- Родители, Сашка…Кто-нибудь, - услышав в коридоре чьи-то шаги, я решила воспользоваться посторонней помощью, потому что безуспешные десятиминутные попытки застегнуть платье мне изрядно надоели, - мне помощь нужна.
Судя по шагам, случайным прохожим оказался или Лео, или папа. Мама ходила почти беззвучно и суетливо, а Сашка - только в тапочках, громко шлепая по полу. Не оборачиваясь, я подставила спину:
- Застегни, пожалуйста.
Как только молния застегнулась, я почувствовала мягкое прикосновение пальцев к моей шее.
- «Кто-нибудь» подойдет? – Лео наклонился к моему уху, медленно скользнув пальцами по плечу. На секунду мое дыхание перехватило, и, кажется, я даже закрыла глаза, чтобы чувствовать только его прикосновения и то, что он стоит так близко, что прикасается своей грудью к моей спине, и можно почувствовать стук его сердца.
- Лео… - я потеряла самоконтроль настолько, что единственным словом, которое я смогла выдохнуть, было его имя. Но как только я вспомнила о том, какие чувства вызывали во мне его прикосновения год назад, я отскочила в сторону, развернувшись к нему лицом, - ты уже готов?
- Да. Ты выглядишь поразительно, тебе очень идет, - парень странно смотрел на меня. Так пристально, что мне стало неловко и захотелось спрятаться от этого пронизывающего взгляда.
- Спасибо, тебе тоже, - я неловко улыбнулась.
Друга в костюме мне доводилось видеть очень редко, и, не спорю, я жалела об этом. Любой мужчина в рубашке и галстуке будет смотреться сногсшибательно, что уж тут говорить о Лео.
- Твой отец попросил, чтобы я поторопил тебя, - я внимательно следила за выражением его лица, чтобы понять, почему он только что так поступил, но у него не было ни тени насмешки или превосходства. Парень спокойно смотрел на меня так, словно ничего и не произошло. Может быть, он случайно провел рукой, а я сразу же додумала себе все остальное.
- Дайте мне две минуты, - я отвернулась к зеркалу, оценивая критическим взглядом макияж и волосы, собранные в свободный пучок из которого выбивалось несколько прядей. Прическу я выбрала по совету мамы, которая настояла на том, что только она подойдет к платью с открытыми плечами.
- Нет, ты это слышал? – откуда-то снизу раздался недовольный бас папы. – Одна – главная персона на открытии, просит еще десять минут, вторая – у которой…
- Дорогой! Будь добр, помолчи, - нервный голос мамы донесся из ванной на первом этаже, - где моя розовая помада?
- Какая? У тебя их несколько десятков.
- Черт, сама разберусь.
Несмотря на то, что мама становилась самым нервным человеком на свете, когда дело касалось праздников в ее галерее, еще и умудрялась заражать своим волнением нас, я знала, что она всегда будет выглядеть идеально. С любым тоном помады и в любом платье. Папа частенько смеялся, что нас родила другая женщина, а этой пришлось смириться с нами, потому что она сильно полюбила папу. Честно говоря, по-другому объяснить, как в нашем зоопарке могла оказаться такая величественная особа, никто не мог.
- Все, если мы сейчас не выйдем, мы опоздаем. И мне плевать, кто из вас не успел собраться, хоть босиком выбегайте.
- Пап!
- Дорогой!
Судя по тому, что остальные мужчины воздержались от возмущенных криков, они были солидарны с отцом.
Общими усилиями папы и Лео, через десять минут мы уже выезжали из дома. Я все время поправляла длинную светло-сиреневую юбку своего простого прямого платья, стараясь не кусать губы, накрашенные кремовой помадой, которую нашла для меня мама в последние секунды.
- Ты тоже нервничаешь?
- Это из-за мамы, - я включила кондиционер, поймав на себе недовольный взгляд парня. Как и все нормальные владельцы автомобилей, он не переносил, если кто-то хозяйничал в его машине, - извини, жарко.
- Окно открыть?
- С ума сошел? Вся прическа испортится.
- Помнишь все разы, когда ты хотела сберечь укладку, тебе ее обязательно кто-то портил?
