"Моё озеро "Чистое", где порою рассветною-
Прибегала одна, с четырёх малых лет.
Чтобы выплакать всё,что в душе накопилось.
А теперь говорят - того озера нет..."
*
Каждое лето родители отправляли её попуткой в деревню к дедам, чтобы не мешала работать. Там простор, тепло, молоко, лесная ягода. Шёл ей пятый годок. Из одежды дали два стареньких серых платьица, которые она надевала на голенькое, очень худенькое тельце. Старые башмачки уже жали ножки, но новые покупать не стали. Зачем летом обувь, бегай и бегай себе босиком. Но одно платьице, повешенное на плетень после стирки, сжевала корова.
Дедам некогда было присматривать за девочкой. Дел невпроворот, успеть бы до зимы. Да и не привыкли они к ней. Чужая она им. Вот детишки младшей дочери растут на глазах, к ним и сердце расположено. А о ней чего заботиться, с утра кружку молока снятого с куском хлеба и айда на улицу, чего дома отираться.
Красное лето дарило много интересного. Манили ягодные полянки. Озеро с чистой водой. Там, на озере, был мелководный берег, где вода под лучами солнца хорошо прогревалась. Сняв своё серенькое платьице, бережно разложив его на травке, девочка часами барахталась в воде. Потом расплетала свои косички, сушила волосы под лучами солнца и заплетала. Гребня не было и косички выходили неаккуратные, но она иначе плести не могла. Потом бегом бежала в лес, чтобы насладиться душистой ягодой. К обеду не успевала, а уж ужин старалась не пропускать. Спала на печке, вместе с котом Васькой, который любил притулиться к её бочку и посопеть рядышком.
Лето закончилось , пришёл сентябрь. Родители не приезжали. Деды ворчали :
- Неужто на зиму решили оставить ? Вот ещё печали не хватало ! Ладно летом, её не слыхать и не видать.А что с ней делать зимой ? Пришла пора копать картошку, вот и пусть подсобит, не мудрёное дело в ведро клубни бросать. А там,глядишь, и родители опомнятся.
Дед поверх рубахи и брюк надевал безрукавку, обувал кирзовые сапоги на носок тёплый. Бабка поверх одежды повязывала шаль на груди крест на крест, ноги в глубокие азиатские калоши с теплым носком. У девчонки не было ничего кроме платьица. Земля уже теряла тепло, что набрала летом, и ножки замерзали.
Перед девочкой ставили большое ведро и показывали как надо собирать картошку, не оставляя ни единой в земле. Прокопает дед рядок, а девочка собирает клубни. В начале в ведро, потом, из дальних лунок, в подол платьица. Своими ручонками она разгребала землю, боясь пропустить хоть один клубень. Дед зорко следил за её работой.
Приходила младшая дочь дедов, посмотреть как спорится работа. На руках младшенький сынок, в тёплой толстовке. Рядом за подол доченька старшая,на год младше девочки, в платье байковом, штанишках, заправленных в тёплые носки и сапожках резиновых, на случай дождя.
Сентябрь был холодным. Бабье лето тоже не радовало теплом. Все спешили убрать урожай до дождей. Девочка замерзала, чтобы согреть ножки, она садилась на картофельную ботву, собрав её в кучку и накрывала ножки подлом платья, поджав их к груди.
На радость девочке,в такие дни топили баню, чтоб попариться с устатку. Баня топилась по-чёрному, но если сесть против печки на пол, то дым не доставал до головы и не мешал дышать, он уходил под потолок ,а потом в открытую дверь и то верхом. В печке дружно потрескивали берёзовые поленья, даря тепло. Девочка быстро отогревалась. Следила, чтобы горение в печи было ровным, подбрасывая поленья. Когда баня протапливалась и уходил весь угар, девочку выпроваживали из бани.
