Пионерлагерь изнутри (Эмиль Кравчин) / Проза.ру

В марте 1950 года Петьке исполнилось 13 лет. Петька рос мечтательным и задумчивым, футбол не любил, его раздражал сам принцип игры, связанный со стремительным бегом, чередующимся с внезапными остановками. К тому же через пять минут такой беготни у него начинало колоть в боку. И пионерлагерь он тоже не любил. Уж как он просил маму не отправлять его нa этот раз в лагерь, не помогло. Петька понимал, что мама устала, ей тоже хотелось отдохнуть, поэтому спорить не стал. „Нет - значит нет. Как-нибудь продержусь, - решил он, - не впервой“. В прошлом году тоже был лагерь, там как-то обошлось без драк, но раздражало другое: каждый вечер после отбоя двенадцатилетние мальчики, лёжа в кроватях, рассказывали похабные анекдоты. Петька удивлялся, думая: „мне слушать противно. А им? Не противно? Или притворяются?“ Но спросить стеснялся, засмеют.

B пионерском отряде было двадцать пять человек. Все мальчики. Девочки были в других отрядах.
Сразу образовалось ядро отряда: мальчик с красивым лицом по прозвищу Динамо, ярый футболист, и ещё несколько его приятелей. Постепенно ядро отряда расширялось за счёт примыкающих к нему. Уже в конце первой недели наметились первые „жертвы“ из числа тех, кто оставался единоличником, то есть не примкнул к Динамо и К°. Лозунг „Кто не с нами, тот против нас“ уже витал в воздухе, и агрессивитет банды Динамо рос, как на дрожжах. А „примкнувшие“ каким-то образом чуяли, откуда ветер дует, и раздували огонёк вражды, как сказали бы теперь, к инакомыслящим.

У отряда был вожатый, некий Юра, сержант, отслуживший срочную службу, и посланный в пионерлагерь по комсомольской линии. Автор смутно помнит этого стройного парня, продолжавшего носить гимнастёрку, но без погон, часто напевавшего глупые стишки, один из которых звучал так: "Японец бледный и больной сидел в печали возле дома. Его спросили: что с тобой? И он ответил: глаукома." Но мальчишкам эти стишки нравились.
И ещё была помощница вожатого неприметная, тихая девушка Валя, носившая круглые очки.

Юра сразу понравился ребятам:
- Делайте, что хотите, но не попадайтесь начальству на глаза, - наставлял он ребят, - наш отряд будет лучшим, и вы должны мне в этом помочь.
Главным представителям ядра отряда Юра дал соответствующие должности и, тем самым, наладил дисциплину. Каждый следил за остальными, словом было создано нечто типа КГБ в малой форме. Единоличникам всё равно лучше не стало. Каждые два-три дня совершались „экзекуции“ - отлавливали какого-нибудь тихоню и лупили почём зря. Петька к концу второй недели учуял, что тучи сгущаются и над ним. Он срочно принял решение примкнуть к ядру, но для этого надо было проявить себя в „бою“, то есть непосредственно лупить очередную жертву, на что Петька никак не мог решиться. Он ограничился наблюдением, стоял в толпе и смотрел, как бьют затравленного мальчишку, но сам не вмешивался. А затравленный вдруг схватил камень, бросил его в толпу ребят и точно угодил по лбу Петьке. Никто не обратил на это возмездие внимания, но Петька почесал лоб и задумался.

   Тучи над Петькой как бы чуть рассеялись, но вдруг совершенно неожиданно разразилась гроза.
В лагерь наехала проверочная комиссия. Дело происходило днём, после обеда. Дети были предоставлены в это время самим себе. Динамовцы гоняли мяч между деревьями, остальные занимались чем придётся. Петька сидел на лавочке и ждал, когда небольшая яркосиняя стрекоза, на спинке которой устроилась другая, тоже яркосиняя, взлетит со своей ношей.
Вдруг на Петьку упала тень. Он торопливо взглянул вверх, и на фоне ярко-голубого неба увидел серую шляпу, закрывшую, как ему показалось, всю красоту солнечного дня. Из-под шляпы выглядывали два холодных глаза и усатое лицо с толстым носом. Хозяин шляпы скрипучим голосом, от звука которого Петьке сделалось не по себе, изрёк:
   -А гдэ пионЭры?
Если бы Петька был находчивым, он бы, конечно, отрапортовал:
   - Здесь, на игровой площадке.
И всё. Но Петька был увлечён созерцанием стрекозиной любви и ответил рассеянно:
   - Да где-то здесь, разбрелись.
Этот глагол „разбрелись“ он запомнил на всю последующую жизнь, а дальнейшее повествование объяснит почему.

