Аналогично тому как игра являет собой отражение других видов человеческой деятельности, литературная игра отображает другие виды литературного творчества - в виде пародии, цитирования, углубления в неосновное (звуковое, лингвистическое) направление следования сюжету. На первый взгляд, такие игры часто могут восприниматься как поверхностные - но ведь и обычные детские игры взрослые часто воспринимают как нечто не вполне серьёзное.
Литературный стёб воспринимается проще при возможности чёткого определения. К примеру, в литературных собраниях с завидной регулярностью встречается ситуация, когда явную пародию, подделку принимаются громить за "вторичность сюжета", "безграмотность", "наивность мотиваций" и т.д. Критики были бы менее агрессивны, отнеси автор заранее своё произведение в разряд "пародий". Но автору ужасно любопытно понаблюдать за реакцией "взрослых дяденек и тётенек" - автор стёбного произведения продолжает ребячиться, запрятывая свою игрушку среди "серьёзных рассказов". Поучительного в этом то, что "серьёзные" рассказы по уровню оригинальности не всегда можно отличить от пародий. Постоянное присутствие некоторого количества стёба в ворохе конкурсных поделок позволяет критикам не расслабляться, увлекаясь литературной игрой и всякий раз выпукло подчёркивая наиболее распространённые ошибки.
На днях меня склонили к развратным действиям. С. Тулина "кинула в меня именем" Нины Васиной - и я погрязла в чтении. Светлана знает о моей слабости и склонности к регулярным запоям. Зачем она это сделала? - предполагаю, из-за моей любви к литературным играм.
Но что за наглая прелесть эта Нина Васина, я вам скажу! Если в её соблазнительных рассказах и есть оригинальные сюжеты - я их не замечаю. Изощрённое сложносплетение явных, полуявных и неявных цитат и заимствований сюжета. Сказочный приём обожествления персонажей (наподобие Василисы Премудрой или Елены Прекрасной) - а сказка, это такая сила, которая бьёт под-дых, даже и вполне себе компьютерного современника.
Что заставляет меня отнести произведения Нины Васиной к литературному стёбу?
1) Лёгкость, неотъемлемо присущая игре;
2) Запредельное количество цитат и заимствований;
3) Отсутствие "общих" мест, авторских высказываний - сюжет прёт сплошным потоком, не позволяя разглядет лица автора.
И тем не менее, лицо у автора есть. Искренняя любовь к своим персонажам. Без этого нет настоящего произведения. Вот эта чётко выраженная авторская позиция поднимает стёб на высоту жанра. Творчество - всегда игра, какой бы болью она ни казалась порой. Хорошая игра способна увлечь читателя за собой.
Даже, мне кажется, для такой затяжной безбашенной игры, у автора должно быть два лица, как у Ильфа с Петровым, подзуживающих, подзадоривающих, поддразнивающих друг друга.
В том или ином виде элементы стёба встречаются практически в любом сколько-то примечательном рассказе. Мастер использует всю палитру своих красок, все инструменты, чтобы затащить читателя в свой мир, увлечь игрой, заставить читать, не отрываясь.
Вот эта увлекательность и помогает отличить удачный стёб от неудачного.
Не спите, критики!
Если вы, прочитав рассказ на одном дыхании, мотаете головой и, морщась, лепечете: "Это безграмотно... это вторично..." - встряхнитесь. Постарайтесь проснуться и уйти от заскорузлого брюзжания в мир сказки, в мир игры - куда неизменно приглашает нас стёб.
Если же ваш диагноз не позволяет вам играть - то хотя бы постарайтесь не забыть, что игры всё ещё существуют. И что смешон не "глупый автор", а замшелый старикан (или старушенция), шепеляво поучающий шалуна: "Не играй! Прекрати бегать, прыгать и шалить!"
Не спите, авторы!
Если ваш стёбный рассказ воспринимается в штыки - подумайте: а ваша ли это аудитория/тусовка? Готовы ли вы побеждать ветряные мельницы?
Грустный Сервантес показал столько аллегорий в своём романе, что мы, ныне живущие, не воспринимаем его как стёб. Это та высота искусства, где классификации уже неинтересны.
В этом величие игры.