Премия
Николай Сергеевич Одинцов до мозга костей был приверженцем сельской жизни. Там, на вольных просторах, ему нравилось все. И живописная природа, с зелеными лугами, и лиственные леса, окружающие их село, и бескрайние пшеничные поля, ежегодно склоняющие хлебные колоски перед жатвой. Когда он смотрел на эту красоту, у него пела душа, и появлялось непередаваемое чувство единства со всем этим. О другой жизни он и не мечтал.
Но сейчас, Одинцова судьба закинула в областной центр, где он в поношенном костюме, сидел в ресторане туристического комплекса "Янтарь". Заведение размещалось на первом этаже, рядом с конференц-залом, где проводился десятидневный семинар работников сельского хозяйства по обмену опытом. Перед посевной, Сергея Одинцова неожиданно назначили на должность бригадира тракторной бригады на центральном отделении. Руководство сельхозпредприятия «Колос», в котором трудился он трактористом, любило проводить кадровые перемещения. Новые назначения проводились стихийно, и большей степени походили на эксперимент, который отвечал на вопрос - " А вдруг потянет?". Однако карьерная лестница, на предприятии, была очень шаткой и не предсказуемой. Все, кто пытался по ней достичь вершин социальной жизни, часто слетали от ветра новых перемен, который с новой силой раздувало руководство предприятия. После назначения, на торжественном собрании, ему вручили еще премию, в виде командировки, на областной десятидневный семинар сельхозработников, в надежде, что в общении, с коллегами бывший тракторист наберется необходимых навыков руководящей работы.
Надо сказать, что Николай Сергеевич, по натуре, был человек тщеславный. За представительной внешностью, внушающей доверия, разглядеть в нем это качество было трудно, тем более что он тщательно скрывал свой недостаток от окружающих. И вот, похожий на пасхальное яичко со скулистым подбородком, Одинцов сидел за столом ресторана, и не спеша вкушал изысканное рыбное блюдо, посыпанной сверху зеленью, которое ему порекомендовал официант. Рядом, стояла надпитая бутылка водки с рюмкой, через стекло которой игриво улыбались солнечные лучи. Вторая тарелка с едой, ждала своей очереди. Оформленный, в итальянском стиле ресторан, был задуман, что бы поразить клиента своим шиком, и задержать его как можно дольше, что давало официантам возможность выкачать с его карманов внушительную сумму. У дальнего окна за столиком, красовались две расфуфыренные дамочки. Они оживленно разговаривали, и блуждающими по сторонам взглядами, привлекали внимание окружающих. Вскоре, опустевшая тарелка Одинцова, переехали на край стола. Он незаметно вытер рукой влажные губы, и принялся за Бифштекс с жареной картошкой. Несмотря, на лежащий рядом нож, он сразу накалывал весь бифштекс, макал его в томатный соус, нес ко рту, а затем словно акула, отрывал зубами небольшие куски, не забывая очередной раз пополнить рюмку водкой. Вскоре бежевая рубашка и синий галстук в полоску, которые он одел, были освящены красным соусом. Привыкшему возиться по локти в мазуте, мелкие красные точки на одежде были сущим пустяком, и даже наоборот, придавали его деревенскому виду, некоторого аристократического шарма. Атмосфера апартаментов, которые он впитывал в себя, вместе с изысканной пищей, незаметно разбудили в нем дремавшее тщеславие.
- Хватит жрать! Пора строить планы! Ты теперь Нача-а-а-альник! - промолвило ему тщеславие.
Он вспомнил о полученной должности, и перед глазами тут же поплыли яркие образы. Вначале он увидел свой, красиво обставленный кабинет, который размещался в служебном отделении механической мастерской. Потом тщеславие показало ему, как он сидит в черном кресле, с длинной кожаной спинкой, а перед его рабочим столом, стоят жалкие на вид, трактористы.
- На тумбочке, должно быть два, или нет, три телефона! - стал быстро корректировать Одинцов, картину, которое рисовало ему воображение.
- Какой начальник без телефонов? А, еще надо поставить кондиционер! – произнес он мысленно фразу, от которой у него сперло внутри.
От разыгравшейся фантазии, он почувствовал прилив крови к голове, и легкий туман.
Еще Одинцов представил, как к нему в кабинет заходят на планерку трактористы, и рассаживаются на стулья, со свежей обивкой.
- Так они мне всю мебель изгадят! – промелькнула в голове мысль, - Стулья надо будет чем-то прикрыть!