Мылась она после всех. Одна. Уставшая бабка, дав указания, чтоб не ошпарилась, уходила домой. Девочка наливала в огромный алюминиевый таз холодной воды, забиралась на полок и ковшом с длинной ручкой набирала из котла горячей воды, выливая её сверху в таз. Потом, проверив осторожно рукой воду, садилась в таз с ногами, не снимая платья. Вся грязь с ног и платья отмокала. Так она поступала несколько раз. Мыла голову с мылом, расплетая косички. Платьице вешала на верёвку, что свисала с потолка, на которой иногда сушили бельё в непогоду. Забравшись на полок, положив под голову свежий сухой, берёзовый веник , засыпала крепким сном.
Девочку не страшила темнота, когда угасал свет фонаря. В маленькое оконце бани светила луна. Среди ночи она просыпалась, надевала своё подсохшее платьице и вновь засыпала до утра.
**
Картошку выкопали. Ноги у девочки покраснели и распухли, она передвигалась с трудом, всё больше сидела на печке. Изредка выходила во двор, по крайней нужде и то, когда видела свободными калоши, стоящие у порога. В такие моменты она знала, что деды отдыхают в горнице и ругаться за калоши не будут. Выручал кот Васька, он ложился девочке на больные ножки и ей становилось легче от его пушистой шёрстки.
Пошла вторая середина сентября. Начались проливные дожди. Родители не приезжали, деды ворчали, что теперь всю зиму им придётся кормить и ухаживать за девочкой. А ещё, не ровён час, совсем разболеется, что и по нужде сама не сможет выходить во двор.
Однажды в гости к деду приехал старик из соседнего казахского аула. Его принимали с почестями, угощали разносолами. Потом чаем, настоянным на травах. Девочка смотрела с удивлением на старика. Его бородка клинышком была похожа на бороду козла дедовского, которого девочка страшно боялась. Насупленные брови старика скрывали глаза, похожие на маленькие щелки. Дед называл гостя аксакалом.
Поняв, что никто не обратит внимания на её уход, девочка надела азиатские калоши бабушки и, набросив на голову старенькую шаль, тихо поспешила во двор. В крытом двору было темно, но в приоткрытые ворота пробивался лучик солнца. Девочка вышла со двора. Было прохладно, дождь перестал, ветер разогнал тучи и солнце своими лучами обогревало остывающую землю. Девочка прислонилась к воротам и, зажмурившись, подставила своё личико солнцу. Вдруг до её слуха донесся громкий голос бабки, которая негодовала по поводу забранных калош. Девочка быстро сняла калоши, прижала их груди и побежала в дом, чтобы возвратить.
Гость подхватил девочку на руки, стал кутать её ноги в свою одежду приговаривая тихим голосом :
- Зачем кызымка бегает в бабушкиных калошах ? Почему свои не надела ? Бабушкины всегда красивее ? Зачем не надела штанишки тёплые, носки ?
Девочка молчала, её хрупкое тельце дрожало и от холода, и от страха перед наказанием. Не страшила эта бородка, маленькие глаза гостя. Во взгляде его и голосе не было зла. Дед заговорил быстро и с хрипотой в голосе. Он сетовал, что старшая дочь сбагрила девчонку на всё лето и не спешит забрать. Одежды у девочки никакой нет, в чём ей зимовать разве, что богу известно. А им с бабкой тяжело возиться с малой, да некуда деваться.
Гость, не проронив ни слова в ответ на слова деда , обратился к девочке :
- Поедешь к нам в гости ? У нас с моей женой много внуков. Всем хватает места и еды. Тебе будет весело с моими внуками, они большие озорники, но не дерутся и дружат меж собой. Поживи у нас , пока твои родители приедут за тобой. Хочешь ?
Девочка молча кивнула головой. Гость направился к своей телеге, стоявшей у двора. Конь не был привязан, но терпеливо ждал своего хозяина. Бабка кинулась снимать с девочки старый платок, но, под взглядом деда, остановилась на пол-пути. Аксакал укутал девочку в брезентовый плащ, прихваченный им на случай дождя, и не прощаясь с дедами, слегка стегнул коня вожжами. В дороге девочка уснула.
Аксакал бережно её взял на руки. Девочка поняла, что они уже приехали и, проснувшись, хотела встать на землю, но аксакал покачал головой, будто говоря нет.
