Маленький траги-фарс из российской жизни
Действующие лица:
Склифосовский
Пирогов
Кащенко
ТРУП
Женщина
=============================================
КАРТИНА 1.
Играет космическая музыка. Слышен грохот едущей кареты, стук копыт. Из-за кулис голоса: «Прошу вас!». «Нет, профессор, только после вас…» «Господа, не забудьте ТРУП! Без него мы не справимся…» Потом опять слышен звук копыт, карета уезжает. Появляется группа людей в белых халатах. Трое несут четвёртого, кладут.
СКЛИФОСОВСКИЙ. С прибытием, господа.
ПИРОГОВ. (Принюхивается). Никакой гигиены.
КАЩЕНКО. (Садится на пол). Здравствуй, земля. (Утирает слезу). С ума сойти…
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Вынимает записную книжку, гусиное перо). 7 октября. Прибыли к месту нашего назначения. В состав экспедиции входят: начальник экспедиции (кланяется) профессор Склифосовский Николай Васильевич. Мой заместитель по оперативной работе, профессор Пирогов Николай Иванович.
ПИРОГОВ. (Подносит руку к околышу фуражки). Так точно!
СКЛИФОСОВСКИЙ. Консультант по вопросам психиатрии, профессор Кащенко Пётр Петрович…
КАЩЕНКО. (Делает реверанс). Это я.
СКЛИФОСОВСКИЙ. И, наконец, ТРУП.
Делает пометки, прячет блокнот и перо. Все скептически смотрят на лежащего.
ПИРОГОВ. М-да. Жалкое зрелище!
СКЛИФОСОВСКИЙ. Ничего не поделаешь! Без ТРУПА в наших начинаниях нам никак не обойтись.
КАЩЕНКО. Лучше бы это был сумасшедший ТРУП.
ПИРОГОВ. А по мне так главное, чтобы было чего порезать. (Мечтательно). Порезать бы, а? Хоть чуть-чуть.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Господа, господа! Держите себя в руках.
КАЩЕНКО. Держим. (Обхватывает себя руками). Похожа ли моя поза, господа, на смирительную рубашку?
ПИРОГОВ. Пётр Петрович! Позвольте вас поздравить. Вы выглядите совершенно сумасшедшим.
КАЩЕНКО. (Смущаясь). О! Я тронут. Спасибо.
ПИРОГОВ. (Нетерпеливо). Николай Васильевич, я обращаюсь к вам, как к начальнику экспедиции! Прикажите! Я готов резать!
СКЛИФОСОВСКИЙ. Я тоже, прошу заметить, хирург, но я не позволяю себе расслабляться! (Примирительно). Николай Иванович, я не могу… вы понимаете? В конце концов, нам доверено дело, в котором прежде всего должен быть дан решительный ответ на главный вопрос: это ТРУП или не ТРУП? Мы должны знать!
ТРУП. Я тоже.
ПИРОГОВ. Молчите, сударь.
ТРУП. Почему я должен молчать? Я, как-никак, такой же участник событий, как и вы.
ПИРОГОВ. Разговорчивые ТРУПЫ – это к Кащенко.
КАЩЕНКО. Всегда готов! (ТРУПУ). А вы случаем, не Навуходоносор Второй Вавилонский?
ТРУП. Вроде нет. А что?
КАЩЕНКО. Ничего. (С надеждой). А, может, всё-таки, Навуходоносор? А? Вспоминайте! Прошу вас… (Напористо). Ваши ноги тёплые!
ТРУП. Какие ноги?
КАЩЕНКО. Вы слышите мой голос. Вы ему верите!
ТРУП. Оставьте меня в покое!
КАЩЕНКО. Вы ясно видите 605 год до нашей эры… Перед вами - территория Сирии и Палестины… (Жёстко). На вашей совести поход в Аравию! (Доверительно). Вы, помните, как разрушили Иерусалим? Вы помните, как ликвидировали царство Иудейское? (Орёт). Вы приказали строить Вавилонскую башню! Вы!
ТРУП. (Испуганно). Какую башню? О чём вы? (Склифосовскому). Чёрт знает что…
СКЛИФОСОВСКИЙ. Спокойно, спокойно! Ничего страшного. (Кащенко). Пётр Петрович, прекратите, или я отправлю вас обратно. Мне в экспедиции не нужны срывы и неприятности. Мы прибыли сюда исключительно потому, что врачебный мир сегодняшней России нуждается в помощи, и…
КАЩЕНКО. (Плаксиво). Это не моё дело! Лично мне нужен пациент. Я больше не могу без психиатрических больных! (Истерическим голосом). Я вызвался ехать, потому что на том свете, где ныне изволю влачить своё посмертное существование, психиатрических больных нет! (Жалостливо). А я без них кто? Никто… (Убитым голосом). Невротики, психопаты, социопаты, маниакально-депрессивненькие… каждому дан рай или ад, у всех там есть своё, но только – не у меня… (Орёт). Месье Склифосовский! Я требую работы по специальности! Вы обещали!
ПИРОГОВ. М-да. Кого только нынче ни берут в экспедиции.
Пирогов садится около ТРУПА, откидывает полу халата. На боку у него ножны, по величине – сабельные. ПИРОГОВ вынимает скальпель, одевает марлевую повязку, начинает скальпель точить.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Эт-то что такое?
