ЕСТЬ ЛИ РОК ПОСЛЕ СМЕРТИ?
Глава 16. Вместо исповеди продюсера
— Это действительно долгая история, — сказал Сэм.
— Но мы же никуда не торопимся.
— Не торопимся.
Глазами Сэма.
До этого фестиваля мы с Ли толком друг друга и не знали. Ли был наёмником, матёрым наёмником. И в тот день я смотрел на него как на какую-то недостижимую цель, вершину до которой я ещё не добрался. Я много слышал о нём, в нашем отряде ходили даже легенды о Ли, точнее о Громе (никто не знал его настоящего имени), в моих глазах он был сверхчеловеком, неуязвимым, гением, который никогда бы не снизошёл до таких как я. И в тот день я стоял в самом углу и наблюдал за его игрой. Я мог лишь безмолвно стоять.
— Фулл Хаус, — выложил карты на стол Ли.
— Не может быть! — усмехнулся Трой. — Ей богу, тебя нужно обыскать! Где ты прячешь их, в рукавах? — смеялся он.
— Ещё одну?
— Вот увидишь, в следующей я сделаю тебя как щенка.
— Не зарекайся, — Ли бросил взгляд на фишки Троя, — ещё чуть-чуть и ты останешься без последних штанов.
— Я чувствую, сейчас пойдёт карта. Тебе просто везло. Но чемпион то я! Это мой день, мой, все звёзды сошлись над этим клубом!
Трой был хозяином этого сраного, богом забытого клуба. А я был уже много лет как охранником в этом, повторюсь, сраном клубе. Я давно закончил со своей карьерой наёмника после серьёзного ранения. Хотя, к чёрту! Зачем мне теперь врать? Травма была лишь предлогом. Случилось то, что навсегда изменило мои взгляды на эту войну. Знаете, есть такое вроде, как правило «жизнь одного человека ничего не стоит, когда на кону миллионы жизней». Так вот, я получил приказ. И я исполнил его. Я собственноручно можно сказать подписал смертный приговор свой семье. Я не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что потерял своих стариков и свою жену, я потерял свой дом. И когда я его потерял, я понял что мне больше некуда возвращаться, мне больше не за что воевать. И я ушёл. И я работал в этом клубе.
Трой тоже был когда-то наёмником, таким же как и я. Но он в отличие от меня заслуженно вышел на пенсию и открыл своё дело. Трою конкуренцию мог составить разве что Ли. Сколько я помню, сколько не приезжал к нам Ли, они вечно соревновались друг с другом. И теперь настал час покера.
— Повышаю, — Трой кинул пару фишек в кучу.
— Слабо на всё? —ухмыльнулся Ли и подвинул гору своих фишек.
— У тебя ведь ничего нет? — с сомнением вглядывался в него Трой.
— Так проверь.
— Пас.
— Пас, так пас.
— Что у тебя было?
— Ты никогда об этом не узнаешь.
А я стоял за спиной Ли и видел его карты. В этот раз у него действительно ничего не было. Просто Ли никогда не боялся играть на всё, рискнуть всем. И как бы не хитрил Трой, я знал что Ли его сделает, непременно сделает.
— Как там у вас? — Трой достал свою шкатулку с табаком.
— Как и у вас.
— То есть ничего?
— Ничего. Торус совсем страх потерял. Он даже не тушуется, на благотворительном вечере он прямо так и заявил, что будет убивать и убивать, потому что по закону имеет право. Аарон психует. Последняя вылазка провалилась. А ведь он вот-вот станет главой штаба. Ему нужна репутация, победы.
— Торус… Его парни сильнее, — согласился Трой.
— Но а твоя как жизнь? — Ли взял карты. — Чек.
— А у меня всё идёт по маслу, — ехидно скалился Трой, — чек.
— То-то же, смотрю, не бедствуешь. Война, а тебе хоть бы что.
— Да, — кинул пару фишек в кучу Трой, — даже более того, я, можно сказать, выбил себе путёвку в жизнь. Знаю, ты таким не интересуешься, но этим летом крупнейший во вселенной музыкальный фестиваль пройдёт в Салеме. И отгадай в чьём клубе?
— Ах ты хитрый лис, — скалился Ли, — кого ты убил ради этого?
— Не поверишь! Никого, — усмехнулся Трой. — Лишь использовал своё положение. Все главы съедутся между прочим, как с одной стороны, так и с другой.
Только после этих слов меня уже начало знобить. Я стоял в углу и смотрел на свои пальцы, они тряслись, будто в эпилептическом припадке. Все главы! Я знал, там будут все те, кто повинен во всём. А вот Ли, к моему удивлению, это даже не волновало.
— Это будет прекраснейшим пиаром, — согласился Ли. — Я могу рассчитывать на приглашение? — подмигнул он.
— Боюсь, друг мой, это закрытая вечеринка. Мне даже персонал свой не разрешили оставить. Всю команду по такому поводу отправляю в отпуск. Сейчас закончим с реставрацией фасада, — вздохнул Трой, — и в отпуск. А ведь ещё надо уладить столько дел! Договориться, дать взятки, где надо, ведь у нас чёрт знает что с пожарной безопасностью, нет ни пожарного выхода нормального, старая проводка…
— Могу посодействовать, — улыбнулся Ли, — есть у меня некоторые связи…
— Мне не надо чинить! — поджал губы Трой, — На это нужно слишком много денег! Мне нужно замять это дело…
— А чинить тебе никто и не предлагал, — усмехнулся Ли, — я по твоему похож на электрика?
— Действительно, — зареготал Трой, — я иногда забываю. Прости уж, старость.
— Старость, — опустил глаза на карты Ли, — всё ближе и ближе, — пробубнил он себе под нос.
— О чём ты дружище? — ухмыльнулся Трой. — Неужели великий Гром раскис?
— Не дождёшься, — улыбаясь, он подкинул пару фишек в кучу. — Ты не думал никогда о том, что нас привело в этот бар?