Они вошли в большую юрту. Аксакал опустил девочку на пол, устланный во много слоёв кошмами. На девочку смотрело несколько пар глаз, она не умела считать, но поняла, что детей больше, чем пальчиков на её обеих руках. Дети все были темноволосые, с карими глазами, одетые в красивые одежды, каких девочка никогда не видала.
Навстречу к ней шла пожилая женщина в необычной одежде. Она погладила девочку по голове, потом на непонятном языке что-то сказала старшей девочке. Та проворно выбежала из юрты и принесла таз с тёплой водой. Девочке вымыли лицо и руки, потом, поставив в таз, отмыли от грязи ножки. Женщина переодела её в штанишки зелёного цвета, белую рубашку, розовое в зелёный цветочек платьице и красивую малиновую безрукавку, на которой впереди были пришиты монетки. На ноги надели носочки простые, а сверху толстые, шерстяные. Аксакал открыл большой сундук и вынул новую пару детских азиатских калош, которые были девочке в самый раз. Старшая из внучек аксакала причесала волосики девочки и заплела две косички, вплетая узенькую атласную ленточку зелёного цвета. Сердце девочки замирало от счастья, ей хотелось, чтобы её сейчас увидели сёстры, родители и родные.
Все дружно расселись за низенький столик в центре юрты. На столике было много вкусных угощений, но особенно девочке понравилось копчённое конское мясо, которое дети называли жая, казы. Дети наперебой предлагали попробовать курт, иримшик, баурсаки. Женщина, которую все ласково называли апа, разливала чай из огромного медного самовара, сдабривая его уваренными сливками.
Девочку разморило, глаза слипались и чьи-то заботливые руки подхватили её и понесли к горе одеял и подушек у стены юрты. Она не слышала как снимали с неё одежду, голова уткнулась в подушку, её накрыли теплым , ватным одеялом.
***
Проснулась девочка от нежного прикосновения маленькой ладошки. Самый младший внук аксакала стоял на коленях у её изголовья. Увидев, что девочка открыла глаза, он радостно стал звать бабушку, тараторя слова на непонятном языке. Девочка понимала только одно слово - апа, а вернее догадывалась, что слово означало - мама.
Подошли другие дети, они стали наперебой рассказывать как девочка плакала ночью,наверное, ей было очень больно, но апа смазала опухшие ножки чем-то, обвязала свежей заячьей шкуркой и теперь ножки болеть не будут. Дети смеялись над ней, называя её засоней. На дворе обед, они уже успели попить чай с баурсаками, вдоволь набегаться на улице, покататься на лошадях, а девочка всё спит. Пора обедать, апа так много вкусного приготовила. Старшая внучка одела девочку, умыла её и переплела косички. С ножек сняла шкурки, надев теплые носки, повела к столу.
В центре стола стояло большое блюдо с нарезанными кусочками мяса и квадратиками теста, а перед каждым стояла пиала с горячей шурпой. Детвора с жадностью набросились на еду. Аксакал и его жена сидели в сторонке, о чём-то тихо разговаривая. Потом все вместе долго пили чай. Девочка освоилась и стала запоминать имена детей. Старшую звали Айгуль. Именно на неё была возложена забота о девочке.
Через пару дней ножки девочки перестали болеть, прошла припухлость и краснота. Она стала с другими детьми носиться по двору. И полетели незаметно дни. Детвора привыкла к гостье. Старшие дети подсаживали девочку на коня и тихо водили его по двору. Она завидовала другим детям, которые ловко сами забирались на коня и гоняли рядом с юртой, нарезая круги. Ей было хорошо в этой дружной семье. Аксакал решил перебираться из юрты в дом, приближались холода. Когда из юрты всё перенесли в дом, то юрта стала излюбленным местом детских игр в дождливые дни.