ПИРОГОВ. Скальпель.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Вижу, что не чайная ложечка! Вам же было приказано оружия не брать!
ПИРОГОВ. Сие есть необходимый для моего спокойствия атрибут профессиональной гордости меня, как хирурга и человека! (Вскакивает). Насколько я помню, разрез был такой: каждый из участников экспедиции полностью отвечает за своё медицинское направление. Считаю себя вправе держать свой скальпель при себе!
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Сдается под его напором). Хорошо-хорошо. В конце концов, вы среди нас единственный, у кого есть, так сказать, э…э…э
КАЩЕНКО. (Подсказывает). Воинствующий гуманизм.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Спасибо, Пётр Петрович.
ПИРОГОВ. (Долго смотрит на Кащенко). Да, я в отличие от г-на Кащенко человек конкретных действий. И я не позволю…
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Перебивает). Пётр Петрович доброволец! Но роль его, между тем, по штатному расписанию экспедиции нашей обозначена совершенно чётко: очередной.
ТРУП. (Удивлённо СКЛИФОСОВСКОМУ). Простите?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Прощаю.
ТРУП. Нет, я в смысле – что это значит: очередной? Очередной дежурный врач?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Нет. Очередной – это значит, что у него очередь подошла в экспедицию ехать.
ТРУП. То есть, на его месте мог быть кто угодно?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Что значит, кто угодно? Только выдающийся Medicus, который заслужил посмертное права влиять на судьбы российской медицины. Вам ясно?
Кащенко вдруг начинает танцевать. Все смотрят на него. Он танцует что-то среднее между одиночным нижним брёйком и фокстротом.
ТРУП. (Показывая на Кащенко). Таким вот образом?
СКЛИФОСОВСКИЙ. И таким тоже. (Наставительно). В его танце сосредоточен уникальный опыт социальной психиатрии и психиатрической помощи. Вы посудит сами, сударь мой: при жизни он только и делал, что лечил людей с нарушениями в этой сфере. А сам – ни-ни! Нельзя ему было, понимаете? Вот теперь накопленная энтропия лезет из него в виде сублимированного опыта через недозволенное при жизни поведение.
ТРУП. А можно как-нибудь попроще?
ПИРОГОВ. В медицине попроще не бывает! (Склифосовскому). Вы посмотрите на него! (Тычет перстом в сторону ТРУПА). Это же клинический идиот! У него же интеллекта…
ТРУП. Ругаться я и сам могу. (ПИРОГОВУ). И за идиота по рогам тоже могу.
СКЛИФОСОВСКИЙ. (ПИРОГОВУ, радостно). Зато - пытливый ум! В нём не пропало любопытство, значит – шансы есть.
ПИРОГОВ. (Скептически). Иногда они очень умело притворяются.
СКЛИФОСОВСКИЙ. (ТРУПУ). Каждый имеет некую область, в которой недопроявил себя при жизни. Вы понимаете?
ПИРОГОВ. Вот я: я при жизни недорезал! Недооперирировал! Значит, я возвращаюсь в мир работать, а не дурака валять! (Грозно). Резать, и только резать!
ТРУП. (Испуганно). Ужас какой…
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Теребя бороду). А я, батенька мой, недоорганизовывал и недоадминистрировал! Мне не хватило прижизненного пафоса администраторской работы! Я…
Подходит натанцевавшийся Кащенко.
КАЩЕНКО. Изумительно! Танцы бодрят, господа! Говоря современным языком, - зашибись! (ТРУПУ). Эх, молодёжь-молодёжь! Не умеете вы оттягиваться, вот что я вам скажу! Жизни в вас нет.
ПИРОГОВ. (Пряча скальпель в ножны). Николай Васильевич, не пора ли приступать?
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Поспешно). Да-да! Господа, прошу вас занять свои места. Время не ждёт, господа!
КАЩЕНКО. Дайте мне ещё пять минут. (Доверительно). Пять минут, Николай Васильевич, и я буду окончательно готов к боям и труду!
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Вопросительно смотрит на ПИРОГОВА). Пять минут – это не критично?
ПИРОГОВ. Критично. (Чеканным голосом). По оперативному плану операции мы уже должны быть в точке дисклокации и приступить к дезактивации!
КАЩЕНКО. (Хихикая). Для пролонгации эскалации!.. (Склифосовскому). Любой врач имеет право на пятиминутку. Вы же сами всегда утверждали это! Вы же сами…
СКЛИФОСОВСКИЙ. Пять минут, Пётр Петрович.
КАЩЕНКО. Ура! (ТРУПУ). Молодой человек, ловите эти последние мирные мгновения!
ТРУП Простите, а - какова моя роль? Я ведь тут вроде и ни к чему! (Сконфуженно). Хотя, признаюсь, при жизни я тоже был… (Совсем смущается).
СКЛИФОСОВСКИЙ. Эскулапом.
ПИРОГОВ. Лекарем.
КАЩЕНКО. (Хихикая). Выпускником мединститута.
ТРУП. Просто врачом. Обычным районным врачом.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Ваша роль при нашей миссии простая. ТРУП, так сказать, современной медицины в натуральную величину.
ПИРОГОВ. Да! Пусть все видят, до чего дошла система здравоохранения!
КАЩЕНКО. Полный дурдом.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Наглядный пример, так сказать.
ТРУП. (Затравленно). Да я ж разве виноват? Вы посмотрите, что они с нами делают!
