Кустанай и Степь.
Мои родители прибыли в Кустанай в начале века. В лавках, магазинах, учреждениях повсюду была слышна казахская речь. У церкви православные вспоминали кто они и крестились кланяясь входному образу, здесь разговаривали по-русски. Батюшка не единожды вразумлял горожан, но жизнь была устроена иначе, плохое знание казахского означало смерть. В голодные годы в Кустанае вымирала каждая четвертая семья. Город кормился Степью.
К.Е.С. Кустанай. 1945год. Записано со слов.
Я и Кустанай.
В обычные дни к 2 часам все учреждения Кустаная были закрыты. Мой папа засиживается с клиентами(готовится к процессам) до пяти часов, затем не спеша приходил домой. После полудня жизнь в городке затихает, улицы совершенно пустынны, лавки закрыты, а я помню в тяжелом 1911 году работали почти круглосуточно. Пригнув до земли голову бредет по улице лошадка. Наши соседи завалились спать в саду на кошме. Другой сосед (становой пристав - полицейский чин Г.Б.) на лето ставит в саду юрту. Юрта даёт большую прохладу. С 5-6 часов соседи ставят самовары и пьют чай. В нашем саду растет акация, калина, вишня, крыжовник, яблони. В саду у нас есть беседка. В теплое время года мы принимаем в ней гостей, пьем чай, играем в игры. Сад отделен от улицы высоким саманным забором, домашние предпочитают спать в дому. За садом у нас есть банька и небольшой каретный сарай. Акан содержит в нем упряжь, четырех лошадей, две брички и санки, а мамин фаэтон с дорогим кожаным верхом дал трещину и теперь нуждается в ремонте.
В воскресенье после 10 часов в центре города открываются магазины и лавки. Хозяева навешивают поверх будничных вывесок яркие "праздничные" вывески. "Первосортные" магазины продают "первосортный" товар "прямо из Парижа!". Семейный кошелек изрядно худеет от покупок, моя сестра входит в возраст невест, поэтому следует соответствовать. Папа, окончивший столичный университет и не раз бывавший за границей, с усмешкой относится к этим походам. Вечером в саду выставляют самовар, в беседке начинается чаепитие и мама во всех подробностях рассказывает "о небывалых скидках, которых она добивается", "о её умении торговаться и купить парижский товар за сущую безделицу денег". Восемьдесят рублей потрачено, ещё месяц её фаэтон будет стоять без ремонта, я буду вынужден ездить на колченогом Сивом, папенька давно желает купить себе коляску. Мария демонстрирует каждую обнову отдельно, потом в комплекте. Папа громко смеётся, цокает языком и таращит и без того на выкате глаза узнав какие цены дерут лучшие городские магазины с обывателей, выдавая за "первосортное, прямо из Парижа, самой последней моды". Тут же рассказывал, как тот или иной торговец на коленях, со слезами вымаливали о снижении гонорара.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Поход к приставу.
Мы с папой приходили по делу к приставу. У входной двери кратким приветствием встретил околоточный надзиратель, узнав по какому делу пропустил вовнутрь. За дверью было большое помещение, справа сидел за столом фельдфебель по правую его руку около окна стояли городовые, по левую руку на длинной скамье сидели арестованные. Среди них была избитая пьяная женщина, два связанных хлопца, выпимший мужщина 40 лет, нищий старичок просящий подаяние возле церкви. Фельдфебель коротко выслушивал доклады городовых и принимал решения, к примеру, нищий старичок просивший милостыню в недозволенном месте у входа в парк был отпущен со внушением, пьяную женщину оставили сидеть на скамье, а хлопцев препроводили в камеру. По левую сторону от входа за столом сидел секретарь, за широкой дверью находился кабинет пристава. Через полчаса секретарь позволил папе зайти на беседу, мне было предложено выйти на улицу, городовые заводили в помещение новых нарушителей.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Тележный мастер.
Мамин фаэтон с кожаным откидным верхом был сдан на ремонт. Пришел мастер, не доходя трех шагов сняв шапку поклонился мне, нервно вертя в руках маленький ключик кратко доложился о неисправности, сумме и сроках. Но даже через неделю ремонт был незавешен. Пришлось идти выручать из беды карету. Через отверстие в воротах было видно, как большой кувалдой бил по нашему фаэтону мастер, потом залаяла собака,спрятав кувалду за кадку и схватив в руки ключ побежал открывать дверь. В трех шагах от меня стоял тележный мастер нервно вертя в руках маленький ключик. Его желание заработать не совпадало с умением.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Паромная переправа.