Далее тщеславие перешло на дистанцию, которое теперь ему следовало держать с подчиненными.
- Я вам покажу работнички, как надо работать! Попривыкли! Лишь бы как, и все на авось! Не-ет! С этими людьми надо иначе, а то на голову сядут, и ноги свесят!
- Так, так! - одобрительно поддакнуло ему тщеславие, и дружески похлопало его по плечу, а потом добавило:
- Давай дальше! Молодец!
- А еще я..
В его разгоряченное воображение, словно солнечный зайчик, неожиданно проник посторонний взгляд. Одинцов на миг испугался, что его мысли мог кто-то услышать, и он быстро зашторил свои фантазии. Вернувшись в реальность, новоиспеченный бригадир, тут - же обнаружил на себе взгляд одной из дамочек, что сидела за столиком у окна. Довольно упитанная, в чересчур облегающем черном платье, с глубоким овальным декольте, которое украшали блестящие бусы, с интересом смотрела в его сторону. Ее полненькое личико с красноватым оттенком, напоминало вечернее солнышко. Она несколько раз повернулась к Одинцову, а за тем к подружке, и стала что-то говорить, после чего они рассмеялись. Это его слегка насторожило.
Откровенно говоря, Николай Сергеевич не был знатоком женских душ, и трудно понимал их психологию. А порой его мозг, вообще, отказывался воспринимать их действия и поступки. Ему больше по душе была романтика механизмов, в виде комбайнов, тракторов, жаток и сеялок.
Далее, он косым взглядом он заметил, как вторая девушка, в салатном платье со стрижкой на голове, напоминающая горшечный цветок, прикрывая ладошкой ироническую улыбку, с любопытством посмотрела на него, затем повернувшись к подруге, о чем-то эмоционально заговорила.
Более Одинцову бифштекс в рот не полез. Он положил его обратно в тарелку, провел взъерошенной салфеткой по губам, налил лимонад в конусообразный стакан, и осушил его до дна. Через глаза стали выходить, слегка пощипывая, пузырьки газа. От этого он немного прищуриться. Николай Сергеевич почувствовал на лице капельки пота, а на спине сбившуюся небольшую струйку, которая извиваясь подобно змее, поползла вниз, оставляя влажный след на его рубашке.
Позабыв о еде, он стал искоса посматривать на столик у окна. Дамочки вскоре поднялись, забрали вещи, и направились по центральному проходу, усланному красной ковровой дорожкой. Что можно было так долго искать в поджаренной картошке, неизвестно! Одинцов, опустив голову, там явно что- то исследовал, ковыряя по дну тарелки вилкой. Дамочки демонстративно проследовали вдоль его столика, а на выходе остановились возле ресепшена ресторана. «Вечернее солнышко» наклонилась к девушке за стойкой, и говоря ей что-то на ухо, указала в сторону Одинцова. Та одобрительно кивнула головой, и они разошлись.
В голове бригадира стали роиться нехорошие мысли. Предчувствие говорило, что что-то затевается относительно его персоны.
В ситуациях, когда Николай Сергеевич не понимал, что происходит, тем более, когда подобную кашу заваривают женщины, это была беда! О том, что неприятности уже идут по пятам, ему звонило шестое чувство, которое находилось у него ниже спины. Постичь, хитросплетение женских мыслей и намерений, ему было не под силу. Он принялся осматривать себя, в надежде найти, неладное в своей одежде. Брюки были как брюки, рубашка в порядке, галстук так же, не нарушал внешний вид, кроме мелких красных точек на клинообразном конце, которые вряд ли были видны с такого расстояния.
Все догадки, относительно повышенного внимание женщин к его особе, сводились только к неблагополучному его внешнему виду. Взглянуть шире, и постичь бескрайнюю женскую фантазию, переполненную замысловатыми ходами, на пути к своим желаниям, он не мог. Однако все-таки одна мысль к нему в голову пожаловала, и касалась она того, что дамочки просто-напросто обознались. Он с жадностью ухватился за нее, и мало - помалу его стало отпускать. Запах бифштекса, витающий над столом, снова коснулся его носа. Одинцов успокоился, и продолжил свою неспешную трапезу, которая говорила о том, что гурманом он явно не являлся.
Семинарские занятия в четверг были только до обеда, поэтому Николай Сергеевич свое послеобеденное время решил посвятить одному из любимых своих занятий - предаться в гостиничном номере послеобеденному сну. Он это занятие не просто любил, а обожал! Привычка крепко прилепилась к нему, когда его «железный конь», громыхая мотором, ходил по бескрайним сельским полям.
