Глава из романа "Белые бураны"
Спят железные ваши полки,
Как знамена заря полыхает.
Плес холодной Урала-реки
Скрыл последние взмахи Чапая…
Если б знали герои гражданской… Да! Если б знали наши герои… За что они свою кровь проливали? Если б знали, как их потом будут чернить, обвинять, судить, обливать грязью, продавать, а затем опошлят понятия тех истин, за которые они так самоотверженно боролись… Почему так все получилось? Почему вдруг ни с того, ни с сего начались все эти репрессии Сталина, в результате которых пострадали и погибли многие представители «старой Ленинской гвардии»? Почему вдруг под железный кулак НКВД попали, казалось бы, самые верные, непогрешимые и безупречные борцы социалистической революции и рабочего движения, и просто видные советские деятели – цвет бывшей русской интеллигенции…
Иван с Александрой ведь тоже жили в то время тридцатых годов, когда все это происходило, ездили, ходили по этой же стране, «выражались», но их почему-то никто не трогал? Они просто работали, трудились и не являлись для соответствующих органов советской власти объектами тайного наблюдения. Их жизнь и положение в обществе не вызывала ни у кого ни подозрения, ни черной зависти. Они не лезли в политику! Они не искали себе хороших должностей. Не кричали, не карабкались к вершинам власти, к тому золотому мешку, за который всегда, во все времена велась постоянная ожесточенная борьба, бились люди, погибали целые государства…
Богатство, блеск золота, всесилие власти, известность… Вот наверно таким будет, хотя бы частично, ответ на этот сложный и противоречивый вопрос человеческой жизни и деятельности на Земле…
В жизни не так все просто устроено, как это кажется иногда некоторым наивным людям, и видимое, порою, не является «истинной» явью. В жизни, как и в речке, есть свои тихие омуты, подводные камни, мели и глубинные течения. В жизни бывают моменты, то есть точки отсчета судьбы, перед которыми человек, как витязь перед камнем на перепутье у трех дорог, выбирает свой дальнейший роковой путь, не зная, что его ждет впереди, и в какую грязь или трясину он вскоре вляпается. Жизнь дает шанс свободного выбора, а судьба уже после этого ставит свою роковую печать обязательного и неизменного исполнения.
Говорят, что события в мире подготавливаются и руководятся какими-то «неведомыми силами», я бы сказал, влиятельными темными людьми. Скорее всего, это те люди, которые связаны с большим капиталом. Недаром ведь в царской России существовали кружки масонов, которые потом, как бы между прочим, устроили февральскую революцию и свергли царя Николая. Да, в мире существует такое общество и называется оно «Комитет 300», который решает: быть ли тому событию на Земле или нет, начинать ли войну где-нибудь или нет, убирать ли какого-нибудь неугодного деятеля, мешающего им получить богатства или нет. Но это уже самая секретная и сакральная сторона этого вопроса, откуда идет подпитка этих потоков.
А ведь существуют еще и другие тайные течения, более близкие к поверхности нашего видимого мира. Все эти крики и стоны прессы: газетные статьи, общественные мнения – все это лишь манипуляции сознанием доверчивых и не слишком начитанных граждан. А на самом деле то, что выгодно определенным кругам власть имущих, то и пропагандируется. Да это и естественно! Кто же будет раскрывать свои секреты. А секретов у каждого из нас, ой как много. Такова уж жизнь и натура человека и вообще особенность характера людей: мы скрываем все и не хотим признаваться в своих ошибках даже вопреки своей совести. Во всем считать себя правым, а другого виноватым – вот она двойная сторона медали нашей личности – двуликость!
Рождаемся мы и приходим в этот мир с чистыми душами, готовые к накоплению полезной информации и овладению божественными истинами, но у каждого пришедшего на землю есть темная точка, маленькая черная метка дьявола (специально оставленная по соглашению с Богом). И эта темная точка – есть эгоизм – поедание других ради того, чтобы самому было хорошо, ведь ребенок уже с рождения требует, кричит: только мне! А Богу это тоже выгодно (ведь Земля для того и создана, это полигон для испытаний и совершенствования человеческих душ).
Здесь, на Земле, и происходит сортировка и отбор душ по понятиям грешности и праведности, и только здесь, после долгих лет и испытаний душа раскрывается, и показываются все ее положительные и отрицательные качества – кому она будет служить в дальнейшем: Богу или дьяволу!
Так что же происходило в стране победившей социалистической революции все эти долгие двадцать лет? Не там, в глуши, где жили и трудились такие простые и незначительные люди, как Иван Жигунов, дед Захар, Иван Зарубин, Рева и другие, а там, наверху, у власти… в столице и городах, в местах, где творится политика и судьба всего народа.
А что происходило? Происходила, на первый взгляд непонятная как будто бы для многих, непримиримая борьба двух партий или концепций построения социализма: одной – построение социализма в отдельно взятой стране (в Советском Союзе), сторонником которой был Иосиф Сталин, и другой – победы социалистической революции во всем мире, которую проповедовал неугомонный и пламенный борец «бес революции» и руководитель меньшевизма Лев Троцкий.
Как известно, Ленин, взвалив на себя роль вождя революции и став потом первым в истории руководителем Советского государства, не расправился с меньшевиками, с которыми постоянно дискутировал, а договорился и заставил их сотрудничать с большевиками и войти с ними фракцией в состав своего правительства. И Лев Троцкий был там видной фигурой, вторым «вождем революции» после Ленина. Да, так оно и было.
Говорят, революция делалась «комитетом 300» не под полукалмыка Ленина, а под еврея Троцкого, но потом вышла из-под контроля этой верхушки и начала развиваться совсем в другую сторону, благодаря буйному нраву и непредсказуемости души русского народа. Тогда инициативу и перехватил Ленин.
А Троцкий остался на вторых ролях. Но ведь, как известно, когда началась февральская революция, Ленина в России еще и не было. Он находился в Швейцарии и движением революционных масс в Петрограде руководил Совет народных депутатов во главе с меньшевиками и земляками Сталина Чхеидзе и Церетели. Они и постарались, чтобы большевики делегировали в Совет Кобу – Сталина.
А Ленин появился в Петрограде уже потом, в апреле семнадцатого года, когда его по договоренности с Германским генеральным штабом, как писал потом генерал Гофман, в «запечатанном» вагоне, чтобы не проверяла таможенная служба, вместе с тремя десятками коминтерновцев через всю Германию провезли в Финляндию, а оттуда он уже попал в Петроград.
Лев Троцкий, или Лейба Бронштейн – журналист, меньшевик, а затем вольный революционер уже давно находился в Петрограде, выступал на митингах, и Ленин с помощью Зиновьева и Каменева уговорил его вступить в партию большевиков. И никто не задумался потом, что он делал до этого, чем занимался, где находился. А Лев Давидович перед этим только что вернулся из Америки где встречался с видными богатыми и влиятельными людьми: евреями банкирами и финансистами, которые снабдили его очень солидной суммой денег, чтобы совершить, а затем поддержать его социалистическую революцию.
Так что, после февральской революции и июльских дней еще не известно было, кто был вообще-то главным вождем революции: Ленин или Троцкий. Просто Ленин вовремя воспользовался плодами первой революции. Пообещал народу все, что народ требовал. А Сталина в Политбюро ЦК включили по предложению Ленина. В созданное Политбюро кроме него входили еще Каменев и Зиновьев. Сталин полностью поддерживал и даже преклонялся перед Лениным. Ведь Ленин был теоретиком – головой, мозгом революции, а Троцкий был хорошим оратором – ее трибуном. Он умел говорить и вечно спорил с Лениным. Сталин же был простым исполнителем – практиком, он занимал тогда ничего не значащую должность секретаря ЦК.
Но вот свершилась социалистическая революция. Стали распределять должности. Председателем Совета Министров Российской Советской социалистической республики стал Ульянов-Ленин. Сталин же стал секретарем ЦК по кадровой политике. Пока был жив Ленин, Троцкому в России под его крылом жилось вольготно или просто вполне приемлемо, хотя в семнадцатом году Ленин называл его «иудушкой», а Троцкий Ленина – «будущий Робеспьер». Ленин, как «будущий Робеспьер», был не против бредовой идеи Троцкого, выдвинутой им еще в 1905 году, о подготовке и свершении в кратчайшие сроки социалистической революции во всем мире. Но с одним условием: сначала нужно было свершить и закрепить успехи социалистической революции в своей стране, создать в государстве социалистический строй, накормить чем-то народ, а потом уже вершить революцию в других странах. В этом была разница взглядов большевиков-ленинцев и троцкистов-коммунистов на развитие дальнейших революционных действий.
