С древних времён человек, в какую бы среду обитания он не попал, учился выживать. Ни жгучее солнце, ни ледяной холод, ни бури и землетрясения, ни болезни, ни нападения диких животных не смогли остановить его - человек приспосабливался к любым условиям. Он научился добывать огонь и возделывать землю, с помощью примитивного оружия доказал, что он сильнее самого опасного зверя. В мрачных, грязных пещерах и грубых хижинах, при полной луне и под шум дождя он продолжал свой род, движимый одними инстинктами. И в каждой первобытной семье – будь то племя кочевников или поселенцы, мужчина играл главенствующую роль. Он добывал пропитание, он защищал свою семью, дрался с себе подобными, и умение побеждать делало его в глазах женщины мужчиной. Быть охотником и убийцей давало ему право на существование и право на женщину. Хотелось ей того или нет, любила она его или нет (если во время первобытно-общинного строя существовало такое понятие), женщина беспрекословно подчинялась мужчине, сознавая его силу и власть.
_______
— Дорогой, ты уже вынес мусор?
Это была вторая фраза, которую Сиренин услышал от жены за весь вечер. Первая состояла из одного слова «привет», сказанного из соседней комнаты. После утомительного дня в бухгалтерии, ему хотелось только лежать на диване и ни о чём не думать. Голос Лидии нарушил его недумание и, словно тёмный омут со дна реки поднял на поверхность целый клубок мыслей.
«Нет, она это специально! Знает, что я отдыхаю и всё равно. Господи, и сколько это будет продолжаться? Дорогой, сделай то, дорогой сделай сё… Три года я у неё «дорогой»! Может, она уже и забыла, как меня зовут?»
С беззвучным стоном он поднялся с дивана и выглянул в коридор, где его супруга, стоя перед зеркалом, прижимала плечом к уху телефонную трубку, и жеманно затягивалась сигаретой.
— Учти, пока не вынесешь мусор – я не приготовлю ужин. Надеюсь, ты не забыл ещё наш уговор?
— Не забыл, — проворчал Сиренин, — а вот ты, я вижу, забыла, что я не выношу, когда ты куришь в квартире.
— Ну, не будь таким занудой. Ты же у нас мужчина. А мужчина не должен обращать внимания на подобные мелочи.
Она снова переключила своё внимание на увлекательный рассказ подруги о том, как та изменяет своему мужу, а Сиренин, чтобы не потерять право называться мужчиной поплёлся на кухню за ведром.
Спустя час, когда он сидел за столом, ковыряя вилкой, остывающие макароны с сыром и одновременно просматривая журнал «Всё о бухгалтерском учёте», словоохотливая жена пристроилась рядом и обняла его.
— Знаешь, дорогой, у нас в соседнем доме открыли салон красоты. Мои две подруги сделали там макияж – так шикарно! Почему бы тебе не подумать о том же самом для любимой супруги?
— По-моему, ты и так неплохо выглядишь, — заметил Сиренин, не отрываясь от журнала. В колонке с кредитом он уже видел трёхзначную цифру, в которую ему обойдётся новая прихоть жены, поэтому сразу решил свести сальдо к нулю.
— Фу, как тебе не стыдно! Получается, я должна смотреться как невзрачный воробей среди разноцветных пташек! Между прочим, любящие мужья так не поступают!
Лидия капризно надула губы и отпрянула от Сиренина, но он только перевернул страницу.
— Ты прекрасно понимаешь, что я не могу оплачивать салоны красоты. Я и так треть своего заработка трачу на твои наряды и украшения. Если ты не забыла, то мы ещё не выплатили кредит за твою шубу.
— Ну да, и теперь я должна завести копилку, чтобы собирать деньги на новую причёску! Просто не верится, что этот человек когда-то признался мне в любви!
Презрительно скривив губы, Лидия швырнула фартук на стул и уже выбежала из кухни, но на пороге остановилась и бросила через плечо:
— Надеюсь, дорогой, ты не будешь против, если сегодня я лягу на диване – утром нужно встать пораньше, чтобы привести себя в порядок.
Сиренин пробубнил что-то неразборчивое и снова уткнулся в свой журнал.
Сиренин с Лидией жили той жизнью, которая ничем не выделяется среди миллионов таких же. Его это вполне устраивало, и если когда-то он и мечтал о большем, то, со временем эти мечты отошли сначала на второй план, затем на третий, а потом и вовсе исчезли, погребённые под ненормированным рабочим днём главного бухгалтера. Мир Сиренина состоял в основном из колонок с цифрами, в которых иногда мелькали шесть женщин – четыре уже не молодые сотрудницы по работе, любимая супруга и мама, умершая от инфаркта три года назад. Сиренин любил вспоминать её, когда ему удавалось справиться с какой-нибудь сложной задачей – тогда он обычно говорил: «Вот видишь мама. Я сделал это. Если бы ты была здесь, ты бы мною гордилась».