В кустах у паромной переправы мылась группа мужщин-казахов. Совершенно не стесняясь собравшегося народа вышли на берег обсохнуть. Одежда их состояла из ситцевых трусов, полосатого халата и узорчатых тюбетеек. Одевшись, они начали звать переправу, при этом громко говорили и смеялись. На пароме уселись на лавочку и молча сидели всю дорогу. Сойдя с парома опять громко разговорились и неумолкая смеялись. У приглянувшегося магазина они останавливались и посылали договорщика, если продавец обещал сделать уступку, то почти весь товар покупался в этом магазине.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
У Николая Алексиевича.
Я побывал в гостях у учителя гимназии Николая Алексиевича. По правую сторону высокого забора высился справный деревянный дом на каменном фундаменте. К задней стороне дома была пристроена открытая веранда выходящая в маленький сад. Под деревьями вразброс спали три дочери. За садом виднелись огород и банька. Из живности содержали волкодава и кошку. Николай Алексиевич - поповский сын, выучившийся в университете гордился достигнутым положением. В центре сада росла единственная в городе груша. Николай Алексиевич бережно сорвал и уложил в мою корзинку с десяток груш. Слышал от людей будто на зиму эту грушу Николай Алексиевич полностью укутывают кошмой.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Логика жизни.
Учитель математики гимназии говорил, что единицей скорости жизни всякого человека являются сутки. Мы являемся самым совершенным средством передачи мысли и жизни в историческом пространстве. Движение от рождения к смерти у одних затруднено грузом, преобладающее большинство вышагивает налегке.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Сад.
В Кустанае большой сад площадью чуть менее четверти десятины имел выходец из Рязани Поликарп Антонович. Вечером, накануне отъезда отца во Францию и Германию пожаловал к нам с корзиной яблок Поликарп Антонович. Просьба его была очень скромной в поездке собирать семена яблок, груш и прочих фруктов и ягод. В отдельные годы Поликарп Антонович терпел большие убытки от вымерзания деревьев, но дела своего не бросал. Каждый кустанаец находясь в поездке считал за честь привезти с собою горсточку семян для будущего благоустройства города. Разведение придомовых садов стало возможным только с пуском городского водопровода.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Церковь.
Посещение её в те времена было почти обязательно. Мой папа к церкви был очень прохладен, но в интересах дела, создании благоприятного мнения среди клиентуры в обязательном порядке раз в неделю посещал службу. Выходил из церкви в числе первых, встречал выходящих приветствием, долго стоял в кругу знакомых, вёл нескончаемые беседы о видах на урожай, положении российского переселенца, погоде, местных новостях. Мы с Марией бывали в церкви раз в месяц, мама чуть чаще. Благодаря отцу наша семья относилась к числу богобоязненных, уважаемых и благонадежных.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Кустанайские моционы.
По субботам и воскресеньям "лучшие семейства" Кустаная прогуливались в парке. Во-первых, это делалось с целью демонстрации "мод", во-вторых, всякая семья выставляла на особое место своё чадо входившее в возраст перемен. Позже, уже пожив пару лет в Москве мне как то вспомнились эти неуклюжие и смешные провинциальные вечерние моционы. Именно тогда у меня сложилось мнение, о невозможности пребывания приличного человека в затхлой атмосфере лавочкового Кустаная.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Выезд.
К шести наших пригласили в гости. Конюх получил приказание приводить в порядок, чистить и запрягать. Отцом было дано указание какую запрягать из трех имеющихся. Мама пришла удостовериться в исправности фаэтона со складывающимся верхом. После обеда коротко приходила портниха. Кухарка приводила в порядок одежду и обувь. К трем часам мама прилегла, к пяти пришёл папа и началась суматоха, но к шести все дружно погрузились в фаэтон. Это был первый выезд Марии в свет, принесший ей разочарование.
К.Е.С. Кустанай. 1945год. Записано со слов.
Воскресенье.