А так как Ленин к 1923 году стал уже полностью неспособен руководить партией и страной, то верный ленинец и большевик Сталин взял власть в свои руки. А ему и брать-то было незачем: все было уже в его руках, он руководил кадрами – своими людьми, которых он расставил на нужные места, на высокие государственные должности. Сталин не умел так «трещать», то есть говорить на митингах как Троцкий, он все покуривал свою трубку и потихоньку вытеснял троцкистов из государственного аппарата. «Кадры решают все!» – любил он повторять. Это был его поистине верный вывод, к которому можно было бы еще добавить: «Преданные карды решают все!». Если не считать денег и привилегий…
Ну а где же взять такую преданность среди обыкновенных партийцев и чиновников. Ведь в соблазне даже Иуда предал своего учителя Иисуса. И тут у Сталина возникает гениальная мысль. Проблема преданности решается по методу дрессировки животных: кнутом и пряником. То есть, частыми сменами кадров на должностях. Так, чтобы у начальника был приемник – заместитель, который бы «копал» под него, подсматривал за ним, учился у него и готов был в любую минуту заменить его в должности. Этим решалось все: и видные люди был на виду у НКВД (заместители доносили исправно), и смена кадров была безболезненной (молодой учился у старого начальника руководить). К тому же, у свежих кадров было намного больше рвения к работе, чем у стариков, ведь такого услужливого человека заметят, оценят и повысят в должности.
И снабженная таким безыдейным механизмом государственная машина запыхтела, застучала и заработала… Все друг за другом стали следить, подслушивать. Ну, а судить и сажать в тюрьмы, наверно, было за что. После революции в стране ведь осталось столько всего – такие кадры, что лишь держись! В промышленности среди инженеров и управленцев от бывших и удравших за границу промышленников и капиталистов остались их верные слуги, которые выполняли за деньги наказы своих господ. В политической сфере действовали противники большевиков троцкисты, которые были везде, в любом коллективе, и которые любыми путями мешали большевикам строить социализм, налаживать производство, укреплять советскую власть. Кроме того, страна была наводнена агентами иностранных разведок: английской, французской, германской, которые по указке своих глав, а вернее «Комитета 300», старались тоже расшатать и свергнуть власть большевиков во главе со Сталиным. Вот тогда и начались репрессии Сталина.
Как пишет темпераментный, но вполне правдивый военный историк А.Б. Мартиросян):
«Оппозиция (то есть троцкисты) пустила в народ слух (или миф), что Сталин то ли от врожденной злобности, то ли от скуки, встав как-то с левой ноги, решил, видите ли, перерезать всех своих соратников по партии. Именно так объяснял процессы тридцатых годов Л.Д. Троцкий. Точно так же их объяснял ХХ съезду КПСС Н.С. Хрущев. Точно так же объясняют и поныне. Так вот, была ли все-таки оппозиция Сталину, плела ли она свой заговор или нет, имела ли она контакты с реакционными кругами наиболее враждебных Советскому Союзу государств? Да!».
И этому подтверждением служат показания арестованного в 1937 году органами госбезопасности опытнейшего мастера закулисных интриг, видного масона высокой степени посвящения, давнего агента германской и австро-венгерской разведок, а впоследствии еще и британской разведки Христиана Георгиевича Раковского (1873-1941). Но возникает один вопрос: а правдивыми ли были показания, которые давал на Лубянке подданный Болгарии, шпион и масон Раковский. И не использовали ли чекисты для этих его признаний, как говорится, свои «трудовые» кулаки. Можно твердо сказать: нет! И вот почему.
Во-первых: «… подследственных по всем крупнейшим делам 1936-1938 годов и пальцем не трогали во время следствия на Лубянке. Это уже потом Хрущев, а вслед за ним Горбачев с Яковлевым выдумали сказки о нещадно избивавшихся «кристально честных и несгибаемых партийцах». Тех самых, которых тот же Хрущев в прямом смысле слова пачками сдавал в руки НКВД».
Во-вторых: «…допросы Раковского осуществлялись на французском языке… Его откровения не должны были стать доступными другим сотрудникам Лубянки. Жесткая иерархия допуска к секретам разных уровней – не обсуждаемая реалия органов госбезопасности. Тем более, что в процессе его допросов действительно затрагивались вопросы высшей мировой политики».
В-третьих: «…Раковский знал очень много такого, что относилось к высшим тайнам высшей мировой политики и геополитики. От такого чего-либо добиться дубиной было невозможно. Так что, хоть бей, хоть не бей. С таким возможно было договориться на условии: откровенность в обмен на жизнь. Потому и было решено его допросы вести не только на французском языке, но и с помощью сотрудника личной разведки Сталина. Их вел сотрудник, которого все знали только как Рене Дюваль, хотя это и было не настоящее его имя… Он же осуществлял и перевод протоколов допроса (они записывались на магнитную ленту) на русский язык. К ним никого не подпускали, даже Ежова. Кузмичев-Дюваль лично докладывал их Сталину, либо собственноручно запечатывал в особый конверт, вскрывать который имел право только Сталин.
Что же до того, правду ли он говорил на этих допросам, то подтверждения его показаниям имеется практически по всем пунктам. По ряду из них подтверждения были получены в одних случаях – почти за четверть века, в других и того ранее – за 32 года, а в некоторых и вовсе за полвека либо еще более… Не говоря уже о подтверждениях, полученных из текущей информации спецслужб того времени. Практически по всем пунктам подтверждения был получены и в наши дни».
«…Раковский очень часто использовал местоимение «Они» или «Им», «Ими», «Их». На масонском языке так обозначаются высшие иерархии мировой закулисы, чьи имена не принято употреблять всуе, особенно самими «вольными каменщиками».
«…Среди этих «Они» первым он назвал Вальтера Ратенау, причем с прямой ссылкой на Троцкого. Ратенау же действительно являлся членом «Комитета 300». А, во-вторых, когда 24 июля 1922 года было совершено покушение на Вальтера Ратенау, приведшее к его гибели, то за мгновение до смерти он произнес признание, что его убийство – дело рук членов «Комитета 300». А незадолго до покушения Ратенау и вовсе разгласили секрет существования Комитета. Вот его подлинные слова, опубликованные 11 июня 1921 года в «Plain English»: «Только 300 человек, все друг друга знающие, управляют Европой. Они избирают преемников из своих. Эти евреи имеют силу сломать любой строй, где и какой признают «неумным». Христианство, по их мнению, безумие и должно скоро сгинуть».
«… Раковский тоже свел персоналии этих «Они» к евреям, что в корне неверно. Да, евреи там присутствуют, но не составляют большинства в «Комитете 300», и к тому же выступают не с этнических позиций, а только как представители одного из отрядов высшего эшелона финансовой олигархии Запада».
Многие до сих пор сомневаются и даже отрицают факт существования этого «Комитета 300». Как и то, что по решению масонов был свергнут с престола русский царь Николай ІІ. Да и только потому, что Россия уже поднималась с колен, умножался ее капитал. Вскоре она должна была занять ведущее место в Европе по производству продуктов и стать самой мощной державой в мире. Из-за этого и был убит по решению западных масонов лучший премьер царя П.А. Столыпин.
Но пусть сомневаются скептики. Среди тысяч мыслящих есть несколько десятков «фом неверующих», которые ничего не читают, кроме периодики и ничего дальше своего носа не видят. Вот это и говорит об узости и зашоренности их сознания. Человек не размышляет, не анализирует, а повторяет лишь то, что ему говорят другие. То есть, плывет туда, куда его несет течение. Но это уже не касается нашей темы.
Итак, во время допроса в НКВД СССР 26 января 1938 года Раковский показал: «Они» в конце концов увидели, что Сталин не может быть свергнут путем государственного переворота, и их исторический опыт продиктовал им решение повторения со Сталиным того, что было сделано с царем! Не вдаваясь в подробный анализ его признания того, что свержение монархии в России было делом рук Запада, использовавшего против нее механизм тандема мировой войны и «революции».
В СССР существовала не просто антисталинская оппозиция, а именно же крайне агрессивно настроенная антисталинская оппозиция, готовая ради достижения своих целей на самые крутые меры – вплоть до государственного переворота и убийства Сталина.
В 1923 году Ленин уже никакой роли не играл… тогда же в 1923 году на так называемом «пещерном совещании» (называется так потому, что происходило тайно на отдыхе) оппозиция впервые приговорила Сталина к смертной казни.