Мама воспитала его по всем правилам матери одиночки, желавшей уберечь своё единственное чадо от всех гадостей и жестокостей современного мира. И ей это удалось как нельзя лучше – аксиомы «не дерись», «не сквернословь», «избегай плохих людей», «не пей» и «не кури» пустили длинные корни в его мозгу. Сиренин продолжал следовать им даже, когда стал старше и женился на Лидии – высокой сероглазой блондинке с привлекательной внешностью и эксцентричными манерами. Неизвестно было, что она нашла в робком и щепетильном бухгалтере, но Сиренин над этим никогда не задумывался. К причудам Лидии он относился с пониманием, как только может относиться человек, воспитанный женщиной – до тех пор, пока они не стали сильно бить по его кошельку. В последнее время ему всё труднее было урезать её аппетиты, и всё чаще их разговоры заканчивались ссорой. Сиренин догадывался, что все эти капризы - типичное следствие их благопристойно-скучной жизни, но понимал, что здесь он бессилен что-либо изменить. Согласно канонам его матери, любимой жене надо было во всём угождать, и он старался до тех пор, пока Лидия не просила какое-нибудь сверхдорогое платье или украшения. И каждый раз, отказывая ей, Сиренин испытывал смутное чувство вины, которое прятал за показным равнодушием. Лидия, хорошо знавшая слабости мужа, мстила ему по своему, выдумывая всё более едкие способы. Но самым едким стал её отказ спать с Сирениным в одной постели.
Лидия сидела перед широким зеркалом и причёсывала волосы, когда он вошёл в комнату и несколько секунд потоптался на пороге, словно ребёнок, который не решается задать щекотливый вопрос.
— Ты всё ещё злишься на меня из-за этого салона? Послушай, у меня правда не так много денег, но, может быть, со следующей получки…
Лидия бросила на трельяж расчёску и посмотрела на мужа, точнее на его отражение в зеркале.
— Не волнуйся, я уже заняла у подруги. Всё-таки, хорошо, когда рядом есть люди готовые тебе помочь. Подай мне крем, пожалуйста.
Сиренин выполнил её просьбу и, обойдя сзади, попытался обнять, но Лидия мягко выскользнула из его рук.
— Дорогой, давай сегодня не будем – я так устала. Завтра у моего шефа важная встреча и мне нужно прийти пораньше, чтобы подготовить все документы.
Захватив с собой зеркальце, Лидия пересела на их плюшевый диван и начала старательно намазывать щёки. Такое игнорирование его персоны не могло не возмутить Сиренина.
— Надеюсь, что встреча пройдёт успешно, - бросил он, и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.
Всю следующую неделю супруги жили каждый отдельно – Сиренин запирался в своей комнате, выражая тем самым свой протест, Лидия же давала понять, что его протесты её нисколько не волнуют. Так как, раньше он в такие ситуации не попадал, то не знал, как нужно на них реагировать – советы мамы и его умение сводить баланс здесь ему не помогали. Он заметил, что Лидия стала уделять больше внимания своей внешности – она могла часами вертеться перед зеркалом, примеряя то одно платье, то другое; обычное накрашивание губ, подведение бровей и ресниц и постоянные эксперименты с причёской превратились в долгий ритуал, который она устраивала перед тем, как уйти на работу. Наблюдая за всем этим со стороны, Сиренин не мог не прийти ко вполне логичному выводу.
«Если она так старается не для меня, значит — для кого-то другого».
От этой мысли его сразу охватывал ужас – это означало, что его мирной, однообразно текущей жизни пришёл конец. И не желая признавать такую вероятность, Сиренин сам пытался придумать своей жене оправдание.
«Нет, это всё досужие вымыслы! Просто у неё всегда был такой своевольный характер. Она делает это мне назло, чтобы я подумал, будто у неё кто-то есть, и устроил очередной скандал. Тогда у неё появится повод для развода потому, что брак, в котором один подозревает другого – уже не брак. Кроме того, она может подумать, что своими обвинениями я пытаюсь скрыть собственную измену, хотя видит бог - я никогда не изменял ей. А что если она действительно изменяет мне? В таком случае, любая провокация ей только на руку. Нет, я не поддамся на эти уловки. Я не разрушу собственное счастье, мама».
