Конкурс Копирайта -К2
Р-р-р-регламент:
http://www.proza.ru/2013/07/11/446
ВАЖНО!
ЧИТАТЬ ВСЕМ!
ВНИМАТЕЛЬНО!
ДВА РАЗА!
Все работы были прочитаны хмурым и насупленным организатором, и раз уж они допущены, то, по мнению организатора, соответствуют требованиям конкурса (а других мнений тут как бэ не предполагается), поэтому - по существу:
– Сюжет,
– Словотворчество,
– Писательское мастерство.
Пожалуйста!
...
Файл у них, видите ли, написан и на собаку еще накинулись - стыдно. А у нас еще коза будет - только пикните мне:)
***
Я очнулась от страшной головной боли. Тяжелый горячий бильярдный шар будто перекатывался ото лба к затылку. Рук и ног я не чувствовала. Приоткрыла глаза, темно, закрыла. Открыла снова, на этот раз пошире. Ничего не изменилось. Ночь?
- Блин! - вырвалось сквозьзубное. - Шарики-кошмарики! Где это я?
Моим недоумением пропахло все в округе. Густо, неприятно.
По рукам и ногам закувыркались круглые ежи. Отсидела. Или отлежала?
- Это кто издевается? А?
Так мне все подряд и ответили. Я даже усмехнулась, всё равно никого нет. Дёрнувшись со всей силы, испытала непередаваемые ощущения - бильярдный шар шандарахнул подводной миной, срывая не только крышняк, но и скудное изображение мира перед глазами. Поплохело мне так, что тошнотики заплясали. Пришлось быстренько принять прежнее горизонтальное положение, задрать голову.
И тут в зияющей стеклозубьем фиолетчатой квадратуре увидела звёзды. Настоящие. От облегчения чуть не зарыдала. Но почему окно над головой? Так странно...
Через некоторое время всё встало на место. Я лежала на полу, головой к окну, надо мной зиял провал в потолке, запястья прикованы наручниками к батарее. Всё тело затекло от долгого неудобного лежания, особенно руки.
В следующий миг меня пронзило страхом от раскалывающейся макушки до пяток:
- Черт! Что за шутки! А? - мой голос разнесся по помещению и остался без ответа.
Я исступленно задёргала руками, стараясь сорвать наручники с рук. Дом загрохотал-захохотал в ответ, словно издеваясь надо мной всей водопроводной системой в каждой комнате. Сорванные двери не скрывали ни звуков, ни эха от них.
Я попыталась сесть. Сначала получалось плохо. Но, наконец, как-то вывернувшись, повиснув на наручниках и зацепившись ногой за зловонную кучу, я приняла более удобное положение. Голова закружилась.
- Что здесь собственно... Происходит? - голос сорвало от нарастающего ужаса.
Глаза, наконец, привыкли к темноте. Я поняла, что нахожусь в заброшенном старом доме. Видимо, некоторое время назад он был пристанищем бомжей. Теперь же в нем царствовали мыши, грязь и ветер. По захламленной комнате три на четыре метра пронесся ветер, громко хлопнула полувыломанная рама, скрипнула дверь, висящая на одной петле.
Коим психом я здесь оказалась-то?
Следующая мысль была пропитана ядом: а я-то сама вообще кто? Игольчатый страх сжал меня, потряс за вставшие дыбом волосы, перекрыл кислород и напоследок затузил скрутившим желудком.
- Фигею...
В голове было пусто, не лучше, чем в доме. Такая же разруха. Попыталась ощупать свои карманы - ничего. А что я надеялась там найти, собственно? Паспорт на имя Александровой Яны Владимировны и сотовый? Стоп!
Я как могла сжала голову руками. И повторила теперь уже вслух в полный голос:
- Александрова Яна Владимировна, - это было все, что я могла извлечь о себе в недрах памяти.
Мне показалось, или внизу хлопнула дверь? Я не могла сказать точно, обрадовало это меня или напугало. Просто, молча съежилась, насколько мне позволяли наручники. Потом крикнула:
- Кто тут? Я наверху!
Хотя если это тот, кто меня сюда приволок, он и так знал, где я нахожусь. Радоваться мне нечаянному визиту или огорчаться? Кто и зачем меня скоммуниздил? И что меня тут ждёт? Явно спёрли не для гарема арабского шейха. С шейхами тут напряжёнка, да и домик на гарем не тянул. За мной вообще придут или оставили умирать? И спросить-то не у кого.
Но шум стих. Не слышно было ни приближающихся шагов, ни скрипа полов. Какая-то неправдоподобная тишина. Должно же быть что-то? Сверчки хотя бы. Те же мыши. Коты под окном.
Какое сейчас хотя бы время года? Если на мне занюханные джинсы, ветровка не первой свежести поверх толстовки с капюшоном, то весна или осень?