В своих показаниях Раковский прямо так и сказал: «И даже были приняты меры для объявления смертного приговора Сталину».
И это было как раз в июле 1923 года, в августе месяце, в одной из пещер вблизи Кисловодска, на одном из «пещерных» совещаний, где встретились Зиновьев и Бухарин, а инициатором его был, конечно, Лев Троцкий – неукротимый «бес революции». И обсуждался вопрос об ограничении власти Сталина, который только-только стал генеральным секретарем партии. Раньше такого поста в партии вообще не было, и какую власть он мог тогда иметь, никто не знал. И, тем не менее, старые гвардейцы Ленина – Зиновьев и Бухарин единогласно решили: Сталина надо убрать во имя ограничения его власти!
Ну, а поскольку все они были никчемными «трещотками» и трусами, дальше слов дело не пошло: все боялись возмездия. А Сталин, узнав об этом, понял: кто его истинный враг. Он помнил, как соратники Троцкого еще в 1919 году пытались его угробить. Но тогда у них это не получилось. Но «бес мировой революции» не унимался и отчаянно готовил военный переворот в стране, и это уже в декабре 1923 года подтвердил его ближайший соратник Антонов-Овсеенко. В своем письме, направленном в ЦК партии, он открыто угрожал военным путчем.
А уже весной 1926 года все течения оппозиции объединились в одну широкую оппозицию с единым конспиративным центром, который имел свою агентуру в ЦК, в ОГПУ и среди высоких военачальников таких, как Тухачевский, Примаков и Путна. Центр имел свои филиалы в Ленинграде, Свердловске, Харькове, Киеве и других городах Советского Союза, и еще поддерживал конспиративную связь со своими сторонниками в других компартиях за границей, входящих в Коминтерн при помощи народных комиссаров иностранных дел и внешней торговли, которые часто ездили за границу и беспрепятственно вывозили и ввозили различные конспиративные материалы и денежные средства для содержания и деятельности конспиративных групп оппозиции.
В 1927 году широкая оппозиция перешла в открытый бой против руководства партии большевиков. Обнародовала свой манифест, известный как «платформа 83», в котором вместо созидательной работы партии навязывалась бессмысленная дискуссия по всем вопросам. Но эта затея Троцкого провалилась. Семьсот тридцать тысяч членов партии проголосовало за линию ЦК и Сталина, и только четыре тысячи – за оппозицию. Воздержалось 2600 человек. Проиграв в легальной борьбе: в дискуссиях, на собраниях и съездах, троцкисты попытались решить свои дела силовым путем – начали выводить людей на манифестации и баррикады. Вот тут и начались аресты. Многих из них посадили, а некоторых выслали подальше из столицы. Троцкого, например, выслали аж в Алма-Ату, как говорится «Ату его!».
Когда чекисты пришли его высылать, он сильно сопротивлялся. Из дома выносили его на руках, он цеплялся за перила, звонил в двери соседей и кричал: «Несут Троцкого!». Но никто не выходил из квартир. И даже на вокзале он продолжал кричать, обращаясь к отъезжающим и железнодорожникам: «Смотрите, как несут Троцкого!».
После этого партийцы ленинского призыва облегченно вздохнули: главное обвинение против их партии – «евреи правят партией» - исчезло. И они были благодарны Сталину.
Но Троцкий не унимался и Алма-Ате. Он стал призывать к гражданской войне и военному перевороту. Действия оппозиции с этого момента перестали быть лишь антипартийными, они трансформировались в антигосударственные, и Сталин просто выслал Троцкого за границу вместе с семьей. Заметьте, не убил, как хотел его убить Троцкий, а выслал.
С 1929 года впервые оппозиционеров стали приговаривать к различным срокам на основании статьи 58 Уголовного кодекса. Впоследствии уже, выжившие после лагерей троцкисты, по собственной воле признавались, что они и тогда, в конце двадцатых годов прекрасно понимали, что политика Сталина единственно правильная, но, тем не менее, специально провоцировали различные слои населения, особенно крестьян, на выступления против советской власти. Обстановка тогда была очень сложной. Чтобы как-то объяснить это, скажем, что 1927 год был тогда для России годом «военной тревоги», троцкисты сладострастно ожидали от Запада нападения на СССР его консолидированных вооруженных сил, и готовились перехватить власть у партии Сталина в случае поражения и отступления советских войск.
Троцкий взял на вооружение идею Клемансо с времен Первой мировой войны, что «власть надо захватывать во время войны у правящего страной политического противника тогда, когда наступающий враг находится в 80 км от столицы».
Кстати, Яков Блюмкин, чекист и тайный агент Троцкого, который в 1918 году по заданию Троцкого совершил террористический акт в германском посольстве в Москве и застрелил немецкого посла Мирбаха, затем в 1925 году убил и повесил известного поэта Сергея Есенина, сымитировав его самоубийство. Блюмкин ходил когда-то с экспедицией Рериха в Тибет и Гималаи под видом молодого монаха в качестве шпиона и разведчика, чтобы разведать тайные пути в мистическую страну Шамбалу. Он был взят и арестован чекистами именно в 1929 году, когда приехал в СССР из очередной командировки за границу, и затем по заданию Троцкого хотел вывести какие-то секретные материалы от своих агентов.
Что касается убийства Есенина, то по рассказам близких к Есенину людей, дело было так. 1925 год – это было время, когда еще вовсю царствовал Троцкий, он был Председателем Реввоенсовета Республики и командовал Морфлотом. Троцкий был знаком с Есениным. С Есениным был в дружбе и Блюмкин. Они часто его выручали, вытаскивая из каталажек милиции, в которые по пьянке часто попадал в то время разочаровавшийся в действиях новой власти поэт. Как-то, сидя за столом в ресторане и выпивая, Есенин спьяну с болтнул, что у него есть одно письмо или бумага, компрометирующая Троцкого, а дело было перед каким-то съездом или выборами. В тот момент за столом с Есениным сидел один из редакторов их газеты, стукач Троцкого. Он наследующий же день и передал весь этот разговор Троцкому. А тот приказал Блюмкину любым способом добыть это письмо у Есенина. Блюмкин нанял уголовников, и эти бандюги вместе с ним и разделались с Есениным. Долго шарили по его вещам, издевались, избивали его, искали это письмо. Но, так как у него такого письма не нашлось, и вовсе не имелось, Есенин его им отдать и не мог. Они нашли написанные ночью стихи, обращенные к другу, недавно убитому головорезами Блюмкина, и вложили в руки Есенина подписанную кровью прощальную записку, как бы подтверждающую, что он добровольно ушел из жизни, наложив на себя руки…
До свиданья, друг мой, до свиданья,
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова.
Не грусти и не печаль бровей.
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Перед этим… Проснувшись ночью после вчерашней попойки с друзьями в номере гостиницы «Англетер», Есенин полулежал в кресле и в порыве нахлынувших чувств, тоски и предчувствия своей скорой кончины, шептал: «До свиданья, друг мой, до свиданья… Милый мой, ты у меня в груди…». Хотел, записать это, но чернил не было и он, проткнув чуть кожу на своей руке, выдавил капли крови и записал пришедшие ему в голову слова.
У него не было никакого намерения сводить счеты с жизнью, наоборот, он только что приехал с Кавказа и был полон творческих сил. Эти слова пришли от того, что он вспомнил как убили, расстреляв в подвале на Лубянке, его лучшего друга за его взгляды, не совпадавшие с взглядами и действиями укоренившихся в России новых правителей. Он подумал, что и его наверно вскоре ждет такая же судьба. Потому что первые признаки и подтверждения этого у него уже были, но он как-то вовремя успевал во всех случаях выйти из опасной для него ситуации. До сих пор Бог, как говорится, берег его. Но после того, как он проговорился, вернее, сболтнул в горячке в московском ресторане о компрометирующем Троцкого письме, жизнь в Москве для него стала невыносимой. За ним начали следить… И он быстро, собравшись поспехом, уехал из Москвы в Ленинград.
Но, приехав в Ленинград, он и там боялся остаться один в номере гостиницы, и поэтому пригласил к себе вечером на попойку встретившихся ему по дороге друзей… Они так и сидели, и пили всю ночь шампанское в номере у Есенина… А в конце ночи, когда Есенин уже немного захмелел и начал засыпать, они ушли…
А бандиты Блюмкина всю ночь следили за окном его номера и под утро, когда свет в его окне погас, а метрдотель в вестибюле чуть отвлекся, пробрались в его номер…
Есенин проснулся, когда его уже схватили и скрутили ему руки. Их было трое: двое здоровых верзил и он… Блюмкин.