КАЩЕНКО. (Отдышавшись). А, может, споём? Что-нибудь народное…
СКЛИФОСОВСКИЙ. Спойте, Петр Петрович, без нас. Мы потом...
ПИРОГОВ. Лично я предпочитаю заниматься делом. Пение свойственно мне только в те моменты, когда я делаю разрез. Тогда лирическое настроение выражается у меня через модуляции голосом.
ТРУП. А я бы спел.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Нет. Вы не заслужили петь с г-ном Кащенко. Что такого важного вы сделали в медицине. А? Что, скажите, могло бы позволить вам спеть вместе с Петром Петровичем?
ТРУП. Извините. Я даже не предполагал, что всё так серьёзно.
КАЩЕНКО. (Задумчиво и очень мелодично поёт). По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах…
На фоне его пения слышен далёкий рёв «Скорой помощи».
КАРТИНА 2.
ПИРОГОВ выхватывает скальпель.
ПИРОГОВ. Господа! Я предлагаю для начала отрезать им возможность к отступлению! Оперативная обстановка требует решительных мер! Они перестали лечить, господа! Они симулирует лечебный процесс!
СКЛИФОСОВСКИЙ. Ну, батенька мой, это вы чересчур загнули. Нет! Они стараются. Просто нет никакой организации.
ТРУП. Это точно. А ещё врачам очень мало платят.
ПИРОГОВ. Кстати, сударь! Если вы – врач, то почему вы без бороды?
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Поглаживает бороду). Резонный вопрос.
КАЩЕНКО. (Обрывая пение, тоже гладит бороду). Борода – профессиональный атрибут врача!
ПИРОГОВ. (Гордо). Без бороды врача не бывает.
ТРУП. У меня она не растёт.
ПИРОГОВ. Именно! Не растёт! Потому что вы – не врач! У врача она растёт всегда.
КАЩЕНКО. (Радостно). Браво! Сумасшедшее замечание! Поздравляю, Николай Иванович.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Итак, вот и первые выводы. Современное состояние медицины в упадке оттого, что стало катастрофически мало бородатых врачей!
ТРУП. Открою вам секрет, господа. На сегодняшний день большинство практикующих медиков – женщины. Как быть с бородами в этом случае?
КАЩЕНКО. Замечательное замечание! Дельный вопросец! (Заинтересовано). Femme m;decin… «Женщина врач» - это такая проблема, такая проблема…
ПИРОГОВ. Глупости. Принадлежность к женскому полу это ещё не повод врачу быть без бороды.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Николай Иванович выражается метафорически.
КАЩЕНКО. Именно, именно! Чрезмерно метафорически! (Доверительно). Г-н Пирогов имеет в виду, что борода у женщины врача постоянно присутствует в голове, если, конечно, женщина эта – действительно врач, а не … (смотрит на ТРУП). А не как, извините, вы.
ТРУП. Что – как я?
ПИРОГОВ. (Становится в позу, начинает вещать). ТРУП, как вы! ТРУП врача! ТРУП личности! ТРУП человека, чёрт побери, во всех смыслах этого слова!
СКЛИФОСОВСКИЙ. Николай Иванович, позвольте мне отдать вам приказ.
ПИРОГОВ. (Вдруг с почти сладострастной ноткой в голосе). О! Приказ… Конечно, отдавайте. Давненько мне никто не приказывал. (Явно возбуждён, закрывает глаза). Поле боя… госпитальная палатка… я делаю первую операцию в боевых условиях… о… да! Да! ДА!!! (Спохватывается). Ч-ч-чёрт! Извините, господа. Рецидив воспоминаний, так сказать. Приказывайте, Николай Васильевич.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Спасибо, Николай Иванович. (Поправляет очки). Г-н Пирогов, смирно!
КАЩЕНКО. (Объясняет ТРУПУ). Это как с собачками. Знаете? - к ноге… фас… сидеть… а «смирно», - это, как я понимаю, обозначение психологического состояния христианского отношения к миру: принять, так сказать, мир со смирением.
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Снимая очки). Приказываю вам, Николай Иванович, идти в разведку. Надо привести язык.
ПИРОГОВ. Разрешите уточнить?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Пожалуйста, пожалуйста.
ПИРОГОВ. Не язык, а языка.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Да, наверное. Я имел в виду, что нам нужен кто-то, кого мы могли полечить для наглядности. (ТРУПУ). Улавливаете ход моих умозаключений, батенька?
ТРУП. Пока не очень.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Ну, как же! Сравнительным образом! В опытном порядке! Вначале мы, потом вы. А потом – потом мы, так сказать, сравним результаты. (Разводит руками). Это в какой-то мере не этично, коллега, но другого пути нет.
КАЩЕНКО. (Ни кому не обращаясь). Вызывает меня Парацельс, его высокопревосходительство, Верховный потусторонний Главный Врач, Начмед над всеми медиками, и ну орать: «Позор! Деградация профессии! Они там с ума посходили…» Тут я на колени – бух. С ума, гворю? Прямо так и посходили? Радость то какая! Пошлите, кричу, благодетель! Я вас век в молитвах поминать буду добрым словом…
ПИРОГОВ. Разрешите идти?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Сделайте мне такое одолжение.
КАЩЕНКО. Уважил меня Главнейший доктор. Помнит, старый лекаришка, кто такой я был при жизни, хе-хе.