В воскресенье нас пригласили на обед в дом Петра Иосифовича. Утром поднялись раньше обычного. Началась подготовка. Наш конюх уехал на похороны, поэтому решили прогуляться пешком. День был майский теплый. Мы двинулись в путь. Улицы (середина мая) уже заросли травой, мы пошли прямо по дороге проложенной колёсами телег. Под ноги следовало смотреть внимательно, первым в навозную какашку угодил папа. К обеду явились вовремя, калоши на нас были изрядно запачканы. Когда я учился и жил в Москве мне встречались на её окраинах в точности такие же неблагоустроенные улицы без тротуаров и палисадников. В Кустанае домики по обеим сторонам улицы имели по одному или два окошка выходящих на улицу, между ними было много пустырей. На всём пути встретилось всего два колодца. Пилипенковский колодец был заботливо благоустроен т.е. огорожен заборчиком, имел крышечку и навес, посажен клен. Улицы в эти часы ещё пустынны, горожане заняты домашними делами.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Поднос.
Моим отцом проездом из Цюриха в Москве был приобретен огромный серебряный поднос. Стоил он больших денег около 1100 рублей. Приходящие в гости могли полюбоваться им, но любование сменилось плохо скрываемой завистью. Мама распорядилась поднос присовокупить к приданому, гостям стали подавать на старом.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Пушкарев А.С.
В студенческие годы папа был дружен Сергеем Александровичем Пушкаревым. Встретились они случайно в Бадене и дружба возобновилась. В августе 1916 года семейство Пушкаревых прибыло к нам на "отдых". Настоящей же целью визита являлась помолвка. В качестве жениха моей сестры Марии представили Иллариона Сергеевича. Это был молодой человек двадцати трех лет, высокого роста с необыкновенно светлым юношеским лицом. Дальнейшее наше знакомство убедило меня в правильном выборе отцом спутника жизни для Марии. Илларион Сергеевич был благороден, правдив, по дворянски воспитан и интеллигентен. Пушкаревы были из обедневших дворян, Сергей Александрович служил, Илларион Сергеевич лечил. За Марией было дано приданое деньгами сорок тысяч серебром, для Кустаная это были неимоверная сумма. В среднем (среди наших знакомых) приданное составляло 500-700 рублей. Мария в 1921 году покинула Россию и поселилась в Квебеке. В 1929 году получил от Марии тайную весточку, - неё всё хорошо, устроились прилично, родила двух мальчиков, интересовалась делами семьи.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Цари - проклятие дворянства.
В приватной беседе с преподавателем университета услышал из его уст эту фразу. Сказанное, да ещё усиленное обстоятельствами жизни запоминается на всю жизнь. События последних лет царствования подтверждают то предположение.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Ставни.
В июне-июле 1917 года из письма узнал, что в доме на окна были установлены крепкие ставни с замками. Грозные события докатились до далекого степного Кустаная!
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Москва. Июль 1919 года.
На протяжении мая и июня 1919 года я четырежды подвергался избиению, у меня отбирали наличность, обувь и одежду. Избивавшие имели крепкие кулаки, привыкшие к простому труду, нападали внезапно, несколькими ударами приводили жертву в бессознательное состояние и обирали. Власть была слабой, закрывались заводы, служки полиции бросали службу, рабочий люд искал средства к существованию. Моё пребывание в Москве стало невозможным. (К лету 1919 года я закончил третий курс университета.) Воспользовавшись неразберихой мне удалось за небольшие деньги "окончить" курс наук и приобрести диплом. В октябре 1919 года приехал в Кустанай и больше не расставался с ним.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Начало.
Начиная с 1905 года городская интеллигенция была твердо уверена, что на пути прогресса российского общества каменной горой стоит самодержавие. Стоит убрать царя и все сразу наладится. Эти добровольцы соблюдая "конспирацию" бегали по городу и разносили свои сумасшедшие идеи переустройства государства, в надежде что их оценят и выдвинут в "Робеспьеры". Образованные люди не знали самого главного своего народа, а это было скопище нищих, невежественных, культурно отсталых рабов. Городские власти могли пресечь пропаганду этих "глубоко законспирированных революционеров", но чиновные на службу приходили не работать и выполнять долг, а воровать. Когда вспыхнули первые искры неподчинения, многочисленные домохозяева, лавочники и купцы Кустаная хотели проучить смутьянов, но власти потребовали разойтись по домам. Позже малочисленный отряд пришлых моряков и солдатов поддержанный кучкой никчемных горожан захватили на поругание Кустанай.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Папа.
Мой папа в любых жизненных коллизиях сохранял человеческую сущность, был интеллигентным и даже застенчивым человеком, но на людях принимал независимый вид, немного громковато смеялся, был деланно весел и смешлив.
