С огнем ничего не вышло. Крысы следовали за Финистом до самого костра, но стоило им почуять, что запахло жареным, как грызуны серой лавиной рванули прочь. Не управились тут ни Николя, гонявшийся за ними с мечом наперевес, ни Шквал, который тоже решил присоединиться к охоте. Ни солоно хлебавши Охотник, Финист и кот вернулись домой, а коварные твари снова разбрелись по городу.
Помыслы Финиста занимала тайна сожженного письма. Охотник явно что-то скрывал, опасное и страшное. Только как узнать точно? Похоже, свои секреты Николя прячет в кабинете. Значит, искать надо в первую очередь там.
Шанс представился, когда Николя срочно вызвали в город. Остальные были заняты своими делами. Финист прокрался по коридору второго этажа и расковырял замок позаимствованной у Майли шпилькой. К обстановке в кабинете присматриваться не стал. Сразу взялся рыться в столе, но ничего особенного не нашел: книги, карты, заметки о крысином деле. Ничего не указывало на то, что Охотник не до конца откровенен.
Остался кованый сундук с огромным навесным замком, который вряд ли бы удалось вскрыть шпилькой, и запертый ящик стола, который взлому поддавался намного легче. Именно им и занялся Финист. Внутри оказался альбом с портретами различных демонов. Финист нахмурился. Этот чудак еще и рисует? Где только свободное время находится?
Финист перелистывал страницы, без интереса вглядываясь в ощерившиеся пасти и хищные взгляды ночных тварей. Взгляд привлек невероятно живой портрет девочки с такими же огромными глазами, как у Герды. Рисунок повторялся в альбоме очень часто, словно стал для художника наваждением. А на последней странице девочка была изображена повзрослевшей лет на десять. Герда.
У кого-то навязчивая идея. Финист криво ухмыльнулся. Неужели этот болван был тем самым Охотником из детства Герды? Не может быть, чтобы он не заметил ее дара. Почему не стал разыскивать и не привез в компанию раньше? Либо он совсем идиот, в чем Финист никогда не сомневался, либо здесь таится хитрый умысел. Понять бы какой.
Финист отложил альбом и достал со дна ящика сложенный вдвое листок. Развернул и пробежался глазами по написанным строгим мелким почерком строчкам. Отчет в компанию. Какая удача!
Крамолы в отчете не обнаружилось. Наоборот, Николя расхваливал учеников, уверяя начальство, что те великолепно подготовлены к экзамену, и он не сомневается в успехе. Более того Охотник приписывал все заслуги по их обучению Финисту и даже рекомендовал его на службу в военном корпусе компании в качестве лазутчика или диверсанта. Поначалу хотелось возмутиться, но потом идея захватила. В дружине Финисту часто поручали особые скрытные задания: разузнать точное расположение войск противника или тихо убрать дозорных, охранявших неприятельский лагерь. Ему это нравилось гораздо больше, чем лобовые атаки. Или даже обучение новобранцев. Только как Николя догадался?
Финист задумчиво почесал затылок. Что-то в этом отчете настораживало. Да вот же оно! Тут ни слова о Герде. Зачем Николя скрывать отражающую от компании? Хочет использовать ее тайком? С него станется. Герда, бедняжка, надеется после экзаменов получить хорошее назначение. Да он специально попросит ее сделать что-нибудь невыполнимое, а когда не получится, заявит, что она провалилась и должна оставаться под его надзором дальше. Отсюда и такое притягательное назначение для соперника. Наверняка Николя рассчитывает, что Финист согласится и уедет со сдавшими экзамен Майли и Вожыком. И тогда Герда останется с Охотником совсем одна, в полной его власти. Надо ее предупредить.
Оборотень убрал бумаги в ящик, поставил его на место и вернул все вещи на свои места. Уже собирался выйти в коридор, как заметил у подоконника потертые ножны из грубой коричневой кожи без всяких украшений. Внутри покоился тонкий меч с прямым клинком и длинной рукоятью. От оружия веяло колдовством, застарелым, не похожим на демоническую ворожбу, и вместе с тем знакомым. Манящим. Любопытство пересилило здравый смысл. Финист поднял ножны и на палец высунул из них лезвие. Фиолетовым полыхнула выгравированная у самого эфеса руна «перт». Клинок соскочил и рассек кожу на ладони. Сталь впитала выступившую кровь. Закружилась голова, подкосились ноги. Веки смежились.
Открыв глаза, Финист обнаружил себя посреди огромного каменного зала. Белые, сияющие изнутри стены уносились ввысь и смыкались грандиозным стрельчатым потолком. Из высоких остроконечных окон лился теплый персиковый свет. Гладкий пол отполирован до блеска. Это дворец? Никогда прежде Финист такого великолепия не видел. Как он здесь очутился?
Раздался едва различимый шорох. Финист повернул голову и увидел рыжего мальчишку. Того самого, который подарил ему свои крылья во время навеянного тролльим зельем сна. На вид лет двенадцать. Высокий, стройный, с правильными чертами лица. Волосы вовсе не рыжие, а тоже светло-каштановые, выгоревшие. Одет в длиннополую одежду из шелка: коричневого, красного и желтого оттенков. На голове тонкий обруч из червонного золота. Во всем облике сквозила надменная гордая величавость, присущая только монаршим отпрыскам.
Финист испытывал необъяснимую симпатию к этому чересчур смазливому подростку.
- Чего смотришь? - донесся из глубины зала невежливый вопрос.
Финист вздрогнул. Рыжий смешно скрипнул зубами и в тон ответил:
- Поговорить хочу.
Он обращался к мальчишке помладше. Темноволосый и щуплый, он сидел на полу посреди зала и собирал узор из голубых льдинок. Одежда на нем была такая же роскошная, как и на рыжем, только синего с черным цветов, а обруч на голове из серебра или платины. Но выглядел он далеко не так величаво: растрепанный, ободранный, взъерошенный, словно выкупавшийся в луже воробей. Недоразумение, а не мальчишка.
- Так говори быстрей, - раздраженно бросил темноволосый еще не сломавшимся звонким голосом. - Не видишь, я занят? Нужно собрать из льдинок слово «вечность», чтобы меня отпустили полетать снаружи.
Рыжий рассмеялся:
- Малой, бросай дурное. Его собрать невозможно. Сколько я ни пытался - ничего не вышло. Матушка специально это придумала, чтобы не выпускать нас наружу, пока мы не окрепли. Потерпи еще пару сотен лет и сможешь летать вместе с нами.
Темноволосый зло прищурился:
- То, что у тебя не вышло, еще не значит, что не выйдет у меня.
Глаза рыжего полыхнули гневом. Он еще раз скрипнул зубами, но все же сдержался:
- Малой, прервись хоть ненадолго. Пойдем в кузню. Гехаки говорят, что отец для нас небесные мечи кует. Одним глазком бы взглянуть. Я нашел потайной лаз, по которому туда можно пробраться, но для меня он слишком мал. А для тебя в самый раз. Зайдешь в кузню и откроешь мне дверь. Я тебе за это яйцо ящероптицы Мармыты снаружи достану.
- Вот еще. Ты только битые приносишь. А я раздобуду целое, как только сложу слово «вечность», - отмахнулся темноволосый.
У рыжего дрогнули руки.
- Малой, разве тебе совсем не интересны наши мечи?
- Отчего же? Интересны. Просто я уже их видел, - похвастался темноволосый. - У меня будет меч с руной «исаз» и голубым лезвием, а у тебя с руной «кеназ» и рыжим лезвием.
Старший широко раздувал ноздри, словно взбешенный бык:
- Как?!
- Я же не такой тугодумный дылда, как ты. Я тот лаз лет сто назад нашел и все посмотрел.
Рыжий сжал кулаки и двинулся вперед:
- Ах ты, мелкий гаденыш! Думаешь, самый умный, да? Никогда тебе эту мозаику не собрать! Так и будешь всю жизнь у мамочки под крылом сидеть. Получай!
Рыжий раскидал узор одним ударом ноги и чуть не попал темноволосому по лицу. Младший мальчишка разъяренно взвизгнул и бросился на старшего с кулаками. Шипя, словно бродячие коты, подростки покатились по полу, избивая друг друга кулаками и ногами.
Нелепо.
Из противоположного конца зала послышались спешные шаги. Показался еще один мальчишка, по виду самый старший, крупный, плечистый и тоже темноволосый.
- Что вы творите? – грозно выкрикнул он. Схватил обоих за шкирки – силен! – и как следует встряхнул. - Вы же братья! Почему ни дня без драк прожить не можете?
- Он залез в отцовскую кузню, - пожаловался рыжий.
- Ябеда! – пнул его по ноге темноволосый.
- Гаденыш!
- Подлый дылда! Жирафа безголовый!
- Хватит! – рявкнул старший. - Мне теперь всю вечность вас разнимать? Повзрослейте, наконец!
Стыдно, так стыдно, словно Финист сам был одним из этих сварливых мальчишек.
Он обнаружил себя лежащим посреди кабинета Охотника с порезанной ладонью. Поставив меч обратно, Финист опрометью выскочил за дверь. Сердце бешено грохотало в груди, но странное видение уже забывалось, как ночной кошмар. Привиделось и привиделось, чего от колдовских вещей не бывает? Гораздо важнее то, что удалось узнать о Герде.
Финист заглянул в комнату девушки, но никого не обнаружил. Наверное, Герда в библиотеке. А что если она не поверит? Наверняка снова начет выгораживать Николя да еще обругает за то, что Финист чужие письма читал. Он понурился и пошел к себе. Как же доказать ей? Может, написать свое письмо в компанию, в котором будет вся правда о том, что здесь творится. Верно, за сокрытие отражающей Николя по головке не погладят. Может, даже пришлют проверку. Тогда Герда точно увидит, чего стоит ее дорогой Охотник.
В спальне Финист нашел лист бумаги и написал свою версию отчета в компанию, благодаря Герду за то, что она заставила его выучить грамоту.
***
Ненасытность Финиста порой пугала Майли. Нет, он не бывал с ней груб, не причинял боли и не неволил, но когда его глаза затмевала страсть, то он становился непохож на человека или даже зверя. Превращался в запредельное создание, названия для которого не существовало в человеческом языке. В эту ночь он был особенно яростным - терзал Майли почти до самой зари. Глаза удалось сомкнуть всего на пару часов, как кожу снова опалили горячие поцелуи. Умелые руки потянулись к потаенным местам, разжигая желание в расслабленных после сна чреслах. С губ сорвался слившийся с именем стон. Финист усадил ее сверху и подтолкнул в спину, чтобы она объездила его как дикого жеребца. Запрокинув голову, Майли понеслась навстречу гигантскому водопаду.
Заскрипела дверь. Раздалось громкое покашливание. Майли испуганно обернулась, прикрывая руками грудь.
- Извините, что отвлекаю, но у нас занятия, - без тени интонации сказал Николя с порога. - Жду через пять минут в гостиной.
Он вышел, захлопнув за собой дверь. Майли сидела в оцепенении, пока Финист не отпихнул ее в сторону и помчался за Охотником, на ходу натягивая штаны.
- Что стряслось? - окликнул его внизу Николя.
Финист призадумался, а потом выпалил:
- Ты спишь с моей ученицей!
Уголок брови Охотника пополз кверху.
- А ты спишь с моей. Будем считать, что мы квиты.
Финист зло скрипнул зубами:
- Я этого так не оставлю!
Николя присмотрелся к перевязанной порозовевшей тряпкой ладони.
- Надеюсь, ты не лазал в мой кабинет и не трогал мой меч, - он проницательно сощурился.
Финист сглотнул:
- Вот еще!
- Я уже готова, - позвала Майли, желая прекратить свару до того, как она успеет перерасти в драку.
- Я могу стерпеть многое, но если сунешься к моему оружию - пеняй на себя, - бросил на прощание Николя и повел Майли на улицу.
Финист провожал его свирепым взглядом.
Уже во дворе Охотник вручил Майли сверток с булочкой и флягу с теплым отваром.
- Завтракать придется на ходу. У нас мало времени, - объяснил он, когда они вышли на дорогу к городу.
Она улыбнулась и украдкой откусила от булки, слизывая с губ сливовый джем. Финисту не хватало внимательности и деликатности Николя. Ни словом даже не упрекнул за то, что она проспала условленный час, и ему пришлось стать свидетелем интимной сцены. И все-таки Николя оставался загадкой. Он не был похож на знакомых ей мужчин. Ледяная инаковость настораживала и отталкивала, несмотря на привлекательную оболочку. Хорошо, что Майли полюбила жаркое летнее солнце, а не эту ненастную зимнюю стужу. Всегда сдержанный и предельно вежливый, с застывшей улыбкой на устах, тем не менее, близко к себе Николя никого не подпускал, даже Герду, которая из кожи вон лезла ради этого. Словно единственный, кто может выбить из него живые эмоции - Финист. Хотя почему они постоянно вздорят? Вряд ли только из-за Герды. Говорят, если два пса хотят сцепиться, причины им не нужны.
Занимался теплый денек. По воздуху разливался хмельной аромат распускающихся листьев. Деловито гомонили птицы. Женщины, стуча коваными каблучками по брусчатой мостовой, с плетеными корзинками спешили на рынок, а мужчины на службу в ремесленные лавки или по другим делам. Николя с Майли вышли на узкую улочку, примыкавшую к главной площади, и постучались в один из старых богатых домов. Майли вопросительно глянула на своего учителя.
- Поможешь мне в одном дельце, - подмигнул Охотник. - Думаю, даже мертвеца вызовем.
Майли поежилась. За время обучения у Николя она немного обвыклась со своим даром, научилась не привлекать мертвецов и сдерживать страх, который жабой давил на грудь, мешая дышать. Получалось выполнять простые задания: угадать, жив человек или мертв, и указать, в какой стороне находится его могила, чувствовать места, где бродят неупокоенные или ютится нежить. Но вызвать мертвеца не получалось. Охотник говорил, что в первый раз проще всего совершать обряд над свежим трупом. Но кто позволит измываться над душами своих близких? Поэтому вызов покойника откладывался. Майли надеялась, что навсегда, но, похоже, Охотник сдаваться не собирался.
Дверь открыла полноватая женщина среднего возраста с опухшим от слез лицом.
- Доброе утро, госпожа Ауд, - почтительно заговорил Николя. - Бургомистр очень обеспокоен пропажей вашего сына и попросил меня поучаствовать в его поисках. Не могли бы вы рассказать о нем подробней?
Женщина поджала губы, вытирая лицо кружевным платочком.
- Да что вы можете? - срывающимся голосом ответила она. - Проповедник верно говорит, вы потеряли силу. Вот и демоны вас больше не слушаются. Заманили моего сыночка своими плясками под холмы и морят там, мучают, пока мое сердечко кровью обливается.
Николя шумно выдохнул и продолжил сочувственно улыбаться. Как у него скулы не сводит?
- Со всем уважением, но это не Дану. У них нет причины и…
- Да какие причины нужны остроухим тварям? Нелюди они. Спят и видят, чтобы нас всех по подземной реке отправить! - плечи Ауд затряслись от всхлипываний.
- Моя госпожа, уверяю вас, если ваш сын у Дану, то я отыщу его и покараю того, кто его похитил.
Женщина смягчилась:
- Вы думаете, он жив? Говорила я ему выбрать более спокойное ремесло, чем валить лес в Утгарде. Денег было бы меньше, но и опасности тоже. Ведь там столько злобных тварей бродит! А не послушал. Самостоятельности захотел. И чтобы жить отдельно. Да разве ж мы его со двора гнали? Или куском хлеба попрекали? Последним готовы были поделиться. А как иначе? Ведь он наша плоть и кровь. Вначале родители о детях заботятся, а в старости дети о нас - так испокон веков заведено. Только ежели он погиб, одним чахнуть придется. Никого у нас не осталась.
Ауд расплакалась в голос.
- Одолжите его вещь, и мы сможем точно узнать, на том он берегу или на этом, - предложил Охотник.
Хозяйка поспешила в дом. Николя шепнул Майли на ухо:
- Если мертв - просто кивни.
Майли неуверенно повела плечами. Ауд принесла старую фигурку лошадки и белую рубаху.
- Это была его любимая игрушка в детстве. И одежда. Он частенько забегал к нам за едой и приносил грязное белье, чтобы я постирала.
Майли взяла вещи и повертела их в руках. Лошадка была довольно искусной, а рубаха из дорогой плотной ткани. Видно, деньги у этих людей водились.
- Мне еще нужны имя и возраст, - тихо попросила она.
- Орм, двадцать лет, - коротко ответила Ауд.
Майли достала из-за пазухи амулет – подвешенный на красном шнурке шар из ивовых веток, внутри которого лежал кусок янтаря с нацарапанной на одной стороне пентаграммой. Амулет смастерил Николя, чтобы защитить Майли от враждебных духов и помочь контролировать дар. Иногда амулет подсказывал ответы на вопросы.
Майли обернула лошадку рубашкой и прижала ее к груди правой рукой, а левой раскачала амулет, как маятник, иногда встряхивая его. Закрыв глаза, она покружилась на месте и замерла, переводя дыхание. Амулет еще качался из стороны в сторону, принимая вибрации с противоположного берега Сумеречной реки. Когда остановился, Майли подняла его над головой, вглядываясь, какой стороной лег камень внутри. Только не пентаграмма. Ну, пожалуйста!
Надежды не оправдались. Под тонкими ивовыми прутьями проглядывалась пятиконечная звезда, указывающая на землю. Майли испуганно глянула на Охотника.
- Вот видите, госпожа Ауд, еще есть надежда, - улыбка Николя стала шире. – Мы его найдем.
Щеки женщины порозовели. Глаза загорелись. Выражение лица смягчилось в ожидании чуда. Майли спрятала амулет, избегая взгляда Ауд. Как же неприятно лгать в таком деле. И еще неприятней будет, когда придется сказать правду. Хорошо, что делать это будет не она.
- Ауд, кто там? – на пороге показался седовласый мужчина, невысокий и сухощавый, с льдистыми, как у многих лапцев, голубыми глазами.
- Мастер Охотник пришел искать Орма, - поделилась радостной вестью жена. – Наш мальчик жив, слышишь?!
- Мастер Рауд, - Николя склонил голову.
- Ауд, ступай в дом. Что-то на печи горит, - мужчина кивнул на дверь.
- Ах, и правда! – всплеснула руками жена и умчалась.