- Что может быть лучше? - утверждал он, в разговоре с случайным собеседником, - Заглушишь, бывало трактор в обеденный перерыв, возле какого-нибудь стога сена, зароешься внутрь вместе с кузнечиками и стрекозами, а они тебе - Зу-зу-зу! Закроешь глаза, вдыхая пьянящий аромат высушенных цветов, и спишь, спишь, спишь! Пока какой-нибудь идиот не перебьет полет во сне.
- Николай! Ты опять дрыхнешь? Время вон сколько, а ты стоишь!
В таких случаях, претензии сыпались в его сторону с воспоминаниями о его матери! Здесь, в одноместном номере, под номером 202, ему никто не мог помешать предаться своему любимому занятию. Откинувшись на спину, он наслаждался упоительным покоем. Длинные ноги были закинуты на шаткое деревянное быльце. На глаза он набросил, гостиничное полотенце, а затылок его головы, подпирали мясистые мозолистые ладони. Пока сон где-то блуждал в поисках затерявшегося Одинцова, в дверь тихо постучали, а потом, чуть погодя, стук повторился, но чуть громче.
- Кого еще несет? - недовольно буркнул бригадир, и сбросил с лица полотенце.
Он встал с постели и подошел к двери. Далее щелкнул замком, и отворил входную дверь. Перед его взором предстал ресторанный разносчик с блестящей многоярусной тележкой впереди. На верхнем этаже, этого нехитрого транспортного средства, были разложены всевозможные блюда, в виде холодных закусок, включая черную икру. В центре стояла бутылка пятизвездочного коньяка, покрытая мелкими капельками влаги. На нижнем ярусе, краем глаза, Одинцов увидел фрукты, и еще что-то ему незнакомое. Разносчик был одет в классические черные брюки и белую рубашку, которую на шее опоясывала черная бабочка. Его правую руку красиво подчеркивало, переброшенное, белоснежное полотенце, а общий вид напоминал известную фразу - "Чего изволите-с!"
- Вам презент! - казенным голосом заявил он, искусственно натягивая на лицо улыбку. Затем, не дожидаясь ответа, тут же двинул тележку в номер. Одинцов, опешив, отступил в сторону. Разносчик причалил у стола, который был приставлен к окну номера. Бригадир открыл рот, в котором показались несколько темных просветов вместо зубов.
- А я ничего не заказывал! Это какая-то ошибка!
- Ваш номер 202? - поинтересовался разносчик.
- Да-а-а!
- Ну вот, нет никакой ошибки! - утвердительно заявил ресторанный работник, после чего ловкими движениями переложил все на стол, пожелал Одинцову приятного аппетита, и поскрипывая тележкой, скрылся за дверью.
Первая мысль, которая пришла ему в голову, была мысль о долгожданной халяве, которая наведалась к бригадиру в гости.
- Должно быть, это включено в расходы семинара! Не зря же разносчик сказал презент! Логично? Конечно, логично! А если заставят оплатить еду? - насторожился Одинцов,- А почему я должен платить, когда я ничего не заказывал? Нет! Нет! Надо таки спуститься вниз, и разобраться! Пусть покажут и объяснят, откуда взялся этот заказ!
Мысль была хорошая, но сдвинуться с места он не мог. Одинцов с широко открытыми глазами, похожими на тракторные колеса, смотрел на разложенные, на столе аппетитные блюда, и молчал. В это время его желудок уже интенсивно вырабатывал желудочный сок, а разыгравшийся аппетит, полностью подавил его волю, и мысли потекли в обратную сторону. Неожиданно в его голове появились доводы, что бы завладеть полученным презентом, что затоптанный здравый смысл, изрек последнюю фразу, после чего окончательно замолчал.
- Ну, тебя! Делай что хочешь! Дурак, он и есть дурак!
К девяти часам вечера бригадир, раскинувшись, в потертом бежевом кресле номера, со стаканом коньяка в руке, репетировал первое совещание с подчиненными. Галстук лежал на полу. Рубашка была расстегнута до выпирающего лощеного живота. Широко расставленные ноги излучали запахи от нестираных носков. Закуска, хаотически лежала на столе, остатки которой виднелись по всей комнате. Находясь, в едва вменяемом состоянии, он на повышенных тонах категорически требовал, от воображаемого подчиненного, которым в этот момент служил зажженный торшер, прекратить бухать в рабочее время.
- Если еще раз услышу перегар,- распинался он,- То ты у меня пойдеш в колхоз, дерьмо топтать!
