В расплавленном небе Курской Дуги

Поправкин
 После всех своих поражений под Москвой, Сталинградом  и потери господства Авиации в небе Кубани фашистской  Германии очень нужен был успех. Такой успех  возлагался на операцию «Цитадель».
 Дмитрий с Александром получили направление во 2-ю  воздушную армию, потому что назревали очень большие  бои под Курском, и опытных летчиков, как всегда,  не хватало. Сам по себе факт перевода в другую часть ничего  радостного не предвещал, тем более что уже было  известно о жарких боях в небе Кубани, где бились его  друзья-однополчане. Компенсацией тому, что он распрощался  с родным полком, для Дмитрия стал Саша, с которым они успели подружиться за это время.Ничто  не сближает так, как совместная работа в небе. Дмитрию  дали целую неделю отпуска и новейшие Ла-5ФН.
 Насчет отпуска следует рассказать подробнее. Во-первых,  отпуск дали с 23 февраля, когда Ростов уже взяли,  и они сбили «Раму». Во-вторых, Дмитрий получил другое  назначение, и им надлежало явиться 12 марта уже  на новых истребителях, в-третьих, истребители перегонялись  из Тбилиси, где они и строились, в Сталинград, в  Волжск. А в Волжске была Раечка! И наконец 23 февраля  полковой Ли-2 летел в Волжск, и на нем Дмитрий с  Александром и полетят!
   Дмитрий добрался только 24-го. Как всегда, не было погоды.  24-го и в Волжске не было погоды, но пилоты всё же  со второй попытки сели, сильно удивив наземный персонал.  Доложились местному командованию, расположились  в бараке, и Дмитрий побежал Раечке. Она была там  же, где последний раз виделись. Безусловно, Раечка была  счастлива видеть Дмитрия. Она почти не работала, потому  что раненных не было, самолеты в перегонке прилетали  редко, и она написала рапорт с просьбой отправить ее  в госпиталь в качестве медсестры. Так как медсестры требовались  фронту, ее рапорт был удовлетворен, и уже 27  февраля надлежало ей отбыть в город Воронеж.
   Можете представить себе состояние Дмитрия?! Целых  два дня пропало! Они сидели напротив друг друга, и из  глаз Раи катились слезы. Дмитрий старался держаться,  но это было нелегко. Она уткнулась Дмитрию в грудь и  прижалась к его щеке своими теплыми волосами, и ради  этого мгновения стоило жить…   27 февраля она отбыла в кузове полуторки с серым  и грустным рассветом. Было зябко, настроения не  было никакого. Наконец отпуск закончился, техники    самолеты подготовили, маршрут полета согласовали, и  уже в 11.00, залившись по пробки, слегка подпрыгивая,  истребители пошли на взлет. После взлета они взяли  курс на северо-запад, и уже через полтора часа катились  по аэродрому в Воронеже. Там они доложились, дозаправились  и полетели в Щигры, маленький аэродромчик  недалеко от Курска, к месту постоянной дислокации.
   Ранняя весна, грязь и лужи, а к вечеру подмораживает.  Полетов нет, настроения тоже нет. Так длилось почти  полмесяца и очень надоело. Наконец аэродром подсох,  и дали один день полетать, дабы не растерять навыки. У  немцев тоже затишье, у них тоже аэродромы раскисли.   Уже в первых числах апреля началась работа. Это  были полеты на сопровождение бомбардировщиков и  штурмовиков. Главная задача — не сбить врага, а дать  бомбардировщику отбомбиться по цели, потому что  бомбардировщик, бомбящий цель, пожалуй, по-главнее  маленького истребителя. Иногда, рядом, пролетали очень лакомые цели, но приказ есть приказ. Все бомбардировщики  до цели доходили и смертоносный свой груз  отправляли по назначению. Дмитрию и Александру даже  не представилась возможность побороться с фашистами.   Май и июнь мало чем отличались от апрельских налетов.  Советские бомбардировщики просто утюжили  небо, а так хотелось подраться!
 В мае Рая знала, где находится  Дмитрий, а Дмитрий знал, где Рая. Между ними  было всего 300 километров, но им никак не получалось  встретиться. Казалось, что все притихло перед грозой.   Гроза разразилась 5 июля мощной артподготовкой в 2  часа 20 минут, а в 2 часа 30 минут полк был поднят в воздух.  Они сопровождали Ил-2. Было еще темно. Все было в  дыму, но всполохи огня уже играли на горизонте. Они бомбили  по площадям. Бомбежка по площадям — это невысокая  точность — нет конкретной цели. В воздухе было чисто,  фашисты все думали о случившемся, считали потери.   Садились в темноте, лишь прожектор подсвечивал полосу.  Полк вернулся без потерь. Дмитрий выбрался из  кабины и сел у колеса, сняв шлем. Было жарко, рассветало,  гремели взрывы, немцы всё же начали свою наступательную  операцию. В тот день полеты на сопровождение  «илов» продолжались до вечера, с обедом в десять минут.  Несколько раз приходилось чуть ли не сталкиваться со  «штуками». Цели отличные и позиция для атаки удачная.  Никто из наших не соблазнился! Пару раз «Мессершмитты » и «Фокке-Вульфы» нападали, но, столкнувшись с защитой,  уходили. В тот день полк потерял десять самолетов.  Сложно сказать, сколько потеряли немцы.   Дмитрий совершил шесть вылетов, последняя посадка  была в 20 часов 25 минут, а через полтора часа наступила  ночь, и Дмитрий с Александром рухнули в койки. Сил  раздеться уже не было. Уснули, лишь коснулись подушки.   