ПИРОГОВ уходит. КАЩЕНКО опять принимается танцевать. На этот раз в танце его прослеживаются элементы балета и ушу вперемешку с лезгинкой.
КАРТИНА 3.
Кащенко танцует. СКОИФОСОВСКИЙ И ТРУП на авансцене.
СКЛИФОСОВСКИЙ. (ТРУПУ). Ну-с, господин Vulgaris, теперь с вами. (Вынимает блокнот и гусиное перо). Составим план использования вашей врачебной НЕ учёности. (Сверяется с блокнотом). Вы показали удивительное невежество. Вы не знаете элементарной анатомии. Вы не дееспособны, как врач! Вы ради денег готовы были на самые безнравственные поступки!
ТРУП. (Воинственно). А как я должен был поступать, если у меня зарплата меньше, чем стоит один мужской костюм самого низкого сорта?
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Озадаченно). То есть?
ТРУП. Мне элементарно хочется есть, профессор! Хотя бы один раз в день, но досыта!
СКЛИФОСОВСКИЙ. Причём здесь пища? Мы говорим о нравственности.
ТРУП. (Ехидно). Ну конечно. Вы, я полагаю, дворянин?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Я, прежде всего, честный человек и врач.
ТРУП. А я - нет. Я просто человек. Понимаете? Просто двуногое животное, которое хочет жрать. (Орёт). Да я халата не снимал месяцами, потому что у меня на жопе дыра! Знаете ли вы, профессор, что такое дыра на жопе?
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Совершенно серьёзно). Безусловно, знаю. Анатомия – это мой конёк. Сфинктер, от греческого «sphingo» — «сжимаю». Круговая мышца, суживающая или замыкающая при сокращении наружное отверстие...
ТРУП. Ах, да я не об этом! Я о дыре на штанах, которую уже не залатать! Я о невозможности купить брюки! Я…
СКЛИФОСОВСКИЙ. Многие земские врачи голодали, но не изменяли своему долгу. Это не довод. Вы не имели права, сударь! Вы…
ТРУП. (Вдруг сникает). По большому счёту, профессор, я виноват даже не в том, что плохой врач. Нет! Я виноват в том, что захотел выбиться в интеллигенцию. (Зло). Я мечтал стать кем-нибудь, кого уважают! Ради этого я поперся в город из деревни! Ради этого я учился! А что вышло? Ни-че-го! Пустота, блин! (Почти плача). Пропала, к чёрту, жизнь.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Не понимаю. Вы хотите сказать, что профессия врача в ваше время – не уважаемая?
ТРУП. А то.
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Смотрит в блокнот). Но здесь написано…
ТРУП. Что там написано?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Тут написано, что вы – типичный представитель. То есть, вы – вы, сударь, являете обычные взгляды среднестатистического представителя врачебного мира своего времени. Следовательно, то, что вы говорите – типичное мнение о врачебной профессии и её роли в обществе.
ТРУП. Отвык я от таких слов. Мир… роль… общество… (Плюёт на пол). Хрень это всё. Я скажу вам так, профессор: не надо обо мне думать плохо. Я никого не убил, ничего не украл. Ну, сидел на приёме в районной поликлинике. Ну, выписывал бабушкам препараты по справочнику. Так это – потому, что наизусть даже название аспирина по латыни не напишу…Это, по-вашему, что – преступление?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Это низость. Вы клятву Гиппократа давали! Вы…
ТРУП. (Тяжело смотрит на Склифосовского). А на вид – вроде, умный человек.
Кащенко прекращает танцы. Подходит, держась за сердце.
КАЩЕНКО. Во, дал! Ажно дух захватило! (СКЛИФОСОВСКОМУ). Кто это – умный человек?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Я.
КАЩЕНКО. (ТРУПУ). А вы почему не танцуете? Судя по вашим суждениям, вы должны быть хорошим танцором.
ТРУП. С чего это вдруг?
КАЩЕНКО. Ну, если человеку не дано быть хорошим врачом, то почему ему не быть хорошим танцором?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Пётр Петрович, вы мешаете.
КАЩЕНКО. Чему это я мешаю?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Сбору стратегического анамнеза.
КАЩЕНКО. Да? А вы меня используйте по назначению! Я, между прочим, классный сборщик. Я такие вопросы каверзные задавать умею, что ни один клиент с хвоста не слетит!
СКЛИФОСОВСКИЙ. Брр. Что за глупейший жаргон, профессор?
КАЩЕНКО. Имею право пользоваться речевыми установками времени, в котором нахожусь, как разведчик и исследователь. Пункт двести три инструкции по выживанию.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Но ведь не до такой же степени! Пожалейте мой слух, Пётр Петрович.
КАЩЕНКО. (ТРУПУ). Да не расстраивайтесь вы так! Подумаешь – врач он плохой. Зато вы типичны! С вас можно писать картину «Жертва времени». (Мечтательно). Жаль, что я не художник. Вот бы сюда какого-нибудь моего подопечного. Ван Гога какого-нибудь! Вот бы он порадовался.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Не надо, сударь мой. Избавьте меня хотя бы от Ван Гога. И без того, знаете ли, проблем хватает.
КАЩЕНКО. А почему? Пирогов бы его поучил правильно ухи резать… я бы диагностировал что-нибудь этакое, экзотическое… вы бы организовали госпитализацию по всем правилам… (ТРУПУ). А вы, мой юный друг, вы, глядишь, чему-нибудь бы да и научились! (Склифосовскому). Чем плохой план? Три славных наставника научают молодого коллегу тому, что умеют сами! По-моему, грандиозно.