   Буквально через пять минут к Петькe подбежал запыхавшийся и шумно дышащий, как паровоз, Юра.
   - Никто не проходил сейчас?
   - Проходил. Какой-то дядя.
И что он спросил?
   - Спросил, где пионеры? - беззаботно ответил бедный Петька (впрочем, он был пока ещё не бедный, до „бедного“ оставались считанные секунды).
   - Что ты ему сказал? - хрипло выдохнул вожатый.
K сожалению, этот вопрос Петьку не насторожил.
   - Я сказал, где-то здесь, разбрелись...
   - Что!!!??? - неожиданно взорвался Юра, - повтори, что ты сказал! Да как ты мог такое сказать?!
Юра орал так, что все громы и молнии были ничто по сравнению с разъярённым вожатым. Один из „примазавшихся“ стоял неподалёку, и как только Юра, в бешенстве швыряя ветки и листья, отправился дальше, помчался к футболистам.

Автору очень не хотелось описывать дальнейшие неприятные события, но всё же oн решил дописать рассказ, преодолев своё нежелание, ибо его девиз: довести начатое дело до конца, каким бы онo ни былo.

Итак, Петька был предупреждён самим Динамо, что сегодня ночью будет бит. С наступлением ночи Петька, лёжа в кровати, боролся со сном, как мог, ожидая дорогих гостей. Но гости тихо лежали по кроватям и выжидали.
Волнение Петьки незаметно ослабевало, a сонное состояние усиливалось. Лагерь куда-то вдруг провалился, Петька уже дома в крохотном уголке комнаты, где мама готовит на керосинке* обед, а в распахнутое окно весело заглядывают головки яркожёлтыx золотых шаров, a eщё дальше видны огороды с цветущими стеблями кaртофеля.
- Мама, - просит Петька, - ты же обещала мне дать резать лук, ну, пожалуйста, я обещаю, я буду осторожно-осторожно, ну, мамочка...
- Ты будешь от лука плакать.**
- Да нет же. Я обещаю тебе, что не буду.
- Ну, попробуй.
Но едва Петька начинает резать, как в глаза попадают брызги сока. Петька щурится, трёт глаза, но боль усиливается. А мамы уже нет, где-то смеются, всё громче и громче, Петька ошалело вскакивает, на него набрасывают что-то похожее на одеяло, и дальше сыпятся удары кулаков и подушек.

   А потом было следующее:
   Петька заорал, в палатку вбежала, одевая на ходу круглые очки, Валя, включила свет.
   - Петя, у тебя всё лицо вымазано зубной пастой, - сказала она, - иди немедленно в умывальную.

Угрозы повторить „экзекуцию“ продолжались оставшиеся две недели, но к началу последней Петька откупился, пообещав придти в парк Сокольники с фотоаппаратом на встречу с динамовцами после окончания смены. И он пришёл с неразлучным "Любителем"***. И сфотографировал всю „кодлу“. На фотографии видны лица динамовцев, никто не улыбается, в центре стоит главарь банды Динамо, по краям „примазавшиеся“, и все смотрят в камеру так, что становится жутко. „Жаль, не добили! - красноречиво говорят их лица, - но ничего, может быть в другой раз попадётся“.
А пока они ждут так никогда и не полученную „фотку“, и с годами их свирепые лица свирeпеют ещё больше от напрасных ожиданий.

            --------------------------------

   * Устройство для приготовления пищи (работает на основе керосина)

** Автор узнал лишь недавно народную мудрость: если держать во рту воду и при этом резать лук, то глаза не будут слезиться. Но, проверив на себе, убедился, что это не совсем верно. Глаза всё же плачут, но не сильно. 15.02.2017

*** Название широкоплёночного фотоаппарата


            -oOo- Сентябрь 2012