Периодически его речь обрывала утробная отрыжка, после которой он облизывался, а затем разнос подчиненного продолжался дальше. Слово колхоз Одинцов употреблял по старой привычке, когда их сельхозпредприятие, в советские времена, именовалось колхозом "Луч Коммунизма". В силу политических перемен, последовавших в конце двадцатого столетия, луч потух, а на его месте образовалось предприятие "Колос", с тем же штатным коллективом работников. Поэтому его угрозы по поводу колхоза были по меньшей мере глупыми, поскольку дальше, и ниже того места, где он работал, идти было уже некуда.
К одиннадцати часам он угомонился, и не раздеваясь, рухнул на застеленную кровать, после чего уснул, периодически нарушая тишину взрывным храпом.
Утро оказалось солнечным и тихим. В наполовину распахнутое окно, весело заглядывал май, внося в номер, дурманящие цветочные запахи. Был слышен и шум машин, мчавшихся, куда-то по центральной магистрали города. Жизнь города активно набирала обороты. Одинцов, по привычке, проснулся рано, и не смотря на большую дозу выпитого вчера коньяка, был в хорошем расположении духа. Посмотрев на часы, он бодро встал с постели, и принялся приводить себя в порядок.
В пятничном расписании семинара, день был выездным. На базе одного из прилегающих к городу сельхозпредприятий, организаторами семинара, предусматривался смотр новой сельхозтехники. Выезд был намечен на 9:00. Николай Сергеевич, обильно надушившись одеколоном, что бы перебить запахи перегара, закрыл номер и спустился в фойе отеля.
- Возьмите от двести второго! – произнес бригадир, протягивая администратору ключ от номера.
- А это вам! - пододвинула та Одинцову небольшую коричневую папку, с эмблемой посредине.
- Что это?- с пронзившей тревогой, спросил мужчина, и медленно раскрыл папку.
- Это счет! – произнесла холодно администратор.
- Какой счет?
- За заказ! - пояснила пожилая женщина с биркой на груди.
- Я ничего не заказывал! - замотал головой Николай Сергеевич, возвращая папку.
- Позвольте! Позвольте! Как это вы ничего не заказывали? К вам вчера рассыльный приходил? - с металлическими нотками в голосе заговорила женщина за стойкой.
- Ну, приходил!
- Продукты вам оставлял?
- Оставлял!
- Ну вот, а вы тут стоите и морочите мне голову!
- Да я не знаю, откуда он взялся этот ваш посыльный! Я же говорю, что ничего не заказывал!
- Может, еще скажите, что вчера ничего не кушали? – не сдавалась администратор.
- Так! Ладно! Где у вас начальник?
- Там! - ответила собеседница, указывая указательным пальцем в потолок.
- Не понял! - округлил глаза Одинцов.
- Идите наверх, на пятый этаж в 374 номер! Там и разбирайтесь!
- Как звать? – с решимостью к действию спросил мужчина.
- Ответственная за снабжение семинара Шебетова Галина Егоровна! Вот к ней и идите!
Такого подвоха Одинцов не испытывал уже давно. Ситуация была для него катастрофической. Это было не потому, что сумма счета вчерашнего заказа состояла из трех нулей, а из-за того что таких денег у него не было. Единственное, что оставалось ему - это идти и доказывать, что по факту, он не является тем лицом, которое сделало заказ, а за ошибку служащих отеля, ответственности он не несет. Подымаясь на пятый этаж, он прокручивал в голове предстоящую беседу, и выстраивал диалог. Ноги плохо слушались своего хозяина, и по ощущениям напоминали вату.
На пятом этаже размещались служебные помещения отеля, а также помещения, сдаваемые в аренду юридическим лицам. Пятый этаж был выполнен с особым шиком. Длинный коридор, усланный пышными ковровыми дорожками, в двух местах прерывали реакриации, с оазисами для отдыха в стиле Гавайских островов. На стенах висели большие полотна от авангардизма до модернизма. Зоны отдыха были обставлены черными кожаными диванами с креслами, впереди которых стояли большие стеклянные столики. В верхних углах, отдавая прохладой, тихо журчали кондиционеры. За диванами, в больших дубовых бочках, умиленно склонялись раскидистые пальмы. Углы потолка обрамляли лепные фигуры, а сверху свисали замысловатые люстры, внешне напоминающие гроздья винограда.
