Суперзвезда

«Суперзвезда»

На следующий год герой нескольких предыдущих рассказов Шурик снова исчез на несколько месяцев, а когда я, наконец, связался с ним по телефону, выяснилось, что за это время он посетил ещё 7 стран – Италию, Испанию, Китай, Египет, Палестину и ещё что-то, уже не помню что. Итого, вместе с прошлогодними поездками получилось 13 стран. Довольно внушительный список для человека, который путешествует в своё удовольствие, а не превратил туризм в образ жизни. Начал он свой рассказ с того, что, осматривая карту мира, пришел к выводу, что не так уж на ней много осталось мест, куда стоило бы поехать. Т.е. стран-то полно, а поехать ему такому взыскательному эстету, по большому счету, и некуда. Т.е. за последние полгода он уже осмотрел все основные красоты земного шара, во всяком случае, из тех, что его интересовали. Он познал этот многообразный мир, и по его логике выходило, что следующим конечным пунктом его маршрутов должны стать Луна или Марс. Но вслух он этого не высказал. Как получалось из Сашиных слов, глобус стал для него прочитанной книгой.
Так у него уже было однажды – с Библией. Как-то раз Саша задался целью прочитать Библию от корки до корки, каких бы усилий это ему ни стоило. И, знаете, прочёл. Единственное, что он не смог осилить, был Псалтырь. А из других текстов, собранных в Библии, ему понравилась книга Экклезиаста. Она больше других соответствовала его фаталистическому взгляду на мир. Через некоторое время у нас с ним возник спор, может ли жена изменять мужу (Шурик тогда встречался с замужней женщиной), и он заявил, что не понимает, почему супружеская измена - грех, ибо в Библии, по его словам, об этом нет ни слова. Когда же я сказал, что это одна из десяти заповедей Моисея, Шурик с энтузиазмом воскликнул:
– Ну, покажи, покажи мне это место! Я прочёл Библию всю от и до, и не нашел в ней ничего подобного!
Раньше я как-то не задумывался над пословицей: «Смотрю в книгу и вижу фигу». О ком это? После нашего разговора я, наконец, понял, о ком.
Похоже, история, подобная истории с Библией, происходила у Саши и с нашим земным шаром. Хоть стран Шурик объездил и множество, говорил он в основном про Италию и Испанию, очевидно, они более других задели его воображение. Впрочем, про Китай, хоть и вскользь, но тоже упоминал. В Палестине и Израиле его не впечатлило, вообще, ничего. Все эти древние постройки – и Храмы, и стена плача – были в его восприятии просто камни, положенные друг на друга, и ничего более. Но предоставим слово ему. Для начала он оказался в Италии.
– Прилетев в Рим, я первым делом, что – первым делом? Конечно, Петра потоптал. В Ватикане Собор святого Петра есть, на нем смотровая площадка. И  вот есть билеты туда за 5 евро и за 7. За 7 тебя до половины  пути на лифте везут, а за 5 – всю дорогу идешь пешком. Я дал 10. мне было интересно, сколько служитель даст мне сдачи. Чувак что-то долго говорил, и, в конце концов, дал сдачу 3, из этого я заключил, что план по сбору у них в Ватикане все-таки есть.
У итальянцев интересная речь. Мне наш гид объясняла что-то по-английски. А поскольку итальянцы говорят 100 слов в минуту, она со  мной с той же скоростью говорила и по-английски. Я слушал, слушал – 5, 10 минут. Потом она видит, что взгляд у меня стал такой задумчивый, вдруг резко замолкла. Я ей говорю, что, вот, все, что вы тут мне говорили, с тем же успехом могли толковать и самой себе, поскольку я не понял ни слова. Мой партнер по путешествию по Италии, с которым я познакомился по дороге, в свое время говорил мне: «Я знаю английский вот настолько», – и показывал расстояние между пальцами в миллиметр. – «А сейчас могу сказать, что в Италии английского никто не знает и в этом объеме».
