Завтра. Завтра начнется новая жизнь. Без него. С этой мыслью я проснулась сегодня довольно рано. Приняла душ, накрасилась, надела строгий, но элегантный брючный костюм и стала ждать его пробуждения. Вадим мирно спал на диване, как обычно подмяв под себя подушку. Как он может быть так спокоен в этот день? А вдруг мы опоздаем из-за него? Сейчас восемь часов, а в ЗАГС нам к одиннадцати. Успеем.
Завтракать совсем не хотелось, выпила лишь маленькую чашечку кофе. Коленки дрожали. Нервы. Мысли невольно переносили меня год с небольшим назад. Тогда было такое же солнечное летнее утро, и я так же волновалась и ждала. Так же думала, что этот день изменит всю мою жизнь к лучшему. Как же счастлива я была, когда стоя рядом с Вадимом в торжественном зале, принимала поздравления друзей. Потом был медовый месяц. Мы разменяли наши однушки и взяли эту двухкомнатную квартиру в новостройке. С ремонтом проблем не возникло, мы быстро договорились по поводу дизайна и наняли хороших строителей. И вот уже в августе мы с мужем отмечали новоселье.
Мир и согласие в нашей молодой семье продлились не долго. Вадим оказался жутким педантом. Он мог, придя с работы, с порога выразить свое недовольство небрежно брошенными мной несколькими минутами ранее туфлями, грязной кружкой на столе, или отсутствием телевизионного пульта на привычном месте. Спешно убрав обувь, найдя пульт, я бежала готовить ужин и за столом вновь слышала упреки по поводу неудавшихся макарон и пересоленных котлет (не таких вкусных как у его мамы). А ведь до свадьбы постоянный «творческий» беспорядок в моей квартире его ничуть не беспокоил. И котлеты мои его устраивали. Вначале я терпела и старалась угодить любимому, но вскоре сорвалась. Всё покатилось как снежный ком. Ссоры, примирения, снова ссоры. Любовь переросла в ненависть. Однажды я предложила развестись, и Вадим неожиданно согласился. На следующее утро мы подали заявление в ЗАГС и объявление на размен квартиры.
Муж проснулся и направился в душ. Я же привычными движениями быстро прибрала за ним белье с дивана. Не хотелось портить настроения очередным скандалом. Вадим был готов через пятнадцать минут, чисто выбрит и в лучшем костюме. Видимо, для него сегодня тоже праздник.
- Вы вовремя. Расторжение брака состоится в торжественном зале, проходите, - сухо сказал секретарь, после того как мы представились.
Забавно. Именно в этом зале прошлым летом мы стали мужем и женой. Молодая новоиспеченная супружеская пара выпорхнула нам навстречу.
- Поздравляю, - почему-то сказала я им.
- И вас тоже, совет да любовь, - счастливо улыбаясь, пропели они в один голос, видимо подумав, что мы тоже молодожены. Я не стала их переубеждать.
- Дорогие мои, жених и невеста, в этот торжественный день… - начала, было, свою заученную речь регистраторша, но осеклась, увидев наши документы. - А, вы разводиться…
В этот миг в зале внезапно потемнело. Прозвучали несколько взрывов вдалеке. Затем еще несколько ближе, и еще ближе. От грохота заложило уши. Очередной взрыв выбил стекла, а меня отбросило к стене. В глазах потемнело.
- Оля, Олечка, очнись, пожалуйста, - дрожащий голос Вадима вернул меня из небытия.
- Что это было?- с трудом открывая глаза, спросила я, пытаясь подняться, но голова закружилась, и меня повело в сторону.
- Тише, не так быстро, - подхватив меня, ответил Вадим.
- Ты знаешь что, случилось?
- Нет. Я очнулся с полчаса назад. Как ты себя чувствуешь? Я боялся, что потерял тебя.
Боялся? Значит я ему не так уж и безразлична. Оглядевшись, я заметила, что на улице стемнело. Сколько же мы были в отключке? Странная для центра города, пугающая тишина пробивалась сквозь разбитые окна. Лишь редкие всхлипы доносились из угла зала. Я поднялась на ноги, вторая попытка оказалась более удачной, и побрела в ту сторону. Забившись за поваленный стол, обняв колени руками в углу сидело существо отдаленно напоминающее регистраторшу. До того сильно она изменилась. На смертельно бледном испачканном размазанной тушью лице девушки горели безумием большие неподвижные глаза. Наверное, это взрывы так напугали её. Вдруг она посмотрела на меня и отчего-то сказала: «Глаза, огромные, глаза…». Она, то шептала, то почти шипела эту фразу, схватившись за мой рукав, так сильно, что пришлось вырвать руку. Спятила или голову повредила, а может и то и другое. С этой мыслью я вернулась к Вадиму, который осторожно изучал улицу.
