ГЛАВА 13.
ПЕРЕД БАЛОМ.
Как только время подошло, на повороте улицы Новинки резко притормозил джип, дверца распахнулась, и в ту же секунду в салон впорхнула худенькая девушка, выпрыгнувшая из густых кустов аронии, посаженной вдоль тротуара. Машина сорвалась с места, и через мгновенье её и след простыл!
Кто бы ни следил за девушкой – потеряли. Опять.
Всё получилось удачно: «хвост» был уверен, что «объект» сидит в кафе-мороженое на Нагатинской набережной Москва-реки и встречается со своей давней подругой Маргаритой Егоровой. Их «вели» от дома Риты до самого кафе и видели, как девушки туда зашли вдвоём.
– …Вот только не знали, что я тут же покинула заведение через чёрный ход и выехала с набережной в «Москвиче»-«пирожке», спрятанная там водителем – мужем барменши той самой кафешки. Так и оказалась к назначенному сроку на повороте, а «хвост» так и ожидает нашего совместного выхода из кафе. Ну-ну!
Мари смеялась от души! Рассказывала, не забывая всё равно посматривать в зеркало заднего обзора, проверяя наличие чужой машины, следующей за ними.
Филипп с улыбкой смотрел, касался возлюбленной длинными пальцами, целовал озорное личико на остановках у светофоров и плыл в облаках счастья.
«Она со мной, всё остальное не имеет никакого значения! Если званый вечер обернётся полным фиаско, больше не отпущу Лебедь: прямо из зала торжества увезу к себе, и… гори всё синим пламенем! Заберу документы из универа и стану жить собственной жизнью вне высшего общества, раз так диктует необходимость. Решил это только что, когда выслушал её рассказ об эпопее с “хвостом”. Пора принимать серьёзные решения и для себя, и для Русалки. Довольно с неё жизни “под колпаком”! Женившись, легализую, оторву навсегда от Конторы: став моей женой, перестанет их интересовать.
Как оторвать от офицера-“комитетчика”? Как убедить отчаянную девочку, что дальше продолжать эту игру в прятки не просто рискованно, а смертельно опасно! Что очень скоро им надоест её “терять”, и вот тогда она… пропадёт без вести. А за ней следом пропаду и я: умру от горя, сгорю, стаю, как свечка. Не смогу жить без Русалки! Элементарно не найду смысла».
– Мариш…
Остановившись на очередном светофоре, повернулся, любуясь её лёгким льняным костюмом цвета молодой слоновой кости, похорошевшим личиком, округлившимся немного и разрумянившимся, локонами светлых волос, заколотых на одну сторону, словно открывая тонкую длинную шейку для поцелуев. Что и сделал, прильнув губами к тёплой коже, жадно вдыхая запах тонких чудесных французских духов «Фиджи». Горло перехватила страсть, голос осип, руки задрожали. Попытался отвлечься беседой.
– Ты можешь меня спокойно выслушать?..
– Забудь.
Её тихий и глухой голос окатил его ледяной водой, породив отчего-то крупную дрожь ужаса в крепком теле: «“Услышала” мои мысли!»
– Не вмешивайся. Ни помыслов, ни действий. Поздно. Для всего. Край.
– Хотя бы позволь…
– Нет! Думай о бале и сценарии, линии нашего поведения. Это полезнее, чем другие мысли. Я и он – пустота и смерть – путь вниз. Смотри вперёд. Ты – счастье и надежды – путь наверх. Научись жить без меня.
Странные и короткие фразы пугали, выстреливали, словно пули в сердце, заставляли замирать в панике и диком страхе мысли. Страсть застыла, сердце заледенело, даже сил возражать не стало.
Поняла это.
– Молодец. Я – прошлое, отмирающее. Ты – будущее, растущее. Этим и пользуйся. Смогу – помогу. Выпадет – спасу ценой жизни. В мою не смотри, не пытайся вглядеться – там Горгона. Окаменеешь. И не оглядывайся.