Однажды вечером, вернувшись домой, он застал Лидию с двумя её подругами, которые устроили нечто вроде маленького девишника. Его жена встретила его с долькой апельсина в руке.
— Дорогой, принеси-ка нам ещё шампанского – оно там, в холодильнике.
— Лидия, ну как ты можешь так обращаться с любимым мужем, - возмутилась одна из подруг, — он даже ещё не разделся!
— Человек всё-таки пришёл с работы, устал, - поддакнула другая, и, прикрыв рот ладошкой, пьяно захихикала.
— Дорогой, не обращай на них внимания. Возьми шампанское и присоединяйся к нам.
Лидия поцеловала его в щёку и упорхнула обратно в комнату. Сиренин, озадаченный таким приёмом, достал из холодильника запотевшую бутылку «Советского» и вошёл в залу, где на журнальном столике стояли блюда с разложенными на них веером бутербродами, ваза с фруктами и полупустая коробка конфет. Подруги Лидии разодетые и накрашенные расположились на диване; одну звали Маргарита, другую Валентина. Обеим было под тридцать, и обе считали, что знание мужской психологии даёт им большие преимущества.
—Ну, как прошёл день? Надеюсь, ты нас сегодня порадуешь какой-нибудь забавной историей, - Лидия отпила из бокала и посмотрела на Сиренина так, что у того по спине побежали мурашки. Этот взгляд напомнил ему то время, когда они только поженились – вызывающий, с каким-то потаённым любопытством. Он заставил Сиренина во всей полноте ощутить то, чего ему так все эти дни не хватало.
— Может быть, и порадую, — пробормотал Сиренин. — А что – у нас сегодня какой-то праздник?
— Просто решили собраться вместе, - ответила Рита. — Разве для этого необходимо, чтобы был праздник?
— Нет, но мой супруг считает, что такие затраты, — Лидия обвела рукой столик и всё что на нём стояло, - допустимы только по праздникам.
Кровь бросилась Сиренину в лицо, и он почувствовал, что у него начинают гореть уши.
— Неужели? Лидия, ты меня шокируешь! — воскликнула Валентина, прижав к щекам ладони. — Конечно, настоящий мужчина не должен позволять жене выбрасывать деньги на ветер, но…
— Но не до такой же степени, - закончила за неё Рита. Она ехидно улыбалась и теребила тесёмку на своём красном обтягивающем платье, которое подчёркивало её формы так, что на них трудно было не обратить внимание.
— Мы с Лидией уже обсуждали эту тему, - хмуро заметил Сиренин, откупоривая бутылку.
— Правильно, и поэтому мы её затрагивать не будем. Давайте поговорим о чём-нибудь более занятном. Вот, с одной моей знакомой, - Рита сделала паузу, чтобы привлечь больше внимания к своим словам, - произошёл один очень показательный случай. Она познакомилась на какой-то вечеринке с богатым бизнесменом, и тот предложил ей руку и сердце, прямо как в одном из этих банальных любовных романов.
— Ну и что же тут занятного? - наморщила нос Валентина. Она наклонилась, чтобы расправить складки на своём платье, и Сиренину стали видны её груди в широком декольте.
— Да, но дело в том, что у неё уже был муж и ребёнок. Отношения с мужем были, мягко говоря, не важные – они постоянно ссорились, то из-за денег, то из-за чего-то ещё. В конце концов, ей это надоело и она ушла к бизнесмену, забрав ребёнка с собой.
— Ничего удивительного – такое сейчас сплошь и рядом. Если муж не может содержать семью в достатке, то, как можно называть его мужчиной?
— А где он работал? – спросила Лидия.
— На заводе. То ли экономистом, то ли бухгалтером – в общем, что-то в этом духе.
Сиренин понял, о ком они говорят, и бокал задрожал в его пальцах. Он одним махом осушил его и, поставив на стол, снова наполнил до краёв. Лидия бросила на него встревоженный взгляд, но тут же вернула себе прежнюю невозмутимость.
— Наверное, потом ей пришлось пожалеть об этом, — сказала она. — Любовь за деньги – сомнительное счастье …
— Лидия, ты меня удивляешь! – воскликнула Валентина. — О какой любви может идти речь, если каждый день – сплошные скандалы? Любая разумная женщина поступила бы на её месте точно так же. Нет, я думаю, лучше уж сразу разойтись, чем отравлять жизнь и себе и другому. Всё равно ничего хорошего из этого уже не получится.
Сиренин с трудом удерживался от того, чтобы не схватить обеих подруг за шиворот и не вытолкать вон. Но тут Лидия привлекла его к себе и, усадив на диван, взобралась к нему на колени.
