Торг 2
В хороший день иду я мимо кинотеатра.
И вижу со спины двух женщин с маленьким ребенком, прогуливаются неспеша и разговаривают. Я нет, чтоб сказать "приберите мальца", прошел дальше. И вдруг визг, крик, скорую. Мальца отъезжающей машиной придавило, - закончил Тоцкий.
- И вы вернулись, Афанасий Иванович? - спросила Настасья Филипповна.
- Я крови испугался и мертвого тела, - признался Тоцкий.
Настасья Филипповна очень расстроилась.
- И вы даже в скорую не позвонили? - спросил Фердыщенко, отправляя с вилки кусок краба в рот. Брови его как-то удивленно приподнялись, он был озадачен рассказом Тоцкого.
Князь, доселе молчавший и сложивший руки на груди, вспыхнул, глядя на Настасью Филипповну, и произнес неясную фразу:
- А так, что в одной, и только в одной из этих историй, нож спрятан.
- А в другой что спрятано? - скосив глаза на князя, поинтересовался Фердыщенко, держа на расстоянии ото рта вилку с крабом.
- Книга, должно быть, - предположила Настасья Филипповна свою версию, слушавшая на этой неделе рассказы Лебедева, впрочем их и Тоцкий слушал, но впечатление у них сложилось разное.
***
Торг 3
Разговор зашел об айкъю, Н.Ф. рассказала историю об подтасовке айкью, и что для жизни и 110 достаточно. Фердыщенко сказал, что у одной дамы было 110 единиц челяди, а ей все равно было недостаточно.
Н.Ф. рассмеялась.
Затушив сигарету, Настасья Филипповна прошла в комнату с пятью окнами, и там сидела в креслах, у окна, поддерживая разговор, и в шаль укутавшись.
На блюдечке лежали кружки апельсинов.
Фердыщенко нес по лестнице деньги, большую пачку, завернутую в промасленную бумагу из гаража, где Фердыщенка иногда чинил машину Рогожина.
У Рогожина был нереалистичный вид и метафорическое выражение лица.
Н.Ф. хотелось порезать себе вены.
Все прикончили индейку, и поддерживать уже ничего не старались, Рогожин был на высоте, генерал Епанчин был чем-то не доволен или смущен, Ганя спал на диване.
Фердыщенко налил себе выпить.
Дверь не закрывали, кто-то пошел сдавать бутылки, примечательно что бутылки без пробок, помещались в сетке советских времен.
Принес.
Рогожин стоял у стола, налил себе и выпил, положив пимпочку в графин.
Аккуратный.
Н.Ф. подумала, носит ли он с собой пистолет, который, как известно, перевесит 100.000 других.
***
Фердыщенко включил музыку.
Торг 4
Белоснежная кожа Н.Ф. слепила Рогожина.
Н.Ф. подумала, что пока Рогожин молчит, Птицын построил бы четыре дома, вырастил четырех сыновей, убил бы четыре змеи.
Больше двух не построит, - мысленно откликнулся Рогожин, напугав Настасью Филипповну, но она виду не подала.
Н.Ф. молчала.
Рогожин разбудил Ганю и настаивал, чтобы тот с ним выпил. Узнав про непреднамеренное несогласие, Рогожин успокоился духом, и уже смелее взглянул на Настасью Филипповну.
Н.Ф. что-то не до понравилось в этом, она пошла на кухню, разожгла плиту и положила в духовку деньги в промасленной бумаге.
Ты чего так нехорошо смотришь, говорили ее глаза.
- Деньги горят! - воскликнул Фердыщенко.
- Очистительный огонь, - поддакнул Тоцкий, быстро выпив.
Коридор был удивительно чистым, когда Ганя шел по нему как в тумане, словно шагая по Пулковским высотам. В этом было что-то торжественное и потустороннее.
Следом в замедленной съемке шла Н.Ф., держа щипцы на весу.
- Ганя, все деньги твои, - раздавался в коридоре ее шепот, как бы из обоев.
- Королева!...
прошептал Ганя, голова у него закружилась, он хлопнулся в обморок прямо на кухне.
- Я думал, будет хуже, - пожаловался Фердыщенко, и в руках его мялся белый платок с нашатырем.
Н.Ф. открыла духовку, подхватила щипцами обгоревшие деньги, и кинула пачку на пол.
- Вот, Ганя. Все твои.
И вышла из кухни.
- Ручки запачкала! - как-то жалобно, с неопределенным выражением лица, проводил Фердыщенко.
- Бери, говорит, деньги! - подхватил Ф., а Красотулечка склонилась над Ганею.
**
Н.Ф. одела перед зеркалом шляпку, посмотрела кругом как на все чужое, и скрылась с Рогожиным за дверью. Зашумел лифт.
Люди остались пить. Кто-то крикнул: Рюмочку!
***
К концу дня собрали денег в три-четыре раза больше первоначального. Но зачем?...