Предсмертная записка. 22 сентября 2012 года.
Я никогда не знала, что такое любить. Что такое объятия любимого человека. Никогда не чувствовала стремление человека любить меня. Ни одной искренней улыбки и прикосновения. За всем этим я видела только ложь и выгоду.
Поняв и прочувствовав за свои двадцать лет многое, я поняла лишь, что ты никому и никогда не нужен. С тобой никто и никогда не будет считаться. И тех людей, которых тебе посылает Бог для того, чтобы помочь как-то выжить в этом мире, ты пропускаешь и не встречаешь за весь свой короткий срок. Так зла с нами судьба.
То, что тебе кажется сейчас глупостями, ты поймешь позже. Когда станет невыносимо терпеть и скрываться от равнодушия.
Любовь это не лекарство от душевных болезней и невзгод. Это самый настоящий яд, который либо ранит сразу, либо ты сам его в мелких дозах употребляешь, чтобы потом сдохнуть от его токсинов.
Единственный выход из данной ситуации либо уйти, либо замкнуться в себе.
Имея медицинское образование очень легко убить в себе все эмоции, да что там говорить, душу, всего парой таблеток. Пусть ты будешь безлик, пусть первое время от тебя будут шарахаться люди, но потом ты поймешь меня и начнешь делать также.
Раны нашей души никогда не заживают. От каждого потрясения остается зияющая дыра. И когда тебе хочется ее закрыть и излечить объятием любимого человека, ты понимаешь, что придется остаться одному.
Одной.
Я никогда не знала, что такое, когда тебя любят. Страшно? Но к этому привыкаешь..
Забывайся. Включай веселую музыку, смотри красивое кино. Но ты не изменишь никогда ту реальность, которая тебя окружает.
Ищи искренность в лицах людей. И, не найдя, не разочаровывайся.
Получай эмоции и духовно истощайся, когда тебя пошлют в очередной раз.
Мы живем в век свободных отношений и того, что называется «защитим свою шкуру».
Не жди звонка. Его не будет.
Не удивляйся, если увидишь в глазах человека пустоту.
Нельзя жить без любви.
Мое напутствие тем, кто прочитает это, уже безэмоциональное письмо от меня, хочу пожелать…
Никогда не оставайтесь равнодушными к тем, кто любит вас. Нужно ценить такую душу. Она очень ранима. Но только она способна искренне и чисто любить. Не кидайтесь этим человеком, помогите ему. Когда ты один всю жизнь, это очень больно.
Единственная душа, которая любила меня на этом свете, уже там. Она поняла это раньше меня, и ушла. Поэтому мне некуда идти. Никто не способен понять меня, как она. Никто не способен так искренне полюбить, забыв о себе. Я навсегда виновата перед ней.
И счастливым никто из нас никогда не будет.
Не веришь? Убедись сам. У тебя еще вся жизнь впереди.
Когда поймешь это – уходи. Нельзя так жить.
Не обижайтесь. Так должно было случиться.
Не плачьте.
Я всю жизнь пыталась принять и почувствовать любовь. Но ни одной ее молекулы я так и не ощутила.
Во мне говорит не слабость, а отчаяние. Я очень сильный человек, но без поддержки и любви нельзя жить.
Это же так легко, просто обнять, увидев в глазах человека боль..
В мои глаза так никто и не посмотрел.
«Далеко-далеко, я прощаюсь с тобой..
Лишь до утра…»
Вы знаете, я давно думала, что же такое счастье? И как понять, что тебе в данный момент, вот прямо сейчас, так хорошо, как не было никогда? Бывает ли абсолютное счастье? И способны ли мы почувствовать его?..
Мне тогда было очень тяжело. Решать что-то в своей жизни, улыбаться, хотеть чего-то. С момента последней попытки суицида прошло не более пары дней, а я совершенно не хотела жить дальше. Это, знаете, такое состояние, когда ты находишься «между небом и землей». Когда вроде бы живешь, а по-настоящему верится ни в дружбу или любовь, а в смерть. Она пока еще никого и никогда не обманывала. Те страшные дни я и хотела бы описать, оживить в своей памяти, чтобы никогда к ним не возвращаться…
Было утро. В недавно снятую мною квартиру попросился с компанией друзей мой хороший знакомый. Я знала его уже давно, поэтому помочь человеку, когда ему это требуется – святое дело. Меня так воспитали – не отказывать тому, кому нужна помощь. Отдать последнее – но не стоять в стороне.