— Ссоры бывают даже в самой хорошей семье, от них никуда не денешься. По-моему менять всю жизнь из-за таких мелочей – верх глупости. Правда, милый?
— Да, конечно. Ты как всегда права, дорогая.
Сиренин выдавил жалкую улыбку. У него было такое чувство, что он часть какой-то жестокой игры, правила которой ему неизвестны.
— Всё-таки ты неисправимая оптимистка! – не унималась Валентина. — Вот если бы мой муж вёл себя подобным образом, я бы сразу ушла от него.
—Я ему это обязательно передам, - сказала Рита и получила от подруги шутливый толчок под рёбра. — Кстати, на твоём месте я бы не стала рисковать – в таком возрасте уже не так легко найти себе подходящего мужчину.
— По-твоему я что – похожа на старуху? Нет, ну как вам нравятся подобные высказывания!
Валентина снова попыталась достать Риту, но та, смеясь, от неё отмахнулась.
— Между прочим, я старше тебя всего на несколько месяцев. И грудь у меня больше.
Это заявление вызвало у женщин целую бурю смеха, а Сиренин в смущении расплескал шампанское.
— После всего, что мы тут наговорили, твой муж, наверное, думает, что мы последние стервы, — сказала Рита, многозначительно выгнув брови.
— Ну, как ты можешь так говорить! Ему бы такое и в голову не пришло, да дорогой?
Лидия взъерошила ему волосы и поцеловала в нос. Её обходительность окончательно сбила Сиренина с толку.
— Может, я и стерва, но уж никак не последняя, - заявила свысока Валентина.
Напряжённая обстановка понемногу развеялась и вот уже вся компания весело болтала, а Сиренин только вставлял редкие фразы, прекрасно понимая, что ему не переговорить женское общество. Так как пил он крайне редко, то быстро захмелел и уже мало прислушивался к разговору, погружённый в ленивое блаженство. Тело Лидии под тонким платьем и запах духов в сочетании с её чуть кисловатым дыханием кружили ему голову – сейчас он не мог даже вспомнить, когда испытывал к своей жене подобные чувства. Ему казалось, что всё это было в другой жизни, в которой он и не участвовал, а как бы наблюдал всё со стороны. Это пьянящее состояние безграничного счастья заставило его очнуться от долгой спячки и взглянуть на свою жизнь так, как она того требовала. Целые дни, месяцы и годы в одном и том же офисе, за одним и тем же столом, заваленным одними и теми же бумагами. Вечное топтание на месте, жалкое существование ради того, чтобы платить за квартиру, еду и одежду, практически отказывая себе в чём-либо другом. Никаких больших перспектив у него не было. И Лидия это знала – всё её поведение исходило из этого знания. Во всяком случае, так было до сегодняшнего вечера. Возможно, это был один из её способов повлиять на него, но Сиренину казалось, что за ним кроется некий коварный план, и эта мысль отбивала у него всякую охоту веселиться. Когда они с Лидией остались одни, он, осмелев от притока алкоголя, попытался выяснить, что она задумала, но встретил решительный отпор.
— Что это ещё за глупые подозрения? На что ты намекаешь?
— Я ни на что не намекаю, просто мне всё это кажется несколько необычным.
— Пригласить домой старых подруг – это, по-твоему, необычно? – Лидия вызывающе вскинула голову, в её голосе появились знакомые саркастические нотки. — Знаешь, дорогой, мне кажется, что в последнее время у тебя появляются параноидальные мысли.
— Тогда к чему были все эти разговоры? Думаешь, у меня совсем мозги отказали?
Лидия пожала плечами.
— Тебе виднее. Честно говоря, я не понимаю из-за чего этот шум. Девочки выпили и, может быть, вели себя несколько развязно, но не стоит из-за этого теперь портить весь вечер. Впрочем, я ожидала от тебя что-нибудь подобное!
Она начала мыть бокалы, и по её резким движениям Сиренин понял, что его опасения оправдались. Он сделал попытку загладить свою неловкость.
— Ну, хорошо, давай забудем об этом. Как насчёт того, чтобы заняться кое-чем, прямо здесь?
Он положил ладони на её бёдра, но Лидия небрежно их стряхнула.
— Извини, но у меня что-то нет настроения. Пожалуй, пойду, посмотрю телевизор.
Она поставила бокалы на полку, вытерла руки и, не глядя на мужа, проскользнула мимо него. Взбешённый Сиренин поймал её за руку и развернул к себе.
— Ты не имеешь права так себя вести! Мы муж и жена – или ты уже забыла об этом?
Лидия попыталась высвободиться, а когда ей это не удалось, посмотрела на него уничтожающим взглядом.
