Федосов и Глазастый

Вадим Ирупашев
     Федосов просыпается, сгибает ноги в коленях, поворачивается на бок, опускает ноги на пол. Федосов сидит, обхватив голову руками. От выпитой накануне водки, беспокойного сна Федосов долго не может прийти в себя.
     Слышны звуки наступающего нового дня – голоса, шуршание дворницкой метлы за окном, стук дверей, шум спускающегося лифта в коридоре.
     Федосов распрямляется, потягивается, кричит: «Глазастый, опять ты, тварь бесхвостая, всю ночь по квартире шастал, опять в кухне колобродил, в мусорном ведре рылся, поганец ты эдакий!»
     Глазастый – кот с облезлой шерстью неопределённого цвета, обрубленным хвостом, огромными слезящимися глазами. Глазастый лежит на диване, жмурится, смотрит на Федосова.
     Федосов замечает Глазастого и уже миролюбиво говорит: «Ты смотри у меня, Глазастый, я с тобой церемониться долго не буду – в миг вышвырну на помойку, а там уж, извини, псы дворовые с тобой разберутся».
     Федосов не любит кошек. А Глазастый появился в его квартире как-то вдруг – вошёл через незакрытую входную дверь. И хотел уж Федосов вышвырнуть незваного гостя за дверь, но подумал, что с котом ему будет жить не так одиноко.
     Федосов с трудом встаёт с кровати, делает несколько неуверенных шагов, нетвёрдой походкой направляется к столу. На столе бутылка с недопитой водкой, тарелка с недоеденной селёдкой. Федосов допивает водку, крякает, долго обсасывает селёдочный хвост, возвращается в кровать.
     Федосов одинок: жена умерла, близкие родственники умерли. Быть может, кто-нибудь и жив, но затерялся, как бы и умер. Жива дочь Федосова, но уже давно, с детства своего, она живёт в интернате для умственно отсталых. И получается, что и дочери у Федосова как бы нет. Соседи Федосова сторонятся и даже опасаются его. И Федосов соседей недолюбливает, считает их гордыми. И получается, что Федосов кругом одинок.
     Лежит Федосов в кровати до полудня. Он то дремлет, то говорит вслух. Глазастый на диване дремлет, слушает Федосова. Когда Федосов повышает голос, Глазастый вздрагивает, издаёт какой-то странный звук, не похожий на кошачий, а напоминающий подавленное рыдание. Федосову это нравится. Он хвалит кота, говорит: «Умный ты, Глазастый, всё понимаешь, хотя и дурак круглый».
     А говорит Федосов всегда об одном: о жене умершей, дочери-идиотке, своей нищенской пенсии, грубых продавцах, гордых соседях.
     В полдень Федосов заставляет себя подняться с кровати. Одеваться Федосову не надо – спит он в верхней одежде. Федосов выгребает из всех своих карманов деньги, долго их пересчитывает.
     Федосов направляется в магазин. Уходя, Федосов наставляет кота: «Ты, Глазастый, без меня не колобродь. Здесь мочись, хотя бы в одном углу. Всю квартиру зассал, соседи, интеллигенты долбанные, на тебя жалуются, говорят, задыхаются они от твоей мочи».
     Федосов возвращается из магазина в дурном настроении, принюхивается, морщится, ворчит: «Опять ты, поганец, под стол помочился. Ну да ладно, что с тобой, зассанцем, поделаешь!»
     Федосов приносит из магазина всегда одно и то же: водку, пельмени, куриные лапы.
     Федосов в кухне варит пельмени, куриные лапы для кота.
     Глазастый голоден. Он мечется по кухне, трётся о ноги Федосова. Федосов награждает кота пинком. «Ну-ну, – говорит Федосов уже ласково, – потерпи. Навязался ты на мою голову, нахлебник эдакий».
     Федосов за столом пьёт водку, ест пельмени. Глазастый под столом грызёт куриные лапы. Федосов чавкает, шумно схлёбывает с ложки бульон. Глазастый под столом урчит, от возбуждения, обрубок его хвоста дрожит мелкой дрожью.
     Но вот пельмени и куриные лапы съедены. Федосов готов к разговору. Глазастый ложится на диван, жмурится, смотрит на Федосова. Глазастый слушает Федосова.
     «Эх, Глазастый, хорошая была у меня жена Катька, – говорит Федосов, вздыхая. – Только пила она сильно, запоями пила». Федосов задумывается, как бы вспоминая что-то: «А ведь предупреждал я её: сдохнешь от водяры-то. Не слушала она меня и сдохла. А хорошая была бабёнка, красивая». Федосов смотрит на кота. Глазастый издаёт звук, не похожий на кошачий, а напоминающий подавленное рыдание. Федосов продолжает: «Дочку-идиотку мне Катька родила. А чего другого ожидать-то было от алкоголички? Даже во время своей беременности Катька водяру-то лопала. А ведь какая умная, красивая могла быть у меня дочка. Жил бы я сейчас при ней, лелеяла бы она меня, заботилась обо мне и не видел бы я морду твою поганую». Глазастый издаёт звук, не похожий на кошачий, а напоминающий сдавленное рыдание, жмурится, смотрит на Федосова.
     Федосов наливает в стакан водку, выпивает, долго обсасывает селёдочные кости.
     «Захожу я сегодня, Глазастый, в магазин, – продолжает разговор Федосов, – а продавщица, молоденькая такая, морду от меня воротит, как бы не замечает меня. Спрашиваю: «От чего это ты морду-то свою отворачиваешь?» А она мне: «Пахнет от вас, дедушка, мочой кошачьей». Ну и поругался я с ней. А потом уж и сосед, в подъезде с ним встретились, от меня морду свою отворотил. И всё из-за тебя, поганец ты этакий: мочишься где ни попало, всю квартиру обоссал, вот я тебя сейчас проучу, мордой-то твоей нахальной по всем углам потычу».
     Федосов встаёт со стула, покачиваясь, направляется к коту. Глазастый спрыгивает с дивана, бросается в прихожую. Федосов возвращается к столу, почти падает на стул, допивает водку, быстро пьянеет, сидит, опустив голову.
     Федосов что-то бормочет, встаёт со стула, кое-как добирается да кровати. Глазастый возвращается на диван. Он лежит, жмурится, косится глазом на Федосова.
     Федосов засыпает, бормочет: «Посплю часок, а ты, Глазастый, не колобродь, не мочись где ни попало-то. Хороший ты кот, умный, всё понимаешь, люблю я тебя, паршивца».
     Федосов и Глазастый спят. Тишина в квартире.