Ты ступаешь осторожно, стараясь не потерять равновесие, щурясь из-под вечно сползающих с носа очков. Идешь, опустив голову вниз, поудобнее перехватив небольшую картонную коробку. Сумка на длинном ремешке, перекинутом через плечо, ужасно мешает при ходьбе, ударяясь о левое бедро и заставляя подволакивать ногу. Ты же не хочешь сломать грифели. Неотрывно смотришь на камни мостовой, то и дело переводя на долю секунды свой взгляд на коробку.
Пройдя еще несколько метров, отходишь под навес ближайшего ларька – передохнуть. У тебя со вчерашнего утра не было во рту ни крошки, и ты невольно оглядываешь противоположную сторону тротуара в поисках передвижной палатки с дешевыми лепешками.
Твои глаза замирают, и ты осторожно, очень медленно поправляешь рукой старые очки. Всматриваешься внимательнее. На лбу выступает испарина, и мокрая противная капля оставляет дорожку вдоль позвоночника, вызывая мерзкие мурашки по коже.
Люди. Люди вокруг. Снующие по своим делам, роющиеся в сумках, расстроенно смотрящие на часы и нетерпеливо выстукивающие дробь на пластиковой поверхности столиков, выставленных жарким летом на улицу…
Мертвецы!..
Серые, безжизненные лица. Кости, выглядывающие из воротников дорогих дизайнерских рубашек. Безглазые черепа, прикрытые редким слоем волос. Город трупов. Они движутся, монотонно, словно заведенные и забытые детьми игрушки. Не замечающие смерти, запрограммированные жить.
Тебя приводит в себя стук собственного сердца. Спохватившись, ты замечаешь, что последние пару минут почти не дышал, завороженный вездесущей смертью. Сердце, возмущенное тем, что его хозяину вздумалось лишить его кислорода, напоминало о своем существовании, равномерно бухая где-то в области солнечного сплетения.
С трудом переводя дыхание, ты решаешь как можно быстрее вернуться домой. Ты заставляешь себя разжать пальцы, судорожно впившиеся в края коробки. На желтоватом картоне остаются вмятины.
Неторопливые шаги. Почти непринужденный взгляд. Ты цепляешься взглядом за фонари, который никто не удосужился выключить на время светового дня. Тебе чудится, что оранжевый цвет внезапно стал холодным, воздух – затхлым, что овеяло чем-то сладковатым. Страшно даже представить, что это.
Некстати подвернувшийся бордюр заставил тебя споткнуться и упасть, увлекая что-то за собой. Волна запаха накрыла тебя с головой, обволакивая, проникая все глубже, заполняя все пустоты и лишая воли… Полуобезумевший, открываешь глаза и видишь прямо над собой пергаментную кожу, туго обтягивающую впалые щеки, мертвенно-синие губы, мерно шевелящиеся, но тем не менее не издающие ни звука. Или ты просто не можешь его услышать? Тебе не до размышлений. Каждый раз, когда страшные губы открывают непомерно обнажившиеся во рту желтоватые зубы, тебя накрывает новая волна запаха.
Иррациональный, запредельный ужас. Забыв о том, что можешь ходить, ты отползаешь в сторону, хватаешь многострадальную коробку, которую уронил во время падения; только тогда поднимаешься на ноги, еще раз окидываешь скопившуюся вокруг мертвечину вылезшими из орбит глазами и мчишься прочь. Прочь от этого проклятого места.