С ним был друг и его девушка Катя. Они приехали рано утром и устроили небольшой саботаж в комнатах, что меня сначала совсем не позлило. Но зато потом…
Я просто привыкла уже быть одной. Привыкла, что никто не разбудит тебя утром. Привыкла, что никто не обнимает в течение дня. Привыкла, что ночью можно проснуться от того, что, как в детстве, по привычке скидываю с себя одеяло и медленно замерзаю… Привыкла класть вещи по своим местам и брать их оттуда же… Это такой сформировавшийся «таракан» одиночества. У него длинные усы и жирное брюшко, которое не дает шансов на перемены в «стабильно» сложившемся образе жизни. Так было уже несколько лет, с того момента, когда я переехала из деревенского дома в городскую квартиру, к матери. Мое детство в период с семи до юношеских семнадцати лет, проходило именно там. В эти десять лет я приняла любви от окружающих меня людей меньше, чем за те редкие минуты с бабулей в деревне, между делами и тяжелой физической работой, когда мне сполна хватало внимания, заботы и этих ее, нелюбимых тогда мной, поцелуев в нос. Так уж сложилось, что бабушка для меня – это вторая мама. И теплей её рук я ничего в своей жизни не знала. Но я прекрасно помню, и до сих пор обожаю, как когда заболеешь, она весь день бегает вокруг тебя, готовит необыкновенной вкусноты супы и пирожки, накрывает самым теплым в доме одеялом, которое бережет для «особых случаев», и целует в нос.
К хорошему быстро привыкаешь. А к плохому привыкать я смысла никогда не видела. Но привычка сформировалась, как ни крути. Привычка вредная, с которой мне сейчас приходится бороться изо дня в день…
Как и тогда, в то мрачное утро. За окном было чуть больше пятнадцати градусов, моросил редкий дождь, а серые тучи плотно затянули небо.
«Прекрасно…»
Я люблю такую погоду. Так как моя работа связана с постоянным воздействием монитора на и без того нагруженные глаза, то отсутствие солнца очень благоприятно влияет на общее самочувствие.
Друзья тем временем расположились на надувном матрасе и пели какие-то приятные слуху мантры. Катя очень громко и заливисто смеялась. Я хорошо запомнила этот звон смеха, который просто волшебно отлетал от голых стен и врезался в мой мозг. Терпеть можно было не более пяти минут. Далее я просто закрывала глаза и пыталась уйти в себя… Но Катя не оставляла меня в покое.
- Ты почему такая угрюмая? – спросила она меня, не снимая улыбки с лица, - Что у тебя случилось в жизни? Расскажи нам!
Я в тот момент сидела за компьютером и пыталась отвлечь себя от ее дикого смеха просмотром сайта «вконтакте». Настроения как-то открывать душу этим незнакомым мне людям, не было совершенно никакого. Буркнув ей что-то в ответ я надеялась, что она больше не станет поднимать эту тему. Но тут вмешался мой знакомый, который знал меня уже довольно-таки долгое время, и пару раз ему приходилось выслушивать мои печальные истории, когда мне необходимо было излить душу. Он затронул больную тему моих прошлых отношений и начал связывать мои неудачи с предыдущими попытками суицида.
Брр… Не люблю это слово. Даже сейчас, когда пишу это, внутри все переворачивается вверх дном и воспоминания нанизываются на ниточку «жизни», составляя длинные, и не всегда красивые, бусы.
-Да, было тут недавно, - Начала отвечать я, не отрывая взгляда от монитора, - но взаимностью там и не пахло. Вот и ответ на вопрос, почему я такая грустная и «угрюмая»…- я помолчала пару секунд, затем повернулась к ребятам, и добавила, натянув улыбку на лицо, чтобы ко мне больше не возникало дополнительных вопросов, - Но жизнь то продолжается! И все же ведь хорошо! Главное просто понять это, не так ли?..