 Едва минуло 6 часов, как ВНОС сообщила, что крупная  формация пересекла линию фронта и движется в  направлении Щигры. А тут аэродромов и площадок,  как грязи! Дмитрий и Александр были дежурными. Они  прыгнули в кабины и запустили двигатели. Ждать было  несколько минут. «Юнкерсы-88» уже были на боевом  курсе, Дмитрий начал разбег, а за ним метров восемьдесят  разбегался истребитель Александра. «Юнкерс» вышел  из пикирования, и бомба со свистом летела к земле.  Истребитель Дмитрия оторвался в тот самый момент,  когда двухсоткилограммовая бомба упала перед самым  носом Александра… Но Дмитрий ничего этого еще не  знал, он только успел убрать шасси. «Юнкерс» был строго  по курсу, метров на 50–60 выше.
 Дмитрий поддернул  ручку управления на себя, и «юнкерс» заполнил весь  прицел. Он нажал на гашетку, и из жерл обоих двадцатимиллиметровых  пушек вылетели снаряды, разнеся через  секунду или две «юнкерс» в клочья (опоздай Дмитрий на  эту секунду, было бы поздно). «Юнкерс», превращенный  в огненный шар, шмякнулся о землю, превратившись в  пылающие ручейки горящего бензина. Дмитрий тянул  рукоятку на себя и влево. Истребитель стремительно набирал  высоту и разворачивался влево. Высота была уже  900 метров, когда самолет лег на обратный курс. Впереди,  полого пикируя, летел «юнкерс», чуть сзади слева   — другой. Между самолетом Дмитрия и ближайшим  «юнкерсом» было километра три или секунд десять.  Дмитрий перевел истребитель в пикирование и открыл  огонь из пушек. Трассеры отсекли пространство, куда не  следовало попадать тевтонскому рыцарю. Высота была  метров пятьдесят–семьдесят, и огненная земля проносилась  с диким воем, а навстречу летел этот сумасшедший  русский, не переставая стрелять. Бедному немцу   оставалось одно — отвернуть влево. Сзади него на такой  же скорости летел другой немец, который молил своего  Бога, чтобы пули и снаряды с земли его не достигли.  В общем, никак не ожидая такой подлянки, оба тевтонских  рыцаря, оба ненавистных фашиста сталкиваются,  превратившись в огромный огненный шар.   В то же мгновение Дмитрий потянул рукоятку на себя,  и за счет имеющейся энергии истребитель стремительно  набрал около 1800 метров. На этой высоте, почти растеряв  ее, скорость упала. Дмитрий посмотрел назад. Пара  «Фокке-Вульфов» стремительно приближалась к нему, изрыгая  из всех пушек и пулеметов несколько килограммов  свинца. Уже было известно: секундный залп «Фокке-Вульфа- 190» — самый большой из всех истребителей в мире!
 Решение пришло мгновенно. Дмитрий отдал до упора  ручку от себя. Истребитель послушно отозвался, и желудок  тоже, со всей требухой захотел выпрыгнуть наружу,  а сам Дмитрий готов был вылететь из кресла. Кровь  поднялась к голове, и было погано… Пули и снаряды,  выпущенные из «Фокке-Вульфа», проносились рядом,  а Дмитрий продолжал давить ручку от себя. Несколько  пуль и снарядов все-таки попали в гаргрот, и это отозвалось  громким стуком. Пули и снаряды, что предназначались  для его, Димкиного убийства, тормозились бронеспинкой  и дальше не попадали. Все-таки одна болванка  влетела под большим углом, и, разорвавшись в бронеспинке,  осколками пронзила плечо Дмитрия. Наступила  чернота, рука онемела, но продолжала сжимать рукоятку  управления. Высотомер откручивал высоту, она  уже была всего 800 метров, истребитель, наконец, начал  поднимать нос, правая рука ничего не чувствовала. Дмитрий  поменял руки, с правой на левую. Правая рука повисла  безжизненно, но на высоте 500–400 метров самолет    приподнял нос еще. Именно здесь Дмитрий крутанул  полубочку. Теперь уже он тянул ручку управления к  себе. Высотомер стал откручивать высоту медленнее и  наконец остановился. Дмитрий летел всего в пятидесяти  метрах. Теперь все хорошо. Небо сверху, рука висит, температура  головок цилиндра почти в норме… Жарко…  На хвосте никого. По курсу аэродром. Аэродром в дыму.  «Юнкерсы» уходят…   Слева трассеры. «Фоккеры», гады… Левой рукой Дмитрий  сжимает рукоятку. Он крутит восходящую бочку и  теряет скорость.
 «Фокке-Вульф» проскакивает вперед, и  в этот же момент Дмитрий нажимает на гашетку. Снаряды  разрывают «фоккер» в клочья, и он, немного пролетев  вниз, взрывается.   «Все теперь только дотянуть. Только дотянуть, а сил  уж нет. Рука в крови, она испачкала весь пол, она пугающе  льется на пол кабины. Скорость едва за двести,  высота сто, шасси идут, посадка без закрылок, крыло в  пробоинах (если закрылки повреждены, то можно и перевернуться,  поэтому посадка без них). По курсу дым,  горят обломки… Полоса в дыму. Ничего не видно…  Надо убрать шасси, посадка на брюхо. Шасси не убирается,  нет гидрожидкости — вытекла вся. Мелькает земля.  Посадка до полосы, там хоть что-то видно…»   Дмитрий держался за ручку левой рукой. Он подтянул  ее к себе и выключил двигатель.
 Сначала плавно, а  затем с увеличивающейся амплитудой самолет запрыгал  по полю, приближаясь к полосе, а потом клюнул  носом, опрокинулся на него и замер. Дмитрий ударился  головой о прицел и погрузился в небытие. Его окровавленное  тело извлекли из кабины и, осторожно положив  на носилки, увезли в госпиталь.   


продолжение http://www.proza.ru/2013/10/23/32.