"Две вещи на свете наполняют мою душу священным трепетом - звёздное небо над головой и нравственный закон внутри нас"
И. Кант
Люблю появляться в пустыне. Здесь когда-то оставила Катерина мою частичку. Есть та нить, что всегда возвращает меня сюда. Иногда по ночам оторвавшись от тела, я сюда прилетаю, сижу на гребне бархана. От хозяйки своей отдыхаю. Где-то там, в глубине, понимаю: я, такая как есть, ей не нужна.
Но сегодня я здесь не одна. На последние деньги Катерина купила билеты. В этот раз я ее заманила сюда. Отдыхаем душой и телом. Внизу, с другой стороны бархана, на обрывке старой циновки, забытая всеми рядом с разбитым кальяном спит …
Уже не спит. Это – Я.
***
Катерина с трудом вырывала себя из сна. Она уже несколько раз просыпалась, садилась в машину, вереница белых джипов ползла между барханов. Но внезапно ее джип начинал кружиться, проваливаясь, в воронку песочных часов. «Нет, это сон» - она силой заставляла себя проснуться. Но все повторялось в том же порядке: проснулась, села в машину, вереница поползла, джип проваливался. «Надо крикнуть», - но голоса не было. Только хрип, но с прорвавшимся сквозь него «Аа-ха!», Катерина открыла глаза.
Пустота. Только мрачные остовы от того, что недавно было шатрами, столами, сценой… Только мусор в мешках и на счастье, в одной из бутылок вода.
Ощущения отвратительные. В животе кисловатая пустота, в глазах мутная серость. Изо всех своих сил, стараясь прийти в себя, Катерина поднялась на рубец песчаной гряды. Ей было так плохо, что даже забыла бояться. А вокруг ни души. Перевернутая отгрызанная луна и подсвечено небо дальними отблесками арабских дворцов. Следы шин, уехавших джипов. А вдали как граница миров, цепь золотая - дорога.
Пространство качнулось, Катя села на еще не остывший песок. Страх, пока не осознанный, из отдельных слов составил вопрос:
как
такое
могло
случиться?
Мягкий голос прервал эту мысль:
- Все в порядке с тобой, Катерина?
- Ой, а я уже испугалась, думала, что осталась одна, - застыла на полуслове. Рядом в такой же одежде, только полупрозрачной, сидела она сама и светилась неоновым светом.
Как в замедленном фильме она набрала в руки горсть и швырнула песок в галлограммовое видение:
- Сгинь! Я сейчас размохначу тебя! – Замахнулась, отпрянула, ощутив необычную плотность пространства, вскрикнула, и заколотила руками. От ударов видение рассыпалось, и снова старалось собраться. Катерина рвала прозрачные ткани. Видение трепетало. Звезды-дыры тряслись в ночном покрывале. И скакала по небу перевернутая луна.
Катя резко остановилась - устала. Села. В темноте вспыхнул свет зажигалки, еле-видимый дым, закручиваясь, потянулся вверх. Душе израненной стало легче. Как кошка, подкралась она к Катерине. Положила легкую голову ей на колени:
- Зачем ты так, Катя? Я - душа твоя.
- Ладно, прости, думала с ума схожу. А кстати, почему, говорят, что сошел с ума, а потом душевнобольным называют? Где ум, где душа, ничего не разберешь, – Помолчала, всматриваясь куда-то сквозь дым. – Душа говоришь? А ну ка, ответь! С детства мучаюсь, почему это когда в туалет сходишь, на душе легче становиться? - Вдруг рассмеялась заливисто, скинула обувь, зарылась ступнями в прохладный песок.
- Это глупая шутка, - душа села, обиженно.
- Не сердись. Я ж не знала, что ты такая, красивая, светящаяся. Всегда себе представляла, что душа - маленькая, беленькая, пушистая. Сидит в груди, сожмется в комочек, ноет, стонет, болит и… воняет как хомячок! – Катерина расхохоталась. И из хохота вдруг перешла на крик:
- А я, дура, страдаю! Вот за что мне такая досталась? Сердобольная, правильная! А как страшно мне станет – всегда предаешь. Где ты? А ты в пятки ушла! В самый трудный момент!
- Дуреха, это, чтоб легкость тебе придать! - Подхватив Катерину, поднялась легко, закружилась, еле касаясь ногами песка. Разлетались песчинки, подцвечивались. Заклубилась душа, отрываясь вместе с Катериной, подлетая вверх, пропуская сквозь себя звездный блеск.
И запела душа, полилась ее песня без слов, зазвенел, уплотняясь, воздух.
- Отцепись, не ноо-ой! – Закричала вдруг Катя. - Не могу! Мне душно с тобой! – Показалось ей, ватный морок облепил все тело. Она вырвалась, закачалась, вжала пальцы в виски.
А душа зависла на мгновение и, обессилев, упала. Посмотрелась как в зеркало в глаза Катерины, и не увидела там ничего – пустота.
- Что терзаешь меня так, Катя, разве плохо тебе, когда мне радостно и легко?
- Мне с тобой тяжело. Часто думаю о тебе в последнее время. Говорят же, настанет время, когда о душе подумать пора. Смехота! Может время пришло? - Помолчав немного, выпустив дым, Катерина снова заговорила:
- Ты всю жизнь мне испортила! Задушила меня. Замучила. Завоспитала. Ты как-будто против меня. Только выберусь, цепляясь за счастье руками, только станет все хорошо, а тебе неймется! Снова чертишь мне рамки свои: Не хитри, хитрить - не хорошо. Лучший кусок отдай! Себе возьми, что похуже! Щедрой будь! Не воруй, или как ты там говоришь? Не укради! Всех прощай, всех люби, но…при этом не прелюб.. не прелюбодействуй! А я может, хочу любодействовать!