На одном из диванов, откинувшись на массивную спинку, закинув ногу за ногу, в деловом сиреневом костюме, сидела уже знакомая Одинцову, девушка из ресторана со стрижкой на голове, и листала глянцевый журнал. Услышав шаги по коридору, она оторвала взгляд от издания, и подняла голову. По коридору с растерянным видом шел мужчина, в адрес которого они вчера с подружкой позволили себе проявить несколько бестактное поведение. Тот внимательно разглядывал номерные таблички на дверях. Девушку, наблюдавшую за новоиспеченным бригадиром, звали Ольшанина Оксана Дмитриевна. Она была помощником Шебетовой, а по совместительству ее лучшей подругой. Николай Сергеевич остановился возле нужной двери, собрался с духом и тихо постучал. Дверь номера распахнулась, и в дверях появилась вчерашняя ресторанная дама в облегающем черном платье, которая напоминала вечернее солнышко. По внешнему виду солнышко чем-то походила на улыбающийся смайлик в мобильном телефоне. Ее выражение лица, и жгучий взгляд, были многообещающими и сулили бригадиру приятный и незабываемый финал этой странной истории.
- Ну что же вы мужчина стали? Проходите в номер! – слащавым голосом произнесла дама, расплываясь в довольной улыбке.
Реакция Одинцова была такой, словно он попробовал на язык два оголенных провода от электросети. Дамочка выглянула в коридор, и покрутила головой по сторонам. Убедившись, что случайных свидетелей нет, впустила гостя в номер, и затворила дверь. Наблюдавшая, со стороны Ольшанина, положила на столик журнал, встала с кожаного дивана, и быстро подошла к 374 номеру, обратив к двери настороженное ухо. Однако, кроме отдельных неразборчивых фраз, она ничего не услышала. Постояв с минуту, она возвратилась назад, и снова села на свое место.
В глубине души Оксана, не одобряла бесцеремонные, а порой и зашкаливающие поступки своей подруги, которые та, без зазрения совести, позволяла себе в отношении мужчин, но открыто заявлять ей об этом не хотела, зная ее ужасный характер, да и субординация не позволяла указывать вышестоящей начальнице.
Вскоре за дверью номера, Ольшанина услышала какую-то возню, потом дверь распахнулась, и в коридор выскочил взъерошенный бригадир. Его внешний вид говорил о многом. Одна пола рубашки была заправлена в брюки, а вторая как парус раскрылась от встречного воздуха, и захлестывая, словно флаг на ветру, подалась за своим хозяином. Он побежал по коридору на выход, наклонив вперед корпус, подобно Пизанской башне, цепляясь туфлями о ковровую дорожку. Одинцов, с обезумевшим выражением лица, промчался мимо Ольшанской, а затем словно обеденная тень, растворился в двери лестничной клетки.
В это время, в дверном проеме с галстуком в руке, стояла Шебетова, которая с искаженной улыбкой на лице, провожала взглядом убегающего мужчину. Она чем - то напоминала Оксане, амазонку с мечем.
- Ну! Ну! Побегай! Побегай! Все равно явишься дорогой! Расплачиваться то надо! – пробурчала та.
Слова прозвучали как приговор. Подруга Шебетовой, наблюдавшая за горячими событиями, встала с дивана, и прошла в открытый номер.
- Не слишком ли ты круто с мужчинами? - неожиданно для самой себя заговорила Оксана.
- А ты что, их уже жалеешь? - недоуменно спросила Начальница.
- Ну не знаю! Они ведь тоже люди!
- Люди? Ну, ты даешь подруга! - Шебетову прорвал неподдельный смех.
Отдышавшись, та вытерла прослезившиеся глаза, и подозрительно посмотрела на подругу.
- Слушай, а может ты сама на него глаз положила? Так ты скажи! Мы поделимся!
- Да пошла ты...! - огрызнулась возмущенная Оксана, и начала собирать свои вещи в синюю сумку, стоящую на полу у кровати.
- Ты куда? - спросила холодно Шебетова.
- Переезжаю в другой номер, подальше от тебя!
- А! Ну, давай! Давай! Так значит, я угадала! Вот пара то будет! Он на тракторе впереди будет пахать, а ты значит за ним следом на сеялке сеять! Ничего! Будете смотреться! На свадьбу то пригласишь?
Ольшанина, ни сказав ни слова, вышла с номера, и хлопнула дверью.
Смотр новой сельхозтехники, для бригадира потерял актуальность. Он закрыться в номере, и вооружившись мобильным телефоном, стал названивать приятелям в поиске нужной суммы денег.
