Сказка о доблестном войне Алане и брате его Добромире волшебнике синей воды.
Пролог
Прекрасна и ужасна пустыня Сахара… Чудным утром после холодной зимней ночи ласкает она лучами рассвета продрогшую плоть. Бесконечно долгим днем сводит путника с ума беспощадным зноем неутомимо палящего солнца. Нет конца у сего безбрежного моря… Есть два начала – Жизнь и Смерть. Они, как добро и зло ведут между собой вечную тяжбу. Чаще смерть пьет чашу победителя: и если бы не бездонная жадность зыбучего песка, то она бы с радостью покрыла его желтую поверхность слоем побелевших от времени костей. Костей животных, людей и птиц посмевших вторгнуться в ее коварные владения.
Покачивая большой мохнатой головой, из-за сыпучего бархана показался груженый тюками верблюд. Удобно сидевший между горбов проводник оживился и даже обрадовался увидев обложенный камнями колодец.
«Вода! Привал!» - гортанно выкрикнул почтенный туркмен Баши. Благая весть птицей облетела уставший караван. Вскоре шестьдесят животных плотно окружили старый источник, жадно вдыхая его живительную свежесть. Разминая негнущиеся члены, люди начали суетливо готовиться к ночлегу. Одни умело скрепляли наборные лотки для поения лошадей и верблюдов, другие натягивали распорки шатров, третьи разводили костры, четвертые чистили спасительный колодец. В предвкушении долгожданного отдыха все были заняты привычной работой. Лишь суровый начальник стражи не поддался всеобщему искушения. Он знал, что последняя ночевка самая опасная: именно здесь заканчиваются разбойничьи владения Наваз хана. Далее идут каменные отроги царства Дэвов. Таинственные и не обитаемые. Но чудовища нападают лишь тогда, когда человек по не знанию или по ошибке сам вторгается в их владения. Его ждет неминуемая смерть – девы беспощадны и безжалостны. Но лучше быстрая смерть нежели вечное рабство на турецких галерах. Ханство Наваза располагалось в предгорьях царства дэвов, на чудном побережье Аравийского моря. Величественно суровые Гамалаи снисходительно приютили плодородную долину Шурани. Некогда заселенная вольными хлебопашцами она сейчас пустовала, привлекая усталые караваны тенистой прохладой зеленых лугов. Но обманчиво опасно было ее гостеприимство. Едва измученные пустыней путники разбивали лагерь на берегах прохладной горной реки как раздавался лихой разбойничий свист и на утратившую бдительность стражу обрушивался град смертоносных стрел короткий бой и многострадальный караван становился легкой добычей разбойников. Опытные проводники знали об этой хитроумной уловке и предпочитали делать ночевку в негостеприимной пустыне нежели в райских пущах долины Шурани. Но в погоне за добычей коварный Наваз хан все чаще и чаще вторгался в пределы Сахары. Поэтому молодой начальник стражи не поддался всеобщему искушению, не снял тяжелых доспех, не опустился на источаемый тепло песок и не смежил натруженные за день очи. Не торопливо и уверенно он расставил многочисленные посты и секреты по одному ему известной весьма сложной схеме, отнял вино у расположившихся на отдых ратников и лишь тогда устало направился в поставленный ему шатер. Откинув легкий полог походного жилища он увидел согревшую сердце картину, в свете вечернего костра Гайане грудью кормила круглопузого младенца, но едва Мислав шагнул во внутрь шатра ему на встречу бросился маленький воин. Вооруженный коротким мечом, в легкой кольчуге и островерхим шлемом он являлся ярким подобием отца, с присущей годам смелостью, мальчик совершенно серьезно потребовал назвать пароль, затем тихо произнес ответ и приложив правую руку к груди по военному четко поприветствовал своего начальника-отца. Гайане умиленно следила за манипуляциями старшего сына. Ее большие карие глаза светились огромной любовью и гордостью, а миловидное лицо источало столько нежности и света, что суровый Коротич напрочь отбросил воинственный вид и медленно опустился на колени перед обожаемой женой.
«Потерпи, милая» - тихо произнес суровый воин - единственный переход и мы насладимся отдыхом во дворце отца. Женщина нежно припала к могучей груди война, подняла полные материнского счастья глаза и, протянув руку к раскинутой попоне, произнесла: «отдохни мой герой». Но не успел воин смежить веки, как услышал леденящий кровь залихвацкий свист. Ярким факелом вспыхнул соседний шатер. Зашелся в крике испуганный младенец. «Береги детей!» - последнее, что услышала Гайане от бросившегося в пекло боя мужа.