- Он мертв? – спросил Рауд.
Николя выдержал его тяжелый взгляд и медленно кивнул.
- Ваша жена не готова к такому известию. Не стоит расстраивать ее, пока мы не нашли тело.
Рауд горестно вздохнул, на лбу залегли глубокие морщины. Но он хотя бы держал себя в руках.
- Ауд не отпускала Орма ни на шаг, вот он и ушел жить один, как только представилась возможность. Люби она его чуть меньше, возможно, ничего бы не произошло.
- Ваша жена ни в чем не виновата. Несчастья случаются, - попытался смягчить его Охотник. – У вашего сына были враги?
Рауд неуверенно повел плечами:
- Моя жена сказала бы, что он был добрейшим человеком в Мидгарде и никто ему зла не желала. Но… он был молод и горяч. В этом возрасте немудрено наделать глупостей, особенно если ты отрываешься от корней. Но от своей плоти и крови я не отрекаюсь. Если его убили, я требую выкуп. И очень надеюсь, что вы не станете выгораживать своих друзей-демонов.
- Это не Дану, - ответил Николя твердым, но лишенным враждебности голосом. – Уверяю вас, если в гибели вашего сына замешан демон, то я сам буду ему судьей и палачом. И привезу его голову, как выкуп.
- Рад, что мы друг друга поняли, - Рауд почтительно склонил голову и ушел в дом.
- Я думала, вас здесь любят, - растерянно сказала Майли, когда они возвращались домой.
- Любили, пока я справлялся с ситуацией, но стоило дать слабинку… - Николя глянул на высокое весеннее небо. – Впрочем, неважно. Лишь бы они глупостей не наделали. Вражда с Дану погубит все, что я так долго строил в этом городе.
Майли не знала, что ответить. Охотник часто бросал непонятные реплики в пустоту и не требовал поддерживать разговор, словно обращался к самому себе. Поначалу это немного смущало, но со временем Майли привыкла и перестала обращать внимание. В конце концов, каждый имеет право на маленькие чудачества, а раздражать Охотника расспросами совершенно не хотелось. Это ведь не Герда, которую можно задеть проходя, и она молча все проглотит, и не Финист, который побухтит, да тут же забудет.
Вернувшись домой, они наспех пообедали и отправились в конюшню. Николя поседлал своего вороного жеребца, а для Майли вывел коренастую саврасую кобылку с темной полосой вдоль гривы и по хребту. Судя по невозмутимому нраву на ней ездил Эглаборг, предпочитавший не сражаться с лошадью, а полностью на нее полагаться. Да и падать с такой тумбочки, должно быть, совсем не больно. Хотя чего с нее падать? Вряд ли с таким необъятным пузом она еще помнит, что такое быстро бегать и высаживать надоевшего всадника.
- Поедем в хижину лесоруба? – поинтересовалась Майли.
- Нет. Туда надо ехать с телегой, а ее привезут только завтра.
- Зачем?
- Чтобы забрать тело.
Майли передернула плечами. На покойника смотреть совсем не хотелось. А уж если придется душу вызывать…
Они вышли за ворота усадьбы. Николя любезно подсадил Майли в седло. Кобыла была настолько низкорослая, что казалось, ноги волочатся по земле. Охотник затянул подпругу на своем жеребце и лихо вскочил ему на спину. Конь даже не шелохнулся. За последнее время он сильно осунулся и присмирел. Даже отливающая серебряным блеском черная шерсть не казалась уже такой яркой.
- Перестань хандрить, - укорил его Николя, набирая поводья. – Подожди немного. Весна на дворе. Скоро совсем тепло станет. Придет твоя зазноба в охоту, и будет тебе счастье. Только куда нам потом жеребенка девать прикажешь?
Не проникшись речью хозяина, конь покорно опустил голову и затрусил вперед неспешной рысью. Кобыла припустила следом, дробно перебирая короткими ногами. Седло вместе с пузом перекатывалось с одной стороны спины на другую. Майли крепко стиснула зубы. Жаловаться не решилась, опасаясь, что Николя предложит бежать следом пешком.
- Куда мы едем? – попыталась Майли заговорить о чем-нибудь нужном. С точки зрения Охотника.
- Искать зацепки. Надо найти тех, с кем Орм был откровенней, чем с родителями, и узнать, кто держал на него зуб.
- Вы думаете, что его убил не демон? - эти твари пугали Майли даже сильней привидений.
- У демонов тоже должен быть мотив, - неопределенно ответил Николя.
На этом разговор закончился. Когда они объезжали город с северной стороны, под копыта жеребца кинулась полоумная девка. Николя резко одернул коня в сторону. От неожиданности тот взвился на дыбы и забил передними ногами по воздуху. Девка испуганно взвизгнула, упала на причинное место и закрыла глаза руками.
- Вот же дура безголовая!
Майли замахнулась на негодяйку прутом, который выломала, чтобы подгонять медлительную скотину.
- Прекрати, – последовал бесстрастный приказ Николя
Охотник заставил коня поставить все копыта на землю. Прут надломился пополам и выпал из руки. Майли поджала губы, с негодованием разглядывая идиотку, из-за которой чуть не приключилось несчастье. У нее были белобрысые, как у Герды, волосы, только длинные и кудрявые, что указывало на скудный ум. Поняв, что все обошлось, девка широко распахнула глупые голубые глаза и несколько раз моргнула. Николя спешился и подал ей руку, хмуря лоб так, словно напряженно что-то вспоминал.
- Госпожа Палантина, с вами все в порядке? – вкрадчиво спросил он.
Майли вскинула брови. Охотник что знает всех бюргеров по именам?!
- Д-да, - пискнула она тонким мышиным голоском. – Я искала вас. Родители Орма сказали, что вы пытаетесь выяснить, что с ним приключилось. Я… я его невеста. Была ею.
- Мои соболезнования, - с участием ответил Николя и уже собрался лезть обратно в седло, как она схватила его за руку.
- Стойте! Я знаю… знаю, кто его убил, - глаза Палантины лихорадочно блестели.
Николя замер, ни единым мускулом не выдав сомнений:
- И кто же?
- Мельник Вагни. Он якшается с демонами. Об этом все знают!
- Хорошо, что не Дану, - Охотник все-таки съязвил, правда, поняла только Майли и фыркнула себе под нос. - А какие у него были мотивы, кроме того, что все мельники всегда и везде якшаются с демонами?
Сбитая с толку девка потупилась.
- Он спрашивает, зачем мельнику понадобилось убивать твоего жениха, - не скрывая превосходства, пояснила Майли.
- Так все из-за дочки его. Из-за проклятой Мелюзины, - ответила Палантина.
- Это уже больше похоже на истину, - удовлетворенно кивнул Николя. - Как говорят норкийцы, едва ли найдется свара, причиной которой не была бы женщина.
Девка растерянно открыла рот. И как Никоя терпит этих невежд? Герда и та поумнее будет.
- Так что с Мелюзиной? - снизошел до более простого вопроса Охотник.
- О, она моему Орму прохода не давала. Он никогда бы не обратил внимания на такую замухрышку. Она же тощая и плоская, как жердь. Еще и волос темный, и глаза совершенно невыразительные, и кожа ужасного желтоватого оттенка. Совсем как у нее, - Палантина указала на Майли.
Та разъяренно выдохнула. Да как эта кудрявая овца посмела назвать ее некрасивой? На себя бы посмотрела. Уродина! Даром, что коровье вымя прямо из выреза выскакивает. Даже одеться прилично не может, а туда же, замухрышкой обзывает!
- Силой хотела Орма на себе женить, ведь у нее-то и парня никогда не было, а как отказал, так она отцу нажаловалась. Мол, Орм ее соблазнил. Я сама слышала, как мельник после этого угрожал, что убьет его, если тот хоть на шаг подойдет к его дочери. Но это же глупость! Чтобы мой добрый, благородный Орм соблазнял убогую? Он даже со мной не хотел ложиться. Мол, а вдруг понесешь? Стыдно тогда перед знакомыми будет, а у нас свадьба уже на осень сговорена была.
Так это от того, что ты, овца такая, его совсем не возбуждала.
Майли перевела взгляд на Охотника. Он явно слушал заунывную речь вполуха, поглаживая своего коня по понурой черной морде и размышляя.
- С Ормом все ясно, но что же Вагни? - поспешил повернуть разговор в нужное русло Николя. - Люди порой ссорятся из-за пустяков и даже угрожают убить. Но я не могу осудить человека только за сказанные сгоряча слова.
- Но он же последним встречался с Ормом четыре дня назад. Я своими глазами видела. Орм зачем-то ходил на мельницу. И они снова поругались. Вагни его прогнал. Я после этого попыталась поговорить с ним, но Орм был сам не свой, напуган до смерти, нес околесицу про чудище из лужи, которое обещало покарать его на рассвете.
- Чудище из лужи? - оживился Охотник. - Это уже совсем хорошо!
Палантина недоуменно моргнула:
- Так вы накажете Вагни?
- Я все еще не уверен в его вине.
- Но он же видел Орма последним!
Майли не выдержала и рассмеялась в голос:
- А по твоим словам выходит, что последним его видела ты. Может, это ты его убила? На почве ревности к этой… как ее? Красавице Мелюзине, которой он явно уделял больше внимания, чем тебе. Даже к отцу ее бегал. Уж не руки ли ее просить? А тебя бросил.
- Нет! - завизжала Палантина, но Майли несло, и останавливаться она не собиралась.
- Ты его убила, а вину решила переложить на других.
- Я никогда… - невнятно оправдывалась она сквозь громкие всхлипывания.
- Это тебя нужно наказать, убийца!
- Перестань! - рявкнул Николя и зло сверкнул глазами.
Майли вжала голову в плечи. Если бы на ее месте был мужчина, то Охотник бы точно ударил.
- Госпожа Палантина, не пугайтесь. Моя ученица неудачно пошутила, - успокаивал он распустившую сопли девку и укоризненно поглядывал на Майли. - Вы очень правильно сделали, что поделились с нами своими подозрениями. Уверяю, мы обязательно расспросим Вагни о случившемся. И если он действительно виновен - призовем к ответу. Ступайте домой. Горе совсем расшатало ваши нервы.
Палантина согласно кивнула и, не переставая рыдать, поплелась к городу на негнущихся ногах.
- По-хорошему, ее надо было проводить, а то в таком состоянии она может наделать глупостей, - покачал головой Николя, вновь усаживаясь в седло, и принялся отчитывать Майли: - Тебе не следовало расстраивать ее еще больше. Ты уже не наследница графского замка, а одна из бюргеров, как и эта девушка. У тебя нет никакого права относиться к ней высокомерно или презрительно. Более того, это их город. Мы, даже я, здесь всего лишь гости. Если они захотят, то могут нас выгнать или передать в руки единоверцев.
Майли передернула плечами. Финист никогда ее не отчитывал. Ругался, обзывал дурой, но чтобы вот так, отповедью, самим голосом показать, как глупо она себя ведет. От этого было горше во стократ.
- В следующий раз думай, что говоришь, а лучше молчи.
- Простите. Язык мой - враг мой, - неловко извинилась Майли. - Но ей не следовало кидаться под копыта вашему коню и называть меня некрасивой. Я куда краше ее, ведь так?
Николя безразлично пожал плечами, погружаясь в свои мысли.
- А эта Мелюзина действительно такая страшная? - не унималась Майли.
- Обычная, - последовал безучастный ответ.
- Ну а Палантина тоже обычная?
- Тоже.
- А я?
- Мне нет дела до женской внешности. Я же говорил.
- Даже если эта женщина - Герда?
- Лучше бы не было, - невпопад ответил Николя и погнал своего жеребца галопом, словно стремился убежать от мучивших его мыслей.
Без прута Майли с трудом удалось растолкать медлительную кобылу, чтобы та не отставала. Неслись долго по широкой лесной дороге до деревянного моста с аркой, перекинутого через бездонное ущелье. Николя спешился и повел жеребца в поводу. Майли пришлось последовать его примеру, потому что непривыкшая к нагрузкам кобыла валилась от усталости. И надо было загонять коней в мыло, чтобы полдороги пешком идти? Не следовало раздражать Охотника. Вот ведь, правда, молчание - золото.
Так они и шли, пешком и молча, до поляны, на которой валила деревья шумная артель лесорубов. Это были сплошь молодые парни: высокие, плечистые, сильные. Майли невольно залюбовалась их раскрасневшимися от тяжелой работы лицами. Они как раз отдыхали, рассевшись на пнях, и весело переговаривались, доедая приготовленный заботливыми женами и матерями обед.
На пришельцев они посмотрели с деланным безразличием и продолжили перекидываться похабными шуточками.
- Добрый день. Приятного аппетита, - вежливо, но одновременно очень напористо начал Николя. - Извините, что отвлекаю, но мне нужно кое-что узнать о вашем товарище Орме. Сколько он уже не появлялся?
- Три дня. Четвертый пошел, - отрапортовал самый бойкий из лесорубов, скуластый рыжеволосый парень с густой курчавой бородой в пядь длинной. Остальные отмалчивались.
- Кто-нибудь его искал?
- А как же? Я живу по соседству. Орм всегда заглядывал ко мне по утрам, чтобы вместе идти на работу. Места глухие. Держаться здесь нужно сплоченно, иначе не выживешь. Когда три дня назад Орм не явился, я заподозрил неладное и отправился на поиски. Облазил все вокруг, даже в заповедное озеро Цуг сунулся, но не нашел. Тогда я предупредил родителей Орма и самого бургомистра Гарольда. Ведь это демоны Орма свели, не иначе. Дану проклятые. Странно только, что вы его поисками озаботились так поздно. Уж не приплачивают ли демоны, чтобы вы их покрывали?
Николя проглотил обвинения молча. Даже бровью не повел. Майли не уставала поражаться его выдержке.
- Были другие дела, - неопределенно ответил он. - Теперь же я полностью в вашем распоряжении. Рассказывайте.
- О чем? - нахмурился лесоруб, явно недовольный словами Охотника.
- С чего вы решили, что его похитили Дану? - любезно пояснил Николя, хотя Майли догадывалась, что ему очень хочется поколотить смутьяна, из-за которого поползли нелепые слухи.
- Так я своими глазами видел. Дверь в хижину открыта нараспашку, вещи разбросаны, а внутри следы борьбы: борозды от когтей на полу и стенах, вырванные волосы, разбитая посуда и мебель. Я должен был услышать шум ночью. Крики, удары. Хоть что-нибудь. Но ничего не было. Словно околдовал кто. А кто у нас колдует? Только Дану. Это даже дети знают.
- Ну да… - многозначительно изрек Охотник. - А другие враги у Орма были?
- Нет, - отрезал рыжий лесоруб. Остальные переглянулись, но перечить не стали. - Он был легким человеком и хорошим другом. Балагуром и весельчаком. Никогда ни с кем не ссорился. Никто из людей не мог желать ему зла.
Николя хмыкнул.
- А его невеста Палантина утверждает обратное. Она видела, как Орм ссорился с мельником Вагни. Вам про это что-нибудь известно?
- Бабы - дуры, - сплюнул рыжий. Майли лесорубы разонравились, хотя от нее не ускользнуло несколько встревоженных взглядов. - Палантине все привиделось. Умом она тронулась после пропажи жениха. Не имел он дел с мельником. И к дочери его и пальцем не прикасался.
- Я ничего не говорил про его дочь, - нахмурился Николя.
Рыжий смутился.
- Ну так Палантина и мне рассказывала, из-за чего Вагни с Ормом повздорили.
- Так они все-таки повздорили?
- Нет! - рявкнул рыжий, окончательно потеряв терпение. – В любом случае это не имеет никакого отношения к смерти Орма. И девку эту он не насиловал. Раз она сама пришла, это не насилие.
- Насилие?! – присвистнул Николя. – Я думал, речь шла о соблазнении. Видно, действительно придется расспросить Вагни и его дочь.
- Я же сказал, они тут ни при чем. У вас нет права судить нас. Займитесь лучше поиском Дану. Это они – убийцы. Они натравили на нас крыс, и теперь Упсале грозит голод. Если вы их не покараете, мы сделаем это сами. Правда, ребята?
Лесорубы промычали что-то не слишком внятное и потупились, боясь встречаться взглядом с Охотником. Но тот вовсе не выглядел разозленным и продолжал приветливо улыбаться:
- Что бы вы сказали, если бы я начал указывать вам, как рубить деревья?
Парни испуганно переглянулись. От ласкового тона им стало куда страшнее, чем если бы он начал браниться.
- Мы бы сказали, чтобы вы не лезли туда, где ничего не понимаете, - робко предложил один из лесорубов, выглядевший самым младшим.
- Правильно, - улыбка Охотника стала почти угрожающей. Он невзначай положил руку на ствол высокой корабельной сосны. Послышался треск. Огромное дерево рухнуло, едва не задев лесорубов.
- Вот и вы не лезьте, - закончил Николя и, взяв коня под уздцы, зашагал прочь.
Майли поспешила следом.
- Ну и как к ним относиться после этого? - спросила она, забираясь в седло толстухи-кобылы.
- Они не все такие, - горько вздохнул Охотник.
- Еще есть те, которые трусят и поддакивают, - ляпнула Майли, а потом снова сожалела.
Николя хмурился и молчал всю дорогу.
***
Герду угнетала мрачная обстановка в доме. Охватывало предчувствие, словно вскоре произойдет нечто, что положит конец спокойной жизни. Навсегда. Финист сделался угрюмым и ворчливым. Совсем несносным. На попытки заговорить огрызался, сидел в обиженном на весь мир одиночестве и лишь иногда отпускал ехидные замечания в адрес Охотника. Николя не обращал на него внимания, впрочем, и на Герду тоже. Будто и вовсе избегал. Подолгу не удостаивал ее даже взгляда, а потом сам приходил в библиотеку, усаживался рядом и часами наблюдал, как Герда читает. Смотрел так, словно хотел что-то сказать, но как только собирался с духом, язык прилипал к небу. Что-то тяготило, грызло его изнутри. Если бы демонов телепатический дар подействовал, Герда бы узнала!