- Что там? – спросила я.
- Ничего. И никого, ни одного человека, понимаешь. Вижу несколько разрушенных зданий, вернее отсутствие зданий.
- Как это, отсутствие.
- Вон, видишь, на следующем перекрестке была десятиэтажка, её нет, от взрыва должны были остаться обломки, плиты… Пойдем посмотрим поближе.
- А как же она? – спросила я, указав на всё еще причитающую регистраторшу.
- Пусть сидит. Видишь она не в себе.
Осторожно обходя прибитые к стене ЗАГСа взрывной волной машины, мы добрались до перекрестка. Действительно, на месте многоэтажки была большая яма, засыпанная каменной крошкой в которой поблескивали мельчайшие осколки стекла.
- Что могло его так? И где же люди из уцелевших домов? Они должны были выйти на улицу, – спросила я Вадима, надеясь, что у него как всегда найдется простой и понятный ответ, всё объясняющий.
- Может война началась. А людей эвакуировали, пока мы были без сознания.
- А как же регистраторша?
- Не знаю. Пойдем домой, включим телевизор и посмотрим новости, - он взял меня за руку так крепко, что я даже пискнула.
- Может позвонить кому?
- Я пробовал, бесполезно. Нет связи.
Так, взявшись за руки, мы шли посреди улицы, удивляясь всё больше отсутствию признаков жизни. На очередном перекрестке, за припаркованной синей десяткой мы увидели испуганную девушку лет двадцати. Заметив нас, она жестами стала показывать нам за угол, прикладывать палец к губам и беспорядочно махать руками назад. Я не успела даже опомниться, как Вадим рывком затащил меня за перевернутый джип. Через секунду на перекресток выехало, точнее, выплыло, нечто отдаленно напоминающее огромного черного паука с гигантскими глазами-прожекторами, по-видимому, освещавшими ему дорогу. Чуть повыше них горела желтым слабым огоньком вторая пара глаз поменьше. Шесть щупальцев заглядывали в окна домов, а две передние расчищали чудовищу дорогу, расталкивая и ворочая брошенные владельцами машины.
Наконец паук подхватил десятку, поднял над головой, или что там у него было, и бросил в сторону. Девушка с криком ужаса бросилась прочь, но не успела сделать и пару шагов, как яркий световой луч превратил ее в пепел. Тошнота подступила к горлу. Захотелось броситься бежать подальше от этого монстра, но сильная мужская рука держала меня. Вадим, очень осторожно, проскользнул через распахнутую дверь в салон джипа, к счастью он был полностью затонирован, и рывком затянул меня следом. Чудовище пихнуло внедорожник и, ничего не заметив, пропарило прочь.
Покидать укрытия не хотелось. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Присутствие мужа, который вел себя спокойно и рассудительно, давало сил и прибавляло уверенности.
- Что будем делать? - спросила я.
- Пойдем к дому, уже недалеко осталось. В темноте мы сможем увидеть их издалека и спрячемся.
Конечно, это они устроили взрывы, и сейчас бродят по городу, превращая в пыль тех, кто остался. Голос Вадима выдавал, что он был не так уж уверен. Но мы сделали так, как он сказал. Выкарабкавшись из машины, мы отправились по направлению к нашей новостройке. Уютный двор был пуст, как и весь город, пусто было и на том месте, где ещё утром высился наш дом.
- Зато теперь там будет всегда идеальный порядок, - зачем-то желая не то ободрить, не то поддеть мужа сказала я.
На лице Вадима заходили желваки. Я знала, как он любил это место, и с каким трудом согласился разменять квартиру.
- Что будем делать теперь?
- Думаю нужно выбираться из города. Пойдем через парк, так короче и безопаснее, - сказал муж и, посмотрев на часы, добавил, - Два часа. Нужно торопиться. Скоро рассвет. Мы будем уязвимы.