Из-за твоих нудящих причитаний все свое потеряла. Чужого не отняла. Как же можно чужое взять? Ты же с детства меня пугала. В вечном страхе с тобой жила.
Слышу голос твой: «Старайся, все делай с душой!» Все с тобой! Работать с душой. Веселится с душой - веселиться и то под твоим присмотром! Я все делала так, как ты нашептала: всех любила, всем помогала. Не кривила тобой. Никогда ничего не украла. Я жила по законам твоим. Все свое по частям раздавала.
- Я учу тебя отдавать, чтобы правильно жить в этом мире. Я хочу, чтобы сделала ты его лучше. Представляешь, как бы было хорошо, если б все так поступали.
- Все? Оглянись вокруг. А? Ты видишь кого? Аууу-у! Кто красиво живет, тот живет от души. «От», а не «с», понимаешь?
- Пусть так, а ты будь выше, духовней. Пусть другие дуреют от изобилия, пусть трепещут от страха, боясь потерять богатство. А ты трудись! Скромной будь!
- Ты обязана – ты и трудись! А я жить хочу празднично! Весело. Беззаботно. Почему им, бездушным, все достается? У меня же, смотри! – захватила в руки песок, растопырила пальцы, - все утекает!
- Я вообще не живу для себя. Все для тебя. Даже в церковь хожу только ради тебя, душа моя! Музыка - для души. Книжки заумные - для души. Даже секс для тебя! Чтобы душенька была довольна! Да что говорить? - Катерина вдруг перестала кричать. Стряхнула остатки песка с ладоней, с одежды. И, как будто опомнившись, забеспокоилась:
- Прохладно становится? Может, хочешь согреться?
- Нет спасибо, все хорошо. Только, если не против, давай заберемся на дальний бархан. Сядем вдвоем, поговорим. Время пришло. Там красиво и звезды как будто ближе.
- Как пожелаешь, Душа моя! – усмехнулась, - опять все для тебя, и звездное небо тоже.
Катерина вздохнув тяжело, запрокинула голову. В небе так невозможно низко летел самолет, что его брюхо-днище просматривалось сквозь мигающие огни. А звезд в эту ночь было мало.
- Пойдем.
Вниз спускаться было легко. Плотный песок при каждом шаге обращался в ямку-ступеньку. Через пару минут Катерина с душой уже шла по накатанной джипами дороге. Дальняя гряда была не совсем обычной. На вершине-рубце она заканчивалась камнями, как будто вырвалась из глубин скала и замерла. И, кажется теперь, что прорываясь вверх, она не ожидала, что ветер и жара так растерзают ее, продырявят, испещрят.
Почти до самой вершины шли молча. Каждая думала о своем. Катерина о чернеющих деревьях Гаф, одиноких стражниках пустыни, о ядовитых пустынных яблоках, о скорпионах, змеях, пауках и непонятно зачем собирала, придерживая у груди, отвалившиеся от рыхлой гряды небольшие камни. Видно время пришло – собирать эти камни. Тяжестью они ложились на душу. Душе казалось, что краями своими они протирают ту нить, что держит ее еще.
Сели рядом. Куда ни посмотришь, темно-синий песок, такое же небо и черные лунные тени барханов.
- Вот смотрю на тебя, Душа моя, а на тебе не одежды, а несбывшиеся мои надежды – ты их отняла у меня.
Катя всматривалась в оживающие картинки: где-то рядом с плечом ускользала красавица кукла – самый лучший на свете подарок, который пришлось отдать просто так, по доброте душевной. А с колена на юбке все пытался и не взлетал самолет, не дождавшись своей пассажирки, с билетом первого класса - так душа пожелала, убедив, что это чужое счастье. Злом вернувшееся добро, растекалось чернильными пятнами. Деньги, что не решилась взять, бегущей зеленой каймой обрамляли те пятна. Обида защипала в носу, заслезились глаза и комок перекрыл горло:
- Я старалась, придумывала, только решусь, а ты мне нашептываешь: неудобно, что подумают о тебе. Я теперь понимаю, «что подумают» – мне все равно. Это только твоя условность. Дай пожить мне! Живу только раз!
Катерина встала резко, сбросила камни:
- Я с горки скачусь, помнишь, в детстве катались в песчаных карьерах.
И толкаясь ногами, приговаривая при каждом рывке, покатилась:
- Я устала.
Я больше так не хочу.
Я решилась.
Я оставлю здесь свою душу.
И она побежала. В шуме собственного дыхания, в звуке своих шагов, ощущая гонящий страх. Добежать до границы миров! И ее перейти! Это цель. И когда проявились желтые фонари, и мелькающие бриллианты стали четко похожи на фары машин, грохот сердца затих, возвращаясь к привычному ритму. Удалось. Прорвалась.
***
Я люблю появляться в пустыне. Иногда позволяю себе отдохнуть душой.
Мне тогда повезло, я вернулась домой, у соседки на даче нашла свою старую куклу.
Я вернула себе свое. Поплатились враги по счетам. Кто мешал мне – исчез. И теперь, своего никому не отдам.
Да, я стала другой. Ничего не осталось почти от кудрявой девчонки в цветастой юбке.
Мои волосы стянуты в узел.
Я – жестока.
Я нравлюсь себе такой.
******************************************************
* Исправлено с учетом рекомендаций команды К-2
http://www.proza.ru/2013/07/10/1928