- Где письмо? – приблизился он к Сергею.
- Какое письмо? – ошалело глядел на него после сна Есенин.
- Не прикидывайся дурачком… Серега, давай поговорим по-хорошему, иначе…
- Что иначе?
- Иначе будет плохо, - сказал Блюмкин.
- Ты отдаешь мне письмо… и мы уходим тихо и мирно, - сказал он зловеще усмехаясь. - Если нет, тогда, извини, Серега, мы тебя будем бить... Все равно ведь скажешь и отдашь… Ты ведь меня знаешь, Серега…
- Нет у меня никакого письма, - заверил, вырываясь, Есенин.
Блюмкин ударил его по лицу.
- Есть, сука, я это знаю. Давай, б…, письмо!
Есенин вскипел. В порыве ярости он рванулся из рук налетчиков так, что те его не удержали, вырвался и завязалась драка… Однако, силы были не равные. Они накинули на его шею удавку и, схватив за руки, начали его душить.
- Давай письмо, - рычал Блюмкин, затягивая петлю…
Но и в таком положении Есенин умудрился ударить его ногой в живот. И тогда тот, выхватив наган, саданул его рукояткой нагана прямо в лоб. Удар был слишком сильным. Блюмкин не рассчитал… Он не думал его убивать, ведь он не получил того, зачем пришел – письма, без которого ему нельзя было возвращаться. И когда он увидел, что натворил, он оторопел…
- Ну, Яков, б…, что ты наделал!
«Что же теперь делать?» – задумался он.
- Да, спецы, ну и наворотили мы здесь, - выругался он. – Ладно, сделаем так: как будто он написал записку, залез на стул, надел петлю и повесился… в полной депрессии…
- Давайте, грабители, привязывайте петлю вон к той трубе, - приказал он бандитам.
Те, встав на стулья, быстро привязали веревку с телом к трубе отопления, но впопыхах не рассчитали: тело висело слишком высоко, чтобы человек мог сам без посторонней помощи надеть петлю и оттолкнуть стул. Блюмкин это заметил, но переделывать было уже некогда: начало светать, и нужно было уходить из номера. В номер могли с минуты на минуту постучать: прислуга, уборщицы.
Совершив свое дело и прикрыв дверь, бандиты выскользнули в коридор… Немного подождали, пока двери открылись, в гостиницу вошли первые посетители, и метрдотель отвлекся и отвернулся… Затем, они уже спокойно вышли на улицу…
… А через несколько часов уже гудел весь Ленинград, потом Москва, а чуть позже и вся Россия, услышав слова: «…Сегодня утром 27 декабря 1925 года в Ленинграде в гостинице «Англетер» ушел из жизни известный советский поэт… Сергей Есенин».
И где-то, может быть, скорбя о нем, и утирал слезу его «друг» Яков Блюмкин, и Председатель Реввоенсовета Троцкий постоял немного, не каясь… А затем, совершив такое, они будут жить дальше и думать, что все прошло, ушло и забудется как ни бывало… Ну нет! Ничто не проходит бесследно в этом мире. Ничто! – это главное правило мирового порядка и закона справедливости, которое нужно помнить. Если ты коснулся чьей-то тонкой нити жизни и не оборвал ее, то и ты будешь жить на этой Земле долго и наверно счастливо. Но если ты в небрежности и злости оборвал эту живительную нить, то знай, что и ты непременно последуешь за своей жертвой рано или поздно, в зависимости от тяжести тобой содеянного.
Так и случилось: Блюмкина вскоре расстреляли на той же Лубянке в 1929 году, а Троцкий ушел в мир иной на десяток лет позже. Ну он же не давал указания непременно убивать. Закон возмездия действует… и это, несомненно, так! Ведь говорится же: кто неистов, груб и злится, тот вскоре с бесом породнится, а кто к измене поспешит – тот перед Богом согрешит!
А что же было дальше? Умчались галопом двадцатые годы. Тридцатое десятилетие выделилось новой активизацией националистического подполья. Старая, испробованная революцией тактика: подготавливая государственный переворот, троцкисты, как когда-то Ленин, сделали ставку на национальный сепаратизм, чтоб если валить, так уж полностью развалить то государство, которое веками создавалось, собиралось и сколачивалось многочисленными прошлыми поколениями русских князей, царей и государственных деятелей.
Сотрудниками ОГПУ были выявлены и обезврежены контрреволюционные организации буржуазных националистов на Украине, в мусульманских регионах страны, на Кавказе, в Закавказье и Средней Азии. Попытки оппозиции свергнуть Сталина в этот период были сорваны, то есть провалились. И хоть как уж там ни было трудно в начале первых пятилеток, но партия и население, в большинстве своем, пошли за Сталиным, а не за Троцким с его кровавой всемирной революцией.
Убедившись, что Сталина и большевиков таким методом свергнуть не удается, «Они», то есть «Комитет 300», решили использовать имеющуюся оппозицию, то есть скрытых агентов революции в механизме «тандема войны и революции» - переворота, в условиях начатой войны, который «они» и их ставленники - внутренние русские масоны, великолепно опробовали в 1914 и 1917 годах на царе и царской семье, убирая такого опасного соперника как Россия с политического и экономического «олимпа» Европы.
Но «Они» - масоны Европы, а оппозиция – это троцкисты. Какая тут может быть связь? А связь здесь прямая – щедро дающая, «финансовая» рука. И эта связь между ними никогда и не прерывалась.
В результате показаний Раковского стало ясно, кто, фактически, привел в Германии Гитлера к власти. Его ведь для того и поставили к власти, чтобы он своей военной силой расправился с ненавистным Западу Советским Союзом.
Одолеть Сталина можно было, только физически устранив его. Но этот усатый и мудрый грузин оказался удачливее и крепче Ленина. Ведь вся, так называемая, «двойная» русская революция 1917 года готовилась, как выясняется, под Троцкого. Ленин, как уже говорилось, был подставной и временной фигурой, и он должен был исчезнуть как только в этом возникнет необходимость, как и другие конкуренты Троцкого.
Смертный приговор Сталину был вынесен Троцким и его соратниками еще при жизни Ленина в 1922-1923 годах, когда Лев Давыдович первым понял, что «троцко-русская революция» превращается в подлинно русскую. Рушились его планы за счет жертв русского народа зажечь пламя «мировой революции». Ведь сразу же после похорон Ленина Сталин откровенно отринул курс на «мировую революцию», и открыто провозгласил курс на строительство социализма в отдельно взятой стране в интересах всего народа (ведь он и до октябрьской революции не был сторонником «мировой революции» по Троцкому).
Вот почему у Ленина, Троцкого и Гитлера не осталось прямых потомков – детей – продолжателей их рода. Они отринуты Богом за их дела, а у Сталина было трое официальных детей с многочисленными внуками и один неофициальный ребенок. Дочь Сталина, Светлана Аллилуева, потом писала, что по рассказам теток, в одной из сибирских ссылок ее отец жил с крестьянкой и где-то должен быть их сын… Да, должен быть! И был!
Это произошло в Сольвычегодске, куда вскоре после смерти его первой жены, молодого Кобу, арестовав за революционную деятельность, отправили в очередную, третью по счету, ссылку. Случилось это 23 марта 1910 года. И вот он уже снова в Сольвычегодске…
10 января 1911 года к молодой вдове Матрене Прокопьевне Кузаковой пришел мужчина средних лет кавказской наружности в черном осеннем пальто, фетровой шляпе и спросил:
- Хозяюшка, жил ли у вас на квартире мой друг Асатиани?
- Да, жил, - ответила Матрена. – А вы кто?
- Я Иосиф Виссарионович Джугашвили – политический ссыльный, - произнес мужчина.
- А-а-а, - протянула она, весело глядя на пришедшего.
- А сколько вам лет? – поинтересовалась она потом.
- А сколько вы дадите? – ответил задорно ссыльный.
- Да лет сорок, пожалуй, дала бы, - ответила так же шутливо вдова.
Мужчина рассмеялся.
- Это потому, что я не бритый и оброс, как барашка… На самом деле мне только двадцать девять…
- Для мужчины это еще совсем юный возраст, но уже с опытом… Девушки таких любят!
- Меня девушки не привлекают, мне больше нравятся солидные вдовушки. Тем более, что я и сам вдовец!
Так познакомились бывшая вдова Матрена Кузакова и бывший политический ссыльный Иосиф Джугашвили, впоследствии Иосиф Виссарионович Сталин, в заснеженном зимнем Сольвычегодске. И пригрелся он возле нее и остался жить до конца своей недолгой ссылки.