- Не сегодня, - я осторожно прислонилась к спинке, прикрыв глаза, и сделала глубокий вдох и выдох. Не помогло.
- В бардачке есть какие-то капли. Твой папа кинул, сказал, что пригодятся.
- Как хорошо он нас знает, - я усмехнулась и полезла за успокоительным – постоянно пичкает нас с мамой такими каплями, когда мы начинаем его нервировать.
- Кто сегодня за рулем? – Лео обернулся ко мне, снова скользнув спокойным взглядом по моему плечу. – Черт, куда поворачивать? На тебя засмотрелся, не заметил, куда твой отец поехал.
- Налево, - я фыркнула, - сколько раз повторять, что тебе нужно смотреть на дорогу. Как самый лучший гонщик, которого я знаю, умудряется быть настолько невнимательным?
- Только тебе выпадает возможность увидеть меня таким, - парень усмехнулся, - ты не даешь мне сконцентрироваться.
- И опять умудрился во всем меня обвинить. Значит, не пьешь сегодня ты.
- Договорились. Мы приехали.
- Паркуйся рядом с папой, это тоже наше место, - я посмотрела на количество машин и почувствовала, как к горлу подкатывает новый комок страха.
- У меня есть еще одно дело, иди с родителями, я скоро буду.
- Дела? В городе, в котором ты вчера оказался впервые? Так быстро с кем-то познакомился?
Во взгляде Лео не было усмешки или раздражения. Скорее, молчаливый упрек и горечь.
- Молчу, - я примирительно подняла руки, - и выхожу уже. Не заблудишься?
- Постараюсь, - парень холодно и отчужденно поцеловал меня в щеку. Так, словно он обязан это сделать против своей воли, - передай своей маме, чтобы она не волновалась, и удачи.
Заметив, что Лео уехал, Сашка галантно предложил мне свою руку, заметив, что уже давно не видел меня настолько красивой. Вместе с ним я и вошла в галерею, следуя за немного напуганной мамой и серьезным папой, гордо расправившим плечи из-за того, что рядом с ним идет такая женщина.
Количество гостей удивило даже меня, которая привыкла к толпам людей в маминой галерее. Похоже, поздравить ее с двадцатилетием любимого детища собрались все наши друзья, знакомые и просто любопытные, любящие культурные события. Поверить не могу, что я росла вместе с ней – сколько себя помню, все жизнь связана с этим местом.
- Дорогие мои! – навстречу нам с распахнутыми объятьями вышел один из лучших друзей семьи – Андрей. Именно у него папа купил пустующее помещение, сделав подарок своей жене на одно из двух, как он сам нам рассказывал, самых важных событий в своей жизни – рождение ребенка, - Тина, как ты изменилась за год. Стала настоящей красавицей.
- Приходится соответствовать остальным родственникам. Я тоже рада вас видеть, - я с трудом высвободилась из его медвежьих объятий. Кроме страха быть задушенной прибавился страх испортить прическу и помять платье, поэтому пришлось быть вдвойне осторожной.
- А ты, Саш, с каждой нашей встречей вытягиваешься все больше. Уже выше сестры на шпильках, подумать только.
О болезни брата знали только самые близкие друзья, Андрей был среди них, но старался не говорить об этом. Меня удивляло то, что секреты умели хранить все, и никто не распространялся по этому поводу.
- Только вы, дядя Андрей, не меняетесь, - я улыбнулась, зная, как могу ему польстить.
- Как подлизой была, так и осталась. Передайте маме с папой, что я хочу обсудить кое-что, если встретите их раньше меня.
- Картину покупать будете?
- Да, присмотрел себе две. Одну повесим у жены – давно она меня пилит, что я на нее денег мало трачу, - оглянувшись, мужчина заметил еще кого-то знакомого, - хорошо, детишки, развлекайтесь, а я побегу.
Синхронно помахав на прощание дяде Андрею, мы переглянулись, и Сашка снова подхватил мою руку. Смешно так, уже считает себя ответственным за меня, старается быть настоящим мужчиной:
- Пойдем, сестренка?
- Я подожду Лео, он скоро придет.