Потрясённо смотрел на чаровницу, которая жила в мире, сотканном из былин и мифов, сказок и притч, пословиц и… опыта многих поколений колдуний её рода.
«Конечно: ей ли не видеть и не знать, что вокруг? Но, любя её страстно, отчаянно, неистово, я отступать не намерен! – напрягся, метнул жемчугом, искоса осмотрев застывшее личико. – Как гранит! Неприступна и холодна. Ладно, отложим разговор на время, только бы бог дал его! Время и немного везения. Оно нам так нужно и сегодня, и в следующие дни и годы, если повезёт».
Грустно улыбнувшись, притянул девочку в быстром поцелуе и повёл машину на северо-запад столицы, на Калининский. С трудом настроился на рабочий лад.
– Всё переиграли. Наряд доставлен к Калерии, там будет ждать парикмахер и маникюрша. Машина для выезда заказана – принято прибывать с водителем, – криво улыбнулся.
Покосился, присмотрелся.
«Спокойна и собранна, даже не собирается вздремнуть.
Вспомнив прошлую встречу и любовь в глухом углу двора, задохнулся от возбуждения.
– Как тогда было волшебно! Получилось ещё откровеннее и восхитительнее, чем любовь на постели!»
Едва сдержался, чтобы не застонать вслух.
– Ты не голодна? – низким и хриплым голосом спросил.
Понял, ругнулся, покраснел: «Глупость сказал. У Леры можно поесть».
Загадочно улыбнулась и, едва остановились на светофоре, резко привстала и оказалась у него на коленях!
Вжался в спинку кресла, давая место между рулём, не смея даже дышать.
Прильнув к губам и телу, ласкалась и прижималась так, что мир померк мгновенно: только зелень глаз и дикое, затмевающее разум желание!
Вокруг сигналили машины, объезжали влюблённых, смеялись и кричали непристойности.
Лишь спустя несколько минут отпустила, вернувшись на место с такой же непонятной улыбкой.
Сидел, закрыв глаза, дрожа телом, стонал, из глаз безостановочно катились крупные слёзы.
«Господи, как же я буду жить без неё? Никак. Извини, любимая, не буду смотреть вперёд, ведь там бесконечное одиночество, пустота. Ты моя истинная судьба, значит, иду под взгляд Горгоны – это мой выбор. Прости, родная. Только с тобой».
– Нет!
Не ответив на её окрик, отёр лицо платком, стиснул зубы и, смотря упрямо на дорогу, двинул машину навстречу судьбе, не собираясь больше слушать приказов и доводов Марины.
«Выбор сделан окончательно: либо удастся вырвать её из скверной истории, либо пойду на дно вместе с ними. Точка».
Решив давно мучающую его дилемму, за всю оставшуюся дорогу не проронил ни слова, лишь продолжал с обожанием целовать руки девушки, едва улучал момент.
«Говорить не о чем – Рубикон перейдён».
…Они стояли во дворе Калерии, махали руками старушкам, «вывесившимся» в окне кухни. Те радостно что-то выкрикивали в приоткрытое окно, кивали головами, посылали воздушные поцелуи.
Двинулись к подъезду, окинув глазами двор и площадку.
Мари безмолвно усмехнулась: «Пока чисто. Как быстро “хвост” сообразит, где искать? Филин конвой тоже появится? Будет забавно, когда сойдутся две “наружки” в одном месте. Поневоле почувствуешь себя Особой Королевской Крови, имея такой эскорт! Интересно, а “хвосты” из одного отдела или из разных структур? Что гадать? Появятся, понаблюдаем».
Смеясь, обнялись и вошли в подъезд.
Время бала неумолимо приближалось.
Пора было заняться приготовлениями и «пробежаться» в последний раз по «родословной» и сценарию поведения на великосветской вечеринке.
Пока обедали на кухне, Фил инструктировал девушку о правилах, принятых нормах, манере общения с большим количеством незнакомых людей, и о том, как обезопасить себя от «быстрых» знакомств, цель которых – выудить максимум информации, чтобы быть лучше других в курсе твоих дел и т. д.