Уже потом, спустя несколько десятков лет, Матрена так описывала ту встречу, свой дом и условия жизни в то время: «Дом был тесный, дети спали прямо на полу… Детей у меня было много. Иной раз так расшумятся, какое уж тут чтение…».
А вот Джугашвили это не мешало и даже, как видно, вполне устраивало, и он жил там с Матреной Прокопьевной… а спустя девять месяцев у нее от Иосифа родился еще один сынок – Константин Степанович Кузаков, а фактически Константин Иосифович Джугашвили – внебрачный сын Сталина.
Потом, когда Иосиф Виссарионович стал Сталиным и возвысился, вдову вызвали в столицу, дали квартиру в новом правительственном доме, и юный Кузаков получил высшее образование. Всю свою жизнь он занимал высокие посты, соответствовавшие рангу заместителя министра. Своего отца Сталина он никогда не видел. Окружающие люди не знали, что он является внебрачным сыном Сталина, а если даже и слышали такой разговор, то воспринимали это с известной долей скептицизма… Все хотят быть детьми великих и знатных людей. Только вот, говорят, что Константин Степанович, старея, все больше и больше становился похожим на Иосифа Сталина. Он это видел, знал и, как бы подыгрывая этому, старался быть, как и отец: неторопливым и немногословным… таким как папа!
А папа был велик и мудр, хоть роста был малого. Велик, потому что взвалил на свои плечи такую огромную ношу, приняв после Ленина управление первой в мире социалистической страной, огромнейшей страной, идущей совершенно по новому пути, страной с разрушенной промышленностью и хозяйством, нищей и раздираемой врагами как изнутри, так и снаружи.
Мудр – что сумел устоять, сплотить народ, удержать власть и восстановить народное хозяйство, ввести в преобразование такие новшества, которые потом будут как аксиомы изучаться и внедряться в других странах. Мудр, что смог выстоять с народом и победить в Великой войне такого яростного противника, которого не смог бы уже наверно остановить никто в мире, включая все страны Европы, Азии и Америки. Если бы не Сталин и не Советский Союз, то господство Германии и Гитлера на Земле было бы полным.
В случае победы Гитлера и захвата им земель от Ла-Манша и до Урала и Кавказа, а затем наверно и далее у него в руках оказывались бы все богатства и полезные ископаемые Европы, Сибири и Средней Азии. Те, кто поставили его у руля власти, знали куда направить его оружие.
Углубимся немного в труды истории и экономики. Возьмем лишь самое главное. До 1932 года в мире было четыре крупных промышленных района: Пенсильвания в США, Бирмингем в Великобритании, Рур в Германии и Донецкий бассейн в Советском Союзе.
В конце первой пятилетки к ним добавились Днепропетровский (на Украине) и Урало-Кузнецкий (в РСФСР). Сколько бы ни ругали за всякие перегибы Первую пятилетку, но именно она стала причиной тектонического сдвига в расстановке глобальных экономических сил… Ведь в мире стало не просто шесть промышленных районов. Просто шесть Запад или «Они» как-нибудь, да перенесли бы. «Им» стало невыносимо по иной причине.
До 1932 года три четверти промышленных районов мирового значения дислоцировались на Западе. С 1932 года ровно половина индустриальных районов мирового уровня уже находилась на территории СССР! А ведь не являлось секретом, что в ранее неосвоенных регионах Советского Союза в ближайшем же будущем должны были появиться еще несколько крупных промышленных районов мирового уровня. Советская Евразия оказалась гигантской площадкой для создания, развития и успешной работы крупного индустриального производства. Потенциал у Советского Союза стал стремительно наполняться небывалой и неведомой Западу экономической мощью, трансформация которой во внушительную военную мощь было делом недолгого времени.
Нужно сказать, что «Великую депрессию» производства на Западе устроили тоже «Они», «трехсоточники», как говорил Раковский. Но когда эти «трехсоточники» увидели, какими темпами Советский Союз развивает свое производство и наращивает объем товарной продукции, они ошалели, поняв, что не пройдет и десяти лет и они потерпят полное поражение в экономической войне против социализма. И «трехсоточники» быстренько свернули этот кризис производства, названный на Западе Великой депрессией, привели к власти Гитлера, поставив ему условие, что он пойдет на Восток, и на рубеже первой и второй пятилеток к нему потекли деньги.
Великую депрессию в 1929 году перед «голодомором» в 1932-1933 годах устроили тоже «они», «трехсоточники». Стратегия их была одна – убрать режим Сталина, тактика же, то есть каким путем это сделать, была очень тонкая и хитрая. Как известно, после прихода к власти в России партии большевиков, Россия находилась в экономической блокаде. Для того, чтобы строить заводы и фабрики в период индустриализации и поднимать мощь страны, народному хозяйству в первую очередь нужны были высокоточные станки, инструменты, оборудование, трактора, паровозы, машины и т.д. но платить за такие поставки Россия могла только зерном. Так решили они, монополисты, «трехсоточники» Англии, Франции, США.
Российское же золото, нефть, уголь и металлы не принимались. Не смотря на то, что на Западе и США в это время был переизбыток зерна и оно гноилось на свалках, «они» требовали у Сталина, чтобы он платил им зерном и только зерном.
Видите, как тонко было задумано это дело, чтобы смести Сталина и режим большевиков с олимпа власти в России: коль не удалось в 1918 году силами военных – уничтожили блокадой и уморили голодом.
Вот и кинулись большевики, возглавляемые Сталиным, выгребать зерно у своих селян и платить Западу за станки и оборудование жизненно необходимыми продуктами, гробя свой народ. А тут как раз подоспели и засуха, и неурожай 1932-1933 годов и началась «голодуха», фактически устроенная «трехсоточниками» Запада. Таким образом они хотели, чтобы народ, недовольный режимом Сталина, поднял бунт против него и сам отстранил его от власти. Но они не знали какой выносливый русский народ, и какой цепкий и хитрый этот грузин Сталин. Он ведь и Ленина обдурил, и Троцкого, и Дзержинского, и всех остальных хитрейших большевиков вместе взятых. Он дал народу перспективу, цель, мечту построения прекрасного будущего в СССР. И народ пошел за ним (а неугодных он просто сажал в тюрьмы), и государство начало быстро развиваться.
Ну, соответственно, Гитлер и был занят этой безумной идеей «Drank nach Osten» – похода на Восток. Но интересно, что принципиальный договор между Западом и Гитлером накануне его прихода к власти в этом и заключался. И допущен Гитлер был к кормилу лишь тогда, когда поклялся всеми древнегерманскими «святыми», что он на блюдечке принесет Западу «Русскую пустыню» - сотрет с земли Россию, то есть Советский Союз.
Внутренняя же оппозиция Советской страны опасалась и препятствовала полномасштабному вхождению в силу новой Конституции СССР 1936 года. Против нее и поднялись все представители так называемой «ленинской гвардии». И лишь потому, что впервые после 1917 года новая Конституция представляла равные права всем гражданам СССР вне какой-либо зависимости от социального происхождения и положения, национальной принадлежности и вероисповедания.
Надо сказать, что главным составителем ее, конечно под строгим контролем Сталина, был тот самый Бухарин, тоже оппозиционер из «ленинской гвардии», прозванный Троцким «балаболкой» за то, что он очень много говорил, но не делал, то есть по простонародному, был «треплом». Эта новая советская Конституция была очень нужна в то время советскому народу. Сталин не скрывал, что давно планировал с помощью всеобщих, равных, прямых и тайных выборов на альтернативной основе мирным и демократическим путем осуществить давно назревшую ротацию, то есть перестановку, а в некоторых случаях и смену правящей элиты, поскольку «ленинская гвардия» не желала заниматься созидательным трудом и беспрерывно ставила палки в колеса.
В своей беседе с председателем американского газетного объединения «Стрикс-Говард Ньюспейперс» Р. Говардом, Сталин так и сказал, что «Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти». Сталин был настоящим «хозяином» своей страны и уважал тех, кто свои слова не бросал на ветер, а подкреплял делами. Его так и называли товарищи по партии – «хозяин»!
Короче говоря, намерения «хозяина» были таковы: он хотел начать подлинную демократизацию страны, провести свободные выборы на альтернативной основе, и тем самым, мирным путем удалить из власти обрюзгшую и заевшуюся партократию, продолжающую жить беспочвенными иллюзиями мировой революции, отстранить от управления экономикой дилетантов, заменяя их уже выросшими при Советской власти профессионалами.