Вести себя старался по-дворянски строго, но с началом гражданской заварухи неуклюже пытался опростолюдиниться, в речи его появились простонародные бранки, хотя всегда презирал крестьян, работников, полуграмотных и косноязычных людей. При большом скоплении народа на похоронах и поминках было неожиданно много высказано теплых слов. Оказалось, мой вечно скромный родитель умел встречному высказать особую человеческую ласковость. На десятилетних поминках никто из приглашенных не смог вспомнить о знаменательной привычке прикусывать зубами правый край нижней губы, но каждый высказался о том, что умел папа сказать такое, которое ждешь всю жизнь.
Вот так закончилась жизнь папы!
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Мама о событиях 1917 - 1918 года.
Революцию в Кустанае приняли настороженно, вроде неизвестного зверя - потрогать хочется, а гладить боязно. В гимназии по вечерам заседали очкастые, на базарной площади "народ" устраивал митинги, собралось до 200-300 человек. Выступающие пламенно кричали, а слушатели сбившись в кучки делились своими новостями. Кустанайский обыватель всегда настороженно встречал перемены, приспосабливался к ним, но не менялся сам и однажды заведенный образ жизни. Горожане охотно говорили о "революционных новинках" встретившись обменивались услышанным, а затем дружно отмахивались руками: "Да оно нас не касается" и расходились. Слова "полицай" и "чиновник" произносились с матерным оттенком. К началу 1918 года к словам "купец", "лавочник", "буржуй" добавляли "кровопийца". К лету обыватель был не на шутку встревожен новыми словами "реквизиция", "борьба с капиталом" и"пролетарий". С этого момента, население разделилось на богатых и бедных. Крестьянин Косов Федор вывез ночью из собственного двора излишек - телегу, плуг, лошадь и продал на Боровском базаре. Мещанка Мыльникова Евдокия торговала на базаре накопленными впрок сундучными излишками; посудой, материалом, готовой одеждой.. Только ближе к осени 1918 году горожане поняли что революция была подобна наводнению или пожару, но как бы то ни было революционные события не тронули умы и души кустанайцев. 1919 год круто изменил жизнь, большевики когтями вцепились в тело города и оседлали. Проходя мимо кабака на Оренбургской часто наблюдала кровавые драки, в толпе собравшихся невозможно было найти хоть одно осмысленное лицо, - они же шли в костяке событий.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Мама и новая власть.
В связи с известными в Кустанае событиями 1919 года мама купила скромный домик, рассчитала прислугу, завела корову и огород, зазывала соседок на чаепития. Кустанайцы поддерживали своих лапотных красных, нежели их благородия. Мама сумела создать вокруг себя ореол простой труженицы, вдовы непримиримого борца с колчаковцами.(папу в апреле 1919 года зарубили на улице пьяные казаки) Меня называли сыном первого революционера, мы избежали репрессий. Моя мама умерла от удара в жарком июне 1932 года.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Становление режима в Кустанае.
Время связанное с моим приездом в Кустанай (октябрь-ноябрь 1919 года) после окончания курса и поступлением на работу к большевикам было насыщено сильными впечатлениями. Городская интеллигенция, которая так яро желала революции и перемен оказалась совершенна не готова к решительным действиям, к борьбе за власть. События сопровождались кровавыми боями, а налаженный семейный уклад стал для них дороже убеждений, низовая работа по агитации самого мутного низа не прельщала. Зато выжившие после многочисленных кровавых передряг местные горлопаны охотно шли в низы, собирая внушительные митинги. После их яростной агитации начал ощущать на себе недобрые взгляды. Народ враз переменился. В каждом человеке я видел два лица; одно - повседневное, другое - отягощенное винтовкой. Примеченное не предвещало мне достойной жизни. Из рабоче-крестьянского Кустаная выделилась властная кучка отделившаяся от всех. И те и другие жаждали расправы над "чистой публикой", но это произошло позже. Мамино кольцо с камнем вызвало доверие к его обладательнице и было с руки подарено известному лицу. Новая власть тут же выдернула меня из круга отверженных и дала мне канцелярскую работу в самой своей сердцевине.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
1922год.
В мае 1922 году будучи на воскресной службе впервые услышал из уст священнослужителя восхваление новой власти, она была названа им властью простолюдинов. Впоследствии это заунывно повторялось в неизменном виде.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Я и церковь.
После событий 1905 года в Санкт Петербурге отношение дворянства, интеллигенции к церкви изменилось. Мне приходилось видеть из-за пазухи карикатуры, где священников называли попами изображали в виде пьяниц, обжор, лающих царских дворняг. Из череды священнослужителей, с которыми мне пришлось беседовать я припоминаю всего парочку отвратительных типов.