А так оставалось только помогать в борьбе с крысами. Герда забросила остальные дела ради этого, но так ничего путного и не разузнала. В книгах о крысах говорилось как о грызунах или компонентах для ворожбы, но никаких способов справиться с насланной разгневанным богом напастью не предлагалось. С другой стороны, чтобы избавиться от последствий, нужно вначале разобраться с причиной. Но тут тоже ждал тупик. С божествами не боролись – их задабривали большими, подчас кровавыми, жертвами. И чем более обозленным был бог, тем больший выкуп требовал. Страшно представить, что может попросить крысиный пастух, копивший ненависть к упсальцам целую тысячу лет.
Тысяча лет – столько времени даже вообразить сложно. Так долго жил, должно быть, только Шквал, да не тот, который исправно сваливал Охотнику под дверь дохлых крыс, а тот, который был ее лучшим другом и ушел навсегда. Вот он бы точно знал, что делать. В Дикой пуще они победили Хозяйку леса только благодаря Шквалу. Герда вздрогнула, вспоминая, как ведьма требовала убить обернувшегося соколом Финиста и съесть его. Это было похоже на жертвоприношение. Да и Шквал говорил о том, что ведьма бессмертна. Но Финисту же удалось ее убить.
Герда достала из тумбочки завернутый в тряпицу ритуальный кинжал, провела пальцем по орнаменту на клинке, повертела в руках. А что если и на крысиного пастуха подействует?
Герда постучалась в комнату Николя. Никто не ответил. Кабинет тоже пустовал. Пришлось снова плестись в библиотеку.
***
Вернулись достаточно поздно, поэтому снова ужинали вдвоем, но Эглаборг хотя бы оставил теплую еду на печи. Покончив с ней, Николя направился в библиотеку поискать что-нибудь про таинственное «чудище из лужи». Если, конечно, Орм не лишился разума. Чутье настойчиво подсказывало, что это не так. Не похожи лесорубы на людей, которые пугаются собственной тени. Значит, он действительно что-то видел. Вот только демоны редко предстают перед людьми в своем истинном облике. И тем более отсрочивают расправу, позволяя жертве рассказать о встрече.
Из-под двери сочился теплый свет свечи. Николя застыл на пороге. Герда увлеченно читала книжку, удобно расположившись в его любимом кресле. У ножек на полу покоились сброшенные башмаки. Из-под подола длинной темно-бордовой юбки выглядывали соблазнительные беленькие ступни. Отчаянно хотелось их погладить, ощутить под пальцами гладкую нежную кожу. Николя невольно облизнул губы.
- На что вы смотрите? – спросила Герда, оторвавшись от книги. Опустила взгляд на собственные босые ступни, недоуменно пожала плечами и спрятала их в башмаки.
Николя облегченно вздохнул.
- Ни на что. Просто задумался.
- Над моими ногами? – усмехнулась Герда.
Ух, какой же я жалкий!
- Нет, дело просто сложное попалось, - покачала головой он.
- Расскажите – полегчает, - охотно предложила она.
- Не стоит. Оно слишком гнусное для твоих ушей. Скажи лучше, что ты знаешь о «чудище из лужи».
- Водяной демон? Их много. И все похожи на «чудищ».
- Может, есть какая-то легенда о местных водоемах? К примеру, о заповедном озере Цуг на южных отрогах Утгарда?
- Цуг? - Герда принялась искать что-то в потрепанной книге. - Где же я ее видела? Ах, вот! Тут говорится, что когда-то на реке, которая впадала в озеро Цуг, стояла водяная мельница. Но она пришла в упадок, потому что люди побаивались ездить в Утгард из-за демонов. Мельник обеднел. Его семья голодала. С горя он хотел утопиться в заповедном озере, но встретил на берегу никсу.
- Никсу? - вскинул бровь Николя.
- Демон с туловищем и головой прекрасной женщины и щупальцами вместо ног, - Герда показала картинку на следующей странице. Охотник кивнул. - Она пообещала помочь в обмен на его сына. От отчаяния мельник согласился. Демоны перестали нападать на едущих к мельнице людей, и дела пошли в гору. Минули года. Сын мельника вырос в статного парня, обзавелся невестой, но отец его не спешил отдавать свой долг никсе. Она затаила обиду.
Однажды вечером, когда сын мельника возвращался домой, то увидел на берегу озера прекрасную обнаженную женщину. Она сидела у воды, расчесывала длинные темные волосы белым гребнем и пела. Завороженный парень без памяти в нее влюбился. Он стал приходить каждый день, чтобы полюбоваться на нее. И даже бросил свою невесту. Несчастная девушка поняла, что с ним что-то не так, и решила проследить, куда он ходит по ночам. И увидела, как он предается запретной любви с неизвестной женщиной. Девушка поняла, что его околдовали. В следующий раз, пока любовники были заняты друг другом, она украла гребень и сломала его. Чары развеялись. Ноги искусительницы обратились в щупальца. Сын мельника понял, что это никса, и зарубил ее топором.
- Топором? Бедную никсу, которая не дала им умереть с голода?! - притворно возмущаясь, воскликнул Николя. Впрочем, такие истории он слышал часто. Люди находили их… забавными.
Герда задумчиво повела плечами. Видно, взглянула на свою сказку с другой стороны.
- Сын мельника со своей смелой невестой вскоре сыграли свадьбу и жили долго и счастливо, - скороговоркой закончила она. - Но купаться в озере Цуг боятся до сих пор. И называют заповедным. Так вы охотитесь на никсу?
- Пока не знаю, но надо быть во всеоружии.
Николя собрался уходить, но Герда его остановила.
- Я тут подумала… - Герда запнулась и потупилась. Забавно покраснела. – Мне кажется, я нашла оружие против крысиного пастуха.
Николя заинтригованно выгнул бровь. Герда рассказала о том, как они победили Хозяйку Дикой пущи. Николя не мог сдержать раздражения каждый раз, когда она с восхищением говорила о своем коте. Знала бы она, что за коварная тварь скрывалась под безобидной личиной и манипулировала ею, ими всеми, ради своих загадочных целей.
Герда развернула тряпицу и показала кинжал:
- Он убил ведьму. Может, и против крысиного пастуха сработает?
Николя протянул руку и ощутил знакомое сопротивление. Как от собственного меча когда-то давно, в Храме Ветров на Островах Алого восхода. Вспомнились слова мудрого учителя Кадзумы: «Не трогай зачарованное оружие, пока она не покорится тебе, иначе погибнешь сам». Николя убрал руку.
- Он меня не принимает.
Герда потупилась.
- Я читала, что если положить его на ночь под подушку… - Герда начала тараторить, совсем как в детстве. Это заставило его улыбнуться.
- Ничего не выйдет.
- Но у Финиста получилось. И у меня.
Николя на мгновение задумался.
- Говоришь, кинжал принадлежал Хозяйке леса? Должно быть, она была связана со стихией земли. Как и дар Финиста – оборотничество. А ты женщина. Земля и вода всегда считались женскими стихиями. Огонь и воздух - мужскими, - Герда понурилась, едва не плача от досады. Переживала за Охоту даже больше его самого. Непривычно, приятно. И немного страшно. Николя не хотел, чтобы она участвовала в Охоте, видела гнусности или рисковала собой. Случись с ней что, он бы не вынес. - Не переживай. Думаю, у меня найдется, чем угостить строптивого бога. Прежде надо его найти. Но сейчас главное - «чудище из лужи», никса или кто там еще живет в озере Цуг.
Герда поежилась и обняла себя за плечи.
- Будьте осторожны. Никса и вас может приворожить.
- Ты же знаешь, на меня привороты не действуют.
Николя коснулся ее щеки, забывшись. Герда встала на цыпочки и приблизила свое лицо к его. Обдало запахом мяты с душицей. Опалило жаром, плавящим лед внутри.
- Чтобы никса не приворожила.
Она попыталась его поцеловать, но Охотник отгородился рукой.
- Не стоит. Я не принц из твоих сказок, - а коварный злодей из твоих кошмаров – захотелось добавить.
- Это как раз хорошо. Я ведь тоже не принцесса, - горько усмехнулась Герда, уселась в кресло и спряталась за книгу.
Николя еще немного постоял, рассеяно глядя на нее.
Нам не суждено. Мы дети врагов. Правда разведет нас по разные стороны.
***
Следующим утром Майли не стала валяться в постели с Финистом допоздна, боясь, что Охотник снова вломится в ее комнату. Да и от вчерашнего дела остался гадкий осадок.
Вставала Майли осторожно, стараясь не разбудить Финиста. Огненные кудри расплескались по подушке. Широкая грудь мерно вздымалась под одеялом. Черты расслабились, явив идеальное лицо. Не аристократа, не короля - бога. Заботливо укрыв его одеялом, Майли оделась, на цыпочках вышла в коридор и нос к носу столкнулась с Николя.
- Встала? - спросил он, прикрывая рот рукой, чтобы подавить зевоту. Видно, тоже не выспался. - Хорошо. У нас сегодня много дел. Телегу привезут ближе к обеду. До этого надо заглянуть к мельнику и его дочери. Быть может, они тоже что-то знают.
Наскоро позавтракав, они выдвинулись в путь. У околицы их окликнул какой-то парень. Приглядевшись, Майли узнала робкого лесоруба, самого меньшего из артели. Он снял вязаную красную шапку и почтительно опустил голову.
- Я насчет Орма с Мелюзиной, - сбивчиво заговорил лесоруб, пряча глаза. – Торольв вчера не все сказал. Он не солгал, нет, просто он в артели главный. За порядком следит, чтоб работа шла и деньги в срок выплачивались. Нет у него времени на мелочи размениваться.
- А еще Орм был его лучшим другом, - проницательно добавил Николя. Лесоруб передернул плечами и потупился. – Если что-то знаешь, лучше скажи. Потому что если я покараю Дану по ложному обвинению, начнется война. Прольется много крови. Много невинной крови. И вся она будет на совести тех, кто промолчал.
Лесоруб вздрогнул и испуганно уставился на Охотника. Майли наблюдала за их разговором со смесью удивления и любопытства. Умеет же Николя людьми манипулировать. Сейчас этот простофиля все как на духу выложит! И действительно, лесоруб заговорил гораздо более стройно и искренне.
- Я немного знал Мелюзину в детстве. Она была особенной, не такой, как остальные девушки: чистой, доброй, искренней. Она мечтала, что однажды в наш порт зайдет корабль с алыми парусами, на борту которого окажется принц из далекого королевства и заберет ее отсюда в край вечного лета. Мелюзина ждала большой любви, а до наших парней ей и дела не было. Вагни поощрял ее мечты. Он относился к бюргерам с презрением и не желал родниться ни с кем из нас. Орма его отношение бесило. Он захотел сбить с мельника спесь и поспорил с Торольвом, что соблазнит Мелюзину. Мы не верили, что у него получится. Мелюзина казалась такой недоступной. Орм долго ухаживал за ней, дарил цветы, пел песни, прохода не давал, но она даже не смотрела в его сторону. Он очень злился. А потом Мелюзина вдруг сдалась и сама пришла к Орму. По крайней мере, так он сам утверждал. А чтобы доказать свою победу Торольву, Орм привел ее на вырубку и у нас на глазах заставил делать то, о чем даже говорить стыдно.
Майли передернула плечами, представив, какой позор пришлось испытать несчастной девушке. Николя оставался все так же беспристрастен.
- Он ее изнасиловал?
Лесоруб пожал плечами.
- Мелюзина клялась, что все происходит по ее воле. Но было понятно, что Орм ее вынудил. Бедняжка очень страдала. Он мучил ее несколько месяцев, не послушав даже просьб Торольва оставить ее в покое. Потом, вроде, наигрался, отпустил. Даже за ум взялся, предложение Палантине сделал. Полгода все тихо было, а потом снова началось. Чуть больше двух недель назад. Орм такой раздражительный сделался. Ни слова ему поперек сказать нельзя было – сразу в драку лез. А последние дни вообще чернее тучи ходил. Да еще веревку с ножом везде за собой таскал. Мы уж побаивались, как бы чего не вышло. Даже следить за ним сговорились. Правда, он все равно нас обхитрил. Сделал вид, что к родителям идет, а на самом деле к мельнику побежал. Что там случилось, не знаю. Но после этого ни его, ни Мелюзину никто не видел.
Лесорубу все же удалось удивить. Николя нахмурился:
- Дочка мельника тоже пропала? Почему Вагни не сообщил?
- Гордый он. Наверняка решил, что разберется сам.
- Что ж, теперь разбираться придется мне, - Николя недовольно скривил губы. – Думаю, Мелюзина была бы благодарна, что у тебя хватило смелости сказать правду. Если это все, то ступай.
- А… мне… - замялся лесоруб.
- Никто не узнает, что ты с нами разговаривал, - оборвал несвязное бормотание Охотник.
- Я не об этом. Я… - возразил парень. – Вы думаете, Мелюзина жива?
- Я слишком мало знаю, чтобы что-то предполагать, но сделаю все возможное, если есть шанс ей помочь, - с большей приязнью ответил Николя.
Майли приветливо улыбнулась простоватому пареньку на прощание. Может, прав Охотник, и не все бюргеры такие уж ничтожные.
- А картинка-то становится все мрачнее и мрачнее, - вздохнул Николя.
Лесоруб скрылся за пригорком, а Майли с Николя направились к мельнице, которая находилась за южной окраиной города. Пешком идти пришлось не меньше получаса. К тому же Майли с трудом поспевала за размашистым шагом Охотника в своих красивых, но неудобных сапожках на каблучках, которые постоянно вязли в размокшей от распутицы почве. Тяжелым дыханием Майли напоминала себе кобылу Эглаборга. Неуклюжую и медлительную, как раскормленная свинья. Нужно было одолжить обувь у Герды. Вот уж кто всегда предпочитал удобство красоте и элегантности. Теперь впервые Майли ее понимала.
Облегчению не было предела, когда впереди показалось стройная башня мельницы из посеревшего дерева. Громадные крылья лениво ворочались на едва ощутимом ветру. Николя поднялся на крыльцо, по традиции постоял с минуту на пороге и постучал в дверь. Долго никто не отвечал, но Охотник терпеливо ждал, пока изнутри не донеслись шаги. Дверь отворилась, и на улицу выглянул высокий подтянутый мужчина среднего возраста с большими залысинами. Поверх невзрачной рабочей одежды из грубого сукна был одет белый фартук. На бледном осунувшемся лице хорошо проглядывались черные круги под глазами. Видно, он не спал несколько суток. Мельник отер об передник выпачканные в муке руки, хмурым видом показывая, что не рад гостям.
- Чего вам? У меня слишком много работы, чтобы тратить время на праздную болтовню. Убирайтесь!
Вагни попытался захлопнуть дверь перед носом Охотника, но она словно налетела на невидимую преграду и распахнулась шире.
- И что же у вас за работа в середине весны? –осведомился Николя и, бесцеремонно отодвинув мельника в сторонку, вошел внутрь. Майли поспешила следом, пока дверь не захлопнулась.
- Кто дал вам право вламываться ко мне в дом?! – опешив, закричал мельник.
Майли сжалась от его низкого командного голоса.
- Приказ бургомистра, - спокойно ответил Охотник, оббегая помещение цепким взглядом.
- Моя мельница стоит за чертой города. Бургомистр здесь не властен, - процедил сквозь зубы Вагни, враждебно сложив руки на груди.
- Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества, - снова процитировал кого-то из ученых мужей Николя. Мельник нахмурился, силясь понять смысл высказывания.
Майли ухмыльнулась. Как же хорошо Николя умеет усмирять спесивых бюргеров, причем они сами, по-видимому, ничего не осознают.
Охотник подошел к одной из прибитых к стене полок, на которой между инструментов и глиняных горшков лежала большая белая раковина с частоколом длинных тонких шипов.
- Симпатичная вещица, - похвалил Николя.
- Да вот, нашел после шторма на берегу, - ответил Вагни, почесывая затылок.
- Не уступите ее мне? Могу хорошо заплатить. Хочу сделать подарок невесте на Бельтайн. Она тоже любит диковинные раковины, - предложил Николя.
Майли приоткрыла рот от удивления. Это он о Герде? Ну да, кому еще, кроме этой дурехи, нравятся такие безделицы? И все равно завидно. Финист ни разу Майли ничего не дарил. Она даже сомневалась, что он знает хоть что-нибудь о ее предпочтениях.
- Она не продается! – заволновался мельник, закрывая раковину собой.
- Даже за сто монет? – упорствовал Николя.
- Даже за все золото Мидгарда, - Вагни снял раковину с полки и спрятал себе за пазуху.
- Какая дорогая раковина! – хмыкнул Охотник.
- Надеюсь, вы потревожили меня не из-за этого? – подозрительно спросил Вагни.
- Кто знает, - добродушно улыбнулся Николя. – Мы хотели поговорить с вашей дочерью. Где она?
- Уехала к матери.
- Я думал, вы вдовец, - нахмурился Николя и кивнул Майли.
Поняв его без слов, она достала из-за пазухи амулет и начала его раскачивать. На давно умерших можно было гадать без вещей и даже без имени. Янтарь лег пентаграммой вниз.
- Мертва, - едва слышно прошептала Майли на самое ухо Охотнику.
Мельник шумно закашлялся, показывая, что ему не нравится, когда сговариваются прямо у него в доме.
- Думаете, что я убил демонова лесоруба? – спросил он, устав от намеков. – За выкупом пришли? Так это я выкуп требовать должен. Этот выродок убил мою дочь!
Вагни закрыл лицо руками.
- Так Мелюзина мертва? Когда это случилось? Вы видели ее тело? – завалил его вопросами Николя. Майли это показалось жестоким.
- Пять дней назад. Нет. Я… - с трудом борясь со всхлипываниями, говорил мельник.
Николя усадил его на лавку. Взяв со стола деревянную кружку, Охотник плеснул туда напитка из собственной фляги, вручил мельнику и устроился на табурете напротив.
- Расскажите все по порядку, - попросил Николя, не отрывая от Вагни взгляда.
Мельник одним глотком опустошил полкружки и громко закашлялся. Но, по крайней мере, немного пришел в себя и заговорил ровным голосом:
- Этот ублюдок изнасиловал ее. Я не знаю, как это вышло. Ничего не замечал, пока Мелюзина не сказала мне, что ждет ребенка. Хотела сохранить все в тайне. Я предлагал ей избавиться от него, уехать или хотя бы сказать мне, кто отец, чтобы я смог призвать его к ответу. Но она от всего отказывалась, плакала и молила меня ничего не предпринимать. А потом я заметил, как выродок-лесоруб следит за ней, и все понял. Я попытался его утихомирить, но он начал угрожать мне и дочери. Я ничего, совсем ничегошеньки не смог сделать.
