Человек – существо социальное и живёт в тесном окружении себе подобных. Это накладывает на нас свой отпечаток. Мы вынуждены соблюдать нормы общежития, одеваться и вести себя соответственно. Есть, конечно, индивидуумы, которые не желают подчиняться большинству и, в знак протеста, творят со своей внешностью немыслимое – делают тату, пирсинг, выбривают и красят волосы во все цвета радуги, надевают на себя такое, что, казалось бы, невозможно носить. Но это особая прослойка населения, в основном – зелёная молодёжь. Пройдя сквозь беспокойный возраст недовольства и самоутверждения, бунтари снимают с себя отличительные знаки и вливаются в общую массу.
По роду своей деятельности я часто путешествую, так как работаю в центральном офисе, дочерние филиалы которой разбросаны по всей стране. Начальство доверяет мне проверку удалённых «подданных». Это ничуть не утруждает, так как путешествовать люблю, а в провинции меня встречают на высшем уровне, как очень важную персону – всё-таки проверяющий из самой столицы!
Во время своих странствий я развлекаю себя тем, что наблюдаю за лицами людей, играя в физиомиста-психолога. Входя в купе, старательно рассматриваю соседей, ставлю «диагноз», а потом слушаю их беседы и нахожу подтверждение своим догадкам. У меня давно родилась идея – написать книгу по своим наблюдениям.
Вот и в этот раз мне предстояло почти сутки провести в купе. Ещё на платформе, в ожидании поезда, я обратил внимание на худенькую девушку-подростка одетую не по погоде. Был ноябрь, резкий, порывистый ветер проникал под одежду, больно колол острыми льдинками открытые части тела. На девушке же была лёгкая, короткая курточка, узкие джинсы и кроссовки, а весь багаж состоял из небольшой дамской сумочки. Ветер безжалостно трепал тёмные прядки её волос.
Люди, борясь с холодом, энергично двигались, переминались с ноги на ногу, переговаривались и не обращали на девушку внимания. А та будто застыла, и на бледном лице я прочитал следы отчаяния. «Как бы она не повторила «подвиг» Анны Карениной», – подумал я, подойдя как можно ближе, решив подстраховать на случай падения и хоть немного заслонить её от пронизывающего ветра.
Мои опасения оказались напрасными. Девушка не бросилась на рельсы. Скоро к платформе подошёл поезд, люди засуетились, выискивая свои вагоны, а героиня моего наблюдения была оттиснута компанией с большими саквояжами. Я видел, как худенькая фигурка пошла вдоль состава и, успокоенный, направился искать свой вагон. Мне ещё предстояло провести «диагностику» соседей по купе до того, как те начнут задушевные разговоры.
В нужном мне купе два упитанных тела, чем-то очень похожих друг на друга, заняли всё внутреннее пространство, заполнив свободные промежутки между собой тюками и сумками. Я замер в проходе, не зная, что делать.
- Ой, милый, ты с нами? Погоди чуток, мы сейчас, – женским голосом заговорило ближайшее ко мне тело в натянутой по глаза вязаной шапочке, тёмной куртке и таких же брюках.
- Коль, положи сумки под лавку. Да аккуратнее ложи, а то подавишь, сам знаешь…
Второе тело в похожей шапке, штанах и куртке оказалось мужчиной. Получив указания, он поднял одну из лежанок и затолкал в имеющееся там пространство три баула. Но на полу оставались ещё два. Мужчина замер в нерешительности.
- Клав, а что с этим делать будем? Может, под голову?
Клава стянула с головы шапку, выпростав на волю колечки светлых волос. Она вопросительно посмотрела на меня, понимая, что свою половину багажных мест они уже заняли. Я показал небольшой портфель, который держал в руке.
- Вот, весь мой багаж. Так что, дарю своё место.
Коля облегчённо выдохнул, развернулся, шурша одеждой, и запихнул оставшиеся две сумки под вторую лежанку. Я понял, что это семья, прибыла издалека и теперь возвращается из столицы с товаром, закупленным по заранее составленным спискам. Как они вдвоём смогли всё это затащить в вагон, осталось для меня загадкой.
Наконец муж и жена сняли с себя влажные куртки и уселись к столу, а я смог войти внутрь. На предложение пары присоединиться к ним, я отказался, сославшись на усталость. Повесив куртку, забросил портфель на верхнюю полку и сам забрался туда же. Если честно – всегда выбираю верхнее место, так как оттуда удобнее наблюдать. До отхода оставалась пара минут, а четвёртое место пустовало. Я уже решил, что, видимо, не судьба, в этот раз на одного наблюдаемого будет меньше, но тут в проёме двери увидел знакомый силуэт. Девушка со следами отчаяния на лице! Вот это удача! Если честно, особого интереса семейная пара из провинции для меня не представляла. Скорее всего, разжилась семья деньгами и отправилась за покупками в центр, как ещё в Советском Союзе делали. А вот что случилось с девушкой? Это может оказаться интересным, надо присмотреться.
- Что стоишь? Заходи, где твой багаж? Коля уберёт…
- Нет у меня багажа…
Голос девушки звучал тихо и низко, скорее всего – она сильно замёрзла, а может уже и заболела.
Вот и славненько, – с облегчением сказала Клава.