Я попыталась приподняться и выглянуть в окно, проверить свои соображения, но хряпнулась головой о раму и, ойкнув, плюхнулась на старое место.
- Итак, Александрова Яна Владимировна, - начала вслух, чтобы лишний раз убедиться в том, что не сплю, - занесла тебя нелегкая! К чудищу-юдищу на съеденьице. Откормила ты свою сиденьице, была красной девицей, а стала...
Я прислонилась лбом к холодной батарее, чтобы унять жар от пугающей действительности. Прохлада была какой-то живой. Показалось, что дом пытается приободрить меня.
В углу тихо успокаивающе зашуршало: "Шшшшш-шшшш"
- А чего "шшш"? - всхлипнула я. - Сдохну здесь, а тебе и дела нет.
Я прислушалась. Тишина. Лишь тихий тараканий топ, словно биение сердца. Почудится же такая чушь. Пора посмотреть правде в глаза. Я здесь одна. Без памяти. И вряд ли кто меня найдёт и спасёт. Это в сказках прекрасных принцесс спасают принцы на белых конях. Представила, как этакий типец в дырявом кафтане прямо на коне протискивается в окно и меня пробрал нервный гогот. Да уж, на принцессу я не тяну. Лошадиное ржание закончилось кашлем. Охрометь, не встать, не хватало ещё заболеть до кучи. Между прочим, холодно.
- Эй, ты, - обратилась я неизвестно к кому, - что делать будем?
Мышиный топот дробью в ответ. Вот что он мне ответил?
- Отвечай по человечески больному человеку! – разозлилась я.
А дом вдруг возмущаться стал: "скрип-крип" - половицами протестующе.
- Вот тебе и "скрип", - устало посетовала я. – Давай помогай.
Пустая глазница окна подернулась предрассветной молокой, слегка затуманилась в поисках подходящего ответа, но видно так и не нашла.
- Молчишь, да? - и заорала со всей дури, до полуобморочного экстаза. - Помогите! Есть тут кто?
Голос сорвался мышивостью. А что хотела-то? Не оперная певица в арии Кармен. Да и акустика тут подкачала.
Воспользовавшись тем, что ощутимо посветлело, попыталась разглядеть наручники, которыми меня пришпандорили к батарее. Светленькие, простенькие.
- Маде ин чайна, - просипела тихо, - это уже радует.
Поискала глазами хоть что-то, что могло мне помочь освободиться. Но бывшие обитатели были людьми кулюторными, все булавки и шпильки забрали с собой. А у меня?... Я подтянулась головой к рукам и ощупала себя... Кажется, стрижка! Сосиска дырячая! Какого драковшивера мне стричься надумалось? У других вот лохмы, ходят себе, не жалуются.
Я безнадежно подергала руками. Попыталась свернуть ладонь в трубочку, получалось плохо и больно. Какой идиот придумал, что если у тебя что-то болит, ты в другом месте ничего не почувствуешь? У меня заболело теперь по всей территории меня любимой. Но через десять попыток что-то начало получаться. Кожа саднила, как ошпаренная, ну ничего потерпим.
С потолка сорвался хороший такой кусок штукатурки и шмякнул меня по затылку. Приложил до отключки. Здравствуй обморок.
Когда я пришла в себя, наручники сидели на мне еще крепче, чем раньше, запястье распухло до радиусности.
- Отпусти меня, тварь! - заорала я дому, как живому существу. Обмякла бессильно и разревелась.
По стене дробно застучало мышиными шагами. Дом старался оправдаться, тараторил на незнакомом языке. Я невольно усмехнулась. Дожила, с домом разговариваю. Но, несмотря на абсурдность ситуации, был уверена, что он мне отвечает.
Слезные радужки на ресницах придавали рассветной комнате даже своеобразное очарование. Я невольно замерла, будто приняла оправдания.
- Караульщик, тоже мне, - протянула почти беззлобно. - Вот чего ты меня караулишь? Отпусти. Я, вот, по маленькому хочу. Наделаю здесь тебе лужу, будешь знать.
Дом загудел протяжно ветром по щелям. То ли посмеялся, то ли возмутился, то ли вздохнул от неизбежности моей угрозы. А что он мог сделать против человеческой натуры? Хотя окажись сейчас передо мной какое-нибудь ведро - наверное, уже бы не удивилась.
Я снова переключилась на наручники. Уже трезво и спокойно. Неужели китайцы так отошли от своих принципов, что я не смогу справится с их изделием?
Мне показалось, что по комнате пронесся вздох.
- Ободряешь, да? Вот не шмякнул бы меня по черепушке, я бы уже была снаружи. Наверное…
Где-то вдалеке раздалась телефонная трель. Хотя какой телефон тут? Мой? Но на нем, могла поклясться, другой рингтон. Посовременнее. А тут, какой-то из далекого вневременья.
