Все той же безработной зимой я познакомился с одним итальянским джентльменом, который не мог самостоятельно вытолкнуть свой Мерс из обледенелого сугроба. Дело происходило во время снегопада около кофейной, где я обычно завтракал. После 4-х часовой физической работы на свежем воздухе и сытной еды меня клонило в сон. Хорошо еще, что лопата помогала мне держать равновесие и стоять на крыльце.
Я закуривал сигарету, когда услышал специфический свист буксующего колеса. Джентльмен полусидел в машине, нажимал одной ногой на газ, а другой пытался помочь машине сдвинуться с мертвой точки. Я бы и не пошел к нему на помощь, но он увидел меня с лопатой и как-то властно мотнул головой.
С лопатой и противопожарным песком мы выкатили его машину на утоптанное место очень быстро. Денег он мне, однако, не предложил, а спросил, почему я не на реаботе в такое время дня. Я рассказал ему свою историю, и он предложил мне поехать с ним к нему в ресторан и там поговорить по поводу работы. У него был сильный итальянский акцент и красивое худощавое лицо.
Его ресторан находился в 5-ти минутах езды и располагался в новопостроенном павильоне придорожного мола на полтора десятка магазинчиков, кафе и медицинских офисов.
Разговор наш был довольно коротким – я был принят работником на кухню со всеми полномочиями Золушки. В ресторане я проработал всего 2 месяца, но история эта о том, что случилось после работы в ресторане.
За 2 месяца я успел себя зарекоммендовать честным, хотя и не слишком расторопным человеком. Когда повару бывало плохо с похмелья, я делал за него холодные салаты, варил минестроновый суп, делал порционную пасту Примавера или цыпленка Фанданго. Кроме того в мои обязанности входило замешивать тесто и резать его потом на однофунтовые куски. И конечно же, мыть миллион посуды индустриальных размеров.
В тот день хозяин сказал, что хочет предложить мне работу ночным портье в его мотеле и, не дожидаясь моего согласия, просто повез меня знакомить с точкой. Место находилось примерно в 15 минутах езды от моего дома, на границе между Бронксом и Янкерсом, соседствуюшим на север уже нью-йоркским пригородом.
По дороге он рассказал мне, в чем будет заключаться моя работа. Все показалось мне примитивно простым. И в самом деле, получить с человека деньги за номер и обеспечить его чистым бельем – что может быть проще. Его ночной портье был восстановлен для учебы в универе и вынужден был отказаться от ночной смены.
Менеджером мотеля был индийский человек по имени Пател, который с первых минут встречи стал провоцировать во мне бунт к нему, как к человеку с темной кожей, но моему хозяину. Через пол-часа после нашего знакомства он послал меня за чаем. План его был предельно прост: по всем правилам поведения белых людей я должен был отказаться от такой чести – прислуживать человеку низшей рассы, а он бы сказал хозяину, что я не исполнителен. Глупец, как глубоко он просчитался тогда и позже был за это наказан.
Первую ознакомительную неделю я должен был работать бок о бок с ним чтобы быть натасканным правильной рукою.
Помню, как на третий день работы, утром, часов около десяти к стойке подошла миловидная стройная женщина лет около 40 и попросила ключи от 22 номера. Я сказал ей, что не уверен, готов ли номер для заселения после утренней уборки. Женщина показала на ключ с биркой 22 , который уже висел на положенном месте, готовый для выдачи. Женщина тем временем заполнила гостевую карточку, а про деньги сказала, что поднесет их через пару часов. Меня никто не инструктировал таким способам рассчетов, и мы стали ждать Патела, который был где-то по делам. Женщина закурила и завела со мной разговор о том, что она здесь останавливается 3 раза в неделю, всегда в 22 номере, что я, просто, новенький и еще этого не знаю. Я слушал ее, не возражал и не переспрашивал. К тому моменту в офис пришел Пател. Он поздоровался с женщиной, как со старой знакомой и спросил, хочет ли она ключи от 22 номера. Она кивнула головой в знак согласия и добавила, что поднесет деньги за номер немного позже. Как только стук от ее коблуков отгромыхал по стальной лестнице, Пател рассказал мне про «мадам Лукрецию» - их постоянную клиентессу. Для простоты общения все ее звали просто ЛУкой. Она жила в нескольких блоках от мотеля, но приезжала сюда всегда на машине, хотя пешком до ее дома было не больше 5-ти минут ходьбы. У нее был муж и двое детей-школьников, которых каждое утро забирал школьный автобус. Ее муж работал станочником на одном из локальных заводиков и не зарабатывал много денег. До замужества она была сборщицей на ювилирной фабрике, но перестала работать после рождения детей. Однако, денег им не хватало, и как только их младший сын пошел в школу, муж «выпихнул» ее на работу. На ювилирной фабрике ей работать расхотелось, и она решила стать утренней проституткой.