Друзья рассмеялись и продолжили болтать о своих «кришнаитских» темах. Больше всех смеялась Катя. Я больше не могла терпеть и пошла на балкон, захватив с собой сигареты.
В тот момент я курила уже месяц. Не скажу, что это был самое первое мое знакомство с никотином – до этого я также, периодами, то начинала, то бросала эту пагубную привычку… Но каждый раз, возвращаясь к ней на короткое время, я понимала, что это ненадолго… Месяц с лишним были для меня уже солидным стажем.
Я закрыла дверь на балкон и оказалась на секунду в полном вакууме. Тишина. Чиркнула зажигалкой и сделала затяжку. Дым медленно рассеялся под потолком. Я открыла форточку и высунулась посмотреть на строящийся под окнами детский садик. С девятого этажа хорошо было видно, как быстро бегают на стройке рабочие, и как ловко они перекидывают друг другу кирпичи. Ненадолго я увлеклась просмотром эдакого «дома 2» у себя под окнами, как вдруг с соседского балкона послышались звуки ругани. Там жила семейная пара, средних лет. По крикам было понятно, что у них есть маленький ребенок, лет пяти, и безумная собака. Иногда было очень забавно слушать, как они ругаются из-за разбитой тарелки или порванной собакой игрушки дитяти, но сейчас я почему-то начала заводиться и ощущать внутри себя ярую злобу.
Дверь на балкон открылась, и ко мне зашел Иван (мой знакомый). В зубах у него была сигарета, уже подожженная где-то в комнате и дымящая жутким ароматом синего Кэмела. Он поблагодарил меня за помощь и сообщил, что сейчас ему и его друзьям надо будет уехать. От этой мысли у меня на душе почему-то стало грустно. Даже соседи заткнулись. Ваня увидел это:
- У тебя все хорошо, Маш? – Спросил он, заглядывая мне в глаза.
Я спокойно ответила:
-Да, Ванюш, все хорошо. Удачно вам съездить.
И тут случилось то, что могло перечеркнуть мою жизнь раз и навсегда.
Но для начала я хотела бы сказать вам, друзья. Будьте предельно осторожны в своих высказываниях. Одно неосторожно брошенное слово – и вы можете лишить человека жизни, сами того не подозревая.
На балкон зашел друг моего знакомого и тоже попытался поинтересоваться моим самочувствием. И, услышав тот же самый ответ, что и Иван, выдал:
- Ты только смотри еще одну попытку суицида не совершай.
«Только … не совершай… суицид…»
Уже несколько часов эти слова вертелись у меня в голове.
Ребята уехали уже очень давно, время на часах зашло за четыре часа дня, но думать о чем-то кроме этой фразы, я не могла.
На душе было до такой степени одиноко и холодно, что меня начало трясти. Жуткий озноб, как во время серьезной болезни, охватил мое тело.
Заварила чай. Не помогло. Из еды дома было только пара пряников, которые привез Ваня. И та пустота, которую оставил он с друзьями, покинув стены «царства одиночества».
Равновесие было нарушено. Меня снова задели за живое. Рана, которую я так тщательно залечивала, начала кровоточить и болеть. Эта нехватка тепла, к которой я привыкла, теперь просто разрывала мое сердце изнутри и требовала «Дай! Дай! Дай!..»
Я открыла окно в комнате. Залезла на подоконник.
Не было мыслей о родителях. Совершенно. Роль этих людей в моей жизни до такой степени сошла практически «на нет», что думать об этом я просто не смогла бы.
Закрыть глаза. И сделать шаг. Чтобы больше не терпеть.
Больше десяти лет я для чего-то жила, к чему-то пыталась стремиться. Но неудача за неудачей, удары жизни, раннее взросление – это все очень сильно ломает. Без твердого плеча, о котором я тогда так мечтала, просто невозможно выжить…
«Нужно запомнить этот день. Этот час.