Калерия устроила ускоренный курс сервировки стола и правилами пользования предметами.
Увидев такое количество ложек-вилок-ножей возле своей тарелки, девушка хмыкнула и заявила, что собирается есть только канапе и пить лимонад.
Старушки рассмеялись, поглядывая на смущённого Филю, и посоветовали ни на шаг не отходить от «невесты» во избежание конфуза и маленьких недоразумений, неизбежно случающихся на таких мероприятиях.
Хулиганка с озорным смехом дразнилась и угрожала заляпаться по самую макушку нарочно, на потеху публике!
Понимая, что в каждой шутки есть доля правды, парень задумался.
– Филя, не грусти. Подумаешь, платье – кусок красивой ткани, – настороженно произнесла Мария. – Пока в прокат взято, конечно, но если что-то случится, придётся оплатить…
– Зная Марину хорошо, я купил платье! – захохотал, приобнимая девушку, которая шаловливо куснула его за плечо. – Вот-вот… Даже на то, что уцелеет мой новый костюм, не надеюсь вовсе, – сделав жалобное и плаксивое лицо, рассмешил женщин, – и вернёмся мы оттуда грязные и рваные, как после драки.
Отсмеявшись, были вынуждены взять себя в руки – приехали мастерицы из салона-парикмахерской. Время.
Следующие два часа были заполнены суетой, запахами шампуня, краски, лака и дезодоранта.
Лера ревниво наблюдала за работой профессионала, колдующего над причёской Марины: давала дельные советы и что-то шептала на ухо мастерице, обводя линию декольте на груди невестки сухоньким изысканным пальчиком с маникюром. Мастер задумчиво осматривала своё творение, поправляла, переглядываясь с бабушкой, ловила одобрительные кивки седой головы.
Филипп освободился первый: его немного подстригли и уложили чудесные волосы феном. Не позволил что-то кардинально поменять в облике сегодня: не до экспериментов. Да и привыкли к нему и его волосам друзья и преподаватели – пусть остаётся причёска такой, длинноволосой.
Показавшись невесте, уловил одобрение и восхищение в чудных глазах, покраснел, сжал губы, удерживая счастливую улыбку. Заглянув глубже в зелень, задрожал, борясь с неудержимым желанием всех выгнать из квартиры, запереться и никуда не идти – любить свою Русалку и обладать ею, купаться в безумстве и чувственности, напиться вдоволь любимой после стольких месяцев разлуки! Трезвомыслие взяло верх.
«Напьёшься ещё, Филин, если сегодня всё рухнет. Тогда и появится время для Мариши. Будешь абсолютно свободен от высшего общества и его невыносимых правил приличия и двуличия».
– Филя, – Лера стояла сзади, деликатно трогала за локоть, – ты нам с Машей нужен в другой комнате, – взяв за руку очнувшегося от дум внука, увела с собой. – Пора распаковывать платье – прибыло. Как и туфли. Ох, не знаю – обувь капризна. Вдруг не подойдёт?..
– Три модели разных размеров – что-нибудь выберется, – успокоил неугомонных старушек, развеселившись от взволнованных лиц. – Всё будет в порядке, бабушки!
Обнял, сгрёб в обеих объятия, потискав и открыто расхохотавшись.
– Словно сами на бал собираетесь, честное слово! Увидите: Мариша глазом не моргнёт, сразу вживётся в наряд и обувь. Вольётся, терпеть будет стоически, как истинная балерина!
– Я так и знала, что она ещё и балетом занималась! – воскликнула экзальтированно Калерия. – Мы все, женщины рода, «болели» балетом! Все!
– А мой дед имел содержанку-балерину! – с хохотом добавил Филя. – Голову от неё потерял, едва вторую семью не завёл!
Долго смеялись над гримасами жизни и совпадениям. Пришли к единодушному выводу:
– Это действительно судьба. Столько пересечений в наших судьбах и родных неспроста. Ох, неспроста!