Когда я спрашивал в Риме у прохожих по-английски, где здесь вокзал, причем строил при этом какие-то грамматические конструкции, меня никто не понимал. Тогда я решил, произнесу просто по-итальянски одно слово: вокзал.  Меня все сразу начали понимать и показывали пальцами: туда – туда, мол.
– Ты ведь толком английского не знаешь, – заметил я. – Ты, наверно, неправильно вопросы ставил, вот тебя никто и не понял. Тебя англичанин-то вряд ли поймет, т.е. для тех, кто знает его в совершенстве, а те, для кого он не родной, и вовсе впадали от твоих вопросов в ступор. Получался разговор немого с глухим.
– Ну, наверное, – согласился Шурик. – В Испании мне понравился полицейский, который проверял у меня документы. После того, как он проверил, я его спросил, где такая-то улица? Там у меня была забронирована гостиница. Он говорит: «О, я не знаю, это где-то в центре, а я служу на окраине». Я после проехал до этой улицы 3 остановки на автобусе, прикинул, это примерно было километра 2, т.е. для него 2 км – это уже дальние края. При этом говорил он со мной на англо-испанском языке. Т.е. тех слов, что он не знал по-английски, он заменял испанскими. Я тоже подумал, а я чем хуже? И тоже перешел на смешанный язык, только англо-русский. Т.е. начала заменять неизвестные английские слова – русскими. В общем, мы друг друга поняли.
Мадрид мне показался большим Парижем. Там, как и в Париже, на каждом шагу метро, тогда как в Риме всего 2 ветки. Рим – это музей под открытым небом, там метро вроде, как и ни к чему. Кстати, вот итальянцы удивляются, почему вы русские называете Рому Римом, если и мы сами, и французы, и англичане говорят: Рома. Я там пробыл 4 дня, хотя, может, это и много для Рима. По-моему, там достаточно съездить в Ватикан, посмотреть собор Св. Петра, и на обзорную по городу, после этого можно уезжать. Там на обзорной, кстати, останавливают, где пожелаешь, можешь выйти, где захочешь. Кто хочет смотреть античность, выходит возле Колизея, кто хочет видеть древние христианские святыни, выходит у них, никто никого не удерживает.
– Ничего себе! – заметил я. – Ты отводишь всего 2 дня на осмотр «вечного» города, города, которому 3 тысячи лет?    
– Я тебе объяснил, что там можно посмотреть, остальное меня не интересовало. Нет, пожалуйста, мне хватило бы 2-х дней.
- В Испании меня поразили три вещи, - продолжал Шурик свой рассказ. -  Первое: Вроде, такая набожная страна, а я пошел на католическую службу, там было от силы человек десять. Второе: Испанский нудистский  пляж. Там мужчины и женщины загорают вперемежку – яблоку негде упасть, и третье: то, что апельсины повсюду валяются на земле, т.к. там вдоль дорог посажены апельсиновые деревья, и весь асфальт в оранжевых разводах от раздавленных машинами плодов. Если б так в Москве было, их, наверное, давно бы все оборвали.
– А может, и не оборвали, – возразил я. – Яблони вон дикие в Москве же не обрывают.
– Раньше обрывали.
– А сейчас уже нет. А потом, что тебя удивляет? То, что мужчины и женщины голые вперемежку лежат? Так у них в Европе ещё 40 лет назад сексуальная революция началась. И то, что 10 человек на церковной службе, тоже не удивительно. У них же сейчас только 5% населения называет себя христианами, так что нечему удивляться. 
– В Италии мне даже больше понравились нетуристические места, например, Навара или Кремона. Это знаешь, такая академическая архитектура Средневековья. Я там в лавочке покупал фрукты и все время, пока продавщица вешала товар, она болтала без умолку. Я еще не успел сказать ей, выходя, что все равно ничего не понял, а она уже следующей покупательнице, как из пулемета: тра-та-та-та-та. Видно, ей все равно, слушают её или нет, просто потребность выговориться.
– Ну, понятно, южный темперамент.