— И думать нечего, тебя привело твоё пьянство и нежелание смериться с тем, что ты можешь мне проиграть, — Трой в ответ подвинул горсть своих фишек.
— Я ведь не об этом, — Ли внимательно следил за руками крупье, — я скорее о том, что сейчас нас могло и не быть здесь. И я не говорю о смерти. Я говорю о жизни. Ведь раньше, до всего этого, у нас были свои жизни. Совсем другие жизни. Мы могли бы сидеть в этом клубе не как два старых алкаша, для которых главным развлечением в жизни, отдушиной, стали карты, мы ведь могли быть здесь как приглашённые гости, как та элита…
— Но мы не элита, друг мой, — усмехнулся Трой, — мы два старых алкаша, как верно ты подметил. Боюсь слишком много эля, ты всегда становишься таким сентиментальным…
— Пара.
— Две, — улыбнулся Трой и сгрёб фишки. — У меня странное ощущение что ты мне поддаёшься?
— Кто знает, — ехидно скалился Ли, он же Гром.
— Вот посмотри хотя бы на Сэма, — мой нелюбимый начальник метнул в мою сторону взгляд, будто только что меня заметил, — а ведь он всю семью потерял. И ничего, не ноет. А у нас то и семьи не было, нам нечего терять, а значит мы сильнее остальных, значит мы на коне. Мы! А не они.
— Чек.
— Может пора на всё? — вдруг сказал Трой.
— Какая тебя муха укусила? — усмехнулся Ли, — На столе одна шваль. Даже я на это не куплюсь.
— Бесстрашный Гром боится? — откинулся вальяжно на спинку кресла Трой. — Ну же…
— Ох, не задирай меня, — Ли подвинул все свои фишки до последней.
— Я же говорю, сегодня мой день, я чувствую, — Трой замер весь в предвкушении и на стол выпала следующая карта, — две пары! — гордый собой он заулыбался.
— Сет королей.
— Но…— вздохнул Трой, — две пары же…
— Ты проиграл.
И Ли сгрёб все фишки к себе. А я вышел из комнаты. Игра закончилась. Как и всегда, чтобы не делал Трой, в большинстве случаев выигрывал Ли. Как я и говорил вам, я даже не сомневался в итоге игры. И я знал, что будет дальше, ведь так было каждый раз. После игры, во что бы они не соревновались, они вначале курили сигару одну на двоих, затем уже достаточно набравшийся Трой становился вконец добреньким и доставал бутылку элитного алкоголя припасённого на особый случай, в который Ли не входил. И со словами «А, была не была» он отбрасывал в угол пробку. Потом они напивались и просили меня позвать девчонок. Но до девчонок оставалось ещё время. И пока было время, я вышел на улицу под предлогом покурить, хотя я уже много лет не курил, но всегда пользовался этой возможностью.
Я стоял в одной футболке на улице и ёжился от холода. Я уверен, вы бы сказали, что я мог бы пойти внутрь. Но я не мог. Действительно не мог. Я не только ненавидел эту работу, я ненавидел Троя, я ненавидел всех, кто мог мне хоть как-то напомнить о моём прошлом. Но и выбора другого не было. Любой человек, любой счастливый человек напоминал мне о прошлом, о том, что я потерял. Вы скажите, что я мог бы стать кем то ещё… А кем? Я ничего не умел, у меня не было должного образования, много лет своей жизни я был наёмником, я ничего не умел, кроме как убивать. И мне так хотелось убить себя, весь последний месяц я думал об этом.
— Кхе-кхе, — за моей спиной раздался кашель, — а он знает-то, что ты не куришь? — улыбнулся Ли.
— Я курил, только что выбросил, — я метнул взгляд в сторону урны.
— Ну-ну, — усмехнулся он и достал сигару. — Это правда, что Трой сказал о тебе? О твоей семье?
— От части.
— Значит, это твою деревню сожгли…— затянулся он. — И ты так просто сдался? — вдруг он так пристально вцепился в меня взглядом, — Сложил крылышки?
— А что мне оставалось?
— Бороться.
— За что бороться?
— Хотя бы за справедливость, — продолжал лыбиться он, — такой же у вас девиз, у легионеров?
— Чушь собачья.
— Может и чушь, — он подал мне сигару, — не хочешь?
— Нет, Мари была против этого.
— Мари, значит, её звали…
Мы так и стояли, смотрели на чёрное затянутое облаками небо, вдыхали запах тины с озера и с протухших мусорных контейнеров.
— И только не говори мне, сынок, — он вдруг ухватился за моё плечо,— что даже не думал поквитаться!
— Бессмысленно. Это не возможно.
— А если я скажу что возможно?
Честно, я понятия не имел, что он хочет от меня. И само его присутствие, нарушившее мою одинокую идиллию, меня поначалу раздражало. Но его последние слова меня зацепили, как рыбу на крючок, он поймал меня. И если вы скажите, что я дурак, так легко сдался, то я вам скажу, вы просто не знаете Ли. Тогда я ни о чём не догадывался, но сейчас, смотря назад, я с уверенностью могу сказать, он планировал это ещё задолго, до того как Трой ему рассказал про фест, и в тот день он пришёл не ради карт, он лично хотел об этом услышать от Троя.
— Ты же понимаешь, что на последней вечеринке соберутся все, — спокойно продолжил он, — все кого ты винишь. Одним махом ты можешь избавиться ото всех.
— Как? — я уже подумывал о том, чтобы попросить у него всё же покурить, насколько меня переполняли эмоции, — Трой всех отправляет в отпуск. Туда так просто не попасть.
— Но к счастью есть я, — он радушно распростёр руки, будто собирался со мной обниматься.
— Зачем тебе я? — этот вопрос мне казался самым главным.
— Скажем так, — улыбнулся он, — если с точки зрения профессионала, мне нужен надёжный человек, которому нечего терять, а если простым языком, ты мне нравишься, Сэм. Я сразу заметил в тебе эту искру.
— Какая ещё нахрен искра?