— Не забыла, а вот ты забыл, что мужчина не должен причинять боль женщине, тем более любимой супруге. Представляю, что завтра скажут на работе, когда увидят синяк!
Её слова охладили пыл Сиренина – он отпустил Лидию, которая тут же закрылась в своей комнате. Постояв под дверью, Сиренин со злости стукнул по ней кулаком. Шампанское ещё не выветрилось из его головы и толкало на самые дикие мысли. Недолгое ощущение упругих бёдер жены, её открытая спина и стройные голени возбудили в нём естественное желание, с которым не в состоянии бороться ни одно живое существо на земле. Он вошёл в спальню и быстро разделся. Перед ним была их двуспальная кровать с тёмно-бирюзовым покрывалом – любимый цвет Лидии. Он вспомнил, как они занимались любовью на этой кровати в последний раз – приятные будоражащие моменты телесной близости и томное предвкушение заставили затрепетать всё его существо.
Сиренин забрался в постель и начал мастурбировать.
На следующий вечер, когда он пришёл домой, Лидии ещё не было. Возможно, она была у подруги или в салоне красоты или же решила пройтись по магазинам – вполне естественные для молодой зрелой женщины желания.
«Скорее всего, она в своём дурацком салоне, - думал Сиренин, — проходит разные косметические процедуры и поэтому отключила мобильный. Да, это наиболее вероятное объяснение».
Он был даже рад тому, что Лидии нет дома – теперь он может делать всё что захочет, не опасаясь быть замеченным. По дороге с работы он только об этом и думал, это притягивало его мысли и заставляло ускорять шаг. Это помещалось на одном лазерном диске, который ему передал сотрудник из другого отдела.
«Надеюсь, вам с женой понравится. У меня есть ещё порно для геев, так что, если заинтересует, обращайся».
Едва успев разуться, Сиренин включил в спальне компьютер и, пока тот загружался, нервно ходил по комнате, кусая ногти.
«Я только пару минут посмотрю, и сразу выключу. Ничего особенного. Главное – чтобы Лидия ничего не узнала».
На всякий случай он закрыл дверь спальни на замок, но потом, передумав, чуть приоткрыл её.
«Если она увидит, что дверь закрыта, то начнёт выпытывать, зачем я её закрыл. А так я услышу шум в коридоре, и ей не удастся застать меня врасплох».
Довольный своей смекалкой, Сиренин запустил кинофильм, но одним просмотром ему ограничиться не удалось. Уже на первых кадрах он начал онанировать, чувствуя, как пульс гулко стучит в ушах. В момент кульминации его движения участились, стали судорожными, и он крепко зажмурился, скрючившись на стуле. Несколько минут он сидел, приходя в себя, сжигающая его похоть оставила его, и он как будто избавился от ненавистного груза. В этот момент из прихожей послышался шелест пакетов и позвякиванье ключей. Схватив со стола какую-то бумагу, Сиренин начал вытирать со своего бледного живота следы спермы, морщась от отвращения. Он едва успел убрать с экрана уже не интересовавшее его действо, когда в комнату заглянула Лидия.
— Дорогой, ты дома? А, всё работаешь…
Сиренин весь напрягся в ожидании, что она сейчас войдёт и услышит запах - этот морской, бьющий в нос запах спермы. Под столом его пальцы были всё ещё скользко-липкими, и он боялся повернуться к Лидии.
— Ладно, работай, а я пока приготовлю ужин. Представляю, как ты проголодался!
Она исчезла в прихожей, а Сиренин ткнулся лбом в клавиатуру, едва не плача от стыда и бессильной злости.
— Завтра мы всем коллективом едем на зимний курорт, - заявила Лидия, едва он появился на кухне. - Мой директор решил организовать небольшой отдых перед новогодними праздниками. Ты не будешь против, если я возьму твою сумку?
— Ну, что ты – бери, конечно! А надолго вы едете?
— На три дня.
Лидия стояла возле плиты, любуясь новым маникюром. На столе был нехитрый ужин - яичница, две сосиски и остывающий кофе. Сиренин отхлебнул кофе, поморщился и потянулся за сахаром.
— Если тебе нужны деньги, то они в первом ящике письменного стола.
Лидия перестала разглядывать свои ногти и с визгом бросилась к нему на шею.
—Дорогой, ты прелесть! У меня просто нет слов! – Она удобно устроилась у него на коленях и, что-то про себя мурлыча, начала расстёгивать на нём рубашку, но Сиренин мягко отстранил её.
— Не сегодня, дорогая. У меня был трудный день.
Лидия недоверчиво на него посмотрела – такой реакции она от мужа явно не ожидала.
