Мы действительно связаны незримыми нитями существования – можно сказать, связаны незримыми нитями Божественной благодати – со всем на планете и между собой… Так связаны нынешние времена со своими историческими отражениями…
Так, стоит произнести название местности – «Ходынка» - так память говорит о чём-то тревожном… Хотя детально я к тому времени про Ходынскую трагедию не читала, а ни в школьном, ни в Вузовских курсах истории на этой странице особенных акцентов не делали…
Исследователь, православный публицист А. Мановцев говорит следующее:
«Но лишь задумаешься о миропомазании последнего нашего Царя, как помысел, по видимости исполненный сострадания к погибшим соотечественникам, «встает на стражу» и заставляет думать о катастрофе. Впрочем, трагедию, унесшую более чем 1,5 тыс. жизней, конечно, нельзя обойти вниманием. Она случилась на четвертый день после коронации, была, как мы увидим, результатом кратковременного безумия толпы и, по слову игумена Серафима (Кузнецова), явилась предзнаменованием той утраты самосознания, с которой, после 1917 года, мы стали «давить» друг друга уже не тысячами, а миллионами…»
Сама духовная память подсказывает о чём-то тревожном. А стоит лишь открыть исторические справочники, как народная боль будто и не проходила…
Вот что сообщает «Русская Википедия»: Ходы;нка, Ходынская катастрофа — массовая давка, происшедшая ранним утром 18 (30) мая 1896 года на Ходынском поле (северо-западная часть Москвы, начало современногоЛенинградского проспекта) на окраине Москвы в дни торжеств по случаю коронации 14 (26) мая императора Николая II. Ходынское поле ранее неоднократно использовалось для народных гуляний. По его периметру были построены временные «театры», эстрады, балаганы, лавки, в том числе — 20 деревянных бараков для бесплатной раздачи пива и мёда и 150 ларьков для раздачи бесплатных сувениров — подарочных кульков, в которых были: кружка с вензелями Их Величеств, фунтовая сайка, полфунта колбасы, вяземский пряник с гербом и мешочек сластей и орехов. Помимо этого, устроители гуляний предполагали разбрасывать в толпе жетоны с памятной надписью.
Начало гуляния было назначено на 10 часов утра 18 мая, но уже с вечера17 (29) мая на поле стали прибывать со всей Москвы и окрестностей люди (зачастую семьями), привлечённые слухами о подарках и раздаче ценных монет.
В 5 часов утра 18 мая на Ходынском поле в общей сложности насчитывалось не менее 500 тысяч человек.
Когда по толпе прокатился слух, что буфетчики раздают подарки среди «своих», и потому на всех подарков не хватит, народ ринулся к временным деревянным строениям. 1800 полицейских, специально отряженных для соблюдения порядка во время празднеств, не смогли сдержать натиск толпы. Подкрепление прибыло лишь к следующему утру.
В справочниках говорится о полутора тысячах погибших…
Вдумайтесь в цифры потерь… Известно, что «подсчёту» поддаются только тяжёлые случаи: погибшие жертвы, госпитализированные люди… Легко раненые – а кто оценит «лёгкость?» - те, кто добрался домой, - наверняка в «счет потерь» не входил. И таких людей в 3-5 раз больше отмеченных жертв… Об этом коэффициенте, о пятикратном умножении, знают медики и военные. Но на какую цифру умножать число душевно травмированных, - тех, чьи силы жизненные ослабли или иссякли от потрясения? Так, например, трагедией семьи поэта Николая Заболоцкого была душевная болезнь его сестры, возникшая после того, как девочка стала свидетельницей Ходынской трагедии… Представьте, скольких счастливых дней лишились её брат, её родители, - а её женская судьба так и не состоялась... Но в число жертв Ходынки эта девочка не вошла…
Ходынская трагедия отразилась во многих литературных произведениях: это и воспоминания Владимира Гиляровского «Ходынская трагедия 1896 года», и рассказ Льва Толстого «Ходынка», и рассказ Фёдора Сологуба «В толпе». Эта трагедия – на страницах романов Максима Горького «Жизнь Клима Самгина» и Валентина Пикуля «Нечистая сила», а роман Бориса Васильева «Утоли моя печали» полностью посвящён ходынским событиям.
Надо сказать, что многие историки считают Ходынскую катастрофу предтечей, предзнаменованием всех катастроф ХХ века.
Мы же скажем о той трагедии, которая последовала сразу за Ходынкой.
Иван Каляев, террорист, счел главным виновником Ходынской трагедии великого князя Сергея Александровича, генерал-губернатора Москвы. Конечно, именно князь Сергей Александрович, как генерал-губернатор, отвечал за порядок в городе и безопасность граждан… Но не мог он предугадать тёмной дикости толпы, за 15 минут уничтожившей полторы тысячи душ!