- Ведь не идти же снова к этой горгоне? – бормотал он себе под нос.
От воспоминаний жгучей ресторанной дамочки, у него по телу проскакивали электрические заряды. Каждый раз, когда он набирал номер, подносил телефон к уху, и упоминал магическое слово - деньги, разговор тут же заканчивался, так как все его абоненты неожиданно вспоминали, что им срочно надо было куда - то бежать. Затем звучала банальная фраза, - Извини дружище!
Посвятив этому занятию целый день, спасительные деньги, он так и не нашел. Ему ничего не оставалось, как смириться. Находясь в удрученном состоянии духа, Одинцов, в конце тяжелых размышлений, решил пустить ситуацию на самотек, по принципу, - Авось само собой, все как то уляжется!
- Ведь не будут они держать меня вечно в отеле без оплаты? - думал он.
Субботним утром в конференц-зале проходило итоговое совещание. Присутствовавший Одинцов, не обращая внимания, на речь ведущего, готовился к решающей схватке за спорный заказ. Он подыскивал нужные формулировки и аргументы, пытаясь заранее выстроить круговую оборону. Главное сражение намечалось на одиннадцать часов, в час закрытия семинара. Вскоре из конференц-зала в вестибюль, по принципу сообщающихся сосудов, хлынул шумный людской поток. Одинцов шел последним, что бы избежать посторонних зрителей, его предстоящей дуэли с администратором. Толпа поредела, и он подошел к ресепшину.
- Я из двести второго номера! Семинар закончился, я собираю вещи и уезжаю домой! - выпалил первым пристрелочным залпом бригадир.
- Хорошо! Идите в номер, сдавайте вещи, горничная сейчас подойдет! - ответила привычным тоном администратор.
Ему показалось, что его словесная дробь полетела вообще не туда.
- Я по поводу заказа! - навел точнее Одинцов.
- А, что заказ? За него уже заплатили! – капитулируя, произнесла женщина за стойкой.
- Кто заплатил? - удивленный ответом, Одинцов, неожиданно поставил свой язык на предохранитель.
- Оксана Дмитриевна вчера рассчиталась! Так что мужчина, вы ничего не должны, можете идти сдавать вещи! - прояснила та ситуацию.
- Какая Оксана Дмитриевна? Это кто?
- Помощница Шебетовой, по снабжению! Все мужчина идите и не мешайте, не видите, я работаю!
Бригадир в недоумении отошел в сторону, и удивленно изогнул складки губ на лице.
- А это еще что? - с подозрением мелькнула в голове мысль, - Очередная шутка? Надо скорей сдать вещи, пока они снова все не переиграли!
Он быстро забежал на лестницу, но сделав несколько шагов, вдруг остановился, словно натолкнулся на невидимую преграду, почесал затылок, а затем вернулся обратно к стойке.
- А как найти Оксану Дмитриевну? - спросил он.
- Пятый этаж, номер 379! - не поднимая головы, отчеканила администратор, листая свою документацию.
В 379 номере, молодая девушка, со стрижкой на голове, одетая в вишневый халат, собирала свои вещи, и упаковывала их в большую дорожную сумку, как вдруг раздался настойчивый стук в дверь.
- Опять прибежала? Да, нет дорогая! Пока прощения не попросишь, ты для меня умерла! - прошептала та, бросая в сумку скомканную блузку. Затем чуть помедлив, развернулась и направилась к двери.
- Ну, что еще? - пытаясь отмахнуться от надоедливой подруги, выпалила Ольшанская, открывая дверь номера.
В коридоре стоял, переминаясь с ноги на ногу Одинцов.
- Извините! Я пришел вас поблагодарить, но не знаю...! - робким голосом замямлил Николай Сергеевич.
- Ну давайте? - сказала хозяйка номера, прислонившись спиной к дверному коробу.
- Что давайте?
- Ну, вы же пришли благодарить, давайте благодарите!
Не понимая иронии девушки, он закашлял, затем сделал вид, что не расслышал ее слов и продолжил:
- Сейчас денег у меня нет, но я вам отдам! Обязательно отдам!
Оксана глубоко вздохнула, отведя взгляд, куда-то вверх, затем мило улыбнулась, и посмотрела в его голубые глаза.
- Да, можно и не отдавать!
Последнюю фразу она произнесла так, что в механической душе Одинцова, одна шестеренка заскочила за другую, после чего все пошло как то не так, как обычно. Их непринужденный разговор довольно сильно затянулся, но никто не намеревался его прервать первым.