Разговор о времени напомнил мне, что во рту не было ни крошки с самого утра. В животе предательски заурчало. Вадим понял меня без слов. Дорога к парку шла мимо нашего любимого супермаркета. Дверь оказалась заперта изнутри. Припав к стеклу, мы стали вглядываться внутрь. Кто-то явно был там. Не желая впускать никого, тень скользнула за полку со спиртным.
- Вот, собака. Он ведь видел нас. Отойди.
И Вадим, свято чтивший закон и порядок, схватил камень с тротуара и с силой швырнул в стеклянные двери магазина. Звон бьющегося стекла разорвал мертвую тишину улиц. Муж быстро схватил с полок первое, что попалось: булочки, сыр, сок, бутылку водки, и зашагал прочь. Я, не отставая ни на шаг, последовала за ним. Уважение и благодарность, к этому еще утром ненавистному всем сердцем человеку, лавиной поднимались в моей душе. Ведь он спас меня там, на перекрестке, и сейчас, достал еду. Перекусив на скорую руку, мы направились к парку, стараясь больше не шуметь.
Городской парк представлял собой небольшое озеро, окруженное культурными насаждениями. Возле воды располагались уютные скамейки, на которых некогда любили сидеть парочки и мамашами с детьми. Множество больших и маленьких тропинок расходились от них в разные стороны. Чуть поодаль от пруда на небольшой возвышенности стояло несколько аттракционов и будка сторожа. Подойдя к воротам парка, Вадим велел мне спрятаться за кустами акации, а сам направился внутрь на разведку. Посидев так, как мне казалось, целую вечность, я решила идти на поиски мужа. Не улице светало, нужно было искать укрытие надежнее, чем эти хлипкие кусты. Сделав пару шагов в сторону ворот парка, я остановилась от жуткого предчувствия, что кто-то пристально смотрит на меня. Превозмогая страх, я обернулась и встретилась взглядом с желтыми маленькими глазами «паука» находившегося всего в паре метров от меня. Время остановилось. За секунду в голове пронеслась тысяча мыслей. Это был не живой организм, как нам показалось вначале, а машина из черного, гладкого металла. Её конечности были механическими руками, выполняющими, очевидно, разные функции. Железное чудовище пристально смотрело на меня, не понимая, почему я все еще стою, а не убегаю с дикими криками. А может, оно изучало меня, как молекулу под микроскопом. Наконец паук поднял одну из своих рук-ног и направил в мою сторону. Секунда и я превращусь в пепел. Надеюсь, это будет не больно. Последняя мысль была о Вадиме. Мне показалось даже, что я вижу его стоящего позади чудовища. В следующий миг я отключилась.
Очнувшись, я увидела Вадима, спокойно спавшего рядом, и мне вдруг показалось, что все, что было вчера и даже весь последний год, было дурным сном. А сейчас он закончился. Скоро проснется муж, такой родной и любимый, поцелует меня в шею, как он делал обычно, мы займемся любовью, вместе позавтракаем и отправимся на прогулку за город…
Но это был не сон. Все вокруг кричало об этом. Мы лежали на полу, на старой циновке в маленьком темном помещении. В свете, попадавшем сквозь занавешенное какой-то выцветшей тряпкой и зарешеченное окно, с трудом можно было рассмотреть стены ржавого цвета, маленький столик и табурет. В другом углу стоял маленький старый диван, на котором кто-то лежал. Вдруг этот кто-то, заметив движения на полу, сказал:
- Ну что, проснулась, красавица. Почто было в обморок то плюхаться. Поди, попробуй утащи такую кобылу.
От неожиданности я быстро вскочила на ноги и в мгновение ока оказалась у маленькой металлической двери выхода. При этом голова закружилась и затошнило. На слово «кобыла» я обижаться не стала. С моими полтора метрами роста и сорока пятью килограммами веса это было бы просто смешно.
- Стой, ты куда, дверь заперта, да и не советую туда соваться сейчас. Я Гоша. Парковый сторож. Не бойся меня.
- Оля, - ответила я, немного успокоившись, и протянула Гоше руку.
- Ну вот, и славненько. Иди сюда, садись рядом.
Я послушно присела на скрипучий диван и спросила то, что не давало мне покоя с момента пробуждения.
- Где паук?
- А, этот, глазастый? Не бойся, мы его с Вадимом обезвредили. Это всего лишь робот, запрограммированный на уничтожение движущихся живых объектов. Накрыли тентом глазищи и черепушку раздолбали. А потом тебя подмышку и деру дали сюда.