– …Где ваше обещанное бальное платье?
На пороге гостиной стояла невероятная красавица с волшебной причёской на пепельно-русых волосах (высветлили на пару тонов), уложенных в высокий узел с хитрыми переплетениями и выпущенными по бокам висков прядями, завитыми в волнистые локоны.
– Надеюсь, им причёску не испортим?
– Не переживай, племянница. Оно застёгивается на спине и можно надеть через ноги, – поспешно объяснила Лера.
Обернулась к внуку.
– Филипп…
– Я останусь. Станете настаивать – выгоню и сам одену свою невесту, – хитро прищурившись, вызвал у старушек ярую краску смущения и стыда. – Ну?..
– Филя, ты лучше иди…
Мари тихо сказала, но с такой особой интонацией и хрипотцой, что подействовало мгновенно: покраснел, вспыхнул, засиял глазами и, прикусив губу, исподлобья посмотрел в лицо. Порывисто вздохнув, сжал кулаки с хрустом и неслышно вышел из комнаты, не вымолвив ни слова.
Облегчённо выдохнув, женщины нервно рассмеялись.
Переглядываясь и перебрасываясь шутками, извлекли из шкафа прозрачный целлофановый чехол с вешалкой, на которой виднелось платье.
Когда упаковку сняли, поражённое молчание повисло в гостиной. Платье было от великого Кардена, доставлено самолётом прямо из Парижа! Этикетка на чехле ясно всё пояснила: там стояла не только дата пошива заказной вещи, номер портного, время отправки заказа, но и номер рейса «Аэрофлота», которым заказ был доставлен в столицу.
– Вот это сервис! – Калерия восхищённо вздыхала.
С пиететом осмотрев вещь, что-то бормотала о старых добрых временах, о которых ей успела рассказать мать, и украдкой смахивала слезу, видимо, вспомнив свой первый бал.
Мария таких воспоминаний не имела и отнеслась к платью просто и решительно: расстегнула крупную «змейку» на упаковке, извлекла наряд на свет божий. Внимательно рассмотрела, расстегнула на спинке тонкую «молнию», стала помогать Мари надевать наряд. Почти не дыша, сантиметр за сантиметром, начала застёгивать застёжку на спине, следя, чтобы в зубцы не попали волосы и кожа девушки.
– С размеров угадали: тютелька-в-тютельку! Ещё бы лишний килограмм веса – не сошлось бы на спине, – только и выдохнула.
Нежно расправила все складки и фестоны, проверила ровность швов на боках, выровняла и обошла вокруг несколько раз, придирчиво осматривая. Пару раз сменила положение фестонов-рукавчиков, поддёрнула корсаж, довольно улыбнулась.
– Чудо! Блеск! – посерьёзнела. – Готово. Проверила, одёрнула, поправила, подтянула. Лера, посмотри-ка царственным взором на наряд невестки, – не повышая голоса, ни разу не подняла взгляд на лицо Марины. – Моих познаний может и не хватить, чтобы увидеть недочёты.
– Я следила за тобой – всё в порядке, – безапелляционно заявила столбовая дворянка советского пошиба. – И не прибедняйся: ты многому у меня научилась – не ниже познаниями стала, – снисходительно улыбнувшись, подошла к компаньонке и подруге, сжала ласково плечо. – Ты умница, моя Машенька. Настоящая младшая сестра. Что бы я без тебя делала?..
Постояв в молчании, очнулись и вспомнили, что одевают к балу невестку! Рассмеялись, всплеснули руками, покачав головами: «Глупые курицы!»
– Кажется, всё. Ну, Марина, смотрись.
С этими словами распахнули внутреннюю дверцу шкафа, на которой было большое зеркало до пола. Отступили с восхищением.
– Принцесса, – Мария растрогалась.
– Княжна! – припечатала Лера.