Но это вызвало дикое сопротивление партократии, основной костяк которой состоял тогда полностью из людей «ленинской гвардии». Она поняла, что дни ее сочтены и что у нее не будет теперь особых сверхъестественных привилегий, она будет жить в тех же условиях, что и весь советский народ. Как пишет Мартиросян: «Именно поэтому-то и произошла тогда многоуровневая консолидация политической и военной оппозиции антисталинского характера. Первая, то есть партийная оппозиция, из-за своей чрезмерной склонности к болтологии, ничего сама не могли сделать – это были балаболки в самом прямом смысле этого слова, которые могли действовать только под руководством очень сильного вождя, а второй же была нужна более возвышенная цель, нежели просто предательство и измена. Объединение выдвинуло в повестку дня вопрос о необходимости срочного государственного переворота силами военных, у которых, к слову сказать, был свой, отличный от планов балаболок замысел».
По словам тогдашнего министра иностранных дел Вячеслава Молотова (Скрябина), тот же маршал Тухачевский, командующий армиями в гражданскую, стал торопиться с реализацией заговора, начиная со второй половины 1936 года. Именно тогда, когда и завершалась работа по созданию новой Конституции СССР.
Кстати говоря, ставки на Гитлера как на фактор войны не скрывал и Троцкий, который прекрасно знал, кто стоит за спиной фюрера. Дело в том, что начиная с середины 1929 года по всему свету поползли слухи о том, что Гитлера финансируют американские банкиры еврейского происхождения Уорбурги. Однако, Уорбурги всегда стояли и за спиной Троцкого, который был связан с ними, в том числе и кровнородственными узами. В то же самое время, с только что изгнанным из СССР и еще пребывавшим в Турции Троцким встретился и знаменитый немецкий писатель Эмиль Людвиг (Коэн). Э. Людвиг в беседе с Троцким задал вопрос о том, когда сторонники «беса перманентной мировой революции» смогут снова собраться вместе. И получил весьма впечатляющий ответ: «Когда для этого представится какой-либо новый случай, например, война или новое вмешательство Европы, которая смогла почерпнуть смелость из слабости правительства».
Э. Людвиг был очень опытным политическим публицистом и поэтому прекрасно понял, что означает протянувшаяся от Уорбургов связь к Гитлеру и Троцкому, и что в этой связи означает такой ответ Троцкого. Для него было очевидным, что началась фактически прямая подготовка к войне против СССР. И именно в этой же ситуации и прозвучал ставший фактически приговором Троцкому окончательный вывод Э. Людвига: «Так отвечает Троцкий на вопрос о том, возможен ли договор между Троцким и фашистами!».
Дело в том, что согласно расчетам оппозиции, по словам все того же Раковского, «…Гитлер вторгнется в СССР и подобно тому как это было в 1917 году, когда поражение, которое потерпел в те времена царь, дало нам возможность его низвергнуть, поражения, нанесенные Сталину, послужат нам для его свержения… Опять пробьет час для мировой революции». И в сущности выходит, что за девять лет до цитируемых показаний Раковского Троцкий полностью подтвердил их. Естественно, по принципу 1917-1922 гг. антисталинская оппозиция начала двойную игру: и с окоричневевшими тевтонами (немцами) и с западными демократиями тоже.
Во-первых, «…Многостаночное сотрудничество – распространенное явление в марксистских кругах. «Пример» этому явлению дали еще создатели этого учения К. Маркс и Ф. Энгельс. Будучи агентами стратегического интеллектуального влияния британской разведки и британского политического масонства, они умудрились сотрудничать и с Бисмарком, и с германскими масонами, и с австрийской полицией. Например, Парижская коммуна, в сущности, была предана именно ими».
Из всего сказанного выходит, что сами же «революционеры» и предают свои революции, если что-то не соответствует их личным делам. В этом-то и проглядывается демонизм всех прошлых революционеров – возмутителей божественного порядка: неискренность, обман простого народа. А революция – это, фактически, «ящик Пандоры», ларец с двойным дном. Не известно, что вы получите или получили в итоге. Ведь за спинами вождей всегда стоят какие-то скрытые влиятельные тайные силы или спонсоры. Бунтари – это демоны революции, маленькие «люциферы», которые всегда шли против эволюционной составляющей божественного процесса в жизни, заменяя его всеобщей бездумной ломкой.
Это и говорит о том, что у каждого существующего вида жизни и общества на земле своя правда. В мире нет идеальной общей правды. Жизнь на Земле в общем-то и состоит из системы гласных и негласных соглашений, договоренностей и компромиссов. Все революции всегда сопровождаются ломкой старого порядка и попытками установить новый. И чтобы доказать преимущество нового над старым, вершители их неимоверно спешат, а при спешке не учитываются многие факторы. И поэтому идут многочисленные ошибки, приводящие к многочисленным неоправданным и роковым последствиям и потерям. Ведь говорится же, спешить – всегда перед кем-то грешить. Ну, а в таком деле, как жизнь людей и устройство государства и общества, грешить приходится перед Богом. Любое живое существо растет из семени, постепенно превращаясь из неразвитого и малого в развитое и нужное этому виду существо, а не методом моментального перехода, то есть, взрыва. Так что, даже сама природа доказывает по аналогии о неприродности этих явлений…
А война между «большевиками» и оппозицией шла постоянно, даже 24 января 1924 года, когда умер Ленин и для него еще не выстроили мавзолей, и тело его 9 дней лежало на Красной площади на морозе просто в вырытой и закрытой яме, начальник ОГПУ Дзержинский на заседании Политбюро, срочно докладывал о заговоре среди верхушки военных, а именно в частях Кавказской армии. Но тогда некогда было разбираться: кто, что, кого и когда! И руководители партии и правительства в срочном порядке начали перетасовывать всю колоду военной элиты. Начались повальные замены командующих армий и округов. Перестановка осуществлялась на основе «подсидки и стукачества», то есть «сдержек и противовесов» и личной неприязни между сменяемыми и сменяющими.
А к Троцкому срочно приставили заместителем командующего Украинским военным округом и Вооруженных сил Украины и Крыма, Михаила Васильевича Фрунзе, – победителя Колчака, у которого еще с времен Гражданской войны были довольно неприязненные отношения со Львом Давидовичем.
Но Троцкий не был бы Троцким, вернее «бесом революции», если бы не плел все время каких-нибудь интриг, особенно в военной сфере. Будучи Председателем Реввоенсовета и Наркома по военным и морским делам, он имел большое влияние на командующих округами и военачальников высшего ранга, среди которых он искал себе сообщников. Не по убеждению, так шантажом! И кажется нашел – Михаила Тухачевского. Молодого, но знатного красного командарма, у которого в заслугах было: подавление «кронштадтского мятежа», разгром белополяков с походом на Варшаву, а после войны – уничтожение «антоновщины», когда он, применив газы, уничтожил всех непокорных и не вышедших из леса, недовольных властью мужиков, названных бандой Антонова, просто целыми семьями.
Молодой и горячий Командующий Западного фронта страдал манией «бонапартизма». Как Наполеон, он хотел высшей военной власти, выдвигал разные несбыточные стратегические идеи и планы, и был готов к захвату власти в стране методом военного путча.
Того же хотел и Троцкий. Как шаг к военному перевороту Троцкий придумал и спланировал на Западной границе имитацию операции вторжения на Запад – в «помощь германскому пролетариату». Вся ответственность при этом легла бы на плечи Тухачевского. Естественно, Тухачевский отказался поддержать идею Троцкого. И Троцкий ему этого не простил.
Осенью 1923 года Тухачевский в очередной раз был направлен в Германию в качестве «офицера связи между Красной армией и «черным рейхсвером», и пока он был в Берлине Троцкий его сместил с поста командующего фронтом. В 1924 году Тухачевский был переведен на должность помощника начальника Штаба РККА (рабоче-крестьянской красной армии), и Тухачевский фактически был отстранен от влияния на политическую ситуацию в стране.
Но власть Троцкого уже шаталась. Как только был построен временный деревянный мавзолей Ленина, и Сталин стал главой партии и государства, он тут же и окончательно велел прекратить всякую болтовню в рядах политической верхушки о «мировой революции» и четко обозначил курс на «строительство социализма в отдельно взятой стране».
Троцкий понял, что пришел конец его «вождизму». Кто бы унывал, но не Троцкий! Он рассчитывал на реванш, а для этого стал готовить себе агентуру среди высшего эшелона военных. В его поле зрения как раз и очутился этот спесивый «красный генерал».