Если быть справедливым, надо вспомнить, сколько славных дел совершил князь на пользу Отечеству!
Великий князь был председателем Государственного Исторического музея. Был руководителем Комитета по созданию Музея изящных искусств (теперь это – Музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина), возглавлял Императорское Палестинское Общество, помогающее русским паломникам на Святой земле, прославился делами благотворительности, которые совершал вместе с супругой, княгиней Елизаветой Фёдоровной.
Можно долго перечислять заслуги князя перед государством и стольной Москвой… Генерал, командующий военным округом… Сын Александра Второго и дядя Николая Второго…
Но Иван Каляев перечеркнул всё. Да, он мстил за погибших, истерзанных людей… А на деле – приумножил зло в мире! В честь памяти жертв, для помощи их несчастным семьям он не сделал и крупицы добра… За погибших русских людей он убил русского градоначальника…
Всем известно, что великая княгиня Елисавета посетила Каляева в тюрьме, подарила ему Евангелие, ходатайствовала о помиловании убийцы мужа. На признание Каляева о том, что он однажды был готов бросить бомбу в великого князя, но, увидев в карете рядом супругу, - решил оставить ей жизнь и отложил убийство «на потом». Княгиня задала вопрос: неужели он не сообразил, что всё равно убил вместе с мужем её саму? Находясь в сильном горе, она тем не менее ответила добром душе террориста, не ответила злом на зло… Зло порождает только ответное зло, если его не остановить лучиком добра…
Елизавета Фёдоровна, мученически погибшая в шахте под Алапаевском 18 июля 1918 года, прославлена в лике святых Русской Православной Церкви в 1992 году. 18 июля…. На день позже гибели царской семьи…
И как не удивиться непостижимому Промыслу, если вспомним, что 18 июля – день обретения мощей Преподобного Сергия Радонежского… День летнего Сергия, как говорят православные…
Княгиня в память о супруге организовала Марфо-Мариининскую обитель в Москве; отказалась от всего имущества; стала вести монашескую жизнь, посвящённую молитвам и делам милосердия, устраивала судьбы сирот и нищих детей… «Монахиня в миру», - она не успела принять монашеский сан… Её жизнь доселе сияет светлым лучом добра и милосердия…
Как же мне горько, что в родном Сергиевом Посаде есть целых две улицы в честь Каляева – Каляевская Первая и Каляевская Вторая, есть и посёлок Каляева, названный так по фабрике имени Каляева… «Каляевка» - это слово стало привычным. И всякий раз, произнося его, мы чтим память террориста!
Если бы в преддверии 700-летия Сергия Радонежского восстановить справедливость, если не историческую, то человеческую, - убрать бы имя террориста с карты нашего города!
Надо сказать, что вопрос не прост.
Иван Каляев – террорист, убийца.
Иван Каляев – революционер, радетель за народ…
Если не борец за народное счастье, то – мститель за народные несчастья…
Улиц в его честь достаточно: в Москве (Бывшая Долгоруковская улица близ Новослободской), в Санкт-Петербурге – в каком только городе нет улицы Каляева! В Перми, Краснодаре уже ведётся работа по стиранию имени террориста с «души города», начатая общественными деятелями).
И вопрос о наименованиях в честь Каляева – сложный вопрос.
Он уведёт нас к размышлениям о причинах революций и мятежей, о глубинных процессах государственного управления.
Любой дрессировщик знает про «границу бегства»: озлобленное, испуганное, уставшее животное предпочтёт убежать, если «противник» лишь приблизится к этой границе. Но, если он переступил за невидимую психологическую черту… Неизбежно подвергнется нападению и укусам.
У народа, как у целостной общности, видимо, тоже есть некая «граница бегства», «граница обороны» - когда близость бремени тягот становится невыносимой, - тогда община будет нападать, найдя противника – истинного или мнимого… Будет нападать, уничтожая в огне революции самоё себя тоже…
Размышляя о вопросе с переименованием Каляевских улиц, мы уйдём к вопросу о том, что при условии дружбы и истинного родства в принципе нет этой «границы бегства»: добрый хозяин и верная собака дружат, не допуская взаимной усталости, озлобленности, испугов… Если что-то не так, - то или хозяин не добр, либо собака не верная…
Это всё приближённые рассуждения, но суть в том, что и предпосылка Ходынской трагедии ( темнота, забитость народа, жажда праздника на фоне безрадостной жизни, в условиях духовной и физической нищеты, озлобленности, угнетённости) и форма ответа на неё (терроризм, быстро проторивший дорогу к русским революциям, захвату власти большевиками, гражданской войне ) фатальным образом стоят друг друга, органически связаны. Другое дело, что общество должно было вовремя бросить все силы для того, чтобы в принципе предотвратить свои трагедии…
Через 10 лет после Ходынской трагедии, к «юбилею» коронации Николая Второго, поэт Константин Бальмонт написал пророческое стихотворение, которое я не хотела бы приводить… Но язвы общества, как и язвы на теле, не пройдут никогда, если их прятать, замалчивать, скрывать. Нет, - надо набраться мужества – и лечить… Только поэтому стихотворение Константина Бальмонта «Наш царь» здесь перед Вами, дорогие читатели:
Наш царь – Мукден, наш царь – Цусима,
Наш царь – кровавое пятно
Зловонье пороха и дыма,
В котором разуму — темно.