Несомненно, это был шедевр великого Мастера: вечернее платье в пол глубокого сапфирового цвета, переливающегося оттенками синего, голубого и морского в фактуре роскошного плотного шёлка, который великолепно держал форму! Глубокое декольте, едва держащиеся на линии плеч фестоны, кои можно поднять до привычного уровня (эффект рукавчика-«японка») и опустить на самый край плеч («лодочка»). Красиво оформленная грудь и узкая прямая длинная основная юбка делали платье почти консервативным, но… Поверх юбки был нашит по талии верхний слой, великолепно украшенный складками, фестонами и волнами той же ткани, что спускалась-стекала от живота по бёдрам назад и ложилась на пол… настоящим шлейфом-треном.
«Не советское платье, право. С таким шлейфом в Букингемском дворце дефилировать или на Венском балу каком-нибудь», – подумали старшие женщины.
– Ох, Лера… Да как же она в таком-то ходить среди народа будет? Затопчут, специально станут наступать завистницы! Оторвут или дёрнут, разденут Мариночку, опозорят на глазах у всей Москвы! Она же без белья сверху! – Мария заволновалась и почти закричала.
– Тссс! Дай подумать! Так… Надо пришить колечко на шлейф… На руку браслет неприметный… Или на подоле такое же колечко и крючок…
Лера закружилась по комнате, что-то ища, о чём-то вспоминая.
– Помоги же мне!
Не прошло и трёх минут, как к поясу платья сбоку и трену, спрятанные в складках, были пришиты два металлических колечка для ковров, а к нижнему из них прикреплен «карабин» от… собачьего поводка.
– Голь на выдумки хитра! – прыснув в кулачки.
Показали Марине, как просто и быстро всё крепится.
Громко расхохотались втроём:
– Ай, да мы!
– Ай, умницы московские! Ох, и затейницы! Вот тебе и Карден! – громко хохотал Филипп, некоторое время тайком наблюдавший за своими женщинами, стоя в проёме двери. – Нет, русских никогда не переплюнуть, не победить и не понять! – продолжался заливаться смехом, заразив весельем и родных. – Вмиг французскую вещь с парижским «прононсом» превратят в русскую с московским «аканьем»! Браво, сударыни! Бис!.. – аплодируя, продолжал потешаться.
Успокоившись, подошёл к невесте, затих, замер, медленно обошёл вокруг, опешил, судорожно вздохнул и резко побледнел. Что-то древнее, давно виденное и пережитое промелькнуло в голове, чуть не помутив ужасом сознание. Выдохнул помертвевшими губами: «Deja vu…»
– Филипп! Очнись! Скоро вам выезжать! – одёрнула всех Лера, встряхнув окриком. – Маша, неси гарнитур.
Пока Мария выполняла приказ, молодые стояли, касаясь лбами, держась за руки и смотря только на них, не смея поднять взор навстречу друг другу. Поняли: не справятся. Невероятно хороши в нарядах: царственная чета. Старались не спровоцировать обоюдный нервный срыв – не время. Не для воспоминаний былого всё затеяно: нужно спасать реноме Филиппа и его славной семьи в настоящем. Слишком многое сегодня поставлено на карту – не до любовного безумия.
– Вот. Держите… – тихим голосом привела их в чувство Маша, подавая синюю бархатную коробочку Калерии.
Лера, открыв продолговатую плоскую коробку, задержала взгляд на содержимом, вздохнула с восхищением, замерла на миг и решительно взяла что-то.
– Дай-ка дорогу, внучек.
Энергичным жестом отодвинула парня от девушки и попросила её немного наклониться. Надев на шею что-то блестящее, подвела к зеркалу ближе.
– Пока рассмотри, а я серьги принесу.
На шее Марины засияло чудное колье. Россыпь огранённых «рейнских камушков» с красивой каплеобразной серединой и похожими подвесками по бокам от неё делали украшение не просто великолепным, а роскошным, создавая полное ощущение бриллиантового ожерелья из Королевской Сокровищницы!
Лера подошла сзади и ловко вдела в уши невестки такие же серьги: длинные подвески, почти достающие до ключиц.