— Ты это серьёзно? Ты, сердишься на меня за то, что я так себя вела всё это время? Милый, ну не будь таким злопамятным!
— Нет, я на тебя не сержусь.
— Правда?
— Правда. Всё хорошо дорогая. Всё просто прекрасно!
Лидия уехала в полдень, прихватив с собой туго набитую сумку и половину его месячного заработка. Сиренин не знал радоваться ему по этому поводу или нет. В отсутствии своей супруги он видел больше плюсов, чем минусов, хотя из-за своего служения культу Законного Супружества по-прежнему отказывался признавать это.
«Это всё временно. После того, как она приедет, наши отношения станут прежними. Ведь я делаю всё как надо, не так ли, мама? »
В книжном шкафу у него хранилась различная поучительная литература - «Полезные советы для мужчин», «Энциклопедия для мужчин» и ещё несколько книжек в том же направлении. Сиренин прочёл их все. В них рассказывалось, как мужчина должен одеваться, какими одеколонами пользоваться, как вести себя в постели, как реагировать на различные умонастроения любимой супруги – всем этим советам Сиренин следовал в течение своей супружеской жизни, пока не понял, что всё это – первосортное дерьмо. Теперь он жил настоящей жизнью современного мужчины. Приходя вечером домой, он садился перед монитором и, включив порнографию, исступлённо мастурбировал; до поздней ночи и рези в глазах он сидел над каждой цифрой годового отчёта, потому, что боялся остаться без работы; и каждое утро он просыпался и ненавидел себя за это утро и за то, что он – это он.
Как-то зимним вечером Сиренин проходил мимо старого театра, и фраза, вылетевшая из приоткрытого окна, заставила его остановиться. Заглянув в окно, он увидел полутёмный зал и человека в сером плаще и шляпе, поля которой закрывали верхнюю часть его лица. Он стоял на небольшом возвышении и тоном проповедника вещал для своей аудитории – в тусклом свете единственной лампы видны были чьи-то тени. Сиренин вошёл в здание и остановился перед высокими двустворчатым дверьми, за которыми толпилось несколько десятков человек. Все слушали странного проповедника, голос которого гневно звучал в этой комнате с потемневшими обоями.
— …и я скажу вам почему это произошло. Мужчина стал больше размышлять, и это сделало его мягким, погасило в нём пламя вечной борьбы. Цивилизация сделала из мужчины жалкое раболепное создание. Мужчины стали зарываться в норы и тешить себя иллюзиями, мужчины стали подчиняться законам и правилам, которые они никогда не принимали и которые ненавидят всем своим существом.
Человек в шляпе сделал церемонную паузу, и продолжал:
— Если бы все мужчины мира сегодня отбирались по принципу Древней Спарты, то мужское население планеты пришлось бы сократить на 90 процентов. То, что сегодня рождается не имеет права на жизнь ибо то, чем оно живёт не может называться жизнью. Нет воли, нет стремления покорять, только бесцельное трепыхание насекомого, попавшего в сети цивилизации. Пусть каждый из присутствующих здесь выйдет вперёд и скажет, что это не так.
Никто не шелохнулся. Сиренин заметил, что в зале были одни мужчины.
— Пусть каждый скажет, что он царь и бог жизни данной ему природой.
— Это богохульство! Человек не может быть богом… - выкрикнул кто-то.
— Если вы так считаете, то вам место в церкви, и вы можете покинуть нашу аудиторию, - сказал человек в шляпе.
Снова никакого движения – говоривший, так и не решился выйти из зала.
— Что ж, очевидно, от вашего Бога мало проку. А теперь скажите мне, что такое положение вещей вас вполне устраивает.
По залу пробежал неровный ропот.
— Итак, я вижу, что сюда действительно пришли настоящие люди. Но вы пришли не затем, чтобы слушать то, что вы и без меня прекрасно знаете. Вам нужна надежда. Надежда на то, что для вас ещё не всё потеряно. Всё зашло слишком далеко. На размышления и колебания у вас больше нет времени…
— И что вы нам предлагаете?
Проповедник рассмеялся.
— Предлагают только тем, кто сам ничего не может. Если вы считаете себя мужчинами, то вы сами должны знать, что делать.
После этой странной «лекции» люди начали расходиться. Небольшая группа остановилась на ступеньках театра покурить, и Сиренин подошёл к ним, чтобы узнать, кто был тем человеком в шляпе.
— Без понятия, - ответил один – сухощавый, в тонких джинсах и свисающей до колен куртке. — Судя по всему, какой-то выживший из ума профессор-дарвинист.