Запомнить, чтобы забыть…»
Я закрыла глаза и присела на корточки, держась руками за оконную раму. В лицо ударил холодный ветер.
22ое число. Меня вдруг словно ошпарило. Я резко сделала шаг назад и спустилась с подоконника.
«Сегодня же день рождения очень хорошего человека, которого я забыла поздравить…»
Несколько минут за компом, затем долгие «проводы» из онлайна… Вроде бы повысившееся настроение, но…
Нажала DELETE профиля «вконтакте». Собралась и вышла из дома.
Пробок на пути не было. Чистая дорога, еще мокрая после дневного дождя, серьезные лица людей, смотрящих из окон автобусов…
Метро.
Я любила его с детства. Этот запах, которого мне так не хватает, когда я хотя бы день не в Москве. Эти вечно спешащие люди. Толкучка на эскалаторе, давки в вагоне…
-Девушка, можно мне аскорбиновую кислоту в драже, цитрамон, пачку Энапа и бутылочку воды. Маленькую, пожалуйста.
Молоденькая девочка-фармацевт быстро нашла нужные лекарства, затем, увидев человека, стоящего перед ней, робко спросила:
-А вы энап, я надеюсь, не для себя берете?..
Я сняла капюшон и действительно искренне улыбнулась этой совсем еще молодой девушке.
-Нет конечно, что вы. Я этими вещами не балуюсь…
Запивая шестую таблетку энапа в макдаке на Тверской, я, как ни странно, думала о том, как я представляю себе свою будущую жизнь. Только конечно будто суицида и не было в моих мыслях. Совсем.
Выходя из макдака, я подошла к ларьку, где продавались шнурки для кроссовок. Присмотрелась к симпатичным фиолетовым и спросила их цену. Осталась недовольна и, сказав себе, что куплю как-нибудь потом, пошла дальше.
А дальше была красная площадь.
То, на чем могла закончиться эта история. И то, что бы вы никогда не узнали. Если бы так было суждено…
Я медленно и смиренно шла по брусчатке. Смотрела на интересные конструкции, которые были выстроены в самом «сердце» нашей Родины. Просто гигантские световые дизайнерские шары парили в небе и развлекали публику своей неповторимой оригинальностью.
Я наслаждалась тишиной души. «Затишье» перед бурей. Перед тем, как я смогу простить всех и все, за то, что так случилось со мной…
Телефон был отключен. Однако в какой-то момент его экран почему-то загорелся, и мне выпало около полусотни пропущенных звонков и сообщений от Ивана и его друзей.
Я села на брусчатку рядом с оружейной палатой, и убрала телефон в карман. Меня уже не существовало для них. Просто не-су-ще-ство-ва-ло…
Тут вдруг мой покой нарушил какой-то, на первый взгляд, странный тип. Представился мне гостем из Киева. Ну и я ему представилась:
-Женя, очень приятно. Чего хотел?..
Свое настоящее имя я не стала ему называть. Ну а что, когда еще в этой жизни нам удается побывать и поразмыслить о жизни не от самого себя, а от якобы «другого человека».
Он представился Алексеем, и принялся рассказывать мне о том, как ему тяжело работается главным инженером, сколько стоит его съемная квартира на Якиманке, и как он сегодня потратил порядка пяти тысяч, водя трех незнакомых ему девушек в кафе.
-А вы, Женечка, откуда сами?
И тут мне стало интересно, куда заведет меня собственная фантазия и иллюзия жизни в «другом человеке».
Как только Алексей услышал от меня сказку о том, что я коренная москвичка, живу одна и зарабатываю кучу денег, но не имею счастья в личной жизни, то он сразу присел чуть поближе и голос его стал на полтона ниже.
Дальше рассказывать его нелепые «подкаты» просто нет никакого смысла, ибо это было непрофессионально и смешно…
-Ало, ты где?
Голос друга Ивана, который и гостил утром в квартире со своей подругой, звучал очень грозно. Звуки сливались в голове в непонятную какафонию, в глазах появился туман, а ноги были лишены привычной легкости.
-Я на Красной. Мне плохо.