Вагни глухо разрыдался.
- Почему вы не обратились к бургомистру или ко мне? Мы смогли бы вас защитить, - укорил его Николя.
Мельник опорожнил кружку залпом.
- Мы же не бюргеры - изгои. Мельник, который якшается с демонами, и его чудаковатая дочь. Поверили бы ему, этому ублюдку, а нас бы побили камнями за «клевету». И ни вы, ни ваш хваленый бургомистр ничего не смогли бы сделать. Вы даже сейчас город не контролируете. Того и гляди, как нас на задворки выкинут.
У Николя нервно дернулось левое веко. Он сам хорошенько приложился к фляге. Злился. Майли хохотнула себе в кулак. Все-таки есть у него с Финистом нечто общее.
- Ладно, к чему сейчас разговоры о том, что могло бы быть, - собравшись с мыслями, сказал он. - Лучше расскажите, что произошло пять дней назад.
Мельник с досадой глянул на пустое дно кружки, но все же заговорил:
- Мелюзина была уже на сносях. Утром ей сделалось дурно, и я отлучился к повитухе за травами. А когда вернулся, здесь был только лесоруб. Он сидел на земле, привалившись к моему забору и с сумасшедшим взглядом бормотал какую-то околесицу.
- Про «чудище из лужи»? - поинтересовался Николя.
Вагни передернул плечами.
- Совсем умом тронулся. Здесь даже луж нет. Весеннее солнце все высушило. Я прогнал его, опасаясь, что своими криками он напугает Мелюзину. Но когда вошел в дом, ее уже не было. На полу осталась кровь, вещи поломаны и разбросаны. Весь день и всю ночь я рыскал по округе, но не нашел и следа своей дочки.
Вагни в голос разрыдался. Николя не стал его успокаивать, слишком занятый размышлениями. Майли было так скучно наблюдать за ними, что она не знала, куда себя деть.
- Может, поищем тело еще раз? - робко предложила она.
Мельник и Николя одновременно подняли на нее глаза. В воспаленном взгляде первого отражалась усталая безнадежность. Второй хмурился, явно оценивая возможности своей ученицы.
- Думаю, для начала следует узнать, точно ли она мертва, - ответил Охотник.
Мельник ушел за вещами дочери. Майли пододвинулась поближе к Николя и зашептала ему на ухо:
- Снова на всякий случай сказать, что девушка жива?
- Нет, скажи правду. Вагни кажется разумным человеком. Думаю, ему хватит мужества принять правду.
Мельник принес серое платье из грубого сукна, по виду которого Майли поняла, почему его дочку в городе называли дурнушкой. И тряпичную куклу, очень аккуратную, но дряхлую из-за старости. Интересно, почему все родители так бережно хранят игрушки своих давно выросших детей?
Майли взяла вещи в руку, а второй вынула кулон и потрясла им. Через мгновение янтарь внутри лег пентаграммой вверх.
- Жива! – радостно воскликнула Майли.
- Не стоит со мной так шутить! - насупился Вагни. - Я вытирал здесь кровь собственными руками.
- Может, у Мелюзины начались роды. Мы найдем ее, если вы все нам расскажете.
Мельник раздраженно прищурился и бескомпромиссно отрезал:
- Мне нечего добавить.
Николя скривился:
- Нечего, так нечего. Не будем больше тратить время, ни ваше, ни наше.
Встал и пошел к выходу. Майли побежала следом, боясь остаться с угрюмым Вагни наедине.
- Думаете, мельник лгал? - спросила она уже на улице, с трудом поспевая за размашистым шагом Охотника. - Это он убил лесоруба?
- Сомневаюсь, - задумчиво протянул Николя. - Убийцу обычно глаза выдают, особенно если преступление свежее. А мельник неподдельно за дочь беспокоится. Просто недоговаривает. И от обыденных вещей дергаться начинает. Подозрительно.
Майли пожала плечами.
- Скорее мерзко. Почему этот Орм так гнусно поступил с Мелюзиной и ее отцом? Зачем хотел убить собственное дитя? Никто его даже жениться не заставлял.
- От безнаказанности, - после долгой паузы заговорил Николя. - Почувствовал свою силу, уверился, что ему все сойдет с рук. А нежеланный ребенок… да еще от нелюбимой женщины, плод недобровольного союза - он как бельмо на глазу. Раздражает и не дает покоя. Напоминает о сотворенном злодействе и пробуждает совесть.
К тому же парня в городе любили, а тут такой позор. Прямое доказательство его лицемерия. От него отвернулись бы и родители, и невеста, и друзья. Поэтому Орм струхнул. Дальше все снежным комом покатилось. Вначале он наверняка воспользовался старым способом, чтобы принудить Мелюзину от ребенка избавиться. Не получилось. Орм перешел к угрозам. Когда не подействовали и они, решился на убийство. Дождался, когда мельник уйдет из дома, и напал.
Охотник замолчал, переводя дух. Майли нетерпеливо смотрела на него:
- А дальше что было?
- А дальше остается только гадать. Раз Мелюзины нет среди мертвых, то кто-то Орму явно помешал. Забрал девушку и напугал лесоруба.
- «Чудище из лужи»?
- Да. Вполне вероятно, что именно оно и есть наш убийца. Только ума не приложу, зачем ему это понадобилось.
Майли не представляла, что это за существо, а уж его мотивы и подавно не волновали. Мучило совершенно другое:
- Все равно не понимаю, зачем Орму понадобилось принуждать нелюбимую женщину к близости и рисковать честью из-за этого. Ведь у него все было: и семья, и ремесло, и даже невеста.
- Которую он тоже, скорее всего, не любил, - продолжил ее рассуждения Николя, а потом невесело усмехнулся. - Близость и жажда острых ощущений для мужчин сродни потребности в пище или сне. Заставляет чувствовать вкус жизни, притупляет боль от одиночества, отвлекает от повседневной рутины. А с нелюбимой всегда проще. Нет страха ошибиться или обидеть, не надо завоевывать интерес и потом мучительно его удерживать, не надо думать о будущем, о глупых обстоятельствах и условностях, что неизбежно встанут между вами. В таких отношениях нет душевной боли, что во стократ сильнее телесной. Если ты не отдаешь никому свое сердце, то его вряд ли разобьют.
Майли закрыла лицо руками и громко всхлипнула. Николя остановился и озадаченно глянул на нее:
- Что с тобой?
- Финист… он ведь так же ко мне относится. Как к игрушке, которая удовлетворяет его потребности, но стоит Герде его поманить, как он забывает обо мне. А если я забеременею? Вдруг он как Орм принудит меня избавиться от ребенка или даже…
Охотник ошалело вскинул брови:
- Я, конечно, не лучшего мнения о Финисте, но вряд ли он способен на такую низость. Тем более у тебя есть друзья, которые не бросят в беде.
- Вы бы, правда, за меня заступились? - Майли с восхищением разглядывала его внушительную фигуру.
- Конечно. Но лучше сама не позволяй пользоваться собой.
- Я… - Майли внутренне сжалась. Она не представляла, как отказать Финисту, когда он смотрит на нее голодным взглядом похотливого фавна.
- Имей хоть каплю гордости. Если ты себя не уважаешь, то и он не станет.
Майли совсем понурилась. До дома добрались молча. Пока Майли доедала обед, Николя успел принять у мастеровых новую телегу и впрячь в нее толстую кобылу целителя. Майли устроилась на обтянутых плотной материей козлах рядом с Николя. Он направил лошадь к видневшимся вдали горным отрогам. Ехать пришлось долго, потому что широкая дорога, по которой могла пройти телега, петляла вдоль лесов, ущелий и скал. До хижины лесоруба добрались уже за полдень. Майли успела отбить себе бока. Тряску на каменистой дороге не смогло смягчить даже удобно сработанное сиденье. На этот раз она хотя бы додумалась одолжить у Герды теплую одежду и удобные башмаки. Удивительно, но размеры у них оказались одинаковые, хотя внешне Герда выглядела более тощей и тонкокостной. Может, это из-за светлых волос?
Одинокий деревянный домик с покатой травяной крышей располагался посреди живописного кедрового леса, густым частоколом обрамлявшего суровые северные предгорья. Покосившаяся дверь раскачивалась на ветру, противно скрипела и громко хлопала об притвор.
Николя вошел внутрь первым и, убедившись, что опасности нет, поманил за собой Майли. Как и говорил Торольв, по дому словно ураган прошелся: у стульев оторваны ножки, стол покосился и треснул, кровать прогнулась до самого пола и наверняка тоже треснула под матрацем. Сквозняк гонял по углам перья из разодранной в клочья подушки и лоскуты ткани. На полу и стенах виднелись тонкие длинные царапины. Николя приложил руку к одной из них:
- Это не от когтей, а от человеческих ногтей осталось. Но как же надо было постараться, чтобы такое сделать?
Майли поежилась, наблюдая, как Охотник подбирает с пола сломанные и порванные вещи и внимательно их изучает.
- Можно я выйду? - взмолилась она, прикрывая рот рукой. - Здесь пахнет отхожим местом. Мне дурно!
- Потерпи немного, - продолжая поиски, ответил Николя. - На улице может быть опасно.
Майли зажала нос пальцами, боясь настаивать. Сейчас она бы все отдала, чтобы вернуться к унылым занятиям вместе с Финистом. Они хотя бы не такие жуткие и мерзкие!
Подойдя к кровати, Николя обнаружил на матраце остатки засохшей белесой слизи и, отрезав ножом лоскут, поднес к глазам.
- Дрянь! - поморщился он и, завернув лоскут в платок, спрятал за пазуху. - Так я и думал. Все, можем уходить.
Майли рванулась к двери, но Охотник вдруг замешкался, услышав, как под ногой скрипнула половица.
- Погоди!
Он несколько раз прошелся туда-сюда, проверяя, какая именно доска издает звук, и, сев на корточки, подцепил ее ножом. Половица легко вынулась, открыв неплохой тайничок для денег и ценностей. Николя достал оттуда большую белую раковину с длинными шипами. Точь-в-точь как ту, которую отказался продавать Вагни. Охотник присвистнул и почесал затылок. Майли негодующе уставилась на него. Нашел подарочек для своей ненаглядной простушки? Но Майли не обязана терпеть такие мучения только ради этого!
- Идемте, я больше не могу-у-у! - взвыла она и выскочила на улицу.
Охотник взял раковину подмышку и поспешил следом. Уже на улице у телеги с задумчивым видом спросил:
- Похоже на гребень?
И провел по своим волосам. Майли удивленно моргнула:
- Только если нет денег на что-нибудь более подходящее.
Охотник кивнул и спрятал раковину в соломе, которой было застелено дно телеги. Они немного побродили по двору в поисках следов, но ничего не нашли, кроме едва заметной тропы, которая вела к большому горному озеру с кристально чистой водой. Похоже, это и было заповедное озеро Цуг. Николя решил, что тело спрятано где-то тут.
Лесная тропа оказалось для телеги слишком узкой и пришлось еще с полчаса трястись по объездной дороге. Остановились на высоком обрывистом берегу.
- Самое время взять след. – Николя вынул из-за пазухи лоскут и протянул Майли. – Это должно помочь.
Майли брезгливо отодвинулась.
- Я не стану трогать эту дрянь! Ни за что!
Николя поморщился и покачал головой.
- Как же тяжело порой с избалованными дочками аристократов, - разочарованно пробормотал он, спрыгнул с козел, сбросил с плеч плащ и снял рубашку.
- Что вы делаете? – переполошилась Майли. Ведь было не так жарко.
- Собираюсь искать тело сам, раз ты помогать отказываешься. Посмотрим, насколько хватит моего запаса прочности, - сказал он, с отрешенным видом стаскивая сапоги.
Майли нервно кусала губы, не в силах отвести взгляд от подтянутого, играющего мускулами тела. До чего хорошо сложен! Пожалуй, даже лучше Финиста. Теперь понятно, на что Герда так запала. Жаль, если такая красота пропадет из-за разборок бюргеров!
- Ну, ладно-ладно! – сдалась Майли. – Давайте ваш лоскут.
Николя обаятельно улыбнулся и, вручив ей грязную тряпку, плотно запахнулся в плащ. Замерз. Явно представление затеял, чтобы принудить ее мертвеца искать. И умеет же, гад, людьми манипулировать!
Майли повертела лоскут в руках, пристально изучая. В голову закралась тошнотворная догадка, в какой именно пакости он перемазан, но Майли предпочла загнать эту мысль подальше. Иначе бы точно вытошнило.
- Может, стоило взять игрушку? – попыталась отступить в последний момент, но Николя отрицательно покачал головой.
Майли зажала лоскут в левой руке, а правой вытянула кулон и принялась раскачивать его, сосредотачиваясь на желтовато-коричневом камне внутри. Закрыла глаза. Перед мысленным взором с трудом, будто нехотя из янтаря прорастал золотистый ус. Он вел сквозь озерную гладь на дно глубокого омута, где покоилось безжизненное тело.
- Там, - Майли указала в центр заповедного озера.
Николя кивнул. Они спустились по крутому берегу к мосткам, у которых была привязана маленькая плоскодонка.
- Думаю, хозяин одолжит нам ее на время, - сказал Охотник, развязывая узел на веревке.
Майли залезла внутрь, опасливо переступая по качающемуся днищу. Вдруг хлипкая не просмоленная посудина даст течь? Плавать Майли не умеет. Может, стоит предупредить Николя? Но он уже сам запрыгнул внутрь и оттолкнул лодку от мостков рукой. Как он собирается управляться на воде без весел?
Николя устроился у кормы и окунул ладонь в воду. Пошли пузыри, и лодка быстро помчалась по плоской, как зеркало, озерной глади.
- Здесь! – крикнула Майли, когда ус от янтаря ушел вертикально вниз.
Николя вынул руку из воды, и лодка послушно замерла. Охотник скинул с себя плащ и сапоги, а следом и штаны, оставшись в одном исподнем.
- Что вы делаете? – переполошилась Майли.
- Нужно его достать, - бросил Николя и нырнул в воду.
Легко, как чайка. Даже лодку не раскачал.
- Стойте, я боюсь! – поздно спохватилась Майли.
Ждать в давящей на уши тишине пришлось долго. Вдруг Николя утонул, и Майли придется сидеть посреди озера до скончания времен. Или пока она сама не утонет, или сойдет с ума, или умрет от голода. Так стало себя жалко!
- Кинь мне веревку, - позвал Николя откуда-то сбоку.
Майли вздрогнула и выглянула за борт. Охотник придерживался рукой за край лодки.
- Глубоко, аж уши в трубочку сворачиваются. И вода ледяная. Видно, кто-то специально здесь тело спрятал, чтобы наверняка не нашли, - делился он своими догадками, пока Майли дрожащими руками подавала ему веревку.
Вода вокруг Охотника вспенилась. Лодка закачалась, и он снова камнем ушел на дно. Интересно, как ему удается держаться под водой так долго? Снова телекинез использует? Порой кажется, что его дар всемогущ. Люди не должны обладать такой силой. Иначе они слишком похожи на… на богов? Майли отругала себя за святотатственные мысли и принялось терпеливо ждать.
Прошло в два раза больше времени, но Николя все-таки вынырнул, бледный, покрытый пупырышками. Фиолетовые губы едва заметно подрагивали. Он забрался в лодку и привязал к корме веревку, на другом конце которой болтался утопленник. Майли изо всех сил старалась не смотреть на него. Николя выкручивал волосы и натягивал на себя сухую одежду, пытаясь согреться. Откупорил флягу и, опустошив ее до дна, потряс, с жадностью заглатывая последние капли.
- Ненавижу холод, - пояснил он, когда щеки слегка порозовели, а зубы перестали отбивать ритм чечетки. – Надеюсь, к водяным больше лезть не понадобится.
Николя снова устроился на корме и погнал лодку к берегу. Как только причалили, Охотник помог Майли выбраться на мостки и принялся вытягивать из воды огрузневшее тело. Пришлось волочь его на себе на крутой берег к телеге. Тяжело пыхтя, Николя взвалил труп на солому лицом вверх и принялся осматривать. Майли, не сдержав любопытства, выглянула из-за плеча Охотника. Мертвец был абсолютно нагой, разбухший, покрытый сморщенной восковой кожей. Уродство!
- Уф! Сомневаюсь, что он захлебнулся, - мрачно заключил Николя.
Майли скосила взгляд. Внизу живота расплылось большое бурое пятно, а между ног осталось лишь месиво из стертой плоти. Майли вскрикнула и зажмурилась.
- Это рыбы сделали? – спросила она.
- Нет там никаких рыб. Поэтому озеро и называется заповедным, - вздохнул Охотник и чем-то зашелестел. – Можешь открыть глаза. Будем пробовать вызвать дух. Он еще не упокоился и витает где-то рядом. К тому же явно жаждет мести – должен сотрудничать.
Майли недоверчиво приоткрыла один глаз. Николя накрыл тело холстиной, оставив видной лишь голову. Уже чертил на земле сигил призыва – невероятно сложный знак, который должен был помочь с временным возвращением духа в тело. Охотник заставил ее раз сто его скопировать, чтобы точно запомнить каждый штрих. Большой круг, в нем человек в полный рост с вытянутыми в стороны руками и ногами. В пустых секторах обозначения четырех стихий. Внизу между ногами знак смерти – перевернутый анк. Птица над головой – символ души. Медиумы прошлого придумали множество ритуалов, чтобы облегчить общение с мертвыми. Именно с них Охотник и начал обучать Майли. Приходилось зазубривать сотни сложных формул, причудливых схем и рецептов тошнотворных зелий, а также прочитать гору книг. Дар все еще пугал и отталкивал, но хотя бы что-то приобрело ясность.
Николя закончил сигил и уложил обернутое в холст тело в центр.
- В следующий раз рисовать будешь сама, - предупредил он, стряхивая с рук пыль. – А потом, надеюсь, научишься обходиться без вспомогательных средств.
Охотник подал Майли длинный ольховый посох, который сделал для этого ритуала. Она повязала наверх свой кулон, зажгла припасенную свечу и поставила ее возле головы мертвеца. Замерла. Николя протянул ей свой нож, но она отшатнулась, не в силах сделать то, что он хотел.
Охотник тяжело вздохнул и, опустившись на колени, вырезал на лбу у покойника пентаграмму.