С утра старших детей отвозили в школу в соседнее село. Когда их не было дома, младшие неотступно следовали за апой, всегда оставаясь перед её глазами. Девочке казалось, что она навсегда останется в доме аксакала, который часто её брал на руки, шутил, целовал в головку. Привыкла она и к его жене, называя её апа, как и другие дети. Ни деды, ни родители не приезжали. Девочка научилась смеяться, вместе с другими детьми помогала управляться с домашними делами. Любила посидеть рядом с этой доброй женщиной, помогая скатывать из теста шарики, которые потом бросали в кипящее масло. Шарики увеличивались в размерах, становились золотистыми. Дети с удовольствием уплетали их с шурпой, либо с чаем. Но больше всего девочка полюбила копчённое мясо и курт, который всегда лежал в кармашке её платья.
Сентябрь подходил к концу и однажды из юрты она услышала знакомый голос матери. Почему-то захотелось спрятаться, убежать в лес, но пришла Айгуль и сказала, что приехала её мама и хочет забрать девочку домой, хотя ата предложил оставить девочку до лета. Девочку за руку вывели из юрты. Увидев её, мать стала смеяться, говоря, что девочка растолстела и стала похожа на казашку. Она поворачивала девочку из сторону в сторону, разглядывая наряд. Потом велела снять всю эту дурацкую одежду и переодеться в свою, привезённую. Девочка насупилась и ответила, что она не хочет другой одежды, а поедет домой в этой. Апа убедила мать, что девочке тепло и не надо её переодевать. Ещё апа сожалела, что аксакал не успел дошить девочке тулупчик на зиму. Провожая, дети обнимали девочку, некоторые плакали. Аксакал поднял девочку на руки, поцеловал в лоб и пообещал, что непременно постарается, чтобы она была чаще гостьей в его доме. Апа заботливо укутала девочку в большую пуховую шаль, а когда мать сказала, что вернёт шаль, то апа ответила, что это подарок девочке. В дорогу положили мешочки с куртом, баурсаками и завёрнутый в полотенце большой кусок копчённого мяса. Девочка всю дорогу потихоньку откусывала мясо. Мать ругала её, говоря чтобы девочка перестала есть эту гадость.
Пришла зима, девочку стали водить в садик. Поверх тонкой фуфаечки повязывали тёплый платок, девочке было тепло, а запах платка напоминал о юрте, детях, по которым она очень тосковала. Ей часто снились сны, что она ловко скачет на коне, а внуки аксакала бегут за ней, весело смеясь. В одно из воскресений девочка сидела у окна и увидела, как у их дома остановился возок, в который был впряжен знакомый конь. Из возка поднялся аксакал, поразмял ноги и направился к дому, взяв что-то под мышку. Девочка кинулась к двери, а когда дверь открылась, девочка с радостным криком бросилась к аксакалу на шею. Тот поднял её, поцеловал в лоб, повторяя: - "баламыз,баламыз". Девочка понимала, что он говорил - наш ребёнок. Аксакал заехал проездом, он привёз девочке красивый овчинный шубнячок и новую пару валеночек. От угощения отказался, сказав, что ему надо возвращаться. Прощаясь, девочка плакала. Аксакал обещал приехать ещё раз, а летом забрать девочку в гости. Говорил , что все ей передают большой привет и гостинцы.
Ночью девочка спала, укрывшись овчинным шубничком, жадно внюхиваясь в знакомый запах. Ей снился сон, где она бегала по юрте, веселясь с внуками аксакала, Там, во сне, она понимала все слова на их языке. Маленький карапуз лез её поцеловать, обнимая за шею пухленькими ручками. Айгуль бережно расчёсывала её запутавшиеся волосики.
Потом ей приснилось озеро, освещённое яркой огромной луной. Но не то озеро, в котором она любила плескаться летом, а другое. Над берегом озера были холмы или горы, которых не было у берегов её озера. И небо, и вода были необыкновенно красивого синего цвета, а звёзды яркими и отражались на водной глади. А ещё там росли красивые деревья, которых она никогда не видела.
****
Так много было сентябрей у маленькой девочки. И ей казалось, что он, сентябрь, самый плохой месяц в году. И никогда ей не выбраться из него. Шли годы. Девочка подросла. На семнадцатом году жизни, в сентябре, её отправили в деревню помочь дедам копать картошку.