Наш царь — убожество слепое,
Тюрьма и кнут, подсуд, расстрел,
Царь — висельник, тем низкий вдвое,
Что обещал, но дать не смел.
Он трус, он чувствует с запинкой,
Но будет, час расплаты ждет.
Кто начал царствовать — Ходынкой,
Тот кончит — встав на эшафот.
Теперь мало кто помнит, что в Мукденском сражении, крупнейшем сражении Русско-Японской войны, Россия потеряла 8705 сынов убитыми, 51438 ранеными,
28209 пропавшими без вести.
В Цусимском морском, беспримерном по масштабам, сражении того же, 1905 года, убитых было свыше 5 тысяч, плененных – свыше семи тысяч…
В свете этих жертв негодование Бальмонта становится понятным…
А мне становится понятным, отчего вплоть до начала ХХ века цифровые данные переписей населения были строгой государственной тайной:
«Однако потери русской армии были восполнены всего через месяц, и в дальнейшем ее численность увеличивалась, тогда как японцам было некем закрыть бреши в рядах своих войск», - сообщает «Русская Википедия»
Наша история – не ушедшее в века прошлое, а непрерывный живой процесс. Надо не только знать, но и уметь «лечить» больные места этого великого организма.
Память о революционных террористах должна остаться на страницах книг, сохраняться в экспозициях музеев. Но имена их не должны быть увековечены и прославлены в названиях улиц и городов!
Если мы желаем взять лучшее из прошлого, мы должны восстановить и человеческую, и Библейскую справедливость в случае с Сергеем Александровичем и Иваном Каляевым: как в истории с Каином и Авелем, один был – убийцей, другой – жертвой…
А рождены были для дружбы, для того, чтоб жить братьями – как, собственно, созданы жить мы все, как созданы жить государство и народ…
Я назвала бы одну из Каляевских улиц – улицей Утешения, а вторую – улицей Отрады, и на скрещении, как раз там, где строят парк «Скитские пруды», поставила бы часовню в честь князя Сергея Романова. Пусть это была бы копия храма Утешения и Отрады, любимого храма великого князя Сергея Александровича. Да, это тот самый храм на Ходынке, храм воинов, - а Ходынское поле служило и учебным плацем – и губернатор, военный человек, особо относился к этому Храму.
И, если бы переименование улиц совершилось, - то, образно говоря, душа великого князя, пятого сына императора Александра Второго, наверное, благосклонно посмотрела бы на наш город.
В одном из писем Сергей Александрович писал: "Пути Господни неисповедимы и нам – непостижимы. Когда-нибудь всё узнаем и всё поймем. Дай только Бог нам быть достойными этого и счастья встретиться с чистой совестью с теми, кого любили, на земле!"
В Сергиево-Посадских далях душа князя могла бы встретить знакомую и духовно родную душу художника Нестерова…
Здесь, в районе Скитских прудов, писал свои дивные пейзажи Михаил Нестеров – достаточно вспомнить всемирно известное полотно «Видение отроку Варфоломею» - о детстве Сергия Радонежского. Сергей Александрович благоволил к Нестерову. Он приобрёл картину художника «Христова невеста», где Нестеров изобразил свою рано умершую супругу, «проговорив» картине своё горе.
«История этой картины оказалась необычной в судьбе Великого князя, - сообщает сайт «Архипелаг Святая Русь». - Таинственен и часто скорбен путь человека к Богу. Это известное правило сбылось и в жизни талантливого православного художника Михаила Васильевича Нестерова. Его первая картина на религиозную тему появилась при весьма печальных личных обстоятельствах. 29 мая 1886 года у двадцатипятилетнего художника скончалась жена Мария Ивановна Нестерова, которую он горячо любил. "Тогда же явилась мысль, – вспоминал впоследствии художник, – написать "Христову невесту" с лицом моей Маши… В этой несложной картине тогда я изживал свое горе. Мною, моим чувством тогда руководило, вело меня воспоминание о моей потере, о Маше, о первой и самой истинной любви моей…. Любовь к Маше и потеря ее сделали меня художником, вложили в мое художество недостающее содержание, и чувство, и живую душу, словом, все то, что позднее ценили и ценят люди в моем искусстве". Одинокая фигура девушки в старообрядческом скитском одеянии среди бескрайних просторов выразила мысль, ставшую у Нестерова главной: это затаенное, спрятанное от мира чувство непосредственного и прямого предстояния человека пред Богом – идеал иночества. По этому художническому пути Нестеров и пойдет далее, на нем и прославится.