— А такая, — он ухватил меня за руку, я хотел вырваться, но он успел раньше, он засучил рукав на моей рубашке и оголил мои свежие порезы на руках. — Ты поможешь мне, я помогу тебе.
— Их смерть не вернёт мне семью…
— Зато они возможно станут последними. У тебя есть шанс, шанс всё закончить одним махом. Чего тебе терять, Сэм?
***
— Я даже вообразить не мог, чем всё это обернётся. Я знал, что будут жертвы. Невинные жертвы. Но в тот момент, больше всего я был рад, что мне представилась возможность поквитаться, и то что я был рядом с Ли, моим кумиром.
— Но вы же и так были наёмником?
— Да. Но недолго. Я был легионером, моя карьера же наёмника слишком быстро закончилась. И я был не таким как он. И когда-то, давно, до того случая, я грезил стать таким как несокрушимый Гром, ныне Ли. Или вы имеете ввиду убивал ли я собственными руками невинных?
— И это в том числе…
— Пришлось, — опустил голову Сэм, — два, три раза…
— Вы не помните?
— Четыре, — сказал Сэм, — я всё помню. Первый раз это была случайность. А потом стало легче.
Поиск группы.
Первым делом Ли, в тот момент ещё Гром, решил придумать нам историю. Мы долго изучали, следили. Я злился на него, за то, что он так медлит. Прошёл уже месяц, а мы ничего так и не предприняли, мы только собирали информацию. Я знал, что времени ещё полно, но мне не терпелось. Каждую ночь, я не преувеличиваю, каждую ночь мне снился один и тот же сон, я видел финал, как мы собираемся в клубе, и как горят в огне, все они, все, кто придали огню мою семью.
И вот только спустя месяц, Ли заявился в наше жилище, дом на берегу Салемского озера. И он был не один. Он толкнул в дверь бедолагу, по виду несчастный был похож скорее на какого-то фермера, нежили продюсера.
— Ли Джонсон, — он поддал пинка человеку, и тот тут же упал рядом с креслом.
Гром, он же вскоре Ли кинул мне верёвки, попутно дав взглядом знак, чтобы я занялся бедолагой. Я посадил незнакомца на стул и принялся вязать узлы.
— Я не понимаю, — в слезах запинался несчастный, — что я такого сделал? Я честный гражданин, у меня есть ферма…
— Не туго?
— Нет, — он уставился на меня, — ты же хороший парень, я же вижу, молодой ещё совсем… Зачем тебе это?
— А так? — я затянул верёвку, стараясь не слушать его слов.
— Нормально, — улыбнулся он, — у меня есть ферма! Ферма! Это не плохие доходы, у меня есть деньги…
— Не в деньгах дело, — я завязал последний узел.
— В чём же? — выкрикивал он мне в след, — А в чём тогда?
И я зашёл на кухню, стараясь не замечать криков. А Ли же спокойно потягивал кофе, улыбаясь пейзажу за окном.
— Чем он тебе так не угодил? — я сел на высокий стул. — Почему именно он?
— Его я знаю лучше всех.
— Это с ких таких фигов? — опешил я.
— Будешь материться, заставлю мыть рот с мылом, — улыбнулся Ли.
— Давай на чистоту, — набрался решимости я, — мне эта затея уже кажется безумной, я должен знать всё.
— Меньше знаешь, крепче спишь, — пригубил из чашки Ли.
— Со мной это не работает, — я засучил рукава, оголив свои порезы, — меня этим не напугаешь, ты же сам мне это сказал.
— Скажем так, — он указал пальцем в сторону чайника, — это долгая история.
— Поставить чайник?
— Да, — осёкся он, — хотя, нет. Лучше принеси бутылочку джина.
Я направился в погреб. Там Ли и хранил свою алкогольную провизию. Но помимо алкоголя, там собралась и огромная коллекция оружия. Даже я, человек много повидавший, мягко говоря охренел. Сам погреб скорее напоминал камеру средневековых пыток. И насколько бы я не распылялся словами, не говорил Ли, гордо задрав голову, что мне нечего терять, что я ничего не боюсь, с Ли бы я предпочёл дружить.
Когда я вернулся, Ли сделал бутербродов и учтиво как домохозяйка пригласил меня к столу.
— Ты наверно не раз от меня или от Троя слышал, — он разлил по стопкам содержимое бутылки, — что раньше у нас была другая жизнь.
— Весь во внимании, — я поднял стопку и мы молча чокнулись.
— Когда-то давным-давно я был музыкантом.
— Что? — всё, что я успел набрать в рот, выплеснулось порывом на столешницу.
— Да, я был рок-музыкантом.
— Твою же…
— Именно, — усмехнулся Ли, — я был молод, почти как ты…. Хотя, даже моложе. И я уже учувствовал в этом фестивале со своей группой.
— Гром, ты уж извини, — я потёр глаза, ибо часть алкоголя попала и в них, — вот теперь мне это кажется вдвойне идиотской затеей.
— Почему же? — ехидно скалился он. — Я как никто знаю, как изнутри всё устроено!
— Это не какой-нибудь там лохматый сельский фестиваль, — не сдавался я, — Это зрелище мирового масштаба! Думаешь, это пройдёт незамеченным?
— Я не договорил, — Ли снова разлил по стопкам, — тогда мы остались незамеченными. Благодаря тому ублюдку, что в соседней комнате. Наш гитарист умер. И все согласились на том, что это несчастный случай, все, даже этот кусок дерьма, что должен был отстаивать наши права. Это был не несчастный случай. Нет! Мы вылетели в самом начале, даже не успев о себе заявить, нас так никто и не заметил. Нас никто не запомнил. А вот его, Ли Джонсона помнят, продюсера, великого гуру, что вывел на фестиваль сразу две команды, и пусть одна сошла с дистанции, но он не отчаялся и завершил дело, вторая команда дошла, она получила все лавры и, разумеется, Ли Джонсон.
Я побоялся тогда спросить Ли в чём причина, что он подался на фестиваль. Я просто надеялся, что это объективная причина, разумная, как и у меня.