Дед прислал письмо, что никто им не помогает. Дочка младшая с зятьком любят только готовенькое таскать из погреба. Вся семья в лени погрязла. Дети выросли лодыри из лодырей. Но кормить их всё равно надобно, а девчонке ничего не сделается, ежели приедет и подсобит.
О её приезде узнали и в семье аксакала. В день, когда на попутной полуторке девочка приехала в деревню, у дома деда её радостно встречали внуки аксакала. Приехало двенадцать человек на двух подводах. Сам аксакал не смог, приболел немного. Апа заботливо собрала внукам с собой баурсаков, мяса отварного, яиц отварных. Все дружно принялись за работу и картошка с сорока соток огорода была сметена вмиг. Работали допоздна, весь урожай снесли в погреб. Дед в работе не принимал участия, смотрел как внучка управляется с друзьями, которых даже чаем забыли напоить. Перекусили все наспех, стоя у телеги, которая послужила достарханом, попили водички. Приходил зять посмотреть что делается в доме тестя, что за народ по двору шастает, однако, быстренько удалился. Чего мешать работе.
Когда работа была завершена и девочка сказала, что она уезжает с друзьями, дед стал уговаривать остаться хотя бы на ночь, но девочка отказалась. Дед долго смотрел на внучку, отметил что она выросла. Вон как командовала друзьями! Знать,больше не ждать её в сентябре на будущий год. Знать, придётся им с бабкой вдвоём справляться с делами в сентябре. Это была последняя встреча с дедом. После этой встречи на своей Родине девочка побывала один раз, но не было уже дома её дедов, его разобрали.
В тот сентябрь она была в последний раз в гостеприимном доме аксакала. И в тот же год девочка встретила свою любовь. Сентябрь стал самым счастливым месяцем в её жизни. Он подарил ей двух сыновей, таких желанных и таких любимых.
Шли годы. Девочку с двадцати лет уважительно называли по имени и отчеству. Она смело шла по жизни , сохраняя в своей душе доброту. Отношение с родителями были сложными, но рядом был любимый муж, сыновья. Любимая работа, признание её лидерства коллегами. Родители мужа, приняв её девчонкой в свой дом, дарили тепло и любовь к её сыновьям. Своим родителям она всегда помогала. Так случилось, что в доме родителей жили и мать отца, и мать матери. Пожилым женщинам была выделена отдельная комната. Девочка помогала родителям материально, понимая их трудности.
Однажды на работу ей позвонила матушка отца. Она просила вмешаться, поскольку со свахой её обошлись жестоко и она, сваха, нуждается в защите. Девочке шёл сороковой год жизни. Отложив все дела, она приехала в родительский дом. Дверь открыл отец. Он стал говорить, что тёща, видать, сошла с ума, она несёт такую околесицу, что у матери не выдержали нервы и бабка получила сполна.
В светлой, уютной комнате, на чистенькой постельке, лежала бабушка девочки по материнской линии. Лицо её было со следами побоев, она с трудом могла говорить и поэтому обо всём девочке рассказала другая бабушка.
Предчувствуя свой скорый уход, эта пожилая женщина попросила дочь похоронить её в день смерти, так было положено по её религии, о которой она никогда и никому не говорила, но сейчас, уходя, решилась открыться. Реакция дочери была жёсткой. И вот теперь была последняя надежда только на девочку, поскольку родители побаивались перечить дочери, уважали и никогда против её решений не шли. Если уж люди чужие дорожат советами дочери, чего было им перечить.
Девочка смотрела на это опухшее от побоев лицо, распухшие губы и в сердце пришла боль. Она видела всю беспомощность пожилого человека перед произволом детей. И не было в душе, теперь уже почти сорокалетней женщины, зла на эту пожилую женщину, так и не ставшей родной бабушкой, за годы её детства. Было сострадание и желание оградить от произвола. Сказанные ею слова родители приняли без пререкания. Шёл сороковой сентябрь в жизни девочки.
Бабушки не стало в октябре через пять лет. Всё было соблюдено как она завещала. Старшая дочь на похоронах матери отказалась быть.
"Тот мир далёкий не дарил тепла.
Там было холодно, душа там стыла."