- Действуй. Больше я ничем помочь не смогу, - в голосе Николя сквозили разочарование и упрек.
Неприятно. Майли подошла к телу, воздела посох… и от волнения забыла слова. Николя прикрыл лицо ладонью. Майли полезла в карман за скомканным листом с формулой вызова, долго ее разворачивала и перечитывала. Николя нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
- Светом и тьмой заклинаю, духа с той стороны призываю, в тело вселись, к нам воротись! - произнесла она и ударила посохом в пентаграмму на лбу. По руке словно искра прошла, оставляя в жилах огненную дорожку, запалила янтарь желтым светом. Он пронзил посох и зажег звезду на коже покойника.
Майли с замиранием сердца глянула на покойника. Ничего не происходило. Она разочарованно выдохнула и перевела взгляд на Охотника. Тот подбадривающе подмигнул и пихнул мертвеца носком сапога. Покойник дернулся и со сдавленным всхлипом забормотал:
- Не надо! Остановись! Мне больно! Я больше не хочу!
- Предсмертные слова, - пояснил Николя.
Покойник замолчал и разлепил веки. Из-под них х уставилась пара бледных мертвецких глаз:
- Вы пришли отомстить за меня? - гнусаво прохрипел он. Майли показалось, что в его безжизненном голосе мелькнула робкая тень надежды.
- Да, - задумчиво кивнул Николя. - Расскажи, что произошло.
- Оно пришло в полночь. Притворилось прекрасной девушкой. Сказало, что заблудилось в лесу и попросилось на ночлег. На меня словно морок навели. Знал же, что ночью в Утгарде только демоны рыщут. Знал, что оно обещало вернуться за мной. И все равно не удержался. Пустил. Оно рубашку прямо на пороге сбросило и принялось соблазнять. О, как же оно было красиво! Что оно только ни вытворяло! Никого я так не желал. Оно ездило на мне до самого рассвета. Иссушило досуха. Я опомнился, только когда остался совсем без сил. Взмолился о пощаде, но оно не слушало, продолжая терзать мою плоть, пока сердце не лопнуло от натуги.
Майли слушала его вполуха, сжимаясь от ужаса. Да, парень был подлецом, но такая смерть - слишком жестоко.
- Мда, чувство юмора у этого демона своеобразное, - Николя, наоборот, рассказ не впечатлил. Даже жалости особой Охотник не выказывал.
- Так вы отомстите? - с надеждой спросил утопленник.
- Если ты расскажешь нам все, - Охотник выделил интонацией последнее слово. - Что это за «чудище из лужи» и почему обещало за тобой вернуться?
- Не знаю я, ничего не знаю, - заскулил покойник.
- А мне сдается, что знаешь, - настаивал Николя. - Пойми, это в твоих же интересах. Нет убийцы - нет и мести.
Мертвец недовольно заскрежетал зубами, но все же заговорил:
- Оно явилось, когда я на мельницу к потаскушке ходил. Сколько раз просил ее от ублюдка избавиться, а она ни в какую. Как только ни принуждал, даже угрожать пытался, а она все заладила, мое дитя - никто меня его погубить не заставит. Такая же глупая, как папаша ее. Рожать ей, видите ли, захотелось. А что обо мне в городе скажут, как все вскроется, она подумала?! Вот я и решил умыкнуть ее и сюда привезти, а когда родит, утопить приплод в озере, как котят топлю каждые полгода. Так она ж, дура, кричать стала, сопротивляться. На сносях-то. Видно, что-то себе повредила. Вначале вода по ногам полилась, мутная такая, слизкая, а следом кровь рекой. Упала без чувств. Мне так страшно сделалось. Коль умрет девка, так на меня ж всех собак навешают. А мельник вообще выкуп потребовать может за дочку-то за свою.
Я и рванул оттуда со всех ног, только на луже перед домом поскользнулся. Странная такая лужа. Не было ее до этого, точно помню. Поднимаюсь, гляжу, а из воды чудище вылезает. Сверху на бабищу грудастую похоже, а снизу зеленые осьминожьи щупальца торчат. Я от страха прям обомлел, а оно как схватит меня за грудки и давай трясти. «Это ты, - кричит, - мое чадо обидел? Не будет тебе за это прощенья. Ночью приду, тогда и посмотрим, долгонько ль ты любиться сумеешь». И помчалось в дом за мельниковой дочкой, затянуло ее в лужу и исчезло.
А я так и остался на земле сидеть. Все никак в себя придти не мог. Потом мельник прибежал. Чуть душу не вытряс. На силу от него вырвался. Потом еще эта дура Палантина ко мне привязалась со своей помощью. Из-за них только к вечеру домой удалось попвсть. По темноте ведь не сбежишь - чего доброго в ущелье свалиться можно, или к демону какому на зуб попасть. Ну вот я и попал. Так вы отомстите? Убьете эту гадину из лужи?
Николя дернул головой, изо всех сил пытаясь сохранить хотя бы вид беспристрастности, но Майли понимала, что внутренне он хочет убить этого подлеца еще, наверное, раз двадцать.
- Я всем воздам по справедливости, - выдавил из себя Охотник. - Но ты не все сказал. Как тебе удалось принудить Мелюзину к близости?
- Ни к чему я ее не принуждал. По своей воле пришла! - попытался отговориться покойник, но Николя продолжал упорствовать.
- Говори, иначе я убийцу искать не стану.
- Хорошо, - согласился утопленник, явно уверенный, что справедливость все равно окажется на его стороне. – Прошлым летом я с Торольвом поспорил, что смогу соблазнить эту недотрогу. И так, и эдак пробовал подобраться, а ей и дела ни до чего не было, кроме бабьих сказок о принцах. Уже и сам пытался в принца переодеться, даже песни под окном пел, а она все равно отшила. Я уже совсем отчаялся. Начал деньги копить, чтобы Торольву проспоренное отдать. Но тут случайно подглядел, как она сидела у моря, где мельникова жена утопилась, и волосы свои белой раковиной расчесывала. Потом будто бы позвали ее из воды. Она скинула свое унылое платье, да такой красавицей оказалось, что нельзя было взгляд отвести. Такие прелести под убогой одеждой скрывала! Когда она нырнула в воду, я раковину себе забрал. Она как из воды выскочила, взмолилась, чтобы я раковину вернул. Обещала любое желание выполнить. Я и пожелал. Она каждую ночь приходила. Все, что я ни загадывал, делала. Такое, на что ни одна другая женщина бы не согласилась. Даже к ребятам из артели водил ее - они верить отказывались, пока своими глазами не увидели, как она меня ублажает.
Николя закашлялся, ослабляя ворот рубахи:
- И она не пыталась сопротивляться?
- Ни разу. Должно быть, ей нравилось.
- Ну да, а раковину ты так ей и не вернул? - скептически хмыкнул Николя, но покойник иронии не заметил.
- Все случая не было. А потом родители за меня Палантину посватали. Уж и свадьбу назначили. Надо было с разгульной жизнью кончать. Вот я и сказал мельниковой дочке, чтобы больше не приходила.
- Но раковину не отдал?
- Заладили вы с этой раковиной! Нет, не отдал, иначе кто бы смог поручиться, что потаскуха бы не ославила меня на всю округу? Знаю я этих баб! Еще представила бы все, будто я ее снасильничал. А так молчала. Делала, что говорю. Пока про ребенка не узнала. А там ее будто подменили. Сразу из послушной мышки в мегеру превратилась. Еще батю своего натравила. Предательское бабье племя!
- Мастер Николя, я больше не могу! - взмолилась Майли. По горлу уже тянулся кислый привкус дурноты. Малейшее шевеление могло разорвать желтую нить, связывающую янтарь с покойником. Но она же вытягивала из Майли все силы.
- Потерпи, последний вопрос, - попросил Николя и снова обратился к утопленнику: - Скажи, у тебя ни разу не возникало чувство, что ты делаешь что-то предосудительное?
- А что такого-то? Она ведь сама пришла. Сама! – остервенело оправдывался покойник. – Вы ведь отомстите? Отомстите! Вы должны! Я ведь человек!
Николя махнул Майли рукой, и та спешно разорвала нить. Покойник обмяк, потеряв связь с душой. Майли приложила руку к груди, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
- Хорошо, а теперь разрушь сигил и упокой душу, - устало отдавал распоряжения Николя.
- Не могу. Я без сил! – чуть не плача, ответила Майли, с трудом справляясь с дыханием.
- Прости, но это я за тебя сделать не смогу, - настаивал Николя, не восприняв всерьез ее истерику. - Если не упокоишь его сейчас, он привяжется, и избавиться от него будет намного сложнее.
Майли собрала остатки воли в кулак, подняла посох и принялась вытирать символы внутри сигила: вначале стихийные, потом смерть, и, наконец, душу. Надо было произнести еще одну формулу, но Майли снова забыла слова и полезла в карман за подсказкой.
Николя безнадежно покачал головой:
- Ты должна относиться к учебе серьезней и посвящать ей больше времени. Кто знает, как жизнь повернется? Когда-нибудь ни Финиста, ни меня рядом не окажется. Только твой дар будет с тобой всегда. Он сможет тебя защитить, но для этого ты должна полностью им овладеть. Иначе из друга он превратится во врага. Ты же прекрасно это знаешь.
Майли повела плечами. Обидно. Он что ее совсем за дурочку держит? Да, наверное, так и есть. Даже Герда не стала бы так ныть и жаловаться. Майли развернула лист с формулой и зачитала, четко проговаривая каждой слово:
- Дух неупокоенный, странник стороны, вернись к себе, отчаянный, оковы разорви, - Майли второй раз ударила посохом в звезду на лбу покойника и принялась стирать остальную часть сигила, не переставая читать формулу: - Пройди путями тайными, обряды соверши, от скверны отмщения свой Атман отдели. Ступай в чертоги времени и круг свой заверши…
Николя вскинул руку, приказывая остановиться. Тело покойника содрогнулось и издало утробный звук. Изо рта вырвался столб желтого света и ударил в ставшее пасмурным небо.
- И в образе младенца обратно поспеши, - выдохнула Майли последнюю фразу.
- Не следовало открывать ему путь обратно, но… - Николя тяжело вздохнул. – В конце концов, кто мы такие, чтобы судить мертвых. Тут хотя бы с живыми разобраться.
Майли без сил распласталась на земле. Николя поднял покойника и отнес обратно в телегу, а потом вернулся.
- Выносливости у тебя еще меньше, чем у Герды, - заметил он, помогая подняться. - Сними обувь. Надо босыми ногами по земле походить - так быстрее восстановишься.
Майли нехотя послушалась: стянула сапоги и несмело поставила босые ступни на землю. Она была непривычно холодной и жестокой настолько, что каждый шаг причинял боль, особенно если под ноги подворачивались мелкие камушки. Через несколько минут мучений Майли решила надеть обувь обратно.
- Потерпи, - остановил ее Николя, сочувственно улыбаясь. - Надо просто привыкнуть, и станет легче.
Он снял собственные сапоги и, размяв пальцы на ногах, бодро пошел вдоль берега озера. Майли пришлось торопиться следом. Слишком боялась оставаться здесь одной, особенно после рассказа покойника.
- Не пора ли нам возвращаться? – спросила она, с трудом нагнав Охотника. – Иначе мы не успеем до темноты.
- Поэтому мы и не спешим, - усмехнулся Николя. – Не хочу, чтобы упсальцы видели тело в таком состоянии. Иначе они потребуют от меня поспешных действий, на которые я пойти не могу.
- Не уверены, что «чудище из лужи» заслужило наказание? - Майли его в этом поддерживала.
- По законам Стражей преступление против будущей матери и собственного ребенка считалось самым тяжким грехом. За это человека голым привязывали к столбу и оставляли медленно умирать от палящего зноя или холодного ветра. А с падением ордена люди, кажется, забыли, что хорошо, а что плохо.
- Знаете, а ведь у единоверцев материнство тоже считается священным. Человеку, взявшему на душу такой грех, уже никогда не заслужить прощение перед лицом Единого, - задумчиво сказала Майли. Она все время искала и не находила, что в ее вере было такого ужасного, из-за чего ее новые друзья так недолюбливают всех ее приверженцев.
- Это от того, что единоверцы во многом переняли Кодекс Стражей и продолжили исполнять основные положения, поменяв лишь имена некоторых вещей, чтобы в глазах людей их вера казалась более истинной.
- Вы хотите сказать, что они - воры? - возмутилась Майли.
- Чтобы управлять людьми, нужно создать ядро, которое не позволило бы обществу потонуть в анархии. Вера со своими строгими догматами и есть это ядро. Стражи ее утратили, а следом потеряли и власть, став в глазах людей тем самым злом, с которым Стражи сами сражались. Возможно, когда-нибудь Голубые Капюшоны совершат ту же ошибку, и тогда сжигать будут уже их. Это извечные законы бытия, суть которых должна оставаться неизменной, чтобы не наступил конец света. А имя лишь пустой звук, даже эхом не отдающийся в вечности.
- Вы сейчас говорите прямо как наш священник из монастыря, - тепло улыбнулась Майли, впервые за долгое время чувствуя себя легко и непринужденно. Как будто снова вернулась домой, где все просто и понятно. И даже перестала замечать впивающиеся в ноги камни и промозглость выхоложенной за зиму земли. Мучительное ощущение пустоты внутри приглушалось и пропадало.
- Это еще раз доказывает, что между нами и единоверцами нет такой уж большой разницы, - усмехнулся Николя, как Майли показалось, с горьковатым привкусом.
- Ничего не слышишь? - насторожился Охотник.
Майли покачала головой, во все глаза глядя на него. Николя ускорил шаг. Она едва поспевала следом, снова напоминая себе коротконогую толстуху-кобылу, изо всех сил старающуюся угнаться за быстрым вороным жеребцом. Они прошли вдоль берега озера к убегающей в лес речке с петляющим в камнях руслом. Она упиралась в крохотный водопад, который спускался со скалы узким каскадом. На подходе к нему Майли тоже услышала. Невероятно печальную и вместе с тем чарующую мелодию одинокой скрипки. Для кого искусный музыкант играет посреди Утгардской глуши, куда заходить смеют лишь демоны?
Николя замер возле густых кустов можжевельника и приложил палец к губам. Майли выглянула в просвет и приглушенно ахнула. Наверху на камнях у водопада сидел невысокий стройный юноша со струящимися темными волосами. Он самозабвенно играл на скрипке. Из одежды на нем был лишь пышный венок из белых водяных лилий.
Вроде, не опасен. Николя выступил вперед. Майли поспешила следом. Услышав шевеление, парень широко распахнул черные без белков и радужки глаза и недобро покосился на пришельцев, не прекращая играть. Вблизи стало заметно, как на его шее из-под волос выглядывают жабры, а уши заканчиваются тонкими раздвоенными рожками. «Демон!» - запоздало спохватилась Майли и от испуга вскрикнула. Смычок сорвался. Скрипка издала неприятный скрежещущий звук.
- Ну вот, теперь все сначала придется начинать, - недовольно сощурился парень и сложил скрипку себе на колени. - Зачем пожаловал, Охотник? Неужто музыке моей поучиться хочешь?
- Это вряд ли. Времени и так ни на что не хватает. Да и желания тоже. К тому же, ты ответную услугу потребуешь, так ведь, нёкк?
- Всего-то обещание оставить меня и моих близких в покое, - хмуро ответил тот.
- Близких? Я думал, нёкки - отшельники. Ты ведь колыбельную только что играл? - напрягся Николя.
- Да что ты вообще знаешь, кроме того, что нашептывает ведьма из-под холмов и морской колдун-перебежчик? - пренебрежительно скривился нёкк, но тут же взмыл в воздух и рухнул к ногам Охотника, корчась, словно удавка сжималась вокруг его горла.
- Ну так расскажи, чего я не знаю, - сказал Николя так, что у Майли все внутри похолодело. Ух, не стоило демону повышать голос, а тем более дерзить!
Демон трепыхался, грозно шипя и посверкивая глазами на Охотника.
- Говори, где искать ту тварь, которая натравила на город крыс, - угрожающе сверкнул глазами Николя. Невидимая петля отпустила горло нёкка, но он все также не мог подняться, словно на него давил сам воздух.
- Ничего не видел, - демон прикрыл глаза гибкими музыкальными кистями, - ничего не слышал, - руки переползли на уши, - никому ничего не скажу, - шаловливо хихикнув, положил ладони на рот. Но мрачный взгляд Охотника заставил демона посерьезнеть: - Откуда мне знать? Он из ваших, из небесных. Мы таких не чуем.
- Хорошо, - заключил Николя после небольшой паузы. Видимо, размышлял, насколько правдоподобно прозвучали слова нёкка. - Тогда расскажи про никсу из озера Цуг. Она одна из твоих близких?
Демон болезненно поморщился, отчего его черты стали похожи на рыбьи.
- Знать не знаю никаких никс. Пусти, иначе я пожалуюсь холмовой ведьме. Посмотрим тогда, кому она благоволит больше.
- Мне, - с уверенностью произнес Охотник. - Никса убила лесоруба и затащила его на середину озера, а до этого ездила на нем всю ночь. Бюргерам это сильно не понравится, а обвинят они во всем Дану, которые живут по соседству с городом. Вряд ли Эйтайни придет в восторг, когда разъяренная толпа с факелами и вилами начнет вытаптывать ее холмы.
Нёкк заскрежетал зубами от досады и с ненавистью выкрикнул:
- Тот ублюдок заслужил свою кару!
- О, так ты все-таки кое-что знаешь, - хитро прищурился Николя. - Говори. Тогда я пощажу твоих близких.
- Я только видел, как никса несла к озеру окровавленную девушку, а на следующее утро унесла парня на дно. Я спросил, зачем она его убила. Никса ответила, что он совершил гнусное преступление. Она воздала ему по заслугам. Я пообещал сохранить все в тайне, но, как видишь, не смог.
Нёкк расслабился, размяк и отвернул голову. Николя отступил на шаг, позволяя ему подняться.
- Судить людей могут лишь сами люди. У нее не было права его карать.
- У нее гораздо больше прав, чем у тебя! – взревел нёкк и бросился на Николя, ощерив полную мелких акульих зубов пасть. Воздух сгустился в невидимую преграду на его пути. Нёкк ударился и снова сполз к ногам Охотника.
- Нет причин так горячиться, - недоуменно глядя на шипящего демона, изрек Николя.