Как часто мы ошибаемся, когда присваиваем вещам и явлениям имена и названия, которые хотя и могут быть им свойственны, но на самом деле уже принадлежат совсем другому. Я всегда считал и в уме называл утренними проститками тех, кого можно было увидеть бредущими в полу-пьяном, полу-сонном состоянии ранним утром в прикурортной зоне где-нибудь в Мексике, Турции или на юге Испании. Часто они бредут босиком, потому что что-то не ладится с обувью на ногах в такую рань. Им очень нужно попасть на автобус, но хорошо бы попить кофе и зайти в туалет до того. Некоторые из них не прочь завести новое знакомство еще до кофе и туалета, несмотря на ранний час. Иногда у них это получается: они вылавливают из редких прохожих потенциальных рыбаков с удочками и заменяют им рыбалку своей компанией на пару часов.
На самом деле утренняя проститутка – это та, что занята с клиентурой, начиная с утра. Женщины в штатах, становясь женами и матерями, теряют много свобод, которые они не слишком ценили, пока были одинокими. Большинство из них смиряется с этим, но в душе и неофициально они бунтуют. Когда их дети достигают определенного возраста и они, казалось бы, могли идти работать, немногие это делают: к тому времени пропадает мотивация, теряется профессионализм и конкурентоспособность с молодыми, необходимость и разные другие причины оставляют их сидеть дома.
Многие из них деградируют довольно быстро: теряют физическую форму, тупеют от домашней рутины стряпанья, стирок-уборок, развоза детей по детским клубам и прочие. В случаях, если одной зарплаты не хватает, они пытаются заработать какие-нибудь деньги, не выходя из дома. Некоторые из них занимаются телемаркетингом, другие превращают свой дом в детские ясли или собачий уголок, третьи продают секс по телефону, четвертые продают секс наяву.
У Лукреции мотивация к внебрачному сексу не возникла на ровном месте – ее муж был отправной точкой. Но обо всем этом я узнал примерно через месяц, когда менеджер мотеля и дневной портье, Пател, уехал на 3 недели в Индию на свой ежегодный тур невест.
Пателу было лет 30, и его индийская маманя усиленно работала в поисках достойных невест для своего сына. Там у себя, в Индии, она общалась с потенциальными кумавьями, свахами и прочими, составляя приличное фолио возможных невест для Патела. Потом это фолио переплеталось в подарочного типа альбом с виньетками и пересылалось почтой Пателу в Бронкс для рассмотрения. Кроме фотографий девушек на выданье, в фолио входил генеалогический куст их семей, описание привычек/повадок кандидадок, их знания-умения-таланты и неприменная справка от гениколога о наличии невинности и отсутсвии венерических заболеваний на момент осмотра.
Бывало Пател перелистывал этот альбом, сидя в офисе мотеля и запивая увиденное бесконечным чаем с молоком. После дневной смены он не уходил домой, а оставался на час-другой, чтобы доделать что-то, не связанное с непосредственной работой портье.
Альбом с невестами он держал в ящике с медикаментами для неотложной помощи. Именно в такие часы он и рассказал мне про его ежегодные туры невест. Помню, как я был удивлен такому явлению в непосредственной близости: племянник магараджи приехал из сказочной Индии, чтобы работать менеджером в беззвездном придорожном мотеле, а для жилья снимать что-то похожее на всесезонно вентилируемый шкаф для одежды, где можно только лежать, а за тонкими стенками которого полнозвучно шла жизнь пуэрториканского гетто.
Однако, он сам выбрал себе такой ад, и только раз в год ездил домой – выбирать себе невесту.
В альбоме на фотографиях все они выглядели мне не по-нашему красивыми, но Пател нараз находил в них недостатки: у одной были слишком тонкие руки, у другой был птичий взгляд, а за третью давали очень маленькое даури.
Для развлечения я советовал ему жениться на одной из них в этом году и не возращаться назад в Бронкс, где стреляют и режут без очереди.
