бурлит, стонет, пенится, рокочет, стремясь с неистовой силою вырваться из своего тесного ложа. И только ступив на Чёртов мост, солдаты облегченно вздохнули.
При подъезде к Казбеку, на привале, солдат обступили местные мальчишки, предлагавшие купить у них куски горного хрусталя и еще какие-то камни. Вокруг громоздились сакли из необтесанных камней, с плоскими крышами, поставленные так, что крыша нижней сакли служит двором для верхней. Весь аул представлял настоящий лабиринт с многими узенькими улочками. Невдалеке белел своей вершиной Казбек. До сих пор дорога поднималась вверх, и вот, наконец, Крестовый перевал – самое высокое место этой дороги. На нем стоит каменный крест.
Фельдфебель, сопровождавший новобранцев, рассказал, что древнее предание гласит: « Кто с молитвой приходит к этому кресту, тот избавлен от смерти при завалах».
Уставшие солдаты, подойдя к одному из источников, наполняют фляги водой. Попробовав ее, не устают удивляться, вода кислая на вкус и содержит много газа.
- Да это же «Сельтерская»! – восклицает один из новобранцев, - такую у нас на Невском за деньги продают, а здесь, глянь, сама с гор течет, никому не надо!
Еще многое рассказывали об этом перевале пока народ оправлялся и приводил себя в порядок. Говорили, что на том самом месте, где стоит сейчас крест, было расположено большое селение, в котором апостол Андрей Первозванный проповедовал Евангелие осетинам. А один офицер даже продекламировал Пушкина, видать поклонник его:
«Кавказ подо мною. Один в вышине
Стою над снегами у края стремнины;
Орел, с отдаленной поднявшись вершины,
Парит неподвижно со мной наравне»
Дальнейшая дорога шла по Млетскому спуску вниз. В Тифлис обоз прибыл через неделю, после выхода из Владикавказа.
В первый день пребывания в городе новобранцы были размещены в кирпичных казармах. Каждому выдали постельные принадлежности: матрас набитый соломой, одеяло шерстяное, наволочек три штуки, простыней тоже три. В который раз удивились новобранцы такому изобилию. Было видно, что начальство о солдатах здесь заботится.
В тот же вечер вновь испеченные солдаты были построены на плацу. Перед ними выступил командир Первого стрелкового Кавказского полка полковник Евреинов: «Вы попали на службу в прославленный 1-й стрелковый Кавказский генерал-фельдмаршала Великого князя Михаила Николаевича полк. Именно поэтому на ваших погонах, которые вам вскоре выдадут, будет красоваться вензель нашего шефа Великого князя в виде буквы «М».
Этот полк сформирован в 1837 году. С тех пор он участвовал в подавлении Кавказского мятежа, принимал участие в Крымской войне. Наш полк покрыл себя неувядаемой славой в прошедшей Русско-турецкой войне. И сейчас, в этой Великой войне гордо несет свое Георгиевское знамя, охраняя спокойствие своего Отечества.
Солдаты! Я надеюсь на вас! Надеюсь, что вы с честью пронесете высокое звание полка, завоеванное вашими отцами и дедами!»
Сразу же, с первых дней службы начались занятия по уставам начальствующих лиц всех рангов, включая царя, царицу и наследников и обучение строевым приемам с оружием. С раннего утра и до вечера на плацу слышались команды: «На плечо!», «К ноге!», «Штыки примкнуть!» Хождение строем давалось нелегко, за то, что солдаты сбивались с ноги, старший гонял до упаду. Учили песням солдатским при движении строем.
После четырех месяцев обучения Иван стал полноправным солдатом.
Тем временем военные события на Кавказском фронте стали набирать обороты.