- Ненавижу! – прохрипел нёкк, выпучивая чернильные глаза.
- Идем. Больше ничего вразумительного мы здесь не услышим.
Охотник взял оробевшую и перепуганную до смерти Майли под руку и повел прочь от изрыгавшего проклятья демона.
- Он казался таким милым, а потом вдруг превратился в чудище, - поежилась Майли. От страха начинало знобить. Ей еще не доводилось встречаться с демонами лицом к лицу, так близко, что можно все рассмотреть, услышать и даже потрогать. Был, конечно, Ходок, который забрался в ее разум и соблазнял несколько недель, но Майли его почти забыла. Лишь смутные ощущения тоски, желания быть любимой и позже омерзения и страха сохранились. С нёкком вышло совсем по-другому. Он был реальным. Живым. Но совершенно чуждым всему человеческому.
- Так часто бывает. И с людьми тоже, - печально вздохнул Николя.
Она задрожала, и он укрыл ее плечи собственным плащом. Майли отблагодарила ласковой улыбкой. Все-таки он слишком хорош. Слишком совершенен. И это пугает. Люди такими не бывают. Совершенство доступно лишь Единому и его небесным посланникам. По крайней мере, так говорили в монастыре.
- Они вас ненавидят. И демоны, и люди, - сочувственно сказала Майли.
Николя печально повел плечами:
- Все любят героев-спасителей и никто – судей, а уж тем более палачей.
Майли потупилась, не зная, что ответить. Да он и не требовал.
Вскоре они добрались до телеги и отправились в обратный путь. Медленно наползали долгие весенние сумерки, словно по воздуху разливалось молоко и окрашивало все в тусклые тона. Неторопливо и осторожно мохнатая кобыла везла телегу по краю глубокого ущелья, петляя меж высоких круч. Майли пригрелась, укутанная в теплый плащ Охотника, и задремала, от усталости не замечая тряски и стука колес по каменистой дороге. Проснулась, только когда они остановились у большого дома на окраине города, за которым высились многочисленные холмы. Темнота едва-едва сменила сумерки, но огни в окнах не горели. Видно, была уже глубокая ночь, хоть и непривычно светлая после непроглядной зимней черноты.
- Мастер Николя, вы к нам? – послышался приятный женский голос.
Майли открыла глаза и пристально вгляделась в лицо пышной моложавой женщины с длинной гривой кудрявых волос. В темноте возраст точно определить не получалось.
- Да, госпожа Уна. У меня дело к вашему мужу, - почтительно кивнул Охотник.
- Он сейчас подойдет. Подождите пока у нас, - гостеприимно предложила хозяйка дома.
Майли обрадовалась и уже собралась слезать с телеги, но тут заметила, что Николя задумчиво смотрит в сторону холмов.
- Я лучше останусь здесь и покараулю наш груз, - Охотник похлопал по укрытому холстом телу рукой. – Не хотелось бы, чтобы его увели у нас из-под носа. Но моя ученица Майли с удовольствием бы отужинала и передохнула у вас, если позволите. А то мы сегодня весь день на ногах.
- Конечно, - широко улыбнулась Уна.– Я хочу, чтобы вы знали: мы не верим ни единому слову проповедника. Вы до сих пор герой… хотя бы для нас.
Николя кивнул, избегая ее взгляда. Видно, он в своем героизме был далеко не так уверен. Уна подала руку застывшей у борта телеги Майли. Та спустилась, бросила последний заинтригованный взгляд на Охотника и пошла в дом.
***
- Эйтайни! – позвал Николя, забравшись на вершину Королевского холма.
Ворожея Дану не заставила себя ждать: появилась словно из ниоткуда в длинном плаще, неотличимом от светлой весенней ночи.
- Какая беда привела тебя ко мне в столь поздний час? – как всегда мягко спросила она, сняв с головы капюшон.
- Я не справляюсь с ситуацией. В городе ропщут, - угрюмо ответил Охотник. – Погиб человек. Похоже, его убила никса. Боюсь, все выйдет из-под контроля, когда бюргеры увидят, как она поглумилась над телом. Не могли бы вы скрыть повреждения? У меня сейчас нет в распоряжении иллюзиониста, поэтому приходится просить вас.
Дану смерила Охотника тяжелым взглядом, но все же последовала к оставленной у подножия телеге.
- Уф! Сильно он ее разозлил. Придется постараться, чтобы такое скрыть, - выдохнула Эйтайни, когда Николя убрал с тела холст.
Она принялась водить над багровыми подтеками руками. Охотник терпеливо дожидался результата у нее за спиной.
- Что будешь делать дальше? – поинтересовалась она, когда закончила ворожить. Все повреждения исчезли. Теперь Орм походил на обычного утопленника, пролежавшего пять дней на дне озера.
Николя молчал, перебирая в голове, как представить все так, чтобы вызвать поменьше возмущения. Не хватало еще от старого друга упреки слушать. Но Эйтайни ответа не дождалась.
- Парень совершил злодейство и получил по заслугам. Надеюсь, ты понимаешь, что мы не позволим причинить никсе вред, - заявила королева Дану.
Николя напрягся. Так ей все известно? Хотя об этом можно было догадаться по дерзости нёкка. Не хотелось терять расположение немногочисленного, но гордого и опасного народа туатов де Данаан.
- Родители парня требуют выкуп. Если я не принесу им ее голову, будет бунт. Старые договоренности забудут, и вас поднимут на вилы. Я не смогу их удержать. Из-за истории с крысами я растерял весь авторитет в их глазах. А большинство ваших воинов сейчас в дозоре на границе Хельхейма. Вас некому защитить.
- Поэтому сейчас мы, как никогда, должны держаться вместе и стоять друг за друга. Если я позволю тебе покарать никсу, то люди поймут, что могут безнаказанно притеснять нас, - с жаром возражала Эйтайни. - А если мы попробуем ответить, то явишься ты, чтобы отрубить нам головы и бросить их к ногам наших гонителей. Нет, мы не будем молчаливым скотом, послушно идущим на бойню. Лучше умереть на поле брани, чем сложить голову от меча палача.
- Я сделаю все, чтобы до этого не дошло! – оборвал патетичную речь Николя. Как же все любят паниковать, когда еще ничего не случилось! – Нужно найти компромисс, который бы удовлетворил обе стороны.
- Вот ты его и ищи, - Эйтайни поднялась на цыпочки и, взяв его за ворот рубахи, пристально заглянула в глаза. – Но никса должна жить.
Королева Дану развернулась и, не прощаясь, зашагала вверх по склону холма, гордо расправив плечи.
Николя устало вздохнул и обхватил голову руками. Это был один из самых долгих и напряженных дней в его жизни. Что-то подсказывало, что он далек от завершения.
Когда Николя вернулся к дому бургомистра, Гарольд поджидал у ворот.
- К ведьме своей ходил? Можешь не говорить, я и так понял, - вместо приветствия проворчал он. – Тело хоть нашел?
Охотник кивнул и отвернул холст.
- Утонул? А почему без одежды? – нахмурился бургомистр, внимательно разглядывая покойника.
- Зацепилась за корягу и порвалась, - соврал Николя.
- Тогда почему даже ошметков не осталось? – подозрительно спросил Гарольд. – Неважно. Одену что-нибудь из своего. Узнал, кто убийца? – приглядевшись к встревоженному лицу Охотника, бургомистр продолжил сам. – Кто-то из остроухих? Говори!
- Нет, но с ними могут быть проблемы, - нашел нужные слова Охотник и рассказал бургомистру обо всем за исключением того, в каком виде обнаружилось тело.
- Думаешь, убийца Вагни? – ошалело спросил Гарольд, когда тот закончил.
- Было бы очень удобно свалить все на него, - признался Николя. - Но нет, за Мелюзину заступился кое-кто другой. Вот только ума не приложу, зачем ей это понадобилось.
- Да, Вагни в городе любят едва ли больше остроухих, - согласился Гарольд. - С удовольствием пустили бы ему кровь, был бы повод.
- Не понимаю, откуда такая ненависть. Мельников нигде не любят, но это уж слишком. Нормальный же мужик, даром, что гордый.
- Так это из-за жены его покойной. На редкость склочная баба была, да еще и здоровьем слабая. Хворала постоянно. Никакой работы по дому не делала. Вагни при ней тише воды, ниже травы держался. Слова поперек сказать не мог. Такой забитый ходил, что аж жалко смотреть было, чисто по-человечески. Все надеялись, что хворь ее доконает, и Вагни женится на девушке помоложе и подобрее. Но твой дружок-целитель все вытаскивал и вытаскивал ее с того берега. Вагни не выдержал и завел себе любовницу. Жена узнала и ославила его на всю Упсалу - устроила скандал, надавала оплеух, а потом ночью, пока все спали, сиганула в море с утеса Белой чайки. Потом долго судачили, что мельник сам ее к краю подтолкнул, правда, никто этого не видел. Но все равно как душегуба чураться стали. До сих пор забыть не могут.
- Не похож Вагни на того, кто смог бы убить мать собственного ребенка, - Николя в задумчивости потер подбородок.
- Какого ребенка? Я ж говорю, хворала она. Постоянно. И дитя понести не могла. Вагни сам сколько жаловался, - недоумевал Гарольд.
- А как же Мелюзина? – удивился Охотник.
- Так она от любовницы. Как жена Вагни утопилась, в тот же день девочка у него и появилась. Кроха совсем, пару дней от роду. Вагни по всему городу кормилицу искал, правда, никто не согласился. Пришлось ее козьим молоком выкармливать.
Детали потихоньку складывались в упорядоченный узор. Закралась догадка. Но как? Зачем? С другой стороны, это бы все объяснило.
-А эту любовницу кто-нибудь видел?
- Кроме жены мельника? - Гарольд обескуражено моргнул. – Мы думали, что она все выдумала, пока ребенок не появился. Кто-то же должен был его родить. Из городских никто не сознался. Бабы ведь хитрые, умеют живот под одеждой скрывать. А может, она из пришлых была, кто скажет? После она ни разу не появлялась. Даже дочь не проведывала.
Николя сощурился. Слова бургомистра подтверждали подозрения, но с трудом верилось, что подобное возможно. А мельник-то не так прост, как показалось на первый взгляд.
- Думаю, что она не из пришлых, и не из местных, - изрек Охотник. - Просто соседка жалостливая. Слишком.
Гарольд устало отмахнулся:
- Ты главное убийцу найди, а то нас вместо него на вилы поднимут.
- Ни одни, так другие, - пробормотал себе под нос Николя и, распрощавшись с бургомистром, забрал из его дома прикорнувшую возле распаленного камина Майли.
***
Вязкая зыбь сна никак не отпускала. Ночной холод слегка разгонял дремоту, но и раздражал почти до боли.
- Скорей бы оказаться в теплой постели! - мечтательно заявила Майли, потягиваясь и зевая.
- Нам еще надо зайти в одно место, - разочаровал ее Охотник. - И вызвать душу…
- Что, опять?! - всполошилась Майли. - Но я же с ног валюсь от усталости! Нельзя ли завтра? А лучше через неделю или две!
- У нас нет времени. Действовать надо сейчас. Небольшая встряска пойдет тебе на пользу, раскроет дополнительные резервы. К тому же сегодня полная луна - она тебе поможет.
Майли подняла голову и нашла глазами белое блюдце луны посреди темно-серого неба. Так и не стемнело до конца. Наверное, это и есть «белые ночи», красотой которых так любили хвастаться местные жители. Правда, сейчас она не восхищала, а угнетала.
Телегу вместе с покойником пришлось оставить у дома бургомистра. Он обещал вернуть ее после похорон. Майли нехотя плелась за Охотником через весь город к мысу на юго-западной окраине города. Скалистые утесы врезались в темный ночной океан, который с грохотом хлестал по ненавистным камням пенистыми волнами.
Они взобрались на самый обрывистый утес и остановились на краю.
- Здесь восемнадцать лет назад бросилась в океан Хейда, жена Вагни. Ты должна вызвать ее дух, - объяснил задание Николя.
- Но зачем? Без тела вы не сможете ее увидеть или даже поговорить, - попыталась образумить его Майли.
- Говорить будешь ты, а я только подсказывать. Не трусь. Чем быстрее ты справишься, тем быстрее мы окажемся дома и сможем хоть немного выспаться перед завтрашним днем, - Николя подтолкнул ее к обрыву.
Майли передернула плечами, глядя на плещущиеся внизу в волнах камни. Так, должно быть, она и погибла, Хейда. Чувствовала ли она боль или ей уже было настолько гадко от загубленной жизни, что на страдания тела она не обращала внимания? Такая высота! Нет, ее смерть, наверняка, была быстрой. Лишь краешек угасающего сознания отметил удар.
Майли увлеклась, воображая ощущения Хейды перед смертью и не заметила, как Охотник всунул ей в руку посох и указал на начертанный на тонком слое песка сигил. Снова пришлось надевать на посох амулет и мучительно вспоминать формулу вызова. Хотя бы листочек с подсказкой не понадобился. Майли четко произнесла слова и принялась выстукивать посохом в центре сигила ритм сердца. Ничего не происходило, пока глаза Майли не закрылись сами собой. Полыхнуло серебристым лунным светом. От головы до пяток пронеслась искра, переползла в правую руку, пролилась в янтарь и ушла по дереву посоха в самую землю. Дыхание сперло. Ноги подогнулись. Майли дернула головой и открыла глаза, стараясь сохранить сознание. Ведь предупреждала, что сил не хватит!
- Ничего не вышло, - сокрушенно сказала она, когда оцепенение отпустило.
- Я так не думаю, - улыбнулся Николя и выпустил из ноздрей клуб белесого пара в ставший морозным воздух.
Майли поежилась, обнаружив на своей спине потусторонний взгляд. Обернулась. Над океаном у самого края утеса парила прозрачная фигура худосочной женщины в мешковатом потрепанном платье. Аура светилась бледно зеленым, источая могильный холод и затхлый запах. Она внушала гораздо больший ужас, чем говорящий утопленник. Тот хотя бы был осязаем.
- Не трясись. Всю силу, что у нее есть, даешь ты сама, - подбодрил Охотник. – Узнай, та ли она, кто нам нужен и спроси, как она погибла.
Майли кивнула и стукнула посохом о землю еще раз.
- Отвечай, ты дух Хейды, жены мельника Вагни? – начала она повелительным тоном, который переняла от отца еще в детстве.
Привидение поморщилось.
- Да, к сожалению, этот прелюбодей и изменник мой муж, - нехотя ответила она противным скрипучим голосом.
- Отвечай, как ты погибла? – продолжила допрос Майли.
Привидение жутко заскрежетало. Очень хотелось заскулить от ужаса.
- Не так грубо, - догадался об ее испуге Николя. – Не пытайся давить силой – у тебя ее при любом раскладе не хватит, лучше воспользуйся хитростью. Я знаю, ты умеешь.
Он лукаво усмехнулся, чуть скривив рот влево. Майли зарделась, припоминая случай с приворотным зельем. После этого она неделю не могла ему в глаза смотреть, хотя он ни словом не упрекнул. Зато на Финиста уловка подействовала как нельзя лучше… или это было что-то другое? Впрочем, какая сейчас разница?
- Пожалуйста, расскажите, как вы погибли. Быть может, у нас получиться вам помочь… - Майли с трудом подбирала слова, которые бы подействовали на несговорчивого призрака. – Закончить незавершенное дело или… защитить вашу дочь? Она сейчас в большой опасности!
- Про дочь не стоило, - запоздало предупредил Охотник.
Призрак рассвирепел и с леденящим душу воплем бросился на Майли. Тело пронзила вспышка боли, пробежав по всем мышцам жутким спазмом. Ноги задрожали и подогнулись. Вокруг все потемнело. В голове мелькнула лихорадочная мысль: все-таки ночи здесь черные! Дышать стало тяжело. Она упала. С пугающим безразличием Майли отметила, что ноги и руки мелко дергаются помимо ее воли. Теплое прикосновение к затылку облегчило приступ, уняло боль.
- Тише, - знакомый, исполненный спокойствия и достоинства, голос обволакивал беснующееся тело. Мышцы дергались все медленнее, постепенно расслабляясь. – Прости, это моя вина. Я должен был сказать раньше. Но ты все еще можешь ее победить. Вспомни, она настолько сильна, насколько ты ей позволяешь. Возьми себя в руки и преодолей страх, тогда подчинишь ее себе.
Майли глотнула ртом воздух. Тело ответило новой болью. Хотелось кричать от бессилия, но из горла вырывался лишь жалкий сип.
- Хотя бы попытайся, - уговаривал Охотник, массируя ее затылок и виски. - Если я разорву связь насильно, с пробужденным призраком возиться придется еще долго. К тому же шанса узнать правду может больше и не представиться. Борись. Ты не можешь проиграть склочной бюргерше, которая даже одеться пристойно не умеет!
Майли зашипела и поморщилась, вспоминая уродливый балахон, напяленный на и без того тщедушное тело. Какое непростительное оскорбление для тонкого вкуса наследницы Будескайска, самой примерной послушницы Эгольского монастыря. «Я не могу проиграть мертвой старухе. Я красивее, умнее и лучше воспитана. Мой отец повелевал ордами подобных тварей, и все они были его послушными рабами. Он сошел с ума и сделал много дурного, но все же он остается моим отцом. Я его единственная наследница. Я не могу посрамить его память и честь нашего рода, уступив жалкому призраку».
Майли успокоилась и обмякла. Призрак вынырнул из ее тела и завис в нескольких саженях над землей.
- Вот и молодец, - похвалил Николя. Так приятно! - Теперь не шевелись - иначе лишишься последних сил. Спрашивай только то, что я скажу.
Майли моргнула, показывая, что согласна.
- Если Хейда расскажет, что произошло, мы сможем воздать по заслугам тем, кто мучил ее при жизни. Мы восстановим справедливость, как только узнаем всю правду.
Дрожащими губами Майли повторила слово в слово. Призрак вспыхнул малиновым светом и хотел снова ринуться на нее, но вдруг задумался.
- Вы покараете душегуба? - с недоверием спросила Хейда.
- Скажи, что мы воздадим ему по заслугам, - подсказал Николя. - Но никаких точных обещаний не давай.