– Вообще, поездив по разным странам, – продолжал Шурик, – могу сказать, что туризм – это довольно тяжелая физическая нагрузка, потому что все надо осматривать буквально бегом. Вот, например, в Пизе у меня оставалось 45 минут до электрички. Прохожу я мимо монастыря, дай-ка, – думаю, – зайду, осмотрю, ещё успею. И успел впритык, и то только потому, что на автобусе до нее доехал. Бегу к вокзалу, едет автобус, гляжу, на нем написано: конечная – вокзал. А в ту ли сторону он едет, не знаю, к счастью, тут же и стрелку увидел, в какую вокзал. Оказалось, в ту.
– За 20 минут монастырь нельзя осмотреть, это идиотизм. Что можно увидеть за 20 минут?- сказал я.
– Все, что мне было нужно. Так же я из Милана на электричке уезжал. Мне сказали, прочтешь на головном вагоне конечный пункт. Но он быстро промелькнул, я не успел рассмотреть. Ладно, сел, и смотрю карту: если следующая остановка в ту сторону, значит, еду дальше, если нет, надо пересаживаться в противоположную. Опять тогда повезло, оказалось, туда еду. Я так ехал в Сафари-Парк. Мне наш гид сказала: «Вот номер автобуса, вот название остановки». Приезжаю на автовокзал, а он под землей. С нескольких разных уровней уходят автобусы. Я думаю, где найти мой-то? Начал обходить сверху, и вопреки закону Мерфи, который гласит, что сколько не прикидывай, нужная вещь все равно останется самой последней, я с первой попытки вышел к своему автобусу. Вообще, Италия – цивилизованная страна. Я когда в кассе спросил, как лучше доехать оттуда – туда-то, а потом ещё туда-то, мне проложили оптимальный маршрут, на какую электричку сесть, где пересесть, где вообще лучше ехать автобусом, т.к. дешевле, что  вдвойне удивительно, зная мой английский. И ещё для особо бестолковых пассажиров (как в случае со мной) кассир распечатал мне на принтере всю информацию, чтоб я ничего не перепутал. У нас бы мне в кассе такой маршрут проложили, что кубарем летел бы до самой конечной остановки.
Ещё одно свидетельство их культуры, а с нашей точки зрения – дикости. В Риме, на площади Сан Марко тусуется группками итальянская молодежь. Ох, глупые! Если б стояла наша молодежь, что вокруг было? Правильно, все заплевано в радиусе трех метров, кругом окурки, банки с джин-тоником катались бы по земле, а вокруг итальянцев этого ничего нет. Стоят, разговаривают. Просто не знают, как надо, чтоб было по-настоящему.
– А где ты ещё-то был?
– Да много где, но Китай особенно запомнился. Там, как я понял у всех, по крайней мере, наших русскоязычных гидов два ответа на все вопросы: Первый: «Ну, что вы хотите, нас же 1 млрд. 300 млн.», или второй - вариант А: «Партия считает это правильным», или вариант Б - наоборот: «Партия так не считает».
Я спросил у гида: «Вот в конце 80-х на площади Тяньаньмэнь в Пекине были выступления студентов против политики компартии Китая, которое подавили танками. Какое ваше к этому отношение?»
Он ответил:
– Когда это происходило, я ещё был крайне мал, поэтому на этот счет у меня нет никакого собственного мнения, а партия на это счет еще не вынесла окончательного решения.
А когда я задал тот же вопрос одному партийному китайцу, он ответил:
– Да, по телевизору показывали, что студенты нападали на солдат, но это, конечно была провокация, потому что, я думаю, было наоборот. Но все же, я не имею на этот счет никакого собственного мнения, т.к. партия их не осудила и не добрила. Поймите, нас миллиард 300 миллионов, и что будет, если каждый у нас станет иметь собственное мнение?
Я был в Китае в тех местах, где вообще редко бывают европейцы, т.е. там бывают туристы, но это в основном китайцы. Вот там я чувствовал себя, как суперзвезда. Я был нарасхват. Там была куча народу, которая никогда не выезжала за пределы Китая, и кроме китайцев, никого не видела. За мной ходили толпами. Ни у одного из китайцев не было столько седых волос, сколько у меня. Европеец для них в диковинку. Многие просили с ними сфотографироваться, чтоб потом показывать знакомым и родственникам.