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Устало). Инструкции.
КАЩЕНКО. А что вам инструкции? Неужели же вам не хочется на свободу? В пампасы, так сказать? А?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Перестаньте, Петр Петрович. Стыдно перед молодым человеком.
КАЩЕНКО. Стыдно, по-моему, ругать его за то, что он – продукт своего времени. (ТРУПУ). Вы ведь продукт?
ТРУП. Продукт.
КАЩЕНКО. Вот! (Склифосовскому). Так, может, всё-таки – в пампасы?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Я не знаю…
КАЩЕНКО. Решайтесь.
ТРУП. Стойте, профессор! Не надо в пампасы. (КАЩЕНКО). Вы что это – серьёзно? Вы к чему его призываете? Он же не должен…
КАЩЕНКО. (Обрадовано). Интересный поворот событий. Господин ТРУП становится грудью на защиту инструкций! О, такого сумасшествия даже я не ожидал.
ТРУП. Он не имеет права… он же ответственное лицо.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Спасибо, юноша, но я и сам могу постоять за свои убеждения.
ТРУП. (Хохочет). Идеалист вы, профессор! Постоять! Да что вы знаете об этом? Вот посидеть за свои убеждения вы вполне можете. У нас это запросто.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Не понимаю.
КАЩЕНКО. Это каламбур. Он имеет в виду, что вас могут отправить в тюрьму, если вы и дальше станете высказывать вслух своё личное мнение о том, как обстоят дела с медициной в России.
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Недоверчиво). Вы что, серьёзно?
КАЩЕНКО. Да. А ещё могут запереть вас в одну из так любимых мною профилированных больниц. (Назидательно). Нельзя игнорировать сумасшедшие реалии и сумасшедшие особенности реальности, в которой, собственно, и происходит сумасшествие! Это я вам как специалист говорю.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Да-да, что-то такое, помню, мне рассказывали… (снимает очки, трёт переносицу). Что-то такое было… (Встревожено). О! Я вспомнил! Дело врачей!
ТРУП. (Весело). Ага!
КАЩЕНКО. (Ещё более весело). Эге!
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Вынимает блокнот и гусиное перо. Пишет). Дело врачей подвергается преследованию. Возможны аресты. Вывод напрашивается сам собой: в таких условиях врачевание обоюдно затруднено и для врача, и для пациентов.
КАРТИНА 4.
Возвращается ПИРОГОВ. Он несёт на плече ЖЕНЩИНУ.
ПИРОГОВ. Разрешите?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Пожалуйста.
ПИРОГОВ. Задание выполнено с хирургической точностью.
КАЩЕНКО. Фи, батенька! Вот уж не думал, что вы до такой степени истосковались по плотским утехам!
ПИРОГОВ. Я? (Ошарашено). То есть, вы думаете, что я… (Мнётся). В половом смысле её захватил?
КАЩЕНКО. Вам виднее, батенька.
ПИРОГОВ. Я её захватил, потому что нам был нужен язык.
Ставит ЖЕНЩИНУ перед собой, но продолжает держать двумя руками.
КАЩЕНКО. Резать будете?
ПИРОГОВ. Что резать?
КАЩЕНКО. Ну, не знаю. Ротовую щель. Горло. Язык ведь надо ещё извлечь. (Пафосно). Я верю в ваш гуманизм, г-н Пирогов, и уверен, что вы будете язык не выдёргивать, а именно вырезать!
ПИРОГОВ. Что за чушь вы несёте, сударь? Как вы смеете! Я не позволю…
СКЛИФОСОВСКИЙ. А ну – тихо! (Сдирает очки). Оба молчать! Я приказываю вам, господа, вспомнить, что мы – на вражеской территории! (Сдерживаясь). Или я прикажу молодому человеку вас расстрелять.
ТРУП. Мне?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Вам. (Зло). Или вы не послушаетесь приказа? А?
ТРУП. Я… (мнётся). Я не знаю.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Вот! (Остальным). Проблема в том, что его не научили даже человеческим навыкам, не говоря уже о врачебных. Он НЕ ЗНАЕТ! Вы понимаете, чем это грозит людям? Вы понимаете?
Склифосовский вскидывает руку, чтобы сказать что-то ещё более пафосное и важное. Но в этот момент открывает глаза ЖЕНЩИНА.
ЖЕНЩИНА. (Приходя в себе). Я где?
КАЩЕНКО. В крепких руках профессора Пирогова.
ПИРОГОВ (Поспешно убирает руки). Э… э… э…
ЖЕНЩИНА. А чо было то?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Наверное, вы потеряли сознание.
КАЩЕНКО. (Убеждённо). Господа, я должен посмотреть ей зрачки!
СКЛИФОСОВСКИЙ. Ради бога, Пётр Петрович.
КАЩЕНКО. (Женщине). Ну-с, милочка, давайте сюда ваши глазки.
ЖЕНЩИНА. (Испуганно). А?
КАЩЕНКО. Счас мы вас посмотрим!
Тянет руки к лицу ЖЕНЩИНЫ.
ЖЕНЩИНА. А-а-а-а!
Она проворно отбегает и прячется за ТРУП.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Не надо кричать, сударыня. Профессор только посмотрит вам зрачки.
