- Что ты делал? – Послышался тихий глухой голос.
- Ничего…
Обессилено переворачиваясь на бок, приходил в себя. Открывая глаза, не увидел ничего кроме темноты и лишь очертания своей ладони в довольно жуткой позе. Невозможно ею пошевелить, заснула, запястье заныло, наконец, пришло ощущение своего тела. Глаза нехотя привыкали к темноте, каждый палец принимал свой вид. Они зашевелились, помогая ладони принять удобное положение.
Сознание включалось медленно, загудела голова, мысли блуждали в голове, не давая сосредоточиться. Опираясь на правую руку, приподнимая голову, остановил взгляд на окне. Оно, занавешенное плотным тюлем, пропускало в комнату тонкий свет уличных прожекторов. Не услышал ни единого звука, на улице, так же как и в комнате стояла мертвая тишина. Отсутствие шума или просто отсутствие слуха, гул в голове. Свет прожектора включается вечером и работает до самого утра, неизвестно который час. И почему здесь, посреди комнаты, на полу?
Слабость во всем теле, боль в мышцах, голова упала обратно на пол, от удара заныла ещё сильнее. Чувство своего тело вернулось, как по ладони и пальцам пробежали маленькие быстрые мурашки. На пальцах осязалось нечто липкое и теплое. Не разобрав на руке ничего соответствующего, испытывая лишь желание избавиться от надоедливого ощущения. Надавив на ладонь, провел ею по полу, размазывая то самое, пытаясь избавиться от него. Подняв, ноющую от боли, отяжелевшую руку, будто наполненную водой, поднес к лицу. Почувствовал резкий запах железа, высокой концентрации, способной вызвать рвоту. Теплая жидкость проходила по всей костлявой руке, рукава рубашки липли к ней. Осознав, откуда она взялась, лишь обреченно подняв глаза в потолок, не оставил себе ни одной попытки сделать что-либо. Слабость становилась сильнее, тело размякло, веки тяжелели и медленно опустились. Гул стал только сильнее, мурашки исчезли вместе с болью в запястье.
Теперь было лишь ощущение невесомости, и только где-то, тихо, звучал тот же глухой неторопливый голос.