«Слепой не увидит, зрячий не поймёт»
Тихим шуршанием зовёт вечер. Мокрый от дождя гудит разбитый асфальт под колёсами.
Перед нами город маленький, невзрачный, но такой маняще - прекрасный, когда смотришь на рой разлетевшихся в темноте городских огней.
- Не плачь, не конец жизни. Сделаешь операцию и всё.
У моей подруги Жени плохо со здоровьем, вернее с глазами, в глазном центре говорят об операции. Пока неизвестно, поможет ли операция моей Женьке, лучшей подруге.
Таких подруг как у меня ни у кого нет. Во всем Канске не найдёшь. Я ей доверяю, она мне. И проверять ничего не нужно, дружба она и есть дружба..
-Да не хочу я эту операцию, не хо - чу! И тебе- то что?
- Мне? Так ты не для меня, для себя.… Даже если для меня, тоже хорошо, я порадуюсь.
Странность жизни такова, что многим по - нраву люди печальные. Грустных жалеют, весёлые раздражают.
Мы молчим, пары грусти в воздухе неблаготворно действует на машину - заглохли. Делаю попытку завести, раз пытаюсь, два, три…шесть пытаюсь - бесполезно.
-И телефон сдох…,- трагично сообщает Женя.
Оказывается и мой тоже. И всё это за триста метров до города!
Вдоль дороги в сторону Канска бодро шагает девочка. Одна в такое время, почему?
-Девочка, девочка у тебя есть телефон, позвонить, вызвать, сломались. Кричу я светленькой девочке и пытаюсь догнать.
Девчонка остановилась.
- Нет, телефона нет, но есть деньги, двадцать рублей, мама дала.
Она загадочно и мечтательно подняла на меня головку, осветила акварельными прозрачно- голубыми глазками.
- Нет. Не надо...
Завожу ещё, с надеждой, нервно кручу ключ зажигания, слушаю писклявые взвизгивания автомобиля. Случилось же такое, ночью, в темноте, под дождём! У меня паника. Что делать?
- Женька, чё делать, пошли пешком. Никуда девятка не денется.
Триста метров до города оказались закодированными знаком бесконечности. Мы шли, шли мокрые, грязные - город не приближался, попутные машины нагло проезжали мимо.
Впереди остановилась белая «Тойота». Подчиняясь неведомому сигналу водитель вышел из машины. Я заметила - он курит, стоит немного сгорбившись, сигарету держит так, как будто показывает её асфальту.
Чёрные брюки, чёрная куртка…лицо мне знакомо, даже имя вспомнила- Андрей.
-Подвести? Садитесь уж. Он кидает сигарету на обочину.
Влево - вправо мотались дворники, сбивали мелкие брызги дождя- мы общались с затылком Андрея.
Неизвестно что так сложилось в этот вечер, в этот час. И не знаю, какая Аннушка и где пролила подсолнечное масло, но серьёзное последствие всей этой ночной кутерьмы - Женя влюбилась в Андрея. Красивый, рвущий сердце сигнал, пришедший как будто из космоса, пронзил сердце, душу все пронзил в её существе.
-Вот мой номер, наберите, если ещё сломаетесь. Звоните. Андрей протянул визитку мне. Я передала её Жене.
И любовное чувство поплыло по течению, имея два направления: Женя могла признаться Андрею сразу, либо держать в секрете и тихо наблюдать. Несмелая Женя выбрала второе.
Пончики с повидлом и кремом, купленные Жениной мамой на столе, Женька за столом, я как всегда рядом. Женя ест основательно, по нескольку плюшек сразу, задумавшись, предлагает и мне. А поедая приговаривает: «Вот и день прошёл.»
Также основательно Женя начала наблюдать. Называла Андрея она почему-то « А», при этом сжимала губы «на замочек». Подруга всё время выдумывает странные шифровки.
Частенько Андрея мы встречали с женщинами, бывало с разными; но в чём-то похожими, как говорят «одного типа».
- «А» не женат, хороший знак,- сообщила мне подруга.