Я понял, что женщина обрадовалась тому, что баулы останутся на тех местах, куда их уже пристроили. Но в глазах девушки на долю секунды сверкнула злость. Это была доля секунды, и заметил это только я. Клава, тем временем, раскрыла сумку, которую по каким-то причинам не убрала вместе со всем багажом, и зашуршала пакетами. Скоро до меня донёсся аромат пищи. Женщина извлекла кухонное полотенце, расстелила его на столе и начала извлекать из своей волшебной торбы съестные припасы.
- Девонька, раздевайся, иди, с нами покушай!
- Я не хочу.
Девушка, не снимая куртку, села на скамью и опять застыла. Поезд тронулся. За окнами мелькали силуэты провожающих, сквозь двойные стёкла слышались крики прощания и пожелания доброго пути.
Я с интересом наблюдал за девушкой. Что с ней случилось? Такая молоденькая… Наверняка, проблемы на личном фронте. Кто-то её предал, поэтому такое отчаяние. У молодых и неопытных провинциалок такое часто случается…
Девушку между тем зазнобило. На её щеках появился румянец, ресницы задрожали и по щеке скатились две большие слезы. Мне всё это было отлично видно, но, занятое поглощением пищи семейство, похоже, не замечало, как плохо их соседке. Разливая по стопочкам ярко бордовую наливку, Коля постучал по моей полке:
- Будешь? Своя, вишнёвка!
- Нет, спасибо. Девушке налейте, она, похоже, простыла.
Клава резко развернулась всем корпусом, отчего, по-моему, вздрогнул весь вагон.
- И верно!.. Вот, голуба, теплее надо одеваться… Это что – в такую погоду почти голышом… На, пей, и чтобы до дна!
Через полчаса моя героиня, укутанная в мягкую пуховую шаль, всхлипывая, делилась с соседями по купе своими бедами. Я, как незримый зритель и слушатель, тоже был посвящён в девичьи тайны.
Наташа родилась в далёком посёлке. В школе училась на отлично и мечтала стать ветеринаром. Несмотря на протесты родителей, которые советовали поступать на бухгалтера в ближайшем городке, она уехала в столицу. Но… не поступила. Деньги быстро закончились. Вместе с девчонками, которых постигла та же участь, стала искать возможность остаться в столице. Две девушки пристроились «ночными бабочками», одной из подружек повезло – она стала «сиделкой» при пожилой женщине. Быть проституткой Наташа не могла, не так воспитана. Она знала – родители проклянут, если позволит что-нибудь подобное. А на другие должности девушку без прописки, из далёкой провинции, никто не брал.
Ночевала Наташа на вокзалах. Чтобы не примелькаться, каждую ночь меняла место. Вот на одном из вокзалов она и познакомилась с Асланом. Молодой, смуглый парень умело подметал пол, лавируя между людьми и их багажом. Он первым обратился к Наташе:
- Я тебя уже не первый раз вижу. Тебе негде жить?
- Да. На работу тоже нигде не берут.
- Это поправимо. После смены провожу, тебя возьмут, точно…
И он оказался прав – её взяли убирать вагоны, дали место в общежитие, где в большой комнате стояли железные койки с матрасами, на которых работники «тряпки и метлы» спали по очереди. Больше половины персонала были гастарбайтерами, но были и русские беженцы. Мужчины спали в соседней комнате. Однажды ночью Наташа проснулась от того, что крепкая мужская ладонь зажала ей рот. От пальцев пахло дешёвым табаком.
- Закричишь – зарежу! – прошептал незнакомец.
Она молчала. Так, молча, с чувством жуткого страха, который оказался сильнее боли, Наташа лишилась девственности. На следующий день она попыталась пожаловаться начальнику, но тот только посмеялся над её словами, что «кто-то, неизвестно кто, изнасиловал её ночью».
- Если не нравится – уходи, не держим. Желающих много.
Она смирилась, только под подушку положила кухонный нож. Но это не помогло. Насильник опять пришёл, и ещё не раз. Зажатая в тисках сильных рук, девушка просто не могла дотянуться до ножа. А неделю назад она поняла, что беременна. В трудовом договоре, который она подписала, имелся пункт – беременные женщины увольняются с данной работы сразу, как только подтверждается факт беременности. Подписываясь, она подумала, что это пережитки какие-то, и что ей этот пункт не опасен. Как говорится – не зарекайся.
- Меня выгнали… я не знаю теперь, куда идти… Дома прибьют… когда узнают… что беременна… А сил, искать новую работу и жильё – нет. Денег едва хватило на билет…
- Ты ешь, голубка. Что же ты не сказала сразу, что беременна? Тебе же пить нельзя, – хлопотала около девушки Клава.
- Э, от нашей наливки вреда не будет! – со своего места подал голос Николай. – А ты езжай к нам! У нас изба большая, дочери замуж вышли и с нами не живут.
- И то, правда! Коль, как я сама не догадалась? Давай к нам! Будешь нам дочкой! Только… Сначала, всё-таки, домой. Чует моё сердечко, что не откажутся мама и папа от тебя и… от внука. А если что – сразу к нам, я тебе сейчас напишу, как до нас добраться. От твоего посёлка двумя автобусами за час-полтора доберёшься….
Я наблюдал за ними сверху. Видел, как оживает лицо девушки, как в её глазах загорается огонёк надежды. И это был не первый случай, когда вот так, в пути, под равномерный перестук колёс, люди делились друг с другом своими бедами и своим теплом. И тепла, по моим наблюдениям, всегда было больше.