В 1943 году выпущенный на волю священник поведал мне, что виновен в том, что не прятал икону за занавеской, не отказывал людям в службе, собирал на молитву в своем доме желающих.
Я наказал сыну, чтобы поставил на моей могиле крест - знак отличия верующего православного. Всегда относился к церкви равнодушно, мне не пришлось ее поносить или восхвалять, но хотел бы справедливости. Много от нее вреда, но и пользы немало..
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Полина.
Полина дочь уездного чиновника. Жила на Царской, семья относились к городской верхушке. Наши семьи были знакомы, между нами возникла приязнь, через мою сестру Марию наладили переписку. Были встречи, обещания, признания, слезы радости и умиления. Мы дали клятву в вечной любви. До октября 1920 года семья Полины выехала из Кустаная в неизвестном направлении. Встретив в Челябинске земляка узнал, что Полина проживает в Омске. В 1931 году находясь по служебным делам навестил её. На адресе дверь открыла совершенно чужая Полина.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Похороны большевика.
Представители городских и уездных учреждений Кустаная выражали родным и близким соболезнование, в проулке дежурила наготове пролетка, на кладбище спешно рыли могилу, у гроба стояли в почетном карауле милиционеры. Неотвратимо надвигались важные похороны!
Священник убеждал родственников в необходимости неукоснительного исполнения последней воли покойного. Возникло недовольство, близкие стали оттеснять батюшку со двора, но он не сдался, на улице собрав вокруг себя народ рассказывал всем о последней воле усопшего.
Похороны большевика прошли по церковному укладу, не играл духовой оркестр, не было залпа и почетного караула, не пришли проводить в последний путь товарищи, не поставили на могилу тумбочку с красной звездой. Было все по-людски.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Жизнь моего города в 1915 году.
В женской гимназии сегодня вечер поэзии. Лара читает со сцены Гёте, гулко ухая о стены пропадают звуки и слова, а невинные губы гимназисток с упоением повторяют вслед каждое слово и парит над кудряшками старичок Гёте, вызывая неясные фантазии в молодых умах…
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Книги.
Книги в моей жизни всегда играли особую роль. Когда научился бегло читать папа садился рядом со мной, - разбирал и анализировал дотошно каждый абзац. К годам 12-13 я перестал "глотать" книги,- стал читать по 20-30 страниц в день, серьезно обдумывать прочитанное, записывать важное. К 17-18 годам с огромным трудом одолел нижний интеллигентский уровень начитанности и представлял собою сносного собеседника.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Революция и я.
В начале трудовой деятельности у меня полностью отсутствовала пролетарская канцелярская хватка. Внимательное изучение документации позволило сделать заключение, что все большевистские органы работают по принципу телеграфа; постановления вышестоящих органов обретают инструкцию по исполнению с указанием ответственных и сроков исполнения и тиражируются нижестоящим. Мои обязанности состояли в составлении и представлении сводок исполнения входящих документов.
Чуть позже, благодаря книгам пришел к чрезвычайно полезному для собственного выживания элементарному выводу; все мои действия в обществе должны быть направлены только на личное благо. Горожане не забывали о моем дворянстве, но знания и полезность перевешивали ненависть. К 1925-1928 годам большевизм народу надоел и на меня - "родимое пятно царизма" поглядывали с уважением.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Интеллигенция Кустаная.
К 1923-1924 годам в Кустанае появилась группа отверженной интеллигенции, представители которой имели сложную психологию, сумбурные рассуждения и, соответственно, не имели работы. Всех этих людей я знал лично; это два учителя иноземных языков, учитель музыки, художник, землемер, податной чиновник, пианист. Это были честные и хорошие люди, но попав в большевистскую мусорную яму среди отбросов протухли и пропали. К тридцатым годам я перестал встречать людей с которыми хотелось бы поздороваться.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
В соседнем квартале казенная винная лавка забита народом, в табачном тумане тонет матершина, пьяные выкрики и слезы несчастия. С прилавка волосатая рука сметает медяки в огромный ящик, а другая ловко выставляет чекушки. Царь – батюшка всякий день с прибылью.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
На кладбище тяжело копают могилу для почившего пономаря.
Мальчик сидит у окна и бормочет про себя, стараясь хоть что то запомнить к завтрашнему уроку Священной истории.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.
Главное устремление каждой семьи - не упустить малейшей возможности заработать, а в голодные годы в Кустанае вымирала каждая третья семья.
К.Е.С. Кустанай. 1945 год. Записано со слов.