Пател жевал свой сандаловый сучек и жеманно отнекивался....ходить на раунды к бесконечным родственникам, думать о политике, давать взятки бандитам, чтобы не трогали твой бизнес и играть в крокет в местном клубе...
Но на туры невест он все-таки ездил ежегодно. Уехал он и тогда.
Работать днем в мотеле намного проще, выгоднее и интереснее. Первым делом нужно было обойти все 32 комнаты и определиться с потерями и находками. На обход следовало брать с собой кого-то для безоспасности и непременно алюминиевую бейсбольную биту.
В ночную смену для крайних мер мне была выдана ракетница и корабельный гудок, который используют небольшие суда при заходе в незнакомые порты в туманную погоду. Из ракетницы я должен был стрелять сквозь открытую форточку в небо в случае потери телефонной связи при экстремальных обстоятельствах: в ночное время я мог сидеть за бронированной дверью хоть всю ночь, если чувствивал, что так всем будет лучше. Ракета из ракетницы была бы видна из полицейской машины, дежурившей на перекресте в паре кварталов от мотеля.
В инструкции для портье было черным по белому написано, что до того, как открывать дверь официально не освобожденной комнаты служебным ключем, необходимо постучать в нее 2 раза с интервалом в пол-минуты.
Я так и поступал, но, видимо, инструкция устарела, или люди стали медлительнее или другие «или» – мне приходилось заставать людей в интересных позициях.
Чаще всего случалось, что все белье с кровати вместе с мокрыми полотенцами валялись на полу, в комнате страшно бывало накурено травой и пахло, как в зимних павильонах зоопарка.
Моя асистенка в резиновой обуви и перчатках до локтей перекладывала белье в корзину на колесах, а я проверял мебельные ящики, подоконники и подкроватье.
Кроме поломанной мебели, разабитых ламп, зеркал и номенклатурных графинов для воды случались и находки - драгоценности, деньги, наркотики, вставные челюсти, глаза и ортопедические протезы. Все находки заносились в книгу находок и уносились для хранение в течение 72 часов.
Обычное утро приносило от $150 и выше. 1/3 от найденого надо было отдавать ночному портье.
Комнаты, оплаченные на неделю вперед открывать было не надо.
Одним таким утром после обхода «палат» я увидел ЛУку, курящую на общем балконе. Лицо ее было сердитым – не приехал намечавшийся клиент. Она остановила меня и предложила зайти к ней в номер- посмотреть, почему вода капает под раковиной, и это мешает ей спать. 22 номер содержался лучше, чем другие: на окнах висели светомаскировочные занавеси, как от противовоздушных атак. Они, кстати, не пропускали и звуков тоже. Окна всех комнат выходили на обе стороны здания. С одной стороны был общий балкон с дверями в номера.
Позже я узнал, что незадернутые окна на балкон может быть не случайность, а продуманный катализатор к сексу не только постояльцев внутри номера, но и для тех, кто только собирается им заняться очень скоро, а пока идет по балкону.
С раковиной было все нормально – ЛУке просто хотелось поболтать со свежим человеком. Я пытался возражать, типа, что в любую минуту может приехать мистер Джорж, и я должен быть в офисе на своем месте.
ЛУка сказалаа, что она все уладит с хозяином сама, если возникнут проблемы.
Короче говоря, я остался сидеть на застеленной кровати с идиотской улыбкой. Она поинтересовалась, как мне удалось устроиться на работу в это место, потому как не выгляжу итальянцем или родственником хозяину.
Я рассказал свое незамысловатое и спросил осторожно про ее обстоятельства. Она, как взведенная пружина ждала спуска курка, добросовестно рассказала мне свое. В конце рассказа, как бы подводя итог, ЛУка резюмировала: « Я бы не стала заниматься этим, если бы не один случай в самом начале, когда я увидела из этого окна моего мужа с нашей соседкой через дом. Они пришли пешком, но не вместе. Я дико тогда напугалась, что он заметит мою машину на парковке, и будет скандал. Но он был так сосредоточен на другом, что не обратил внимания. Как только они вошли в номер, я перегнала машину на улицу. Меня обстоятельство с его изменой по доброй воле очень потрясло: наверняка это был не единственный раз, и он, если не платил ей, то наверняка дарил подарки, купленные на семейные деньги, частично заработанные мною такой ценой... С тех пор я полюбила свою работу. Она в 100 раз лучше, чем сборка украшений.»
ЛУка предложила мне домашнего кофе из термоса, а потом достала домино, и мы играли в «Колбаску».