Незамысловатая улица. Промышленный район. Я вышла на трамвайную остановку — собралась поехать в библиотеку. Хотя большинство книг можно найти в Интернете, гудение компьютера никогда не заменит шелеста страниц настоящей живой книги. Двери трамвая распахнулись…
Салон не был переполнен, но сидячие места заняты. Я встала, и взялась за поручень.
Рядом сидела уже далеко не молодая, худощавая женщина с желтоватыми волосами, зачёсанными в «бабетту». Я обернулась вокруг, и увидела, что бОльшую часть пассажиров составляли немолодые женщины. Меня это немного удивило, но, в общем, не поразило. Я снова повернулась в сторону пассажирки с «бабеттой» (потому что для меня это оказалось самой удобной позой). Пассажирка же, видимо, решила, что со мной можно завязать беседу.
— Куда, внученька, едешь? — спросила она.
— В библиотеку, — опешила я от неожиданного вопроса.
— Библиотека это хорошо. Приятно слышать, что люди по-прежнему любят читать… А парень есть?
— Какой парень? — ещё больше опешила я.
— Парень… это тот, который будет муж. Это тот, который самое большое счастье.
— Гм… — выскочил из моего горла многозначительный звук.
Женщина продолжила:
— Мне было почти семнадцать, когда я впервые увидела Коленьку, любовь всей моей жизни. До этого я любила только Скамейского, актёра. Знаете такого, очень известный актёр… у меня была открытка с его фото, и я несколько раз спала с ним… бз… то есть, с… да, ёлки-палки, открытку под подушку клала. В общем, такая детская наивная влюблённость. А потом я встретила любовь всей моей жизни. Коленька, он был такой весь… НАСТОЯЩИЙ. Ах, как он танцевал! В тот день в наше село заглянули офицеры из города. Как выяснилось, на самом деле это были пригородные шпионы… впрочем, не важно. Коленьку, любовь всей моей жизни, я полюбила с первого взгляда. Он забрал меня в город, где мы прожили два дня, а потом его похитили гуманоиды. Я так плакала! (Ещё целых два дня). А дальше походила по городу, открыла для себя мир, поступила в институт, встретила своего будущего мужа, с которым мы прожили пятьдесят три или пятьдесят четыре года и нарожали троих детей… А сегодня для меня особенный день. Ровно пятьдесят пять лет, как…
— Вы и сейчас кажетесь такой же наивной и восторженной, как пятьдесят пять лет назад, — вмешалась в разговор полноватая женщина, сидящая впереди. — Но на самом деле вы всё правильно сделали: и замуж вышли, и детей нарожали, да ещё и институт закончили. Ведь что для женщины главное? — спросила наша новая знакомая, и посмотрела на меня.
— Институт закончить, — иронично сказала я.
— Главное для женщины — удачно выйти замуж,— ответила моя собеседница.
— А я так не считаю, — вырвалось у меня.— Главное — поступить в институт (теперь уже академию, или университет и т. д.), тогда все будут считать тебя умным и образованным. А если серьёзно, то у каждого свой путь.
— Ничто не может принести большего счастья, чем маленький тёплый комочек в колыбели и любимый человек рядом, никакой институт этого не заменит. Образование — это хорошо и важно, но главное — выполнить своё женское предназначение.
У пассажирки с «бабеттой», которая всё это время внимательно слушала, по щеке полилась слеза. «Коленька», — тихонько сама себе сказала она, а потом неожиданно, громко сделала вывод:
— Самое главное в жизни — это любовь.
А потом ещё неожиданнее обратилась ко мне:
— А ты как считаешь?
— Какая любовь? — опешила я. Ну, правильно, любовь бывает разная и к разному, а есть ещё имя такое.
— Я люблю поле, — сказала я. – Люблю за простор и кажущуюся бесконечность. Ещё мне нравится, как летают коровки, и пахнут маки-васильки. Ещё я люблю смотреть в бездонное небо…
— Уходит от ответа, — сказала полная почитательница семейных ценностей.
— Вы думаете? — ответила я. Но это правда. Я люблю поле и свободу. На всякий случай: это не метафоры. Это именно широкое поле. Поле для разбега и размышлений.
