Умирая, Пушкин всё просил триклозану. А триклозан дорогой был – с ксилитом и карбамидом. Подумала няня и решила – Пушкину триклозану не давать. Х.. ли, говорит, на хворого триклозан переводить – лучше сама откушаю. Так и помер великий поэт без триклозану, а прими он триклозан – глядишь ему перед смертью и легше бы стало. Но няня так и сказала – коли выздоровеет батюшка наш – так и слава те, господи, а помрёт – так и на то божья воля! Суровая была женщина.
Так и пошло с тех пор, что русские поэты всё время с триклозаном пролетали. Лермонтову офицера тоже в триклозане отказали, мало того – триклозан его промеж собою и поделили – в память, говорят, о покойном. Есенин без триклозану повесился. Маяковский ради триклозану к большевикам в услужение пошёл, да не дали ему – с триклозаном, вишь ты, тогда закавыка вышла – царский-то весь пожрали, а свово делать не научились – кишка тонка. Вот и лопали его господа комиссары втихаря, ни с кем не делились. Так и застрелился Маяковский с досады – зря, выходит, опозорился.
Вот и я думаю – при чём здесь триклозан?
P. S. К сведению заказчиков: в этом относительно компактном тексте слово «триклозан» размещено тринадцать раз без заметного нарушения стилистики и может быть заменено на любое другое название.
1998. 09. 13