- Хорошо, я расскажу вам про его бесстыдства, - сдался призрак. - Он был похотливым, мой Вагни, до жути. В постель вместе ложатся, только чтоб дитя на свет появилось, а коль нет дитя и быть не может, так и нечего демоновыми глупостями заниматься. Но Вагни меня не слушал. Постоянно приставал со своими непристойностями.
Когда Майли пересказывала историю Охотнику, тот не выдержал и в голос расхохотался. Майли тоже сделалось смешно. Финист приходил к ней каждую ночь, и она была уверена, что о детях он вообще никогда не думал. А если и думал, то только в ночных кошмарах.
Хейда продолжала говорить, воодушевившись собственной жалостливой речью:
- Вначале я молча терпела. Ведь учили всю жизнь, что мужчине надо уступать и угождать. Но потом совсем невмоготу стало. Я попыталась его отвадить. Он поныл месяц-другой, а потом вроде поутих. Я уж и вздохнула легче: думала, отучила его от сумасбродства. Ан, нет, через некоторое время странности за ним замечать начала: порой сидел сам с собой и улыбался хитро так, как кот на сметану, пропадал где-то подолгу, а на меня так и вовсе внимание обращать перестал. Даже шторки над нашими кроватями приладил. Где это видано, чтобы супруги друг от друга шторками закрывались? Тогда я поняла, что он завел себе любовницу.
Они хорошо прятались. Я долго не могла их поймать, но однажды нашла в нашем сарае закопанную в сене раковину. Я забрала ее себе, и ночью у меня словно глаза открылись. Весь дом заволокло стылым туманом. И из него, из этого тумана, выползло нечто. Низ у него был как змеиные хвосты, а верх грудастой девки. Змеи обратились в человеческие ноги, и девка запрыгнула к мужу в кровать. Он обнял ее, и они принялись любиться, бесстыдно кряхтя и постанывая. В нашем доме, на нашей кровати, прямо у меня на глазах! Я не выдержала и закричала: от ужаса, от обиды и несправедливости. Они опомнились и бросились ко мне. Видно, хотели убить, чтобы никто не узнал об их тайне.
Но я сбежала в город. Говорила им, каждому встреченному, что мой муж сношается с демоном и хочет меня убить, но все только смеялись и называли сумасшедшей. А потом подоспел Вагни. Уговаривал вернуться домой, но я знала, что как только переступлю порог, он свернет мне шею. Поэтому я помчалась прочь, не разбирая дороги. Ноги сами принесли меня к этому утесу. Вагни прибежал следом. Умолял не прыгать. Но я и не собиралась… Не собиралась! В моей голове прозвучал голос, тихий, певучий, самый прекрасный, из всех, что я слышала. Он верил и понимал меня. Он любил меня, но не грязной плотской любовью, а чистой и невинной. Он позвал меня за собой. И я прыгнула. А потом была лишь боль, темнота и пустота. Голос обманул меня! Он был в сговоре с тем демоном. Отомстите им! Отомстите им всем за меня!
- Скажи ей, что все получат по заслугам, - кивнул Николя, когда Майли передала ему рассказ Хейды. – И отпусти с миром.
Майли с трудом произнесла форму упокоения. Хейда исчезла, а выкачивавшая все силы золотая нить растворилась в воздухе. Голова кружилась, а внутри ощущалась сосущая пустота. Майли закрыла глаза от изнеможения. Николя поднял ее на руки и понес домой. Финист никогда не носил ее на руках. Пару раз помогал залезть и слезть с лошади, да и только потому что было совсем худо. Но до чего же приятно уткнуться носом в могучую грудь и ощущать терпкий мужской запах, согреваясь и успокаиваясь.
- Мастер Николя, вы бесподобны, - слабым бархатистым голосом мурлыкнула она. – Но нельзя же влюблять в себя всех девушек в округе. Они передерутся!
Его грудь затряслась от смеха.
- Это тебе сейчас так кажется. После опустошения всегда чувствуешь себя немного пьяным. Но завтра придет похмелье, и я превращусь в омерзительным негодяя и бессердечного мучителя.
- Не думаю, что хоть одна женщина сочла бы вас омерзительным или уж тем более негодяем, - продолжала шутить Майли.
- В моей жизни таких было достаточно, – непринужденно отвечал Николя, хотя чувствовалось, что продолжать ему совершенно не хочется.
Доля правды в словах Охотника была. Из-за опустошения развязался язык. И Майли начала радостно молоть чушь. Назавтра точно будет стыдно. Нужно молчать, чтобы не напороть еще больших глупостей. Когда они добрались до дома, Майли задремала. И проснулась, лишь когда услышала недовольный возглас Финиста:
- Что, довел очередную ученицу до изнеможения? Такими темпами у тебя никто долго не протянет.
Николя бережно уложил Майли на кровать, плотно укутал одеялом и только тогда удостоил оборотня ответом:
- Я не учу тебя, что делать с твоими учениками, а ты будь добр – не учи меня. Думаешь, я не вижу, что ты бросил Герду? Наигрался? Быстро же она тебе надоела.
Финист заскрежетал зубами и открыл рот, чтобы возмутиться, но Николя его опередил:
- Прибереги идиотские оправдания для кого-нибудь другого.
И стремительно вышел за дверь. Финист остался в спальне, верно, рассудив, что бежать следом, изрыгая проклятья, нет смысла. Майли была благодарно ему за это.
***
Майли проснулась от непрошенных ласк Финиста. Голова немного гудела, но хотя бы пустота в груди потихоньку заполнялась. Ничего не хотелось: ни говорить, ни отвечать на настойчивые попытки вовлечь ее в любовные игры, ни даже шевелиться. Поплыть бы по безмятежным водам реки мертвых и наслаждаться неподвижным спокойствием. Но Финист все настойчивей пыталась распалить страсть.
- Я не в настроении, извини, - буркнула Майли и отвернулась к стенке.
- Охотник тебя утомил? - игриво спросил Финист и принялся покусывать верхний кончик ее уха. - Ничего, скоро уже он престанет распоряжаться нами, как ему заблагорассудится.
Майли удивленно обернулась.
- Экзамены, - подсказал Финист. - После них он обязан будет отпустить нас.
Майли задумчиво покусала губу. Об экзаменах она не думала. Покидать гостеприимный дом совсем не хотелось. За это время Майли успела к нему привыкнуть и полюбить, ведь здесь было почти также уютно и безопасно, как в Эгольском монастыре. А за последние дни, когда они с Охотником разыскивали убийцу лесоруба, она впервые почувствовала, что занимается чем-то важным и нужным. Не только для нее самой, а для всех. Дар приносил пользу. Но что будет, когда закончится обучение и жизнью придется распоряжаться самой? Не бросят ли ее на произвол судьбы, несмотря на все уверения, и Николя, и даже Финист.
- Когда ты сделаешь мне предложение? - Майли всем телом развернулась к оборотню и пристально уставилась в глаза.
Финист оторопел и просто глотал ртом воздух.
- Я не… - промямлил он, да так и не нашелся, чем закончить фразу.
- Что ты не? Вот что не?! - вспылила Майли. - Как любиться всю ночь без передышки, так это пожалуйста, а как до дела доходит - сразу в кусты! У меня тоже есть гордость. Я хочу нормальные отношения, красивую свадьбу и настоящую семью, в которой не страшно рожать детей.
- Деть… - Финист вытаращил глаза, поперхнулся и закашлялся.
- Да, я хочу детей! Хочу, чтобы на этих руках, - она пихнула ему под нос собственные запястья, - были обручальные браслеты. И чтобы не надо было больше бояться, что ты меня бросишь, как только Герда или любая другая женщина поманит тебя за собой.
- Обалдела что ли?! - обрел дар речи Финист и грубо оттолкнул ее ладони. - Какое замуж? Какие дети? Я ж тебе ничего не обещал. Мы просто развлекаемся. Разве тебе не нравится? Хорошо же было!
- Хорошо, - спокойно ответила она, чем выбила Финиста из колеи еще больше. Она перелезла через него, встала и собрала его разбросанную полу одежду.
- Что ты делаешь? - растерянно спросил он.
- Даю себе зарок, - скомкав одежду в охапку, она всучила ее Финисту. - Без обручального браслета порог этой комнаты ты больше не переступишь.
Майли тряхнула простыней, сгоняя его с кровати и подтолкнула к двери.
- Иди, чего ждешь? Можешь пожаловаться своей ненаглядной Герде. Посмотрим, как эта маленькая ханжа согласится на развлечения без обязательств.
Не слушая больше ничего, Майли выдворила его в коридор, захлопнула дверь и принялась перестилать постель. Раздался стук. Дверь со скрипом отворилась. Майли схватила подушку и, не глядя, швырнула ее в сторону вошедшего. Подушка замерла в ладони от цели и плавно опустилась в подставленные руки.
- Простите, я думала, это Финист, - Майли виновато заглянула во внимательные синие глаза.
Уши горели. Вокруг разгром. Как после драки. Ужас!
- Он ушел. Можешь не беспокоиться, - заверил ее Николя и подал продолжавшую висеть в воздухе подушку.
- Может, я погорячилась? Не стоило его так выгонять, - сокрушалась Майли. - Я просто хотела, чтобы он был более внимательным, чтобы понимал… как вы.
- Чтобы он что-то понял, боюсь, это придется вбить в его голову кувалдой, - усмехнулся Николя. Майли понурилась. - Но, думаю, встряска пойдет ему на пользу.
Майли вымученно улыбнулась.
- Хотел проверить, все ли у тебя в порядке. Вижу, ты в гораздо лучшей форме, чем можно было ожидать. Все равно, думаю, небольшая передышка пойдет тебе на пользу. Отдыхай.
Он уже собрался уходить, но Майли остановила:
- Вы в город? Возьмите меня с собой. Хочу узнать, чем все закончится.
- Я думал, бюргеры тебе не слишком нравятся, - удивился Охотник.
- Не слишком, - согласилась Майли. – Но мне стало любопытно. Подождете, пока я оденусь?
Николя кивнул и спустился вниз. Через пятнадцать минут они уже седлали лошадей, чтобы отправиться к мельнице.
На стук никто не вышел, но и дверь оказалась не закрытой. Николя снова вошел без приглашения. Майли последовала за ним. Вагни сидел в углу за столом и завороженно смотрел в одну точку. Рядом стоял пустой кувшин, от которого за версту несло крепким элем. Или так пах сам мельник? Он не замечал гостей, пока Николя не подошел вплотную.
- Слышал, вы нашли тело. В городе панихида. Вряд ли мне там будут рады, - заговорил он невпопад, с трудом удерживая взгляд на Охотнике. – А как же моя Мелюзиночка? Никто-никто не придет на ее похороны!
Вагни закрыл лицо руками и глухо разрыдался.
- Похорон не будет. Ваша дочь жива. Я в этом уверен, - Николя встряхнул мельника за плечи и, когда тот пришел в себя, вывел его на улицу. Вскоре они вернулись. С головы Вагни потоками стекала грязная вода, но выглядел он намного бодрее.
- Если Мелюзина жива, то где же она? – спросил он, неуклюже устраиваясь на своем привычном месте.
- Вы же сами вчера сказали: уехала погостить к матери, - пожал плечами Охотник. Майли нахмурилась, не понимая, куда он клонит. Вагни, по всей видимости, тоже не понимал. Но Николя продолжал говорить: - Теперь я хочу, чтобы вы рассказали правду. Всю правду о том, кто настоящая мать Мелюзины и что случилось в тот день, когда погибла ваша жена.
Вагни смотрел на него, оценивая.
- Тяжелая болезнь лишила мою жену рассудка. А мать Мелюзины – вдова из Готланда. Приезжала сюда на торг летом. У нас с ней была короткая интрижка – ничего серьезного, но она понесла и отдала ребенка мне, так как в ее краях плохо относятся к детям, рожденным вне брака.
- Перестаньте, - Николя смерил его тяжелым взглядом и достал из-за пазухи раковину. – Я нашел ее в хижине Орма. Кажется, она принадлежала вашей дочери. Как думаете, что будет, если я ее сломаю?
Охотник сжал ее.
- Нет! – вскричал Вагни и попытался отобрать. Николя оттолкнул его и спрятал раковину обратно.
- Я и так уже обо всем догадался, так что хватит изворачиваться и юлить.
- Клянитесь самым дорогим... жизнью вашей невесты и будущих детей, что никому не скажете! - Вагни набросился на него и вцепился в ворот рубахи.
Майли прикрыла рот рукой. Вот это он зря! Сейчас что-то будет.
- Вы не в том положении, чтобы что-то от меня требовать, - рыкнул на него Николя, отдирая от себя цепкие пальцы. - Мне нужны лишь детали, чтобы дополнить картину. Либо вы сами рассказываете все начистоту, либо я использую более болезненный способ узнать правду. Но так вашей дочери и любовнице придется намного хуже. Так что советую быть предельно откровенным и не распускать руки.
- Хорошо, - сдался мельник и уселся обратно на стул. Закрыв лицо руками, он принялся рассказывать: - Я не любил свою жену. Нас свели родители. Хотели, чтобы я унаследовал ремесло и мельницу ее отца. Я пытался быть хорошим мужем: терпел капризы и упреки, унижения и даже побои. Думал, после рождения детей она смягчится и все наладится. Но Эглаборг сказал, что ее тело слишком слабое, чтобы зачать. Она и без того долго не протянула бы. Тогда я смирился. Перестал настаивать на близости, не обращал внимания на истерики и просто ждал свободы. Но этого все никак не происходило, и каждый день становилось хуже. Однажды я ушел в город, чтобы напиться и хоть на несколько часов забыть о своем горе. В таверне в тот вечер выступал бродячий скрипач. Мне понравилось, как он играл, и я пригласил его составить мне компанию. За кружкой эля мы разговорились. Я сказал, что хотел бы как он путешествовать по городам, очаровывать людей игрой на скрипке и никогда, никогда не возвращаться к жене на опостылевшую мельницу, которая стала моей тюрьмой. Скрипач пожалел меня и посоветовал в полнолуние придти к заповедному озеру Цуг. На его берегу прекрасная дева будет расчесывать свои волосы. Если мне удастся умыкнуть ее гребень, то она явится ко мне на следующую ночь и исполнит любое желание.
Я не поверил, но, когда пришел домой и жена принялась обзывать «похотливым боровом», решил рискнуть. Не встречу деву, так хоть сам утоплюсь, чтобы ведьму эту не видеть. Но она там была. Дева. Самая красивая из всех, что я видел. Ни одна человеческая женщина не могла с ней сравниться. Я сделал, как сказал скрипач: когда она купалась, забрал ее раковину и вернулся домой. На следующую ночь она действительно пришла. А я… я не желал более ничего, кроме ее благосклонного взгляда. Она дала мне намного больше – свою любовь. Страсть, негу, ласку, понимание и доброту. Все то, на что так скупа была моя женушка, с щедростью дарила мне дева из озера. Мы встречались тайком около года, а потом она пропала на несколько месяцев. Я стал сам не свой. Бегал на озеро, звал, раковину на берегу оставлял, но все без толку. Уж топиться решился, как она вновь появилась. Сказала, что у нее для меня подарок. От радости я последнюю осторожность потерял - жена нашла раковину и увидела, как мы обнимались. Был скандал. Она убежала в город. Я помчался следом. Боялся, что она сделает что-то с собой или еще хуже - навлечет на деву из озера беду. В городе Хейде никто не поверил, и она ринулась к утесу Белой чайки. Я пытался ее остановить, но не смог. Она прыгнула и… На следующее утро после похорон дева принесла мне сверток с ребенком. Сказала, что это и есть подарок – наша дочь Мелюзина. Хотя дева больше не приходила, я был счастлив с моей Мелюзиночкой, только уберечь не смог. Никогда я их не увижу: ни мать, ни дочь.
Вагни замолчал и отвернулся. На лбу у Николя залегла тревожная морщинка. Он о чем-то напряженно раздумывал.
- Вы знали, что ваша любовница не человек? – нарушил тишину Охотник.
Мельник кивнул, не поворачиваясь.
- Вы знали, что она заставила вашу жену прыгнуть с утеса?
Вагни повернул голову и пристально глянул на Николя. Было видно, что мельнику все равно.
- Вы знали, что она забрала вашу дочь и убила лесоруба? – последний вопрос был задан с таким нажимом, что отмалчиваться дольше стало невозможно.
- Я догадывался. Надеюсь только, что у них все хорошо. И внуки живы.
- Внуки? – удивилась Майли.
- Повитуха сказала, что должна быть двойня, - пожал плечами Вагни.
- Двойня, - задумчиво повторил Николя и забарабанил пальцами по столешнице, снова погружаясь в размышления. - Никса-никса, где же тебя искать? - он достал из-за пазухи раковину и принялся внимательно ее изучать. – Ты сделаешь все, что пожелает обладатель раковины. Но откуда об этом знать бродячему скрипачу? Или этот скрипач тоже не так прост, как кажется.
Вагни с Майли уставились на Охотника, не улавливая смысла.
- Скажите, тот скрипач не носил шарф и шляпу, закрывающие шею и уши? - обратился он к мельнику.
- Да, я еще удивился, ведь тогда было совсем не холодно. И со скрипкой, поди, не очень удобно, - развел руками Вагни.
- Похоже, придется снова нёкка за жабры трясти. Будь он неладен, - поморщился Николя.
Майли передернула плечами. Может, стоит вернуться домой? В конце концов, она не Герда, чтобы в пасть к демону лезть из-за всяких глупостей. Но с другой стороны, не посчитает ли Николя ее трусихой, если она сбежит сейчас? Не хотелось бы.
- Что вы собираетесь делать? – переполошился Вагни. – Надеюсь, вы их не тронете? Разве не видите, они и так достаточно настрадались! Если родителям этого ублюдка нужен выкуп, то лучше отнесите мою голову, – мельник лег на стол и вытянул шею. - Рубите!
Николя закатил глаза.
- Так легко вы не отделаетесь. Одиночество станет вашим выкупом и за Хейду, и за Орма. Ни любовницы, ни дочери вы больше не увидите, - с холодной беспощадностью ответил Охотник и бросил Майли: - Идем, нам здесь больше делать нечего.
Она первой выскочила за порог. Вагни выглядел так, словно готовился к чему-то отчаянному. Николя вышел следом и затворил дверь. Изнутри донесся громкий стук. Должно быть, Вагни колотил в дверь кулаками, но она не поддавалась, словно ее подперли со стороны улицы.