- Скажи алло, - пробормотала хрипло, деловито осматривая изделие желтокожих умельцев и трубу, на которой оно висело, - если попросят Яну, скажешь, что она занята.
Дом шутку оценил. В награду дунул мне прямо в лицо ворохом пыли и мелкого мусора.
- Гаденыш! - едва проморгалась я, сплевывая с губ прилипшую шелуху.
К моей куртке прилипли мелкие щепочки-веточки, пара спичек - роскошь просто.
Наверное, умеючи можно и ими открыть чайновский замочек? Но я этим умением вряд ли обладала. Со злости принялась смахивать все, как могла, пару раз саданула по полу пяткой, даже больно стало.
Дом заохал-закряхтел. Застонал половицами, затрещал. Я даже опасливо втянула голову в плечи, ожидая еще одной оплеухи. Но, к счастью, ее не последовало. Только тут я заметила, что мои хаотичные удары, видимо, расшатали пол, стала отходить одна доска. Предательница-память подсказывала, что в заброшенных домах могут быть тайники. Логика железобетонно спорила, что в 21 веке все тайники уже открыли, клады откопали, сокровища заграбастали.
Я подцепила носком кроссовки доску, подставила вторую ногу, вывернулась, и опля! В полу обнаружилась небольшая ниша. Я склонилась над ней. Там были накиданы пожелтевшие от времени бумаги, и виднелась небольшая жестяная коробка.
На мгновение азарт кладоискателя оказался сильнее всех страхов. Открыть захотелось коробочку, найти старинный клад с драгоценными камнями, золотом, на худой конец дореволюционными монетами. Но стоило дёрнуть руками, как наручники вгрызлись в запястья сторожевыми псами. Нет, драгоценности мне сейчас неактуальны. Вот набор инструментов был бы в самый раз. Только вряд ли он хранится в этой коробушке. Хотя… если там набор для шитья, то я на коне… Белом и без принца. Подавив нервный смешок, я уставилась на жестянку.
И чем мне эту коробку открывать? Зубами? Я примерилась. Нет, не дотянусь. Попыталась ногами вытащить её из подполья. Но ноги в кроссовках не предназначены для таких упражнений. Почему люди не обезьяны? Вот бы сейчас на месте ног руки! Я с отчаянья пнула доску и та с треском сломалась, посыпалась труха. Дом укоризненно вздохнул, кучкой пыли.
А что, если расшнуровать кроссовки и попытаться ногами достать коробку? Эта мысль меня захватила целиком и полностью. Даже не знаю, сколько времени я провозилась с кроссами. Во всяком случае наступило утро, из разбитого окна стало видно голубое барашковое небо и послышались птичьи трели. Но мне было не до красот природы, которую я из своего положения наблюдать не могла. Шнурки пришлось местами изжевать, потому что непослушные пальцы отказывались развязывать их, как положено.
Наконец, босыми ступнями я обняла вожделенную коробку, каждым пальчиком нащупывая грани кубической конструкции и с огромным трудом потянула на себя. Коробка вертелась, как живая, пыталась выскользнуть. Пальцы начало сводить судорогой, когда она выскользнула и упала неподалёку с грохотом. По полу рассыпались… пуговицы, стекляшки, обломки брошек, засохшие цветы, перевязанные ленточками… обычный детский клад.
И сердце моё заныло. Это был МОЙ клад. МОЁ детство. И дом это мой…
Когда-то я тут жила. В этой самой квартире. А в комнате, в которой я оказалась прикованная наручниками к батарее, была моя спальня с железной старой кроватью, под которой я делала дом для кукол. И тайник под половицами тоже мой. Память услужливо подсказала, что маленькая Яна положила под пол коробку со своими «сокровищами», когда в доме шёл ремонт. Пленённая рассказом о капсулах, которые закладывают для потомков. И жёлтые листы бумаги в тайнике как раз и есть то самое послание, которое Яна усердно писала в тайне от родителей. А потом горько плакала, потому что коробочку уже невозможно было достать, а там хранилось всё самое дорогое девчачьему сердцу. О потомках она всё равно имела слабое представление.
И вот пригодилось «послание». Дом загудел, затрещал, словно радовался моему успеху.
- Вот сейчас. Подтащу к себе обломок маминой брошки и открою наручники.
Сказала я дому. Теперь мне уже не казалась абсурдной мысль поговорить с ним. Я была не одна. Старый дом живой, я в этом уверена.
- А потом я выйду и обязательно вспомню, почему здесь оказалась.
Наручники разомкнулись со щелчком, выпуская меня на свободу.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2013
Свидетельство о публикации №213070201757
рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2013/07/02/1757