И Ли показал тогда мне свои старые фотографии. Он действительно изменился, отросло брюшко, покруглело и ощетинилось лицо. Между тем парнем и убийцей на той кухне уже ничего не было общего. Он действительно уже был похож скорее на настоящего Ли, чем на себя в молодости.
И так бывший Гром стал Ли Джонсоном. Мы неделями торчали в этом доме. Мы допрашивали настоящего Ли, мы изучали все его повадки. Мы изучили привычки, мы узнали всю историю несчастного, мы даже изучили, как он щурится, как держит чашку, как пьёт виски, как говорит и как целует чётки. Хотя, кажется, Гром и так уже это всё знал. Просто ему доставляло удовольствие помучить на последок настоящего Ли, который даже и не понял до последнего, что перед ним его бывший музыкант.
***
— Вы убили его? — спросил человек.
— Другого выбора не было. И это было наверно самым сложным убийством. Его убил Ли. Ли сказал, чтобы я даже не думал вмешиваться. А я и не собирался. Но теперь я знал этого человека, я будто знал его всю жизнь…
***
Походы к стилисту. Изучение основ шоу-бизнеса. Зубрёжка и ещё раз зубрёжка нашей истории. И мы стали другими людьми. Ещё какой-то месяц, и мы уже не мы, и мы стоим на пороге «Dark music».
И Ли встретили радушно, никто даже не усомнился в нём. Его готовы были с руками оторвать.
Мне вначале всё это показалось какой-то шуткой. Какое отношение музыка имела к войне? Действительно, она не имела никакого отношения. А вот фестиваль, Ли сказал, что всё решится после его финала. Мне это всё ещё казалось полнейшим бредом, я по прежнему не мог понять его мотивов, но я в тоже время не мог даже позволить себе хоть на секунду усомниться в Ли, ведь он всегда смотрел вперёд на несколько ходов, чем никогда не мог похвастаться Трой.
— Нашёл, — Ли кинул мне газету, — Shadows.
— Почему они? По мне так они зажрались, столько лейблов уже опрокинули, с ними будут проблемы. Может, кого поспокойнее? А если переманить Lip service?
— Думал о них, — нахмурился Ли, — но у этих состав ярче.
— Подумаешь, призрак. Я слышал, есть группа с вампиром на гитаре.
— Нет, — усмехнулся он, — я не о Джонике. Я говорю о Максе.
— Это кто ещё? — я потянулся к газете, пристально вглядываясь в фотографию.
— Он тот, кто нам нужен.
— Почему именно он?
— Просто поверь мне, — сверкнули хитрые огоньки в его глазах.
И Shadows долго не ломались. Да и Ли был весьма убедителен, он будто на этом бизнесе уже акулу съел, да я и сам усомнился, тот ли это Гром, может это настоящий Ли Джонсон?
После ряда формальностей мы отправились на фестиваль. И тогда Ли послал меня с парнями, а сам отправился на дорогу голосовать. Ли скормил водителю автобуса и остальным музыкантам целый пакет печенья. Печенье было не простое, я сам его испёк, меня мама научила печь самое вкусное на свете печенье. Но в этот раз в нём был секретный ингредиент.
Да к чему вдаваться в детали? Ли был хитёр, он был мозгом этой операции, а я лишь учился у своего великого гуру.
Поначалу всё было на мази, лишние жертвы почти не требовались. Первых парней, которых он завалил, тех счастливых панков, он скорее завалил лишь по приколу. Просто Ли впадал из крайности в крайность, плохое настроение — убить, хорошее — убить постебавшись. Он был хладнокровен, и он был настоящим художником. Ли не любил банальностей. Что взять этих Lors, или Storm (Ли сказал, что они должны дико угореть, сам Макс подал идею, сказав «чтоб вас закоротило»), или же убийство Ена Малахера? Я сказал: «пусть засунет своё перо себе в задницу», а Ли в ответ мне: «А это идея».
И всё шло прекрасно. И я теперь понимал, почему же он выбрал именно этих парней. Макс. Только Макс. Этот парнишка готов был на всё ради славы, он продал бы почку, он вышел бы на сцену даже не имея ни рук, ни ног, он был фанатиком, он был настоящим лидером. И он был именно тем, кто довёл бы наш план до конца, то бишь тупицей, который чаще смотрит в зеркало, нежили вокруг. И, он был точь в точь как Ли в молодости, судя по рассказам. И, кажется, Ли в нём видел себя, глупого себя.
И так было. Пока не случилась первая размолвка в группе.
***
— Почему вы вообще решили, что парни смогут дойти до финала?
— Это не я решил. Так сказал Ли, а я лишь поверил. Я знал, что у него есть план. Лишь позже я понял что Ли не настолько гениален, как я думал. В нашем плане было лишь четыре парня. Он не учёл, что даже у таких засранцев могут появиться друзья, любовь… Вряд ли сам Ли когда-нибудь испытывал что-то подобное.
Фестиваль.
Если история Джоника и Лилит первое время нам была на руку, то с Максом всё обстояло совсем иначе. Мы долго не могли понять, в чём дело. Макс умело скрывал свои отношения. Мы с Ли уже вовсе разрывались, за всем уследить уже казалось невозможным. И Ли разрешил мне проявить себя.
— Трэш, — сказал мне как-то утром Ли, — твоё первое задание.
— Этот хипарь? Тьфу, — усмехнулся я, — дел на полчаса.
Но кто бы мог подумать, что Трэш родился в рубашке! Я скинул на него усилок, он должен был подохнуть, и вот счастливая случайность, в последний момент у него лопается струна! Я подумал, ну бывает, случайность.
— Не получилось в этот раз, — похлопал по плечу меня Ли, — получится в следующий.
— Я с ним тут познакомился поближе, — сказал я, — парень не равнодушен к сладкому, я ему подогнал тостер.
— Тостер? Нет, Сэм, нет. Тостер это банально. Ты слишком узко мыслишь…
— Знаю. Я тоже так подумал. Мы болтались у него в номере, я уже хотел пришить его, а тут он говорит, что у него страшная аллергия на орехи…
— Вот видишь, из любой ситуации можно найти выход. Хочешь развеяться?