– Но их же интересовал не лично ты, но ты, как представитель другой расы, – сказал я.
– Все равно, приятно на несколько дней почувствовать себя кинозвездой. К тому же, я не могу сказать, что в этом, нет совсем моей заслуги, ведь в эту китайскую глубинку ещё нужно было забраться, а это моя индивидуальная заслуга, ведь там ещё почти не ступала нога европейца.
Много чего ещё  порассказал Саша. Например, как в Пекине он один путешествовал в метро, как нашел нужную станцию, и уже от неё самостоятельно отправился за город, чтоб посетить зоопарк. В его устах то и дело мелькали названия разных стран и городов, но все это было однообразным перечислением различных конфигураций камней, как называл архитектурные памятники сам Саша, виденные им в разных точках земного шара.
В его рассказах стена плача ничем не отличалась от развалин Помпеи, а башня в Пизе от руин Колизея. Сам вечный город с его величественными памятниками не заслуживал, по мнению Саши, больше 2-х дней осмотра. Одни руины чуть выше, другие чуть ниже, но все это лишь камни положенные друг на друга в разных пропорциях, – таков был лейтмотив всех его рассказов о своих путешествиях. Во всяком случае, впечатления от них, по словам Саши, были одинаковые. Одни камни выложены в виде квадрата, другие – в виде круга, какие-то – в виде пирамид. Но где же тут восхищение величием человеческого гения? Но самого гения-то, по Сашиным понятиям, как раз и нет. Вообще, ничего нет (а если и есть, то не заслуживает его внимания), кроме его представлений о «крутизне» заказчика строительства того или иного архитектурного шедевра – в зависимости от того, сколько денег туда угрохали.
 Эта нивелировка всех эстетических оценок, помню, поразила меня, когда Саша знакомился с иностранными рок-группами, после того, как несколько лет назад они вышли на МР3 и стали, наконец, доступны широкому отечественному слушателю. Однажды он поставил диск с какой-то группой (сейчас не помню ее названия), на котором было записано 12 выпущенных ею дисков. И послушал их все от начала до конца, причем ни одна песня ему не понравилась. Мало того, все время прослушивания он мысленно костерил эту группу во все лопатки, отнявшую у него столько драгоценного времени.
– Так зачем же ты ее столько слушал? – удивлялся я после того, как Саша рассказал мне про свои мучения.
– Я хотел убедиться, что это действительно г…, а то вдруг у нее где-нибудь попадется хорошая песня, а я её пропущу!
– Чтоб убедиться, что группа действительно г…., не обязательно слушать все 12 дисков подряд, достаточно послушать 2 – 3 песни, - заметил я.
– Нет, пока все не послушаю, не убежусь.
Думаю, так же безразлично, как и плохую, Саша слушал и хорошую музыку. Ни та, ни другая не рождала в нем никакого отклика. То же и с литературой. Он прочел бездну книг, но что он вынес из них? Единственное, чего он не мог понять, как можно читать  сказки Андерсена или «Вини Пуха» Александра Милна, что свидетельствовало, должно быть, о полном отсутствии фантазии или, говоря шире, вообще отсутствия эстетического чувства в нем при оценке какого бы то ни было вида искусства. Те же оценки ждали и памятники архитектуры, виденные им в разных концах света, в них он видел лишь материальную сторону, т.е. камни, положенные друг на друга. Как музыка, должно быть, была лишь нагромождением звуков той или иной тональности и длительности, так и в архитектуре постройки были лишь нагромождением камней разной формы.
Я думаю, и во всех рассказах о путешествиях видишь не реальную картину, но то, что увидел сам путешественник, и в документальных фильмах - то, что увидел оператор. Каждый видит в шедевре искусства себя, т.е. те или иные стороны своей души, которые трепещут в ответ на вложенные в произведение мастером чувства. А если душа спит, придавленная меркантильными расчетами дня сегодняшнего, то ничто в ней не откликается на то живое, что окружает её в мире, и человек взирает вокруг равнодушно, оценивая то или иное явление по единой денежной шкале, которая сводит все к большему или меньшему количеству потраченных денежных сумм.