— Ну, я бы так не сказал, - возразил другой. – По крайней мере, говорил он неплохо.
— Все они трепачи – им только трибуну дай. Я бы и не пошёл, если бы знал, что будет такое полоскание мозгов.
Он бросил в снег окурок и, сунув руки в карманы и подняв воротник, зашагал прочь. Его приятель последовал за ним, а Сиренин отправился домой, раздумывая над услышанным. Если бы на улице не было так темно и не так сильно шёл снег, прохожие бы заметили в его глазах странную отрешённость. Он был так погружён в свои мысли, что вынырнул из них, только когда столкнулся со спешащей навстречу девушкой. Она испуганно отпрянула, из-под сбившегося беретика выбился рыжий локон.
— Простите, я… - начал Сиренин, но так и не закончил фразу. В девушке он узнал сотрудницу фирмы, в которой работала Лидия. Она тоже узнала его, так как он однажды приходил к жене на работу.
— А вы разве не поехали со всеми курорт?
Та удивлённо захлопала ресницами.
— На какой курорт?
«Чёрт бы её побрал! Чёрт бы её побрал! Чёрт бы её побрал! Как она могла со мной так поступить?»
Сиренин мерил шагами свою квартиру, дрожа от гнева. На полу валялись скомканные листы бумаги, две сломанные картины и изорванный в беспорядочную кучу фотоальбом. Перед трельяжем в большой приторно-пахнущей луже поблёскивало то что осталось от Лидиных лаков, кремов и косметических наборов. В захватившем его порыве уничтожения Сиренин вывалил из шкафа весь гардероб супруги и разорвал то что смог, а затем топтал одежду до тех пор пока не обессилел. Сидя в кресле и глядя на учинённый им беспорядок, Сиренин думал о том, ради чего он жил несколько лет, и ему хотелось громко смеяться.
«Что я должен делать, мама? Почему ты молчишь, глупая, добрая овечка? Я всё делал для этой лживой лицемерной суки! Но ей всегда было мало. А теперь она развлекается неизвестно где, и, конечно же…»
Перед его глазами возникла одна из тех порно сцен, которыми он услаждал себя в отсутствии Лидии, но теперь в ней главную роль играла его жена. Сиренин достал мобильный и набрал её номер. Лидия взяла трубку после третьего гудка.
— Да, дорогой?
— Привет. Звоню узнать, как ты там.
— Ой, ты не представляешь - здесь так здорово! Я даже не знаю с чего начать…
— Ну, начни с чего-нибудь. Чем ты сегодня занималась?
— Мы катались на лыжах, потом нам в гостиницу принесли шашлык, а потом…
— У вас большие номера?
— Не очень, но на двоих места хватает.
— Дай-ка, угадаю, с кем тебя поселили. Это, наверное, та рыженькая, которая недавно у вас работает. Не помню, как её зовут…
— Таня. Откуда ты узнал – вы, что ведёте с ней тайную переписку? Дорогой, ты заставляешь меня ревновать.
— Ревнуешь – значит любишь.
— А ты ещё в этом сомневаешься?
— Нисколько. Я тоже тебя люблю. Ты даже не представляешь, как сильно.
— Надеюсь, ты мне покажешь, когда я вернусь.
— Обязательно.
Сиренин положил телефон на ковёр и с маниакальным спокойствием раздавил его каблуком. Затем достал свой недоделанный отчёт и бросил его поверх кучи барахла посреди комнаты.
«Теперь у моего директора будут проблемы с налоговой. Надо же, какая трагедия!»
Он зажёг спичку – маленький огонёк, который должен был поглотить всю его жизнь. Впрочем, в ней не было ничего, о чём бы он мог жалеть. Спичка упала, и лоскут Лидиной блузки начал медленно тлеть. Сиренин закрыл все окна, включил во всех комнатах свет, потом прошёл на кухню и включил газ на всех конфорках. Вернувшись в прихожую, он взял блокнот Лидии с адресами и телефонами её подруг и запихнул его в карман плаща. Перед тем как выйти из квартиры, он со злорадной усмешкой посмотрел на начавшую дымить кучу одежды.
Ночное кафе под названием «Ариадна», светившееся мягким бирюзовым светом, уже закрывалось, когда из его дверей вышла Лидия в сопровождении солидного мужчины с широкой лысиной в обрамлении жёстких, как щетина волос. Его манеры и походка выдавали человека властного, сознающего своё превосходство над другими и привыкшего добиваться своих целей. И сейчас его целью была Лидия, которую он небрежно поддерживал за руку.
— Почему бы тебе, не покончить с этим? Мне уже начинают надоедать эти тайные свидания. Твой рохля бухгалтер не заслуживает таких предосторожностей.