Нужно сказать, что Сергей Александрович не только прекрасно разбирался в живописи, но и глубоко чувствовал присутствие в искусстве духовного начала. Очевидно, картина Нестерова поразила его глубиной и искренностью переживаемого религиозного чувства. Хотя его любимая супруга еще не думала о монашестве, но душа ее была вся устремлена к Богу. Князь Сергий увидел, вероятно, какую-то параллель между "Христовой невестой" Нестерова и Елизаветой Федоровной. При жизни ему не дано было увидеть, насколько он оказался близок к истине.
Бывают в жизни необыкновенные, мистические совпадения. Этот эпизод жизни Великого Князя оказался явно промыслительным. Приход картины в великокняжеский дом предварил иные, знаменательные события в жизни князя и, главным образом, его супруги – Великой княгини Елизаветы Федоровны. После смерти Великого князя в феврале 1905 года Елизавета Федоровна посвятила свою жизнь обустройству Марфо-Мариинской обители милосердия. Покровский храм и трапезную был призван Великой княгиней расписывать художник Нестеров. Первый их разговор об этой работе следует отнести к 1907 году. А закончилось это замечательное сотрудничество двух подвижников написанием картины "Невеста Христова", на которой запечатлен уже облик настоятельницы Марфо-Мариинской обители Великой княгини Елизаветы Федоровны. Очевидно, картина, приобретенная Сергием Александровичем, глубоко запала в душу княгини. "Она изображена почти в полный рост, в профиль, в белом одеянии сестер обители, с небольшим букетом цветов в руках. Ее образ введен в пейзаж, едва намеченный, с высокой линией горизонта: на фоне белой ограды и белой алтарной стены Покровского храма… Справа – невысокая изгородь и тонкая березка как олицетворение России".
Но не только с душой Михаила Нестерова встретилась бы на радонежских просторах душа князя…
Ведь «небесным покровителем» князя Сергея был – Сергий Радонежский!
Небесный «соимённик» князя…
Три года спустя после убийства великого князя, в 1907 году, протоиерей священномученик Иоанн Восторгов в день памяти преп. Сергия Радонежского сказал: "Сегодня именины преподобного отца нашего Сергия, память святых мучеников Сергия и Вакха; в честь одного из них и назван великий Радонежский подвижник и всея России чудотворец. Не вспоминается ли нам невольно умерший смертью мученика, соименный преподобному Сергию и имевший его небесным покровителем, царственный витязь и подвижник за землю русскую благоверный Великий Князь Сергий Александрович… В этот час заупокойного о нем моления, продолжая в любимой им Москве любимое им дело, мы призываем его светлый дух, и, приобщая его к радости подвига во имя Церкви и России, мы уповаем на невидимое его нам вспоможение духом его любви, его загробного дерзновения в молитве к Богу". А архимандрит Анастасий в память о Великом князе сказал, что злодеи хотели запятнать Кремль царственной кровью, но лишь "создали новый опорный камень для любви к Отечеству", дали "Москве и всей России нового молитвенника".
В год 700- летия Преподобного Сергия Радонежского будет 110 лет со дня гибели князя Сергея Романова.
Достаточно символично и то, что я пишу эти строки в июле 2013 года ( конкретно – 11 июля), тогда как в июне, только что (21 июня), была дата 400-летия Дома Романовых. Многие совпадения, сближения – промыслительны. Говоря о славной дате Царского Дома, мы не можем предавать забвению память одного из князей Романовых, может быть, одного из лучших представителей Богоданного рода.
Сергиев Посад, духовная столица России, сделает свой вклад в памятование о князе, мы верим в это.
Не случайно и на Ходынском поле, на улице Поликарпова, в настоящее время возрождается Храм в честь Сергия Радонежского ( Храм в честь Преподобного Сергия Радонежского на Ходынском после был построен в 1893 г. для войск Московского гарнизона; выполненный в древнерусском стиле, он вмещал тысячу человек и был истинным украшением района. В 1930 годы был снесён как «мешающий политработе») Новый храм только начинает свою жизнь. И эта храмовая жизнь будет идти в том числе и в памятование великого князя Сергея Александровича, подвижника и мученика, и, будем верить, – молитвенника за Россию.