Дело в том, что у «великого командарма» была одна «ахиллесова пята» - во время Германской войны он попал в плен, и находился в лагере для военнопленных в Ингольштадте. Но странное дело, в этом лагере военнопленных офицеров под честное слово почему-то выпускали иногда погулять «на воле», вне лагеря. А Михаил, не будь дураком, да и удрал оттуда! А может и не удрал, а ему это помогли сделать сами же немцы? Завербовали, и отпустили! Ведь им тоже нужны были агенты в русской армии, что, кстати, более правдоподобно, чем то, что он сам пересек границу Германии и целый месяц потом что-то делал в Швейцарии, а затем вдруг появился в Париже перед военным агентом России Игнатьевым, хотя проще это можно было сделать в Швейцарии, там ведь тоже был такой же агент России – Сергей Аркадьевич Головань.
Вот тут и встает вопрос: почему? Если разбираться логически в тонкостях планирования этой операции, ответ весьма прост: германская разведка прекрасно знала, что Головань был очень строг в таких делах и никому на слово не верил. У него была своя агентурная сеть, наблюдавшая за всеми нелегальными связями немцев с Россией, и он бы тут же раскрыл планы немецкой разведки, расколов ее только что завербованного агента.
А Игнатьеву было некогда заниматься тщательной проверкой очередного сбежавшего из германского плена русского офицера – он был представителем России при штабе союзного командования Антанты. Игнатьев без проверки отправил Тухачевского в Россию. В конце октября 1917 года Тухачевский уже был на родине – в России. Как потом стало известно, по возвращении из плена Тухачевский несколько раз посылал письма в Германию для своих солагерников. Какие там были у него друзья? Наверно, это были уведомления германским спецслужбам о том, что он благополучно прибыл и внедрился в российскую структуру власти. (Письма эти до сих пор хранятся в германских архивах).
О письмах стало известно Троцкому. Ему об этом сообщили его «друзья» из Германии. Тут открывается еще одна тайна операций, проводимых «трохсоточниками» с помощью агентов Германского Генерального штаба. В 1911 году эсером-террористом Богровым (Мордкой) в Киеве в театральном зале был застрелен Петр Аркадьевич Столыпин. Премьер-министр царского правительства, человек, который поднял Россию в экономическом отношении на самую высокую ступень развития. Это мешало «трехсоточникам» и они убрали его при помощи революционера Богрова. Но подготовил эту явку Богрова в театр некий Н.Н. Кулябко, подполковник жандармерии. После февральской революции выяснилось, что Кулябко, оказывается, был еще и старым другом Ленина, и в 1918 году являлся членом ВЦИК по работе с военным комиссариатом и одновременно стал военным комиссаром обороны Москвы. Все бы ничего: агент-революционер в жандармерии – это большое достижение революционного движения по вербовке и перевоспитанию высоких чинов царской охранки. Но, оказывается, этот же самый Кулябко участвовал в уничтожении компрометирующих Ленина документов, касающихся его связи и переговоров в Швейцарии с германской разведкой, о беспрепятственном проезде Ленина и его товарищей через всю Германию в закрытом опечатанном вагоне в Финляндию. И кто его знает, что там Ильич наобещал им за эту, так сказать, скоростную доставку его в лоно совершающейся буржуазной революции – Петроград. Ведь во время войны было совершенно невозможно даже проскользнуть через всю территорию Германии какому-то гражданскому лицу русской национальности до пределов границы бывшей Российской империи, а тем более, целой «компании» большевиков, сопровождавших Ильича. Из-за этого Ленин сильно огорчался и просил даже Сталина уговорить меньшевиков на время этих подготовительных дней революции не печатать материалы об этой поездке в их личной газете.
Но вернемся к Кулябко и Тухачевскому. Оказывается, этот жандармский полковник-революционер Кулябко, как и все члены ВЦИК, был избран после утверждения его кандидатуры представителями германской разведки при Ленине майором Бауэром, который был занят уничтожением компрометирующих документов с Любертсом и лейтенантом Гартвигом, которые получили прямое указание содействовать в этом деле Ильичу от Генерального штаба Германии.
Получил ли тогда Ильич выделенные ему деньги для свершения революции, кто его знает, наверно, да, но вот расплатился ли он за это? Скорее – нет! В этом вопросе большевики не придерживались морали: они брали у всех, кто давал без всякой скромности и меры. По принципу: победить любой ценой и за любой счет. А там хоть «трава не расти» и «настанет время – подумают другие, может, и отдавать не придется». Но, что интересно, Ленин тогда очень боялся за свою жизнь. Вот что говорит об этом октябрьском дне Подвойский.
«…Зимний мы должны были взять уже к утру двадцать пятого. Сроки переносились на полдень, потом на шесть часов, затем уже и сроков не назначили. Ленин метался по маленькой комнате (в своем неестественном парике).
Он не вышел даже на открытие съезда Советов… Владимир Ильич так ругался, кричал! Он готов был нас расстрелять, после того как на съезде бледный охрипший меньшевик Абрамович с трибуны потребовал снять осаду Зимнего дворца, так как с крейсера «Аврора» матросы начали бить по дворцу снарядами».
«А потом, - вспоминает уже Троцкий, - встал какой-то матрос с «Авроры» и сказал, что Зимний взят… И только тогда Владимир Ильич Ленин снял парик и смыл грим».
Заседание продолжалось до пяти часов утра. «Кто-то постелил нам на полу одеяла, положил подушки, - вспоминает Троцкий, - и мы с Владимиром Ильичем отдыхали, лежа рядом.
Позже утром Ленин сказал: «Слишком резкий переход от подполья к власти…». «Даже голова кружится, - прибавил он почему-то по-немецки»… (Наверно, чтоб никто не понял, что вождь революции так сильно струсил, испугался и был неуверен в успехе, что ему даже не верилось, что все это так легко свершилось – как с неба вдруг свалилось! Что он уже наверху у руля власти такого огромного государства. Как говорится, «и вождь, и царь, и воинский начальник».
А ведь только что на съездах мелькал протоптанными подошвами своих поношенных ботинок. Да, мягок и сердоболен был царь, отсылая большевиков в Сибирь за революционную деятельность и развал государства на поселение под надзор всего-то каких-нибудь нескольких урядников, где они жили припеваючи. Кормились за счет государства, справляли свадьбы и женились, а потом бежали и снова продолжали заниматься такой же деятельностью. Большевики это, конечно, учтут и будут править потом страной по всей строгости: морить непокорных и инакомыслящих, и даже забивать их до смерти…
А Ильича мать всегда выручала. Отправляла ему в ссылку деньги, благо, семья-то у них была не бедная – дворянская, имела особняк и имение в селе Кукушкино, и триста душ подневольных крестьян.
Но сейчас у нас разговор не о Ленине и Ульяновых, а об амбициозном маршале Тухачевском, командовавшем когда-то в эпоху гражданской войны фронтами и армиями. При содействии именно Кулябко, Тухачевский оказался в Военном отделе ВЦИК (Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете). И в компартию его порекомендовал в том же 1918 году все тот же Кулябко. Как-то странно это выглядит, не правда ли? Хотя, что тут странного, если еще при царе у большевиков в Госдуме был когда-то депутат от коммунистов Малиновский, который, как говорили сами коммунисты, работал на «ваших и наших», сдавал рядовых революционеров царской охранке и слыл провокатором в среде борцов «за правое дело», и за счет этого добывал таким образом у полиции нужные сведения для партии.
Многие из большевиков обвиняли его в предательстве, но не трогали – он был под личной опекой Ленина. Что касается Кулябко, то он после увольнения в 1916 году из жандармского корпуса работал в Киеве агентом по продаже швейных машин «Зингер», а в то время излюбленным прикрытием германской разведки в России служили именно эти немецкие фирмы. И если поразмыслить немножко, то можно прямо задаться вопросом: а не был ли известный в высших кругах Красной армии военачальник внедренным агентом германской разведки? Ведь, как говорится, все данные сходятся! Хотя, возможно, и не стоит говорить, что он тогда полностью продался за свое вызволение из плена.
Тухачевский был человеком своенравным и, как говорил Троцкий, страдал еще и манией «бонапартизма». Он считал себя выдающимся военачальником. Конечно, Тухачевский был талантлив. Ведь это он писал и докладывал потом советскому руководству в лице Сталина и Ворошилова, что следующая война будет «войной моторов, а не лошадей и тачанок, и надо перевооружаться»… К тому же, Тухачевский, как и другие тогда военачальники, с пренебрежением относился к заполонившим тогда властные структуры евреям, то есть Троцкому и его «команде».