- Зачем? – брат был прав – дожидаться его было совершенно ни к чему. С самого утра наше общение не заладилось. Я побоялась повторять ошибки, которые совершила год назад, поэтому решила осторожно отстраниться. На произвол судьбы беднягу иностранца все равно не получится бросить – мои родители будут только рады развлечь его, поэтому моя совесть может быть абсолютно спокойна.
- Мне очень приятно приветствовать всех, собравшихся сегодня в моей галерее, - мама обворожительно улыбнулась, а я почувствовала острый укол зависти. Если я похожа на нее хотя бы на четверть, пусть и унаследовала только недостатки, я могу быть спокойна и уверена в том, что я прекрасна, - за двадцать лет изменилось многое, но я счастлива видеть людей, которые поддерживали меня с самого начала, и тех, кто присоединился посреди нашего пути.
- Это будет долго, - Сашка закатил глаза, - удивляюсь, как она каждый раз может придумать что-то новое.
- Ты лучше удивись, почему ее до сих пор слушают с таким интересом, - я обвела глазами помещение, наблюдая за людьми, внимание которых было приковано только к маме.
- Это наша семейная особенность – умение заинтересовать, даже если несешь какую-то чепуху.
- Слушай, братишка, а что у нее за спиной? – я обратила внимание на какое-то полотно, завешенную белой тканью.
- Картина, - Сашка безразлично пожал плечами.
- Чья?
- А я откуда знаю?
- Может, стоит послушать, и тогда что-то станет понятнее, мартышки? – еще один знакомый, который может себе позволить относится к нам, как к малышам в детском саду. Я замолчала сразу же, а братец успокоился только после того, как скорчил две недовольные рожи.
- Такое событие случается нечасто, поэтому мне захотелось приготовить для вас что-то особенное. Удивить чем-то, чего вы никогда не видели. Кристина, дорогая, поднимись ко мне.
Все тут же обернулись и расступились, освобождая дорогу, а я молча смотрела на маму, пытаясь понять, зачем же ей понадобилась, не решаясь сделать ни единого шага.
- Иди скорей, - Сашка несильно подтолкнул меня в спину, и с его помощью я вышла из ступора. Стараясь улыбаться так же сногсшибательно, как моя родительница, и чувствуя, что на самом деле я выжимаю из себя только нервную гримасу, я прошествовала на подиум.
- Покажи нам всем, что же под этой тканью, - мама ободряюще улыбнулась.
Все еще чувствуя себя единственным человеком, который не понимает, что здесь творится, я сдернула простынь и поняла, что она выскальзывает у меня из рук. Под тканью оказалась моя картина.
- Мам? – я не придумала ничего лучше, чем недоуменно уставиться на мать, которая ожидала моей реакции.
- В соседнем зале еще одна. Цветы в голубых тонах. Надеюсь, ты не против?
Растерявшись, я поняла, что не в состоянии подобрать нужных слов, поэтому просто обняла маму под громкие аплодисменты сотни людей, стоящих вокруг нас.
Не успела я пожалеть о том, что Лео не видел секунды моего триумфа, как он каким-то чудом появился рядом со мной, протянул большой букет и полез с объятьями под еще одну волну умиленных ахов.
- Ты знал?
- Твои родители рассказали. Разговор о детях твой отец специально завел, знал, что ты сбежишь сразу же, тогда меня и посвятили.
- Поверить не могу, в семье сплошные шпионы, жить страшно, - я помотала головой, не в силах сдерживать счастливой улыбки.
Рисовать я начала тогда же, когда переехала от родителей, а года два назад решилась показать картины маме – самому придирчивому критику, которого только могла найти. До сих пор помню, как с замиранием сердца следила за маминым выражением лица, пытаясь понять, понравилось ли ей. К моему удивлению, родительница отнеслась к моему детскому творчеству вполне благосклонно, но отказалась выставлять картины в галерее, сказала, что нужно подождать. Когда я перестала участвовать в гонках, отвезла все родителям, поклявшись, что больше никогда не встану рядом с мольбертом, но продержалась недолго. И вот теперь, когда я успела забыть о нашем разговоре с мамой, мои картины висят здесь, в лучшей современной галерее страны, заставляя меня радоваться, как ребенок.