Глава 17. 1688. Немец

               
 К главе 17



1-е поколение: Беркей (Аникей),
2-е поколение: Юрий Аникеевич,
3-е поколение: Иван Юрьевич Аничков,
4-е поколение: Григорий Иванович Красная Коса (Аничков),
5-е поколение: Иван Григорьевич Аничков,
6-е поколение: Иван Иванович (Блоха) Аничков,
7-е поколение: Федор Иванович Блохин (Потопай)
8-е поколение: Андрей Федорович Блохин
9-е поколение: Василий Андреев сын Блохин
10-е поколение: Матвей Васильев сын Блохин
11-е поколение: Василий Матвеев сын Блохин
12-е поколение: Никита Васильев сын Блохин
13-е поколение: Василий Никитин сын Блохин
                1688. Немец

   У Василия Никитича крестьянских дворов не было и ему приходилось заниматься хозяйством самому с помощью всего лишь одной крестьянской семьи. Это семья жила с ним в одном дворе. Таких, как он, земельных собственников без крестьянских и бобыльских дворов называли однодворцами.

   Проезжал как то по Арзамасскому уезду немец. Пришлось ему, немцу, остановиться в селе Покровском. Василий Матвеевич зазвал немца в свою избу, уж больно он был падок на разные диковины, любил слушать рассказы о дальних странах.  Немец с удовольствием согласился отведать еды русской, отогреться от мороза.

 
  Еле встав с саней, путник толкнул калитку, оглядывая усадьбу, окруженную бревенчатым тыном. Хозяин встречал гостья у крыльца. Войдя в дом Василия, немец очутился в просторных сенях, кряхтя, отряхивая снег с тулупа.

- Что, мил человек, сердит нынче батюшка-мороз? Чай ног совсем не чуешь в своих сапожках-то немецких?

     Немец, хоть и не очень знал русский язык, но разговаривал сносно. Если что-то не понимал, ему подсказывал его спутник, видимо переводчик.

-Да уж, холодно сегодня, - пробурчал путешественник.

-Проходите, гости дорогие, в избу, что ж на пороге топтаться.

    Гости вошли в теплую горницу, после долгой езды на лошадях их ноги еле передвигались.

    Внутренняя обстановка дома не блистала обилием и разнообразием мебели: в горнице стоял стол покрытый льняной скатертью, с двух сторон от него лавки, возле стен стояли скамьи-те же лавки, но со спинками, в углу находился сундук – укладка, богато украшенный ковкой. Крутая деревянная лестница уходила куда-то под потолок. Путники уже знали, что на чердаке под крышей русские устраивают девичьи светлицы, терема-помещения для детей и женщин, куда посторонним хода нет.

Небольшие оконные проемы были затянуты тонким слоем слюды. Путешественники расположились на скамьях, а Василий наказал жене своей и дочке собрать стол для гостей. Печь в теплой горнице, из-за отсутствия печной трубы, выходящей на крышу, топилась из сеней. Дым выпускался на волю через отверстие в стене.

- Скажите, гости дорогие, откуда вы следуете?

- Едем мы из города Бремена, по указу барона нашего в Персию. Есть у нас задание от нашего господина.

    Через четверть часа на столе стоял чугунок с дымящимися щами, кроме них на столе появилось много глиняных чашек с солениями: огурцами, квашеной капустой, моченой репой и яблоками.

    Дух наваристых щей щипал ноздри проголодавшихся путников. Василий Никитич без промедления пригласил гостей за стол. Агафья с дочкой, до сих пор сновавшие возле стола, ушли тихонько в другую горницу, следуя заведенным в доме правилам.

    К щам из свежей капусты гостям были поданы пироги с гречневой кашей. Немцы долго удивлялись этому обстоятельству.

- У нас  к каждому виду еды  положен свой пирог, - объяснял Василий, - к щам из свежей капусты – пирог с гречей, к кислым щам требуется пирог с соленой рыбой, к лапше положен пирог с мясом, к похлебке из крупы – пирог с курицей, ну а к ухе – с морковью. Иначе вкуса еды не будет.

- И все вы едите с пирогами?

- Нет, холодную окрошку или ботвинью, скажем, можно есть без пирога, с ржаным хлебом.

-А с мясом тоже хлеб положен?

-А как же, положен! Только к разному мясу разные приправы нужны, к свинине -  лук, к говядине -  чеснок и ничего больше, а к гусю – моченые яблоки.

-Ну, а рыбу вы как готовите?

-У-у, рыбу! Вот спросил немец! Рыбу можно есть и вареную, и жареную, и печеную, а если в дороге, то вяленую или соленую. На рыбалке, ту, что выловлена, можно есть и сырую с солью. Из  рыбы еще  можно сготовить уху, какую хочешь: красную с шафраном, черную с гвоздикой, белую с перцем, желтую с янтарным жиром стерляди, а можно и без пряностей - голую. А если хочешь можно сварганить рыбацкую  с крупой или сладкую из ершей.

    Немец внимательно слушал Василия, исправно постукивая деревянной ложкой по глиняной чашке со щами.

    Оставив ненадолго путников одних в горнице, хозяин спустился под клеть, и вернулся с кувшином. Разливая по чаркам янтарную жидкость, Василий рассказывал о том, что за приготовлением домашней медовухи наблюдает сам, а не хозяйка, - чтобы придать вареному меду хмельные свойства, в него добавляют дрожжи и хмель и оставляют неделю бродить. Готовому «ставленнику» можно придать разный вкус. Бывает мед стоялый, обарный, красный, белый, с гвоздикой, а бывает особый крепкий «княжеский» мед. Этот, например, вешний мед.

- На праздниках вы всегда такую медовуху пьете? - расспрашивал разморенный немец, отхлебнув немного из чарки и причмокивая языком.

- Не только медовуху, и брагу и зелено вино пьем. А в жару квас готовим. Сквасить воду с мукой или сухарями и солодом умеет любая хозяйка. А кто и можжевеловый квас делает.

- Я смотрю, у вас принято ходить в гости в избу.

- Что же еще делать зимой? Милое дело в гости сходить к соседу. Только и здесь есть правила. В гости ходят по заведенным отцами и дедами традициям, а не как бог на душу положит.

   Человек «вежливый» должен и в гости ходить, как делается у добрых людей. Старшие, даже по чину и званию, без торжества какого, к младшим в гости не ходят. Ходят только равные к равным,  или младшие к старшим. Хозяин должен встретить каждого гостя по достоинству: человека сановитого- у крыльца, менее значительного - в сенях, а более низшего - в комнате.

    Долго продолжались беседы немцев с Василием Никитичем. Повыспрашивал и он про их немецкие обычаи. Только ближе к полуночи уложил спать своих гостей хозяин.