— Ну, это ты сейчас так говоришь — слишком молодая. Хотя тебе бы следовало уже задуматься… да, брось ты дурью маяться.
«Коленька», — пространно глядя впереди себя промолвила Бабетта.
— А, знаете что,— не выдержала я,— все мы маемся какой-то «дурью». Вот вы, например, — посмотрела я на желтоволосую старушку, — тешите себя глупой иллюзией, а вы, дорогая Жена и Мать, бежите сами от себя. Послушайте, никто, НИКТО НИКОМУ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН. Одни полны мыслями о любви, другие — о надёжном семейном тыле, а кому-то больше всего не свете хотелось бы зайти в уютный читальный зал, и погрузиться в мир фантазий. То, что для вас ВСЁ, для меня…
— «Коле-е-енька!»
— НИЧТО!
На лице старой женщины с «бабеттой» появилось изумление и мука. Неожиданно она резко оторвала пуговицу от нагрудного кармана, и достала из него что-то красное и слизкое.
— Посмотри, что ты сейчас сделала с моим сердцем,— выпалила она.
Я посмотрела: что-то красное и слизкое оказалось кровоточащим сердцем. Я так испугалась! К счастью, попутчица потом вернула его обратно.
— Извините,— вмешалась в разговор молчавшая до этого интеллигентного вида женщина с короткими чёрными волосами (она была немного моложе двух других попутчиц, и сидела возле окна через проход), — я слышала ваш разговор, и хочу сказать, что для гармонии и счастья необходима реализация разных составляющих: это и семья, и карьера, и просто интересная познавательная жизнь. Я, например, инженер и мать, воспитала замечательного сына, которого, тем не менее, считаю ГЛАВНЫМ ДОСТИЖЕНИЕМ В СВОЕЙ ЖИЗНИ.
— Да что же вы зарядили все о своих достижениях, заключающихся в ДРУГИХ людях. А САМИ чего вы достигли, кроме как ходили беременными и рожали? Каждый человек сам по себе ценен, и счастье его находится в нём самом.
— А ты когда-нибудь рожала?! – спросила меня новая собеседница.
— Нет.
— Так как тогда ты можешь говорить о том, о чём не знаешь?
— Дети, они, просто ангелы, — вмешалась попутчица Жена-Мать, это же маки-васильки, это же ЦВЕТЫ ЖИЗНИ.
— Все мы цветы жизни,— сказала я.
— Внести лепту в будущее — долг каждого. И приятный долг! Так задуман человек. Дети… они же такие милые… ты, наверное, их не знаешь, поэтому так и говоришь.
— Я почти два месяца проработала в садике, — призналась я.— Искала себе работу по душе, но всё ничего мне не подходило, а дома давили, и я в конечном итоге апатично согласилась пойти воспитателем в свой детский сад — там была вакансия. Хватило меня на полтора месяца. Сейчас я работаю в языковой фирме, и очень довольна этому, потому что действительно интересуюсь иностранными языками. Теперь я ещё больше понимаю, насколько важно идти своим путём, а не поддаваться чужому давлению.
Так за разговором мы незаметно проехали несколько остановок. Мне уже скоро выходить. Я поблагодарила попутчиц за беседу, попросила Бабетту не обижаться, она сдержанно согласилась. Инженер дала мне свой номер телефона, и сказала, что я могу звонить, чтобы продолжить обсуждение. Я кивнула. Тоже сдержанно. Когда я выходила из трамвая, все собеседницы махали мне рукой. И я им.
Я направилась к библиотеке. Вспомнила о сердце одной из своих собеседниц. О том, как она достала его из кармана, и оно стало обливаться кровью. Это всё потому, что я задела её ценности. Но до сих пор не приложу ума, как можно вытащить сердце, и, как ни в чём ни бывало, засунуть его обратно. Вдруг у меня кольнуло что-то внутри, я согнулась пополам, и сказала «ой». Это мои сердце и душа заболели, потому что были задеты МОИ ценности. А потом всё стало, как прежде.
На пути в библиотеку я проходила мимо языковой фирмы, где сейчас работаю. Я подумала, что понимать чужие языки — просто необходимость. И чем больше ты можешь понять, впрочем, как и объяснить, тем лучше.
30.06.2013