А у Троцкого в министерстве действительно все «замы», «секретари» и «помы» были набраны исключительно из еврейского собратства, причем штаты были сильно раздуты. И Троцкий еще, к тому же, хотел подчинить и иметь на своей стороне такого видного военачальника как Тухачевский. А так как в то время в рядах партии разворачивалась борьба с выявлением и прессованием тех людей, которые раньше были в чем-то замешаны, когда-то сотрудничали с царской охранкой или были в плену, то Троцкому без особого труда удалось, шантажируя, подчинить его и перетянуть на свою сторону.
Недаром ведь Лев Давыдович среди своих братьев слыл как «неистовый бес революции» - в области интриг и шантажа он был непревзойденным мастером и не гнушался ничем. Об этом говорят и его связи с американскими евреями миллионерами, очевидно состоящими в «Комитете 300» и с немецкими «коллегами» по социалистической партии, и даже с генералами Вермахта. И то, что его люди уже дважды покушались на жизнь Сталина: первый раз в 1919 году, а второй во время «пещерных» совещаний с Каменевым и Зиновьевым, говорит о том, что «обломать» Тухачевского ему было совершенно не сложно. К тому же, Тухачевский и сам был евреем, то есть выходцем из той же среды. А ведь евреи - «ребята» дружные, к тому же еще и умные и сообразительные, быстро могут приспособиться к разным меняющимся обстоятельствам. Они, как говорят в народе, своего не упустят.
Даже есть такой анекдот… Один «заслуженный грешник» попал в ад. Как заслуженному ему было разрешено выбрать условия его пребывания. И вот главный бес – смотритель ада ведет его в преисподнюю и объясняет:
- У нас есть три вида ада: европейский, еврейский и азиатский…
Подходят к горящим углям и котлам с кипящей смолой, а там черти всех грешников на жаровнях поджаривают, а потом в кипящую смолу кидают.
- Это, - говорит смотритель, - ад для европейцев. Хочешь, мы сюда тебя устроим? У них процедуры на любой вкус!
- Нет, - затрясся «заслуженный грешник», - таких процедур мне во сне не нужно! Мне что-нибудь попроще. Не переношу горячего…
- Ну ладно, пойдем к другому месту, - говорит смотритель.
Идут дальше, видят яму с мыльными пузырями и кипящей водой, а в яме никого нет. Никого! И ни гу-гу! Только в одном месте тропа в маленьких следах от голых ног вытоптана…
- А это у вас что за участок? – спрашивает «грешник».
- А это у нас ад еврейский! – многозначительно повысил голос смотритель.
- А-а-а! – протянул проситель. – А где же ваши клиенты – евреи? – спросил он удивленно.
- Да, - махнул рукой смотритель, - эти хитрые евреи такой сплоченный народец, такие блатные люди – если один из них по блату из дерьма вылезет, так и всех остальных за собой вытянет. Вот и пустует яма. Кто-то, видать, один из них вылез, всех вытащил и за собой увел… Ну, да пусть походят, - хохотнул смотритель, - через несколько дней опять в эту же яму попадут. У нас тут деваться некуда – пространство замкнутое.
- Жаль, - сказал грешник, - если бы в этой яме еще хоть кто-нибудь был, я бы в ней остался… Ну а так, одному сидеть в этом мыле скучно… Не интересно.
- Ну ладно, пойдем, покажу тебе еще одно место, - сказал смотритель.
Идут, смотрят: яма с нечистотами «парится», а из нее много голов с выпученными глазами торчат, а над ними надсмотрщик с кнутом сидит. Смрад беспощадный, но иногда, если подует ветер, - дышать можно.
- Выбирай, - говорит смотритель, - это последнее место – азиатский ад! А дальше – Тартарары! Ну, так как? Где ты хочешь остаться? – повернулся он к вновь поселяющемуся.
- Наверно, здесь останусь, - сказал тот, соображая. – Хоть по горло в дерьме и надсмотрщик с кнутом, но все же сидеть и дышать можно…
- Тогда раздевайся и – в яму! – усмехнулся Главный, хлопнул в ладоши и исчез.
И тут, лишь только грешник разделся и юркнул в яму, как вдруг послышалась громкая команда:
- Ну все! Подышали пол минуты вверх головами и хватит! А теперь на три минуты: руки вниз, ноги вверх – ручная стойка! Ап!!!
- Йо…! – успел лишь только крикнуть грешник, осмыслив ситуацию. Послышался свист кнута и он, не раздумывая, булькнул вниз головой на самое дно нечистоема, подняв из дерьма свои голые пятки.
Да, можно только посочувствовать, наверно этот несчастный грешник был не еврейской национальности…
Ведь говорят же, что евреи – это особый мистически одаренный и Богом избранный народ, завезенный сюда на Землю с какой-то другой планеты, наверно, с Сириуса. Правда, немного недоученный, присланный и оставленный доучиваться на Земле.
Почему с Сириуса? Потому что египетские жрецы и фараоны – это люди с Сириуса, да и евреи тоже. И вообще, в районе междуречья Тигра и Евфрата когда-то давным-давно существовала шумерская цивилизация, а еще раньше на Севере Африки росли густые леса, здесь были райские места… И даже сейчас там ведь еще есть страна, которая так и называется Сирия, (от слова Сириус).
Однако, слишком уж далеко мы оглянулись и зашли назад. Вернемся в нашу многострадальную эпоху – в тридцатые года двадцатого века, в страну под названием СССР. После того как гоноровистый командир Тухачевский понял с кем ему нужно дальше служить и дружить, он тут же (18 июля 1924 года) был назначен Троцким заместителем начальника штаба РККА, и в тот же день исполняющим обязанности начальника штаба. И с ним был возвращены в Западный военный округ все сторонники Тухачевского.
Вот тут то и завязался узелок судьбы неугомонного революционера Троцкого с несокрушимым вождем Сталиным, повлекший потом беспощадные репрессии его против командного состава РККА, в том числе всех прошлых командиров западных фронтов и округов: Тухачевского, Примакова, Корка, Уборевича, Путны, Гамарника, Фельдмана.
Неприязнь Сталина к Тухачевскому возникла еще в 1920 году, когда тот командовал армией. Разбив белополяков, Тухачевский очень быстро затем погнал их к Варшаве. Погнал так быстро, что тылы его армии полностью отстали от передовых частей армии. Начались перебои со снабжением, боеприпасами, продовольствием и личным составом. Первая Конная Армия, которой командовал Буденный, а членом военного совета были Сталин и Ворошилов, тоже участвовала в этом разгроме поляков, но вместо того чтобы поддержать армию Тухачевского и совершить обходной маневр – идти на Варшаву, она двинулась на Львов. Это был удар конной, уводящий ее в сторону от основных действий и оголяющий левый фланг армии Тухачевского.
Конечно Львов был взят, но войска Тухачевского, казалось бы уже взявшего столицу Польши Варшаву, были остановлены и оказались в окружении. Напрасно Тухачевский слал генералов и гонцов к Буденному с просьбами о помощи. Кавалеристы Буденного так и не сдвинулись с места ни на шаг. И лишь неукоснительный приказ Ленина заставил их двинуться в сторону Варшавы к Тухачевскому, когда его армия уже с большими потерями отходила через горловину прорыва от Варшавы, положив там половину своего боевого состава.
Фактически, красная армия бежала голая, босая и без боеприпасов, побитая войском Пильсудского. А после был заключен невыгодный для России мир с Польшей. К полякам отошли все западные земли Белоруссии и Украины, а также Прибалтика.
Впоследствии Тухачевский в своих мемуарах, объясняя этот разгром и отступления своих войск, ссылался на бездарные действия командования Первой Конной Армии и, естественно, Ворошилова и Сталина. С этого момента и началась эта непримиримая вражда его со Сталиным и Ворошиловым, который был конечно же бездарным полководцем, о чем потом и подтвердила Советско-Финская война.
В этой войне Ворошилов был главной военной персоной, лицом вооруженных сил СССР – Военным министром. Но после почти полного поражения Красной Армии от финнов, в котором только чудо спасло ее от разгрома, Сталин снял его с поста, поручив командовать ему лишь ОСАВИАХИМом, где стреляют только по фанерным мишеням, а вместо него Военным министром поставил маршала Тимошенко.
А Ворошилов запомнился нам по значку «Ворошиловский стрелок», который выдавался в ДОСААФе за отличную стрельбу из винтовки по мишеням. Это было в 1939 году.