— А какие варианты?
— Предлагаю отжечь, как следует, а именно поджечь крышу.
— Звучит заманчиво.
***
— И сколько раз вы покушались на Трэша?
— Если мне не изменяет память, то в общей сложности пять. Первый раз это был усилок, во второй раз кексы с орехами, в третий я пытался его скинуть с лестницы, но в темноте обознался и скинул случайно другого парня, что тоже оказалось нам на руку. В четвёртый я пытался скинуть на него пианино… И вместо него пришёл Макс. Я тогда чуть сам не обосрался от страха. Случись что с Максом, Ли бы меня просто закопал заживо. Но, а в пятый, я решил всё-таки не выпендриваться, и исполнил классический вариант с тостером.
***
Я долго не мог понять, что же происходит с Максом. Но на всё мне открыл случай в ходильных камерах подвала. Ли поручил мне избавиться от ящиков. И я послушно спустился вниз. И я застал там Макса с гардеробщицей. И он нежно держал её волосы, пока она блевала. Я понял, что это неспроста.
Девчонка отрубилась и Макс поволок её наверх. И я понял, у меня лишь несколько минут. Я оттащил ящики к пожарной лестнице, когда внизу собралась толпа. Я смешался с толпой.
— Ничего нет, — констатировал бармен.
— Но запах? — сказал кто-то из музыкантов.
— Это наверно от тебя! — отозвался кто-то из толпы.
— Серьёзно, ребята! — не унимался тот, — Когда моя кошка сдохла в трубе дымохода, оттуда почти так же разило!
— В любом случае, — сказал я, — мы ничего не нашли, их нет. Мы можем, конечно, поверить им, призвать комиссаров. Но подумайте сами? Тогда закроют фестиваль, его закроют только из-за того что кто-то что-то ещё не факт, что увидел.
— Он прав. Мы же ничего не видели? — послышалось из толпы. — Зачем рисковать фестивалем?
Музыканты! Этим они мне и нравились. Они готовы были закрыть глаза на что угодно, лишь бы не закрыли фестиваль. Нам с Ли даже почти не приходилось думать над тем как скрыть эти преступления, они сами с этим прекрасно справлялись, они врали, хотя их никто даже не просил.
Не будь они все настолько корыстны, алчны, тщеславны, нас бы уже давным-давно раскусили. Но мы попали в нужное место, с нужной аудиторией.
И Ли был художником. А я был, судя по всему, его уборщицей. Ли иногда так увлекался, что совсем забывал убрать за собой. Пару раз чуть было мы не попались.
К примеру, упавший усилок на вокалиста Boulder. Ли проронил чётки. При том, что он почти неделю ошивался с их продюсером, и именно он был виной, тому, что вокалист немного оглох. Именно он посоветовал бедолаге заняться дайвингом в Салемском озере, чтобы снять стресс. Ли знал, как влияют погружения на слух и он уже знал манеру вокалиста кричать своё «громче» на каждой репетиции. И Ли разумеется знал о шатающемся комбаре.
А те таблетки от ветрянки? Он же сам посоветовал продюсеру Flux накормить ими барабанщика. А потом, совершенно не палясь, заставил его выпить вместе с собой. Парень отнекивался, но Ли был убедителен, он сказал что знает что делает. Конечно Ли напиваясь не заметил главного, да и я ошивался вокруг него. Мы пропустили признание Макса, его предложение руки и сердца. Я ведь был занят не тем что изначально входило в мои обязанности, я подчищал за Ли. Даже не знаю, как Джоник меня не заметил.
Я тащил парня за ноги по холлу, а тут Джоник идёт мне навстречу. На счёт смерти барабанщика у меня были уже совсем другие планы, ведь кто-нибудь мог заметить Ли, заставляющем напиться парня. Я так и кинул его на проходе. Ведь парень ещё дышал и выглядел он попросту пьяным.
— О, привет, Сэм, — улыбнулся мне Джоник, выходя из зала.
Я думал он пройдёт мимо. Но нет же! Джоник решил оттащить парня в коморку. И захлопнул дверь. Сколько потом я не силился, она так и не открылась. Тогда я чуть не разревелся. Я впервые дал слабину.
А когда я пришёл к Ли, тот был как всегда навеселе и совершенно не парился.
— Забей, Сэм, — сказал он мне, — неужели ты думаешь, что я не потрудился узнать о скелетах этого паренька? В прошлом он был алкоголиком, он лечился. Так что это вполне логичный исход. Никто в этом даже копаться не станет. Всем и так своего дерьма хватает.
— Я не могу так работать! Я не могу! — взревел я. — А этот Трэш меня просто уже довёл!
— Сынок, — подошёл ко мне Ли и похлопал по спине, — ну же, что это я вижу? Я ценю твою преданность делу, но ты должен уяснить для себя одно простое правило: нужно хоть иногда отдыхать от работы! Хороший убийца — отдохнувший убийца!
— Я не могу!
— Бывает… Мне тоже иногда хочется опустить руки и валяться весь день в кровати. Но мы должны помнить о том благом деле, которое мы делаем. Это дело должно стать твоим стимулом. Ты же не забыл, зачем ты здесь?
— А если не получится?
— Тогда ты сдохнешь. Мы сдохнем… но, разумеется, не сразу, после долгих, долгих мучений.
И Ли дал мне хороший стимул, как и всегда разговоры с ним меня подбадривали.
Хорошее дело, вот что нами двигало. Ну, и, конечно же, пари Ли. Он как-то мне за пивом сказал, что это всё ради пари. Да, я поверил.
***
— Со временем всё стало проще, намного проще.
— Вы чувствовали себя безнаказанным?
— С какой-то стороны. Мы уже поняли, что бы мы ни вытворяли, люди закроют на это глаза ради фестиваля. Самый сложный момент, пожалуй, случился, когда Макс собрался уехать.
Вернуть Макса любой ценой.