- А кто это вообще такие? Вы знаете?
- Да что ты, выкаешь, говорю же Гоша я, так и зови. Инопланетяне это. Они здесь в озере, что-то ищут. Вот стемнеет, сама увидишь. Город они так для устрашения повзрывали, а когда народ на улицу вышел на разрушения посмотреть, их всех световым лучом и накрыло. Я тогда, слава всевышнему, в будке с ночи отсыпался. А проснувшись, вышел и обалдел, в моем родном парке инопланетяне шастают. Росточком они с тебя серо-бурые, головы большие круглые, глаза странные, бегают по берегу конечностями машут, пищат. Каракатицы огроменные пруд раскапывают, а эти «пауки», как ты сказала, своими прожекторами им светят. Ну, сейчас думаю, военные наши подоспеют. Несдобровать вам коротышки. Не тут-то было. Самолеты наши и подлететь не успели, как эти «пауки» их лучом накрыли. И мокрого места не оставили. Стал я за ними наблюдать, а тут смотрю, твой муженек крадется, чуть сдуру прямо к этим большеголовым не сунулся. Насилу успел остановить. А дальше ты догадываешься, наверное. Вернулись за тобой, а ты стоишь, как смерть белая, с «пауком» в гляделки играешь. Пришлось спасать.
- Спасибо.
- Да не меня благодари, его, - он ткнул в сторону Вадима, - говорю ему: «Рассвело, нельзя туда идти». А он твердит, жена, мол, там, ждет, все равно пойду.
После этих слов мне еще больше захотелось прижаться к Вадиму. Муж, будто почувствовав это, проснулся. Я не удержалась и бросилась к нему в объятья, стала что-то говорить, целовать. Он тоже обнял меня… И не знаю бы чем это все закончилось, но настойчивый хриплый голос Гоши вернул нас в реальность:
- Эй вы, голубки, успеете еще намиловаться. Стемнело, на разведку пойдем.
Вокруг бывшего озера по-прежнему ходили существа, отдаленно напоминающие людей. Глаза у них были действительно странными, большими и черными. «Каракатиц» больше не было. Вечерние сумерки были гуще обычного. Переглянувшись, мы вместе подняли глаза вверх и обомлели. Над нами висело что-то огромное, закрывая почти весь небосвод. Нечто мигало множеством маленьких огоньков, вспыхивающих и гаснущих по какому-то, понятному лишь большеголовым существам внизу принципу. Они внимали командам сверху и собирались к одному «пауку» гораздо большего размера, чем те, что встречались ране. Через несколько минут весь парк осветился мягким белым светом, потом он стал нестерпимо ярким, заставив нас плотно зажмуриться. Когда спустя минуту мы осмелились открыть глаза, парк был абсолютно пуст, о чужеродном присутствии напоминала лишь очень глубокая яма на месте озера.
- Нашли, что искали и улетели, - сказал Гоша, почему-то с грустью.
- Так просто. Зачем же тогда были все эти жертвы, раз они не собирались захватить планету (как это происходило во множестве голливудских фильмов)? Договорились бы с властями, - я никак не могла поверить, что все закончено.
- Зачем? Так меньше возни и безопаснее.
- А если они вернутся?
- Может быть… – задумчиво закончил разговор Гоша и удалился восвояси.
Мы же с Вадимом остались сидеть на мокрой от росы траве. Небо было удивительно ясное и звездное, какого обычно не увидишь в городе. Не хотелось больше думать об уязвимости человечества, о зыбкости нашего мира. Я смотрела на мужа, чувствуя каждой клеточкой своего тела, вспыхнувшую с новой силой любовь к нему, спокойному, рассудительному и такому родному. Все что нас разделяло раньше, сейчас казалось таким мелким, ничтожным, в сравнении с пережитым вчера и тем, что нас ждало завтра. Догадка, осенившая меня еще в сторожке, никак не давала покоя. Ну конечно, это случилось в мае, в наше последнее «примирение». Все правильно, эти дни были месяца три назад, но я не придавала раньше этому значения, сбрасывая все на нервы. А всё чаще повторяющиеся приступы тошноты…
- Мне, кажется, я беременна, - прошептала я, не в силах больше держать предположения в себе.
Вадим улыбнулся, самой замечательной из своих улыбок и, крепко обняв меня, сказал: - Это превосходно!.
© Александра Добрая