Она придумала для себя добрую сказку, что не женился, мол, «А» потому что не встретил ещё её, Женю. Эта сказка хорошо помогала уснуть вечером. Сладенько убаюкивала.
А реальность жизни, мне хорошо известная, смело диктовала: Андрей – это мужчина среднего возраста, среднего роста, среднего достатка, среднего здоровья.
Выше среднего уровень влюбчивости. Больше всего Андрей любил свою машину. И замечалось это чувство во время мытья автомобиля. Он протирал колёса, ласково поглядывал, переходил на капот, оглаживал его тряпочкой, затем осторожно проходился по дверцам, на цыпочках тянулся к крыше кузова. Два шага назад - несколько секунд любования. И вновь сближение - окончательно. Сильная рука и нежные касания сухой тряпочкой, быстро, с чувством.
Завершено. Совершено. И белоснежная и бело - нежная машина свежела, хорошела от чувств хозяина.
Андрей увлекался хоккеем. Вечернее катание-это шикарная фотосъёмка. Снимал приятель фотограф.
- Вы где?- В телефон спрашивали подруги фотографа.
- Мы с девчонками в бане! - кричал в трубку Андрей.
Оно и понятно, в хоккей играют настоящие мужчины. И какие фотографии!
Совсем не зря художники прошлого рисовали косцов, пахарей, крестьянок и прочий трудовой народ.
Человек красив в труде, красив и в стройных движениях ритма. Коньки звучно режут по льду, стремительный разворот. В этот момент Андреем залюбуешься. Нормальный он мужик по канским меркам, хороший даже.
Женщины, которых знал Андрей, привык знать, были по большей части некрасивые, но бойкие, перенявшие мужские качества положительные и не только. Андрей с ними встречался, больше по- дружески, иногда по любви, ненадолго.
Вскоре Женя придумала, что все его подруги - это и есть его любовницы. Новая сказка была так печальна, как печалилась сама Женька: она разочаровалась в хорошем человеке.
И
опять разговоры о безнадёжно падающем зрении, об «А» и его подругах.
-Знаешь, я заметила, его женщины, они злые такие все!- Жаловалась она мне.
-Знаю, Женя, а ещё есть одна такая злая баба, Шизофрения зовётся. И подкрадывается она к тем, кто одно и то же твердит всё время.
Мои губы рисуют улыбку, Женя хихикает.
Завтра мы с подругой едем в красноярскую больницу на ту самую операцию на глазах, которая может не помочь.
«Если я заболею, к врачам обращаться не стану. Обращусь я к друзьям…»
«Женька, подруга, что я могу для тебя?»
Перед больницей решили прогуляться по Красноярску.
На стене культурно - исторического центра, напротив дуэта сиамских близнецов блестели зеркальные круглые знаки. Азбука Брайля, азбука для слепых.
- Я сосчитала, их шесть, смеясь, кричит Женя. Шесть грустных букв!
- Счетовод - любитель, их двенадать… не букв, точек.
Я понимаю- Женя не видит. Несколько метров - для неё это слишком большие дали.
А по земле идут люди, прячась под зонтики, а под множеством мелькающих зонтов знакомое лицо.
-Андрей? - Толкаю Женю под локоть.
Без звука «Где?». Женька вся сжалась, как бутон и пошла к нему навстречу. Дождь по щекам, заливает очки с толстенными линзами, а на лице улыбка. Улыбка надежды и веры в свою сказку. Андрей хорошо видит, у него стопроцентное зрение, но делает вид, что не заметил, неинтересны и непонятны ему такие чувства. Вяло кивнул и дальше, своим путём…
В больничную форточку высовывается Женя, жалкая, рыженькая. В окно рвётся ветер, мотает воздушные оранжеватые кудри, а я вижу: она верит и ждёт,Андрея, словно он сам должен всё понять. Андрей ничего не знает, не хочет понимать. И никогда не учил он простейшую азбуку чувств.
На фото Даль. Брайль. Ю. Аввакумов.
Красноярск, биеннале.