Ли устроил перед Максом, пред группой акт показательной агрессии, упрёков и молитв. Он действительно играл очень реалистично. Даже я повёлся. Но когда музыканты вышли, и дверь захлопнулась, от той обречённости на его лице не осталось и следа. Ли весь просиял.
— Ты чего ржёшь? — не понял я.
— Вот тебе мой следующий совет. Надеюсь, ты записываешь? Запомни, Сэм, всегда рассчитывай на худшее и готовь базу для отступления.
— Что ты имеешь ввиду?
— Помнишь тот ритуал с золотой иголкой и контракта подписанного кровью? Который ты назвал ещё идиотской затеей?
— Ну, допустим.
— Идея вовсе не идиотская. Макс подписался кровью, на особенном пергаменте…
— Ах ты сукин сын! — усмехнулся я. — Жулик!
— Никуда он не сможет уехать, его просто не отпустит это место, он привязан. Километров пять от замка не больше и его потянет обратно!
— Ты не знаешь Макса, — перестал я ржать, — это волшебство не такое уж и сильное… А вера Макса сильна.
— Для этого ты мне и нужен. Ты напомнишь ему, от чего он отказывается, к тебе он скорее прислушается.
— А если не прислушается?
— Тогда ты знаешь что делать.
Я действительно пытался уговорить Макса, когда мы стояли вместе у репетиционной. А потом я забрался в его комнату и порылся в чемодане. Я вытащил из самого дна пакет с его старыми кроссовками, я знал, что они для него значат. Я думал, только он их увидит и сразу же одумается.
Но Макс не одумался. Он вышел из своей комнаты обутый в эти кроссовки, насвистывая себе под нос. Макс тащил сумки, он направлялся к ближайшей лестнице. И я решил его опередить. Я обогнул коридор с другой стороны. Я бежал, что есть сил и у меня в отличие от Макса не было сумок. И я закрыл дверь с обратной стороны. Максу ничего не оставалось, как спуститься с лестницы, что шла рядом с залом. И я спокойно, уже не спеша спустился с ближайшей. Я дошёл до коридора, что вёл в зал. Прямо напротив входа валялась уйма вещей, а над ней стояла Ру. Я подошёл к ней сзади.
Мне всего-то нужно было, как следует замахнуться. Я уже занёс руку. Но я смотрел на её хрупкую спину, её плечи вздрагивали. Чудесные пламенно-рыжие волосы струились по спине, точь в точь как у моей любимой. Хрупкая, невинная… Моя рука повисла в воздухе, я уговаривал себя, забить на то, что она девушка, невинная девушка и сделать своё дело. Но Ру обернулась раньше, чем я что-то сумел предпринять.
— Сэм, — утёрла она слёзы, — не волнуйся, он останется.
Я смотрел на неё и не знал что сказать. А Ру будто не замечала моей замахнувшейся руки.
— Я лишь хочу посмотреть на него, в последний раз.
— Конечно, — неожиданно для себя сказал я.
И Ру скрылась за дверью, а я стоял с её сумками. И я готов был надавать себе по конопатой физиономии. Я облажался. Я думал, сейчас Ру сбежит. Или хуже того, Макс одумается, и они сбегут вместе. Но я действительно недооценивал Макса, лишь Ли видел его насквозь. Лишь он понимал этого парня.
Вскоре Ру вернулась. Она утёрла слёзы и вручила мне в руки сумку. Мы спустились на крыльцо.
— Где тебя ждёт машина? — я оглядывался по сторонам, меньше всего мне нужны были свидетели.
— За воротами, — сказал она. — Но мне ведь не суждено до неё добраться?
Я застыл, смотря в её пронзительно голубые глаза, они стали ещё ярче из-за слёз. И Ру была спокойна, чего нельзя было сказать обо мне.
— Только не здесь, Сэм, — она потянула меня за руку, и мы сошли на тропинку, ведущую вглубь леса.
— И как ты догадалась? — я шёл за ней по влажной листве.
— Из-за фотографии, — её плечи дрогнули, я чувствовал, как она улыбается, — Макс однажды украл у меня одну фотографию. И недавно я вновь её увидела у него на полке. Это была старая семейная фотография. Это было последнее фото с моим отцом. Он тоже был легионером. Да Сэм, да!
— Но как? — в шоке остановился я.
— Я долго не могла вспомнить, откуда же я тебя знаю. А потом я присмотрелась к фото. Он тогда приехал не один. Ты как всегда стоял в тени, в углу. Ты был намного моложе, лет десять наверно уже прошло. Но я узнала тебя, Сэм.
— Твою же, — вырвалось из меня.
Я остановился. А Ру продолжала идти вперёд не оборачиваясь. Я застыл, я не знал что делать. Я ведь знал её отца, я знал эту крошку, она ведь даже не сильно изменилась, те же косички, только ростом стала выше, почти такая же детская фигура, совершенно не женственная, детская походка, она шла будто вприпрыжку.
— Ты идёшь, Сэм? — обернулась она, съежившись от холода, Ру запустила руки в карманы.
— Я ведь вспомнил тебя…
— Я знаю, Сэм, — улыбнулась она, — и я надеюсь, что вы делаете это на благо… Мой папа всегда мне так говорил. Но я не уверена, что сейчас ваши методы правильны.
Мы поднялись уже на холм. Мы стали на опушке леса. Наша одежда уже промокла. Её волосы слиплись, длинная чёлка так и лезла, прилипала к её милому личику.
— Что ж, — остановилась она, — думаю это отличное место. Здесь красиво.
Я подошёл к ней вплотную. И я достал пузырёк из кармана.
— А кто цель? — вдруг спросила она.
— Торус. Все они, все кто будет на закрытой вечеринке.
— Они… — засмеялась Ру. — Месть… Как глупо. Глупо и эгоистично. Ты же знал, на что тогда шёл, Сэм? Так кто же в этом виноват?
Ру начала давиться вначале от кашля, а потом захохотала. Она так звонко смеялась, как ребёнок, казалось, её смехом наполнился весь лес.