Это все что я смогла в тот момент сказать. Алексей помог мне встать с холодной брусчатки и выполнил мою просьбу довести до макдака на Охотном ряду.
Я сидела за столом и понимала, что скоро уже все. Незнакомец из Киева напросился купить мне кофе. Эта была минута счастья, не слышать и не видеть никого рядом с собой… Тут я услышала знакомый голос и почувствовала, как меня тянут под руку вверх.
-Маш, пошли.
Это был Дмитрий. Тот самый друг моего знакомого. Я послушно встала из-за стола, увидела краем глаза Алексея с «моим» кофе, протянула руку и забрала его. Через несколько секунд я сидела в машине Димы и молча грела руки об горячий стакан.
-Ну вот чего тебе не сиделось дома? Какого хрена ты поехала сюда? Почему телефон отключила? Зачем удалилась? Мы с Ваней все извелись, что с тобой могло случиться!..
Я молча сидела и слушала. Просто сидела и слушала. Фразы не культивировались мозгом, абсолютная отключка…
«Рябь в глазах, несвязная речь, холодные конечности…»
-Ты меня слышишь или нет??- Дима тряс меня за плечи и пытался взглянуть в глаза. Я покачала головой и была оставлена в покое.
Мы ехали на какую-то Бабушкинскую набережную, или что-то в этом роде… Всю дорогу я, сдерживая слезы, рассказывала Диме о том, что не вижу смысла, не могу найти себя, не знаю с чего начать, как мне быть… Он молча слушал, а затем высказал свое мнение обо всей этой ситуации. Дословно я помню лишь одно:
-… и помни, как бы тебе плохо не было, как бы одиноко не становилось, обращайся к людям, не держи это все в себе. Сейчас тяжело, но потом станет легче. Вот увидишь. И у тебя есть мы, твои друзья, и мы тебя никогда не бросим, что бы ни случилось…
Мы забрали Ивана и поехали домой. Всю дорогу мы ехали молча.
Когда приехали, возникали попытки со стороны парней меня как-то развеселить смешными историями, но меня от этого всего начинало в прямом смысле, тошнить.
В квартире нас ждала Катя. Уже не такая безумно возбужденная и шумная, как с утра, а мирно-тихо спящая в углу на диване.
Все тихо легли и пытались заснуть. Рядом со мной сопела Катя, сквозь сон бормотавшая себе что-то под нос. Я ощущала, как уходит из-под моих ног земля… Необыкновенная легкость в мыслях и во всей голове…
«Господи, да что же я делаю то?.. Я же сейчас умру».
С третьей попытки мне удалось подняться, на четвереньках я доползла до ванной и попыталась вызвать рвоту, но ничего не получалось.
Дотянулась до крана.
«Вода».
Столько много воды и не пила, наверное, никогда. Но легче не становилось и таблетки из меня от этого не выходили.
Стало очень темно в глазах, руки еле черпали воду из струи.
СТРАШНО.
«Я хочу жить!! Господи, я ХОЧУ ЖИТЬ!!! Я прошу Тебя, пожалуйста, если Ты есть, Дай мне всего ОДИН ШАНС!!! Я умоляю тебя, один ШАНС!!!»
Холодное дыхание смерти, пронесшееся по спине, дошло до горла, и я потеряла сознание.
Шум воды. Почему-то теплый кафель, цветастый коврик в ногах и необыкновенно яркая лампочка на потолке.
Сильные, но очень медленные стуки сердца в груди.
Оно выдержало.
Оно не сдалось.
Я заплакала.
«Господи, спасибо Тебе за то, что Ты Дал мне такое сильное, храброе сердце! Столько всего пережило оно, столько боли, предательства и физических мук! Ты не зря дал мне такое большое и доброе сердце! Я больше НИКОГДА, обещаю, НИКОГДА не причиню ему боли!»
Тогда, впервые за столько лет, я почувствовала себя счастливой. От того, что в ту ночь, я улыбнулась по-настоящему. От того, что Бог дал мне шанс. От того, что я осталась на этой планете.
И от того, что я хочу жить.
Я хочу быть счастливой.