- На случай, чтоб он не наделал глупостей,- сказал Николя, подсадил Майли в седло и, забравшись на своего жеребца, направился к заповедному озеру Цуг.
Без телеги путь оказался короче и приятней, хотя и более опасный, ведь Николя вел их по крутой горной дороге. Порой лошадям приходилось взбираться по сыпучему гравию на такие кручи, что Майли казалось, они вот-вот кубарем покатятся вниз. Но вороной жеребец карабкался в гору по острым камням также легко, как по ровной земле, толстуха-кобыла слишком боялась отстать и, превозмогая усталость, тащилась следом.
Через полтора часа они уже промчались вдоль хрустальных вод заповедного озера. Когда ветви деревьев над тропой опустились так низко, что под ними верхом было не проехать, пришлось спешиться. Немного прогулялись по тенистому лесу предгорий и вышли к приметному водопаду. Правда, таинственного скрипача здесь уже не было, а тишину гор нарушал лишь грохот низвергающихся со скал вод. Николя велел Майли подождать с лошадьми у тропы, но быть на виду, чтобы он смог ее защитить, если что-то пойдет не так.
Сам направился к водопаду.
- Эй, нёкк, выходи! Научи меня своей музыке! - зычным голосом прокричал он, но ответило лишь гулкое эхо. Николя упер руки в бока и покачал головой. - Выходи лучше по-хорошему, иначе я тут камня на камне не оставлю!
Охотник терпеливо подождал несколько минут, но ничего не происходило.
- Что ж, придется по-плохому, - Николя расставил руки в стороны и волчком закружился по воде.
Поднялся ветер и закрутился вихрем вокруг Охотника. Ручей, захваченный воздушным потоком, тоже заворачивался воронкой. Течение шло вспять. Вместо того, чтобы бурливым каскадом падать вниз, вода вертикальной стеной вздымалась вверх. Все вокруг завывало, ревело и громыхало, словно где-то прорвало плотину и река пробивала себе новое русло. Сверху летели камни.
- Хватит! – донесся снизу сварливый выкрик, перекрывший шум разбушевавшейся стихии.
Николя замер и опустил руки. Водопад расступился, и из открывшейся за ним пещеры выступил разъяренный нёкк. Черные глаза гневно посверкивали. Плечи укрывал ветхий плащ из бурых водорослей, совсем не прятавший наготу. По крайней мере, спереди.
- Что тебе опять нужно? – обреченно спросил он.
- Мельник Вагни сказал, это ты свел его с никсой девятнадцать лет назад, - не стал испытывать его терпение Николя.
- Знать не знаю никакого Вагни, - отмахнулся нёкк. – Если это все, я пошел. Дел по горло. Семейные хлопоты очень приятные, но отнимают много времени.
Демон развернулся и зашагал обратно к водопаду. Николя достал из-за пазухи белую раковину и вытянул ее к солнцу.
- Что ж, придется ломать, - произнес он.
Нёкк громогласно возопил и бросился на него, но ударился о невидимую стену и снова распластался на земле, шипя от ненависти и бессилия.
- Пусти! Я все скажу, только раковину отдай, - сдался он и затих.
Николя нарочито медленно спрятал раковину за пазуху и кивнул:
- Хорошо. Только без фокусов.
Майли испуганно сжалась. Как только демону позволили подняться, он подскочил и оскалил акулью пасть.
- Ненавижу тебя, Охотник, - с жаром выпалил он, но подходить ближе не стал. – Ты создал здесь свой маленький мирок, установил правила и чувствуешь себя богом. Но ты и сам знаешь, что так не может продолжаться вечно. Прямо сейчас ты чувствуешь, как власть ускользает из твоих рук. Неприятель уже на пороге, стучится в двери. Ты слышишь его тяжелую поступь и знаешь, что будет дальше, но всеми силами закрываешься. Рвешь себя на части, только чтобы сделать вид, что ничего не понимаешь, что тебя это не касается. Но как бы ты не отгораживался, где бы ни прятался, он настигнет тебя и вырвет сердце. И когда все, что тебе дорого, будет втоптано в грязь и уничтожено, ты познаешь глубину моего отчаяния. Жаль только, тогда и мира этого не станет. Очень жаль, что Небесный повелитель возложил свой венец на голову слабака и труса, который даже собственную суть признать боится.
Жуть ползла по телу волнами, пеленала разум. Майли не поняла и половины из слов демона, но прекрасно видела, как они подействовали на Охотника. Он словно стал выше ростом, черты лица заострились, в глазах полыхала всепоглощающая ярость. Как будто его место занял кто-то другой, чуждый как людям, так и демонам. И этот кто-то был намного страшнее в своем потустороннем могуществе.
Нёкка оторвало от земли и понесло к Охотнику. Николя вытянул руку и сдавил его горло.
- Еще одно слово, и я сломаю тебе хребет! – процедил он сквозь зубы. Синева в его глазах стала настолько яркой, что было больно смотреть. – Эйтайни заступилась только за никсу.
- Но все же заступилась, - ухмыльнулся нёкк.
Его тело изменились. Отрастали густые черные волосы, фигура приобретала соблазнительные женские изгибы, ноги покрывались темно-зеленой змеиной кожей и расслаивались. Через мгновение на месте тщедушного мальчишки стояла красивая зрелая женщина с семью змеиными хвостами вместо ног. Понятно, чем она так привлекла мельника.
- Али не люба? – игриво сощурив выразительные темные глаза, она тряхнула высокой полной грудью. Николя изумленно вытаращился, но быстро взял себя в руки, крепче сжимая пальцы на горле демона.
- Может, так я тебе больше понравлюсь? - продолжала издеваться никса. Ее черты снова преобразились. Змеи превратились в ноги, фигура стала более тонкой и изящной, кожа бледной, лицо овальным и плоским, глаза узкими и чуть раскосыми.
- Все еще не люба? - прощебетала она тонким мелодичным голоском. Николя поморщился, словно никса разбередила незаживающую рану.
- Ох, и сильно тебя Снежная сестра приморозила, – глумился демон. – Но было же что-то, что не смогла тронуть даже она? Что если…
Глаза Николя стали похожи на блюдца. Волосы никсы светлели и укорачивались, лицо вытягивалось и приобретало подозрительно знакомые черты.
- Только попробуй, тварь! – взбешенно взревел Николя. – Я разорву и тебя, и всю твою демонову семейку на части, и никакая ворожея меня не остановит.
Поняв, что хватанула лишнего, никса вернулась к изначальному облику полногрудой женщины и судорожно глотала ртом воздух. Николя по одному разжал пальцы и, отступив на шаг, стиснул голову руками. Губы шевелились, словно он говорил сам с собой, веки смежились. Грудь высоко поднялась от глубоко вздоха. Когда Николя вновь взглянул на никсу, то был уже самим собой, холодным и сдержанным.
- Не дразни смерч, - сказал он, пристально вглядываясь в черные глаза демона. – Насколько я вижу, про то, где искать никсу, можно больше не спрашивать. Объясни только одно, зачем тебе понадобилось соблазнять мельника.
Уголки губ никсы дернулись. Она смущенно отвернулась.
- Есть такое чувство – жалость. Людям оно неведомо. Как, впрочем, и тебе. Именно это я испытала к Вагни, когда увидела его в таверне. Думала, моя музыка облегчит его страдания. Но он не захотел музыки. Единственным его желанием было хотя бы изредка любоваться мной. Мной! Демоном со змеями вместо ног. Мое сердце не устояло. Ты еще помнишь, Охотник, для чего оно – сердце? Мы любили друг друга жаркими летними ночами, страстно, безумно, так, как бывает лишь раз в жизни. Но всему наступает конец. Когда в моем чреве зародилась новая жизнь, Вагни пришлось оставить. Его страдания разрывали мое сердце, но я не могла появиться перед ним, пока ребенок рос внутри меня. Только после родов я покинула свой дом за водопадом, чтобы хоть немного утешить его. Но нам помешала его жена.
- Ты убила ее, - укорил Охотник.
Никса печально склонила набок голову.
- Я избавила моего Вагни от обузы. Взамен я отдала ему самое дорогое, что у меня было – наше дитя. Я думала, среди людей ей будет легче, чем здесь, в одиночестве. Я думала, она вырастет и найдет любовь, с которой сможет завести собственных детей и жить душа в душу, как человек. Но таких, как мой Вагни, больше не нашлось. Никто не пожалел ее и не заступился, когда этот ублюдок издевался и насиловал ее. Никто не защитил, когда он напал и попытался убить ее дитя. Знаешь, что для матери значит ее дитя? Хотя что ты можешь знать - на тебе ведь печать мар.
Николя болезненно скривился. Майли испугалась, что он опять разозлится и начнет бушевать, но ничего не произошло. Едва заметно нахмурившись, Охотник ответил:
- Ее защитила ты. И с детьми, судя по тому, что в прошлый раз ты играла колыбельную, тоже все в порядке. Можно было не убивать лесоруба столь жестоким способом. Он и так был достаточно напуган.
- Я видела его гнилую душонку насквозь. Он похитил раковину моей дочери и не собирался ее отдавать. Как только испуг прошел, он бы принялся за старое.
- Вы могли обратиться ко мне. Я бы разобрался без всяких убийств. И ни у кого не было бы проблем.
- Ну да. Ты даже со своей-то головой разобраться не можешь. Бюргеры тебя уже едва ли меньше нас ненавидят. А дальше будет только хуже.
- Может, хватит оскорблений? Этим ты себе не поможешь, - Николя говорил тихо, без тени выражения, но никсу это впечатлило гораздо больше, чем когда он злился и кричал. Она сникла и замолчала. - Родители лесоруба требуют выкуп за своего сына. Если его не принесу я, то бюргеры попытаются добиться справедливости сами. Прольется много невинной крови. Я готов на все, чтобы этого избежать.
- Ну да, а кровь вшивых водяных демонов для тебя недостаточно невинна. Что ж, руби! - никса опустилась на землю и склонила голову на высокий валун. - Только семью мою пощади.
- Я бы с радостью, только Эйтайни запретила, - развел руками Охотник. - Но у меня есть идея получше. Твоя дочь родила двойню, верно? Отдай мне одного. Он и станет твоим выкупом.
- Никогда больше я не пущу свою плоть и кровь жить среди людей. Никогда! - взъярилась никса.
- Хорошо, - согласился Николя. Никса выпучила глаза от неожиданности. Он снова вынул раковину из-за пазухи. - Тогда я попрошу об этом твою дочь. Вряд ли она сможет мне отказать.
Никса безнадежно глянула на гребень своей дочери. Знала, что Охотник переиграл ее, и все равно не могла смириться. Слишком больно, видно, было расставаться с внуком, больнее даже, чем с головой.
- Что ж, твоя взяла. Силой я победить не смогу, а чары на тебя не действуют. Выбирай, кого возьмешь: мальчика или девочку.
Николя задумался, хотя его ответ был очевиден даже для Майли.
- Мальчика.
Никса злорадно ухмыльнулась.
- И все-таки я перехитрила тебя, Охотник. Оба ребенка - девочки. Я не отдам тебе ни одну из них. Возвращай раковину!
- Справедливо, - смиренно кивнул Николя. - Я верну ее, как только ты покажешь мне детей. Хочу убедиться в правдивости твоих слов.
Никса протяжно глянула ему в глаза. Искала, в чем подвох? Наконец она кивнула и уползла в пещеру за водопадом. Майли переминалась с ноги на ногу от нетерпения и любопытства. Вскоре никса вынесла корзину из ивовых прутьев, внутри которой на перине из листьев водяных лилий лежали два одинаковых младенца. Кожа их была ровного белого цвета, а макушки покрывал темный пушок. Николя склонился над ними и, зашептав что-то ласковое, протянул к одному руку. Малыш задорно улыбнулся беззубым ртом и шаловливо дрыгнул розовенькими пяточками.
- Ты ошиблась, - ликующе объявил Николя и, взяв ребенка на руки, повернул его личиком к никсе. – Этот очень похож на мальчика.
Майли пригляделась и заметила крохотный кожаный мешочек между ног малыша, хотя могла поклясться, что мгновение назад это была девочка.
- Что? Ах ты! – взревела никса, поняв, что ее провели.
Николя прижал к себе ребенка и отступил на шаг, ехидно посмеиваясь.
- Но-но! Ты же сама обещала, что мальчика отдашь. А станешь дурить, так я и второго… - Николя заглянул в корзину и рассмеялся уже в голос: – мальчика заберу.
- Ненавижу! – с горечью выкрикнула никса. – Прокляла бы всю твою демонову семейку, да они и так прокляты, только потому что злой рок связал их с тобой!
Николя не стал слушать ее брань и направился к Майли.
- Если малыша обидят, я все равно его заберу! – бросила никса на прощание.
- Нет, в этом случае я верну его тебе сам, - заверил ее Охотник.
Вместе с Майли они двинулся в обратный путь. Ребенок на его руках быстро затих и уснул.
- Эта никса говорила странные вещи, - задумчиво пробормотала Майли, когда они ушли достаточно далеко от злосчастного водопада.
- Демоны всегда так говорят. Не обращай внимания, - отмахнулся Николя.
Майли видела, что слова никсы задели гораздо сильнее, чем он стремился показать. Впрочем, кто она такая, чтобы лезть к нему в душу? Пусть молчит, если ему так легче.
Добравшись до лошадей, Николя снял с себя рубашку и, запеленав в нее малыша, передал Майли. Она приняла сверток дрожащими руками, опасаясь, что неловким движением навредит крохотному курносому чуду.
- Не бойся. Он не кусается. По крайней мере, я надеюсь, - пошутил Николя, заметив ее смущение, и, ловко вскочив в седло, принял ребенка обратно.
- У вас так хорошо получается с детьми, - восхитилась Майли, забираясь на толстуху-кобылу, с которой уже успела сродниться.
- Да что тут может не получаться? В этом возрасте они милые, а чем старше, тем страшнее становятся, - продолжил шутить Охотник. – Мне как-то приходилось помогать Эглаборгу принимать роды у эламских кочевников в пустыне во время песчаной бури. Вот это было страшно. Уж лучше сразиться с ордой демонов, чем пережить такое во второй раз.
Майли улыбнулась и, прижав пятки к лоснящимся конским бокам, поскакала вперед. Вороной жеребец непринужденной летящей рысью последовал за ней. На подъезде к городу малыш проснулся и, не узнав никого из находившихся рядом людей, расплакался. Николя принялся его качать, тихим голосом напевая колыбельную на непонятном наречии.
- Проголодался, видно, - поделился догадкой Охотник. - Потерпи, скоро все закончится. У тебя будет новый теплый дом и много-много молока.
- Вы думаете, он сможет жить среди людей? - спросила Майли, подъехав ближе к Николя.
- Его мать смогла, а она была человеком лишь наполовину. Его способности скроют, и он ничем не будет отличаться от других детей. Разве что окружающий мир будет ощущать острее, да по воде тосковать иногда.
- А если родители лесоруба его не примут? – непонятно зачем переживала Майли. Ведь это противный сути Единого демон. Так почему его так жалко и хочется защитить?
- Примут, ведь ему предалась часть очарования никсы. Думаю, со временем он станет тем, кто примирит людей с обитателями вод.
Убаюканный беседой малыш успокоился. Вдали показался дом бургомистра. Николя спешился и попросил Майли подождать его с лошадьми, а сам понес ребенка к покрытым вечнозеленым вереском холмам.
***
Эйтайни вышла, как только Охотник поднялся на вершину Королевского холма, словно ждала его.
- Ты все-таки нашел способ? - счастливо улыбнулась она, разглядывая младенца на руках Николя.
- Жизнь всегда лучше смерти, - улыбнулся в ответ Николя, не желая признаваться, что уже думал отрубить никсе голову, наплевав на запрет. Слишком больно били ее слова по его самолюбию и старым незаживающим ранам. Но все же не поддался, выстоял. Ведь что значит самолюбие по сравнению с жизнями людей, пусть даже не самых умных? Он и без того уже один раз всех подвел, во второй он бы себе не простил.
- Сделай его человеком, - попросил Охотник.
Эйтайни кивнула и забрала ребенка. Нежной вязью звуков полились заклинания туатов. Эйтайни вынула малыша из рубашки, подставила его солнцу и закружилась по холму. Подкрашенные сиреневой краской пальцы выплетали в воздухе узоры. Вскоре она остановилась, с трудом справляясь с тяжелым дыханием, и вернула младенца Охотнику.
- Я подправила внешность, чтобы людям было легче его принять, - она указала на светлые кудряшки на макушке ребенка.
- У него все будет хорошо, - заверил Николя, укутывая ребенка обратно в рубашку.
- Мы все на это надеемся, - бросила на прощание королева Дану и исчезла за холмом.
***
К жилищу родителей Орма они подъехали, когда лавки в городе уже закрывались, а люди расходились по домам, чтобы отужинать и лечь спать. Майли волновалась, а вот Николя выглядел безмятежным. Едва заметно подмигнул ей, когда стучался во входную дверь богатого дома.
На порог вышел Рауд в черной траурной одежде и хмуро глянул на них.
- Ваш выкуп, - Охотник протянул ему ребенка.
Рауд удивленно вскинул брови, всматриваясь в лицо Николя, будто силился его разгадать.
- Что происходит? - следом вышла его заплаканная жена, тоже в траурном платье.
В отличие от мужа она сразу заинтересовалась ребенком. Смотрела во все глаза. Будто бы с жадностью.
- Это ваш внук. Берите, - Николя вложил его в руки Ауд. - Вы же хотели, чтобы кто-то позаботился о вас в старости. Вырастите его хорошим человеком, тогда он будет помогать вам во всем и никогда не оставит.
От шума малыш проснулся. Испуганные небесно-голубые глаза уставились на склонившуюся над ним женщину. Он снова расплакался.
- Гляди, вылитый Орм! - восхищенно воскликнула Ауд и принялась его качать. - И глазки, и носик, и ротик, даже кудряшки такие же. Да ты, должно быть, голоден. Рауд, ну что стал? Беги в город искать кормилицу, а я попробую его козьим молоком напоить. Детям оно больше коровьего нравится.
Рауд замер, ошеломленно глядя на вмиг помолодевшую жену, махнул рукой и помчался вверх по улице.
- Я же говорил, все у этого малыша будет в порядке, - подмигнул Николя.
Майли коротко улыбнулась в ответ, размышляя о собственном даре, который помог совершить это чудо.