Она скинула с себя рюкзак и развела руки. Она не опустила глаз, как большинство идущих на казнь. Ру смотрела в небо, и она улыбалась. Я открутил крышку на пузырьке, и я подошёл к ней.
— Мне выпить? — протянула она руку.
— Только глоток, — внезапно для самого себя сказал я, — только один.
— А что будет, если я выпью всё?
— Ты умрёшь.
— Я думала ты именно этого и хочешь?
— Уже нет, — пузырёк дрожал в моих руках, — только один, и иди к машине. Этого хватит, чтобы ты в дороге заснула. Когда снадобье подействует, ты впадёшь в кому.
— И что потом, Сэм? — она щурилась и прикусывала губы. — Что потом?
— Когда всё закончится, Макс вернётся за тобой. Он тебе поможет, я расскажу ему как.
— А если у вас ничего не получится?
— Всё получится. Просто поверь мне, как я поверил тебе.
И Ру сделала глоток.
— Вы не убили её?
— Надеюсь, нет. Ру ушла на своих двоих. Я долго смотрел ей в след. Я молча ругал себя за то, что отпустил её. Если бы Ли не дай бог узнал …
— Но вы ведь и после этого не остановилась?
— Любое дело нужно доводить до конца, мне всегда так говорила мать, позже, так говорил Ли. Если бы мы не довели дело до конца, то все эти смерти оказались бы бессмысленны, хотя теперь, благодаря Ру, я уже не думал об этом как о мести. Это была уже не месть. Это было желанием справедливости, желанием очистить мир, сделать его хоть немного лучше, одним махом избавившись от главных засранцев.
— Вам тогда не казалось, что вы просто повторяете свою роковую ошибку? Тогда вы тоже хотели сделать мир лучше ценой невинных.
— Это сейчас, в этой комнате, ваши слова звучат так. Они полны логики и смысла. А тогда… тогда …
Несколько шагов до финальной черты.
И Я не сказал ничего Ли о Ру. Это было будто моей расплатой за то, что я сделал ранее. Я хотел сохранить жизнь хоть кому-нибудь.
Но, Ли никак не мог уняться. Макс не мог уняться. Чем ближе была финишная черта, тем злее они становились. Макс винил во всём Ли, с пеной у рта Ли винил во всём Макса. Когда Макс нарочно облажался на полуфинале, Ли чуть с ума не сошёл. Я никогда его не видел в такой ярости. Он как разъярённый бык колотил всё в своём номере. Ли хотел расправы.
А потом наши дела внезапно перестали быть секретом. Что для Джоника, что для Макса. Макс не хотел никак угомониться, он так и лез не в своё дело.
— Я спас его! — причитал как-то вечером в своём номере Ли. — Вначале я спас его от бедности, от безысходности, теперь я в прямом смысле спас его шкуру. Я выходил его! А он мне какой монетой? А? Так теперь молодежь ценит доброту? Заботу?
— Ли, — я старался не смотреть ему в глаза, — ты убил его девушку. Вот только не надо теперь заливать о доброте.
— Но он то об этом не знает? — в изумлении Ли залил в себя махом пол стакана рома. — Да и не пара она ему. У Макса блистательное будущее. А что она? Хотела из него сделать подкаблучника, домашнего мальчика? Я ведь к нему как к сыну, как к сыну!
— А у тебя есть дети? — я, наконец, поднял глаза.
— Был. Точнее есть…
— Вы не общаетесь? А говоришь как к сыну.
Дурак, Макс. Дурак. Он рассказал Ли о журналистке. Ли не столько задело то, что она о нас писала, сколько то, что он понимал, Макс был с ней близок, хоть и одну ночь, но возможно у него были всё-таки какие-то к ней чувства. Ли хотел расплаты. Он хотел сделать ему больно, будто пытаясь показать этим свою значимость. Он будто из взрослого мужчины, лучшего наемника, превратился в мальчишку, каким был много лет назад. Ли начал претендовать на лидерство, будто он был главным в этой группе. И тогда я понял, Ли так и не смог за столько лет смириться с тем, что его время прошло.
Просто так. Просто ради поддержания своего авторитета Ли приказал мне расправиться с Жаклин, да так чтобы Макс мне помог.
Я знал, это сломает Макса. Но Ли было плевать. Он не слушал меня. Он только говорил, что Макс ему как сын, а сам же он даже не представлял, как ведут себя отцы. Отцы могут наказывать, но они никогда сознательно не отбирают счастье у своих детей.
Ли часто говорил, что я ему как сын. Но я больше не верил этому. Я больше не верил Ли. Я всё уже понял, Ли это делал не ради благой цели как Трой или я, Ли всё это делал только ради себя. Пари. Пари у него было вовсе не с Троем. Пари у него было с самим собой. Столько жизней ради пари, чтобы доказать что он лучший.
Но плевал я на Ли, я ведь не вступал ни с кем в пари! У меня была цель. Благая цель.
***
— А что случилось с Ником? Он тоже узнал о вас?
— Я думаю, он единственный кто подозревал всё с самого начала.
Записка Ника.
Понятно что Ли смотрел не в ту сторону. У него было и так слишком много забот, как примирить мальчиков, как заставить их играть, как сделать из них звёзд, как убить всех конкурентов. У меня же было больше свободного времени. И я следил за парнями. Знаете, почему я не понял, что Макс встречается с Ру? Не только потому, что он этого не афишировал, в те короткие встречи, что я видел её, она либо была в компании группы, либо только с Ником. Она куда больше проводила времени с Ником! Я был почти уверен, что они нравятся друг другу. Поэтому я и не заморачивался. Я почти сразу отмёл Ру как угрозу.
Я видел, как он смотрит на неё украдкой. С первого дня как он её увидел. Когда Макс ещё послал её куда подальше. Макс вообще вёл себя как скотина с ней. Я и не мог подумать, что выбирая между двумя подонками, она выберет самого отъявленного. И все факты были лицо. Ник ходил в рубашке, которую она подарила, Ник пропадал у неё большую часть времени. А Ру всегда так приветливо ему улыбалась.