— Ну, он всё-таки, мой муж. Нужно уважать чужие чувства.
Лидия достала тонкую сигарету, и её кавалер поднёс к ней огонёк зажигалки.
— Вот уж действительно – уважение! Не понимаю, как это ты додумалась выйти за него?
— Он взрослый ребёнок, который остался без мамы, и в какой-то степени, я её заменяю. Так им легче управлять.
— Этому ребёнку достался лакомый кусочек, - сказал мужчина, запуская руку под шубку Лидии.
— Да, только на пару дней я его оставила без десерта, - хохотнула Лидия и прильнула к своему кавалеру, но от него не укрылся быстрый взгляд, которым она окинула пустынную улицу, укрытую мерцающим снегом.
— Господи, ты что – боишься его?
— Нет, но я не хочу, чтобы у меня раньше времени были неприятности. Он и так в последнее время стал подозрительным.
— На хрен его подозрительность! Я что должен прятаться от какого-то протиральщика штанов?!
— Ну, не горячись так любимый. Надо просто немного переждать…
— Не собираюсь я ничего ждать! Я и так уже жду целый месяц. Если ты будешь ещё выбирать между мной и своей куклой Барби, то - о рэвуар, крошка!
— Милый, ты же знаешь, что кроме тебя мне больше никто не нужен. Просто у меня свой маленький план. — Лидия понизила голос до полушёпота. —Одна моя знакомая уже взяла моего мальчика на заметку. Она идеально подходит для того, чтобы передать ей права материнства. Когда он дойдёт до того, что будет готов трахнуть дырку в скворечнике - тут она и выйдет на сцену. Ну, а дальше - всё по сценарию.
Мужчина с усмешкой посмотрел на неё.
— А ты, оказывается, редкая сука. Любой мужик тебя бы здорово отделал за такие вещи.
— Вот этим ты сегодня и займёшься, - проворковала Лидия, целуя его в шею. — Только сильно не наказывай бедную девочку. В прошлый раз мне было немного больно.
— В этот будет ещё больнее.
— Шалун! — Лидия игриво хлопнула его по увесистому заду. —Пойдём в машину, я уже замёрзла.
Они направились к чёрному «лексусу», но тут из-под козырька подъезда соседнего дома появилась чья-то тень. Лидия вскрикнула, а её кавалер отшатнулся, на какое-то мгновение потеряв самообладание.
— Знаешь, а он прав – ты действительно редкая сука, - сказал Сиренин. —Жаль, что я понял это только сегодня.
— Дорогой… – Лидия с трудом выдавливала из себя слова. – Как… как ты здесь оказался?
— Твоя подруга сказала мне, где ты. Не помню, правда, как её зовут, но это уже и неважно. Боюсь, ей не удастся стать моей мамой - по крайней мере, не в этой жизни.
Глаза Лидии широко распахнулись.
— Что ты хочешь этим сказать?
Сиренин растянул губы в искусственной улыбке – в свете уличных фонарей его лицо напоминало театральную маску. Тут вперёд выступил кавалер Лидии.
— Послушай, друг – почему бы нам не договориться? Лидия, говорила мне, что ты хорошо разбираешься в бухгалтерии, и я мог бы взять тебя к себе на фирму. Сколько ты сейчас получаешь?
Маска повернулась к нему, и когда их глаза встретились с лица мужчины слетела вся его высокомерная спесь. Сиренин выбросил вперёд руку, в которой что-то блеснуло, и любовник Лидии, издав хмыкающий звук, схватился за живот и начал оседать на снег. Лидия прижала руки ко рту, пытаясь подавить крик. Сиренин медленно шагнул к ней.
— Извини дорогая, но ты же понимаешь, как это необходимо.
Окровавленный нож полоснул по её белому горлу, которое сразу же окрасилось в тёмно-красный цвет. Сиренин безучастно смотрел, как тело жены распласталось на дороге, выгнув колени и разбросав полы шубки. Фонтанчики крови залили её лицо и грудь, в увеличенных зрачках застыл вечный ужас.
Сиренин устало сел на упитанное тело в дорогом костюме, которое ещё дёргалось в предсмертных конвульсиях. Вытащив из кармана его пиджака пачку сигарет, он попытался закурить, но с непривычки закашлялся и выбросил её в снег. Мимо проехала машина, остановилась, и из неё вышли какие-то люди. Через несколько минут на обочине уже собралась небольшая толпа, а вдали уже был слышен звук сирен. Но Сиренин ни на что не обращал внимания. Он смотрел в темноту и улыбался.