Тянет к ней руки.
ПИРОГОВ. Это для вашей же пользы.
Тоже тянет к ней руки. Все три профессора медленно, а-ля зомби, идут к ЖЕНЩИНЕ.
ЖЕНЩИНА. Ы-ы-ы-ы-ы-ы!!!!
ТРУП. (Громко и отчётливо). Цыц!
ЖЕНЩИНА. (Замолкает, смотрит на ТРУП). Чо это они, доктор? Черти бородатые… чо им надо-то?
ТРУП. Профессоры из Москвы. Осмотрют, и всё.
ЖЕНЩИНА. (Успокаивается). А… тогда ладно. Тока вы, доктор, им не того… типа – запретите меня в больничку. (Рассудительно). Мне в больничку нельзя. Пособите, доктор, шо бы они меня не в больничку, а так.
ТРУП. А это мы посмотрим: как ты себя будешь вести. Поняла?
ЖЕНЩИНА. Ага. (Кащенко). Ну, и чо? Глаза брать будете? Берите глаза-то. Вот они.
ЖЕНЩИНА садится на пол, запрокидывает голову.
СКЛИФОСОВСКИЙ. (ТРУПУ). Она назвала вас «доктор»?
ПИРОГОВ. Вас? Доктор?
СКЛИФОСОВСКИЙ. То есть, вы в её представлениях – врач?
ПИРОГОВ. А мы? Как же мы? Почему она нас не опознаёт?
Кащенко совершает положенный ритуал досмотра зрачков.
КАЩЕНКО. А теперь милочка посмотрите на кончик своего носа.
ТРУП. Я для неё понятен, а вы… вы нет.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Поразительно! И что же в нас непонятного?
ТРУП. Не знаю.
СКЛИФОСОВСКИЙ. А что понятного в вас?
ПИРОГОВ. Да уж! Поделитесь, так сказать, чтобы мы знали на будущее: как быстрее и точнее адаптироваться, дабы своевременно провести нужные мероприятия по оперативному внедрению.
ЖЕНЩИНА. (От слов Пирогова вся напрягается). Оба-на! Ёлы-палы! Никак – мент?
ТРУП. (Страшным голосом). Вопросы задаешь? Любопытная шибко, да?
ЖЕНЩИНА. (Заискивающе). Что вы! Никак нет. Это я так.
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Пирогову). Слушайте, коллега, я вас прошу: контролируйте каждое своё слово! А то местное население неправильно на вас реагирует.
ПИРОГОВ. Я постараюсь. Очень трудно с непривычки.
ТРУП. Она чует во мне единомышленника. А вы… вы скроены из другого теста. В вас нету совка.
СКЛИФОСОВСКИЙ. (Сердито). Совка во мне действительно нет! Как и, чёрт возьми, веника!
ПИРОГОВ. Чушь городит этот самозваный эскулап! Издевательские намёки…
ТРУП. Да нет же! Речь о совке совсем другого рода. Совком мы называем те последствия, которые оставила в нас советская власть и сам СССР. Надеюсь, про СССР и про то, что такое Советская власть, вы знаете? Ну, а, если не знаете, то посмотрите хотя бы на меня! Я – самый наглядный пример, иллюстрирующий…
КАЩЕНКО. Вот что я вам скажу, судари мои. (Вытирает руки платочком). Эта мадмуазель законченная психопатка и нуждается в срочной госпитализации!
ЖЕНЩИНА. Чаво? Ты кого это, сморчок, психопаткой назвал?
ТРУП. Цыц, я сказал! (Встает на всякий случай между КАЩЕНКО и ЖЕНЩИНОЙ). Профессор, вы не забыли, где находитесь?
КАЩЕНКО. О! (ЖЕНЩИНЕ). Простите великодушно! Я имел в виду, что вам нужно бы съездить отдохнуть. На курорт… Ницца… Баден-Баден… Крым, на худой конец… нервишки там, то да сё…
ЖЕНЩИНА. (Презрительно). С каких таких шишей? Ты, что ли, мне денег дашь? (Плюёт на пол). Курорт… Издевается ещё.
КАЩЕНКО. Денег? А что! Это идея! (Вынимает портмоне, достает золотую карточку «Visa»). Берите, милочка. Это будет вам оплата за то, что мы вас, так сказать, хе-хе, - обследуем. Согласны? (Доверительно). А?
ЖЕНЩИНА. Чаво?
ПИРОГОВ. Браво, коллега!
СКЛИФОСОВСКИЙ. Да, Петр Петрович! Умеете, умеете вы со своим контингентом отношения строить.
ЖЕНЩИНА. (Заворожено смотрит на карточку). Чавой-то? Как это?
ПИРОГОВ воспользовавшись её замешательством, подскакивает к ней, жёстко хватает за голову и заглядывает в глаза.
ПИРОГОВ. Ага! (Окружающим). Печень увеличена, господа! С гинекологией проблемы… сердчишко не ахти… желудочек… износ организма соответствует семидесяти двум годам от роду! А вам сколько?
ЖЕНЩИНА. Тридцать. А чаво?
ПИРОГОВ. (Игнорируя вопрос). Словом, господа, мой epikrisis будет такой: её явно лечили субъекты типа нашего ТРУПА.
ТРУП. А чем лечить? Лекарств нет, даже физиокабинет на ремонте!