Я думал, и она в него влюблена. Пока не встретил однажды Ника на крыльце. Он сидел на ступенях и писал что-то в блокноте. Вокруг ветер гонял исписанные и скомканные листки.
— Нет шансов, — опустил он голову. — Нет. А я всё притворяюсь, — он вырвал очередной листок, скомкал его и отбросил в сторону. — Я просто друг. Я плечо, в которое можно поплакать о нём.
— Дай отгадаю, — я сел рядом, — ты о той гардеробщице, Рите?
— Я понимаю, понимаю, — он стал водить ручкой по листу, неистово зачёркивая написанное, — я не достоин, я ещё тот кабель. Не было ещё ни одной тёлки, которая могла бы похвастаться тем, что она меня бросила.
— Не унывай, брат, — я похлопал его по спине. — Что пишешь то? — я поднял на автомате один из листков, — Снова песню в её честь?
— Признание. Хочу выложить ей всё, как есть, и закончить эту историю. Я не могу больше притворяться. Я не могу делать вид, что я ей друг, я не хочу быть ей другом.
— Иногда это самое правильное, расставить всё по местам, — я на автомате засунул клочок в карман куртки, — иногда лучше пресечь всё в зародыше, чем дать пустить корни, тому, что никогда не будет тебя радовать, тому, что станет сорняком.
— И откуда ты такой философ? — усмехнулся он.
— Я не философ, просто было у меня такое хобби растить цветы. Давно. Не спрашивай.
И мы посидели ещё немного. И я вернулся вскоре в замок. Я шёл по холлу, и я засунул руки в карманы. И мои пальцы уцепились за скомканный листок бумаги. И я достал его и развернул.
Прости, — писал Ник, — я больше не могу делать вид, что всё хорошо. Думаю, всё уже понятно. Я никогда не был счастливчиком, прости за неумелый спектакль.
И я скомкал снова листок, я хотел его уже выкинуть. Но я не мог просто так выбросить эти слова, этот порыв души. И я сложил аккуратно письмо и снова запихнул в карман.
Я и не думал о том, какую роль они позже сыграют. Лучше бы я их выбросил!
В тот день, перед финалом, Ник просто ворвался в номер Ли. Ник набросился на него с кулаками, я еле оттащил его.
— Скотина! — орал Ник, — Тебе мало было?
— Сынок, успокойся, — запыхаясь Ли вылез из кресла и засеменил к комоду, — попей водички! — он наполнил стакан.
— Подавись ты своей водой!
Я был больше Ника, что по росту, что по весу, и я легко усадил его в кресло. Когда он пытался вырваться, я сильнее сжимал руку на его плече.
— Почему? — перешёл навзрыд Ник, — Ведь это уже не ради нас? Ведь не ради! Они будут играть, и ты это знал. Ты знал!
— А если бы вы не справились?
— Справились! Ты же знаешь! Ты знал, что он нам не помеха. Но нет же! — снова пытался вырваться Ник. — Ты ведь это сделал из-за Макса, да? Ведь всё из-за Макса.
— Я знаю, сынок, — начал оправдываться Ли, — ты никогда не любил Макса, но всё же…
— Нет! Это не я его не любил, а ты! За что ты так с ним? За то, что он решил тебе перечить? За то, что попытался вырваться из твоих грязных лап? Ты Трэша убил ведь не ради группы, не ради, — сыпались слёзы из его глаз, — просто так, чтобы насолить Максу…
— Уймись, сынок, — спокойно говорил Ли, — не лезь в дела взрослых.
— Я думал Макс подонок, а это всё ты. Ведь ты нас рассорил? Ведь ты же? Я даже не удивлюсь! Ты наверняка приложил к этому свою руку.
— Смотри как бы кто не приложил руку к твоему горлу, — резко помрачнел Ли. — Успокойся. Слышишь? Успокойся!
— Я никогда не успокоюсь. И ты сам в этом виноват. Ты отобрал у меня всех. Ру уехала из-за тебя, у меня больше нет друзей, а ты спокойно пьёшь виски, как ни в чём не бывало…
— Успокойся Ник. Скоро всё закончится, — сделал очередной глоток Ли. — Мы всё исправим. Будет твоему Максу счастье. Всем вам будет…
— Не будет, — встал Ник и отмахнулся от меня.
Ник пулей вылетел через дверь, громко хлопнув на прощанье. А я сел в кресло и схватился за голову, она уже просто раскалывалась от всего происходящего.
— После концерта, — спокойно сказал Ли, — внизу, в камерном зале над барными стеллажами висит ружьё. Ник же любит Курта?
— Нет, Ли, — я чуть не расплакался как девчонка, — не надо! Ли! — орал я, — Твою мать же! Не надо! Ли!
— Он нам больше не нужен. Для нашего плана хватит и тех, что готовы сотрудничать.
— Нет! Ли! — я подполз к нему уже на коленях, — Не надо, прошу тебя! Ник одумается…
— Не одумается, он не Макс и не Джоник. Он сорвёт всю нашу операцию, он так это не оставит.
План. У нас был план. Он казался вначале идеальным. А теперь, этот план был просто набором сумасбродных действий, лишённых абсолютно логики, убийства ради убийства. Я хотел быть легионером, наёмником, а стал просто убийцей. Я положил аккуратно письмо на тумбу рядом с Ником. Нет, я так и не убил его. Ник сам это сделал. Думаю, он догадался, что его ждёт и решил сделать это на своих условиях. Как Курт. Но всё же я положил это письмо. Я просто очень хотел, чтобы эти слова так и не пропали, чтобы хоть кто-нибудь напоследок узнал о том, что было у Ника на душе.
И мы разошлись с Ли в разные стороны. Я вышел на крыльцо. И я закурил. Я уже много лет не курил. И я видел вдалеке фигуру. Я сразу узнал, что это Лео. В руках у него была огромная сумка. И я не стал его останавливать. Я подумал что всё, с меня хватит.