– Это редкостный шедевр, вне сомнения! Калерия, откуда?.. – поражённо прошептал Фил, оставшись стоять рядом.
Он понимал толк в украшениях и прекрасно видел, что вещь на шее Мариши настоящая, раритетная, с историей!
– Этот гарнитур был подарен любимой женщине одним очень знатным человеком. Подарен! И мы, женщины рода, всегда берегли его, как зеницу ока! Не позволили себе даже в самые страшные и голодные времена продать, чтобы выжить. Не пытались! Понимали – это память о великой любви нашей прабабушки, балерины Императорского театра «Мариинки», и наследного принца. Вот и берегли: и подарок, и память. Это для нас и богатство, и проклятие. Пока в семье хранится эта вещь – счастья для женщин нет. Все мы бывали замужем, но теряли своих мужчин, едва обретя их. Ни одна из нас так и не дожила до старости, кроме меня, потому что у меня нет детей. Вот и живу. У тех женщин, которые успели родить в браке или вне его, случались несчастья, которые их и губили. Я – последняя из рода. Теперь есть ещё одна наследница – Марина. Принимай эстафету, милая, – закончила шёпотом, залившись горькими слезами.
– Спасибо за доверие и приглашение в род и семью, родная. Увы. Я уже родила. Не жилец, не мне и хранить. Дочь – крошка. Не оставишь. Это по-прежнему Ваша ноша, – так же шёпотом проговорила, смотря прямо в глаза потрясённой тётушке.
– Филя?..
– Та же история, баба Лера. Полюбил Марину по-настоящему. Женюсь. Значит, тоже обречён. Была б сестра – можно было передать. Один я. Прости.
– Да что вы такое говорите, ребята?..
– Подойди к окну кухни, бабуля. Посмотри на выезд со двора. Внимательно смотри. Поймёшь сама – ты ведь умница, – с грустной улыбкой ответил.
Опомнившись, повёл красавицу-невесту в уголок на диван, чтобы немного передохнуть перед выходом на приём. Отвлёк старушек от потрясения и грусти:
– Маша, голубушка, чайку бы.
В дверях обе женщины столкнулись, ринувшись на кухню одновременно, но по разным причинам.
Молодые легко и беззлобно рассмеялись над забавной картиной.
Сидя на диване, с улыбкой осматривали друг друга, касались головами, носами, стараясь не смазать сложный макияж на лице девушки.
«Моя невеста, будущая жена, мать моих детей, радость и нечаянная мечта, моя сбывшаяся сказка…
Любовался чаровницей, был горд красотой и тем, как мгновенно вжилась в платье и драгоценности, как изменилась даже её осанка в таком одеянии.
– Лера права – порода, белая кость. Сразу не заметил по простой причине – был не в себе от “герыча”. Теперь, когда самое страшное позади, смог трезвым взглядом присмотреться и сразу поверил бабушке – Марина не простая русская девочка. Передо мной сидит потомственная польская аристократка: светловолосая, с идеально прямой спинкой, гордо вздёрнутой головкой на тонкой длинной шейке, с бесподобными глазами-омутами – сияющими зелёными глубинами, с приподнятым упрямым подбородком, предупреждающим, что его обладательница – сложная, противоречивая, упрямая и спесивая натура. Этого уж я хлебнул, и мне понравилось! Достаточно простых и покорных женщин, безоговорочно готовых на всё – скучно с ними. Пусть спесь, пусть гордыня, пусть упрямство – это характер, а не подобие такового. Справлюсь. Только в эту минуту окончательно понял: мы пара, одного поля ягоды, равные по происхождению и рождению.
Чудеса! Думал ли я тогда, стоя на “горбатом” мостике Яузы, что вижу свою судьбу, которая встанет рядом и превратится в равноправную и достойную партнёршу, способную рука об руку пройти жизнь и украсить её счастьем, радостью, достоинством и настоящей породой? Родители будут безумно рады такой невестке! Только бы нам выжить».
Июль 2013 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2013/07/19/202