СКЛИФОСОВСКИЙ. Погодите, дайте я посмотрю. (Смотрит ей в глаза). Так… неорганизован поликлинический осмотр, причём – с раннего детства. (Трогает лоб). Отвратительно поставленная санитарно-гигиеническая служба. (Считает пульс). Ужасно! Она впервые попала на приём к женскому врачу в двадцать пять лет!
ЖЕНЩИНА. (Кричит). Я ничего не понимаю! Что вам надо! Отпустите меня!
СКЛИФОСОВСКИЙ. Потерпите, мадам, я уже почти закончил. (Разводит руками). Что я могу сказать? (ТРУПУ). Вы действительно мало, что здесь можете, коллега.
КАЩЕНКО. (Женщине). Голубушка, у вас в роду алкоголики были?
ЖЕНЩИНА. У нас в роду все алкоголики.
КАЩЕНКО. А вы сами… злоупотребляете. А?
ЖЕНЩИНА. Не. Я просто пью почти каждый день.
ПИРОГОВ. И курите, наверное?
ЖЕНЩИНА. Ага. С семи лет. По три пачки в день. А чо?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Аборты, простите великодушно, были?
ЖЕНЩИНА. А как же! (Злобно). Да я, блин, их, ёлы-палы, к пятнадцати годам уже штук восемь…
ТРУП. Не ори. (Примирительно). Они добрые. Просто ничего в нашей жизни здешней не рубят. Успокойся. Лады?
ЖЕНЩИНА. (Тихо). Доктор, а мне чо, и правда – карточка эта типа положена?
ТРУП. Ага. Бери. (Остальным). Вы закончили, господа?
СКЛИФОСОВСКИЙ. Да.
КАЩЕНКО. Да.
ПИРОГОВ. Да.
ТРУП. (Женщине). Иди. Спасибо тока скажи.
ЖЕНЩИНА. (Низко кланяется). Спасибо вам, господа хорошие, от простой обыкновенной пациентки. Век я не забуду вашей доброты! (Уходит).
КАРТИНА 5.
СКЛИФОСОВСКИЙ смотрит вслед ушедшей ЖЕНЩИНЕ. Выражение лица у него совершенно потерянное. ПИРОГОВ тоже смотрит ей вслед. Выражение его лица – воинственное и самое решительное. КАЩЕНКО начинает танцевать. На этот раз его танец - что-то вроде медленного вальса.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Пожалуй, нужны ещё данные… нельзя строить выводы по единичному случаю.
ПИРОГОВ. Я их видел, Николай Васильевич. Они все такие.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Так что же, выхода нет?
ТРУП. Выход есть. Оставайтесь
КАЩЕНКО. (ТАНЦУЯ). Я готов! Здесь мне работы на всё посмертное существование хватит!
ПИРОГОВ. А я не останусь. Мне здесь делать нечего. Я (вздыхает) беспорядка терпеть не смогу. А здесь… (Вздыхает, безнадёжно машет рукой). Никакой дисциплины! Развал! Бесхозяйственность!
ТРУП. Да, таким, как вы у нас трудно. Хотя (улыбается) – возглавили бы какой-нибудь комитет по какой-нибудь борьбе врачей за что-нибудь важное против чего-то конкретного… да мало ли!
ПИРОГОВ. Всё равно, нет. Умер я. Совсем. Значит, и место моё там.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Я согласен с вами, профессор. Наше время прошло. Мы пронафталиненные экспонаты музея истории медицины, и вряд ли…
ТРУП. То есть, вы нас оставляете на произвол судьбы? Вы - столпы, так сказать... Самые умелые… самые-самые…
КАЩЕНКО. (Прекращая танцевать). Всё. Прошел кураж. Нет уже того кайфа.
ТРУП. Я всегда верил в идеалы… а оказалось… (махнув рукой). Болтовня. Всё обычно: даже вы не хотите помочь нам… даже вы!
ТРУП внезапно убегает.
СКЛИФОСОВСКИЙ. М-да. Конец миссии.
ПИРОГОВ. Безусловный провал.
КАЩЕНКО. А по-моему, всё нормально.
СКЛИФОСОВСКИЙ. А по-моему – как раз наоборот.
КАЩЕНКО. Не судите, да не судимы будете. Он ведь убежал, господа! У него явные изменения в психологической оценке мира! Глядишь, что и получится. А?
ПИРОГОВ. Не верю. Я прагматик. Нужно было чисто хирургически: отрезать больное, и…
СКЛИФОСОВСКИЙ. Слышите? Это звенит звоночком наш дилижанс на тот свет.
КАЩЕНКО. О! Это напоминает мне колокольчик при входе в мою лечебницу: с приходом каждого нового пациента раздавалась радостная мелодия! Колокольчик, господа, пел о том, что пришёл ещё один сумасшедший.
ПИРОГОВ. Надо ехать.
СКЛИФОСОВСКИЙ. Вперёд!
ПИРОГОВ и СКЛИФОСОВСКИЙ поспешно уходят.
КАЩЕНКО. Прощай, мой любимый мир! Я буду скучать.
СКЛИФОСОВСКИЙ и ПИРОГОВ. (Уже из-за кулис). Скорее, Петр Петрович! Скорее!
Слышен второй звонок.
КАЩЕНКО. Сударь, вы где?
ТРУП. Здесь.
ТРУП выходит из-за кулис. Вид у него понурый.
КАЩЕНКО. Дайте мне слово, что останетесь в медицине.
ТРУП. А куда я денусь? (Горестно). Я ведь ничего другого не умею. Только вот тут, только вот так…
КАЩЕНКО. (Вдруг целует его троекратно). Я благословляю вас! Будьте счастливы!
СКЛИФОСОВСКИЙ и ПИРОГОВ. (Из-за кулис). Да где же вы, Петр Петрович? Так нельзя!
КАЩЕНКО. Auf Wiedersehen!
ТРУП. До свидания.
КАЩЕНКО убегает. Третий звонок.
ТРУП. Счастливого пути!..
Слышен грохот отъезжающего дилижанса.
ТРУП. Уехали. (Садится на пол). Всегда со мною так! Раз-два, а про меня забыли. Ничего... я тут посижу... (Устало). Три дежурства подряд. Совсем не спал. (Смеется). Чёрти чо! (Решительно). Надо спать. (Устраивается на полу, подогнув ноги, в позе эмбриона). Спать. Спать, и всё.
Звучит колыбельная. В мелодии которой должны обязательно присутствовать всякие тихие звоночки и колокольчики.
КАРТИНА 6.
ТРУП какое-то время лежит неподвижно, потом вдруг подскакивает.
ТРУП. Стоп! Какое спать? Какие дежурства? (Хватается за голову). Они же меня с собой принесли! Я же не отсюда! (Бежит в сторону кулис). Стойте! Я не должен здесь! Я должен с вами!
Добегает до кулис. Останавливается, смотрит куда-то вдаль.
ТРУП. Поздно. Дилижанс не воротишь… (Кричит). Гады! Обманули… Я вам не ручная кладь! Меня нельзя забыть, как чемодан в аэропорту! Я жаловаться буду! (Становится на колени, молится). Дяденька Парацельс! Ваше превосходительство! Покарайте виновных в оставлении меня тут! Склифосовский, Пирогов и Кащенко! Мало того, что они тяп-ляп отнеслись к вверенной им миссии, так ещё и забыли меня, оставив бесхозяйственным образом на произвол судьбы. На вашу милость лишь уповаю! Вытащите меня! Я тут не смогу! Я…
Появляется ЖЕНЩИНА.
ЖЕНЩИНА. А! Вот вы где, доктор. (Подходит. С уважением). Вы верующий, да? С Богом разговариваете?
ТРУП. (Со страхом на неё смотрит). Что?
ЖЕНЩИНА. Нет, ничего. (Доверчиво). Пойдёмте, доктор. Там уже все наши собрались. Тока вас и ждём.
ТРУП. Это ты… (сбивается). То есть, вы… про что?
ЖЕНЩИНА. Про пациентов.
ТРУП. Каких таких пациентов?
ЖЕНЩИНА. Нас, доктор. Тут ведь как? Нам предлагают: врач нужен? Мы отвечаем: до зарезу! Тогда они нам разных шлють, а наше дело произвести (гордо смотрит на ТРУПА) грамотный кастинг. (После паузы). Вот мы вас и того… (Смеётся). Выбрали, значит. Хотя, нам тут разных показывали. И ентих – профессоров, и - других-всяких. А мы – мы вас.
ТРУП. Меня?
ЖЕНЩИНА. Ага.
ТРУП. Но почему?
ЖЕНЩИНА. (Разводит руками). А кто его знает. Так получилось. Вначале, правда, сомнения были. Больно ты какой-то млохольный… но потом, когда на всех ентих поглядели, к нам озарение пришло: не! Лучше уж, всё-таки, ты… (Спохватывается). Ой! Прощения просим. Вы! (С надеждой). Вы, доктор.
ТРУП. Но ведь я – самый плохой врач на земле! Хуже меня нет ни-ко-го.
ЖЕНЩИНА. Правильно! А мы – самые плохие на земле пациенты. Так что, всё справедливо. Идёмте. (Жёстко). Или вас силой тащить? Так я счас мужиков кликну. Они это мигом.
ТРУП. Нет. Я пойду сам. Раз уж так всё вышло… (Решительно). Ну-тес, барышня, показывайте: и где тут у вас больничка? Где можно руки помыть? Сколько коек? Как на счет питания? (Они идут к занавесу)
ЖЕНЩИНА. Всё организуем, не беспокойтесь. Правда, много не обещаю, но потихонечку, потихонечку…
ТРУП. (У самых кулис). Да! Главное! Что с оплатой? Учтите, я…
ЖЕНЩИНА. Денег у нас нет, но молоко, яйца, хлеб домашний я буду приносить. (Смущенно). Ну, и… если не побрезгуете… (Проводит руками по своему телу снизу вверх, потом сверху вниз). По выходным и праздникам в виде обязательной части натурального обмена. А?
ТРУП смотрит на неё совершенно ошарашено.
ТРУП. А разве так бывает?
ЖЕНЩИНА. Э, доктор! У нас в России бывает, извините, всё!
Они уходят за кулисы. На сцене никого. Звучит музыка, весёлая и немного диковатая, потом откуда-то сбоку выскакивает КАЩЕНКО, и, строя рожи, начинает танцевать.
КАЩЕНКО. Тра-ля-ля! Я опоздал, господа! Они уехали без меня! Какая досада…
КАЩЕНКО танцует. Потом, наконец, исчезает за кулисами и он.
Занавес
октябрь 2008 г.