Приходит время для беспокойства руководящей власти всю жизнь сидящей на « пороховой бочке». Преследуя меня всегда и везде, власть и коммунистическая партия вместе с милицией, врачами, учителями, бежит друг к другу на помощь, чтобы такое « чучело» как я!- не окунулась в происходящее и не вспомнила о созданном подвохе ещё с коммунистических времён. Бежит, как «Скорая помощь» пустить свои «салютные фейерверки победы» над собой одним слиянием во власти.
Однако убитый мозг и разбитая голова всё-таки выстраивает суть происходящего, пройдя большое жизненное расстояние от деревни, до самого сердца столицы ловлю на себе скрытые сверлящие взгляды и ненавистные пристальные взоры.
… На границе с Павлодарской областью лежит осиротевшая земля, под названием когда-то с. Белики. Там - началась и закончилась моя жизнь, там я прошла немалые расстояния, по раскинутым полям направляясь к селениям по узеньким тропинкам, через соколики в полном одиночестве, выделяясь среди детей своим происхождением и на тот момент умом, повзрослев очень рано от ненависти людей. Там я начала свой путь от поэта до писателя, а закончила его дорогой отсталого ребёнка, побирушки, наркоманки, проститутки и шлюхи.
… Там и поставили меня на учёт в милиции как трудновоспитуемого ребёнка, бандитку, разбойницу, воровку, аферистку за организацию налётов на огороды и сараи, ускользая от ответственности за мою жизнь. Чтобы не происходило в деревне, именно меня вызывали на «ковёр» с допросами « где была», чтобы проверить мои частушки, рассказы и песни, про Ленина, Хрущёва, Сталина и местных руководителей, а также доярок, конюхов и скотников совхоза, внимательно разглядывая каждое слово, « не проглядывается ли там политика» и бубня себе под нос, начальник говорил « тебя ждёт тюрьма».
Особенной популярностью в стихах и частушках пользовались родственники и члены политбюро и меня стали усиленно лечить.
Я стала не то, что бы слабо образованной девочкой, а просто «больной» с рождения и «позором» передового района подымающего целину и собирающего не слыханный урожай по тем временам.
Несмотря на ограждения со всех сторон, я всё-равно собиралась в Москву не слушая никого. Как нагулянного ребёнка меня роднёй никто не считал и не признавал, вот и бомбила огороды и сараи со своим малочисленным войском.
Многочисленная родня в это время подымалась и делила власть в районе, располагая достоверными доказательствами, собирала на меня компромат: матерные частушки, стихи на партию и власть - утверждая «своё будущее ты зарыла сама».
Боясь за свою карьеру и чистую анкету, стала гнать меня из деревни и района уже без памяти, чтобы преспокойно работать стала ссылаться на распоряжение Москвы, заявив: «неправильные люди как ты стране не нужны».
… СССР – пел и расцветал, Россия – танцевала, а я бродила сумасшедшей по этой «сказочно красивой земле» иногда слушая собственные песни моей измученной души, не зная, что именно они написаны твоей детской рукой и не по годам взрослой головой. Страшно, когда ты бродишь по улицам одна и не знаешь, кто ты, совсем не помня свою жизнь, а в случае обращения за помощью, ещё страшнее, когда тебя продолжают избивать именно по голове милиция, врачи и заинтересованные люди во властных структурах этой замечательно воздвигнутой «гостеприимной страны» и в настоящее время
Своя голова ценнее!
Интересно наблюдать, как люди рассказывают по телевиденью байки, как в коммунистическое время к ним приходило необъяснимое вдохновение, а они тут же писали музыку на собственные стихи. А тут вдруг является какая-то бродяжка из подвалов и чердаков со своими странными заявлениями.
Эх, люди, люди…снимите с лиц чужое украшение.
Теперь, теперь я узнаю себя!
Теперь глаза мои на месте.
А Русь встречает не любя
Меня без совести и чести.
Теперь, теперь я узнаю себя.
Теперь о счастье думать поздно!
Не встретить солнце, не найти.
Вера исчерпано ущербно
Власть проклинает слёзно.
Теперь о счастье думать поздно.
Где ты была «святая» Русь,
Гордишься зря собой земля!
Ты процветаешь кудри шевеля
Скинув меня с плеча, как груз.
Где ты была «святая» Русь.
Теперь я заново писать берусь
Крылатые утратив силы,
Смотрю на установленные виллы,
Но в высоту твою не рвусь.
Теперь я заново писать берусь.
Теперь я заново писать берусь,
Не о любви, не о твоих просторах.
Душой ущербною в оковах
В твою я дверь не достучусь.
Теперь я заново писать берусь.
Без рек, дорог твоих я обойдусь!
Ты не волнуешь меня больше.
Жить без стихов намного проще.
Сердце целей!- и улыбнусь.
Без рек твоих я обойдусь.
Я в горестях узнала ненависть,
К продажным связанным учителям,
Послать бы и милицию к чертям!
Врачей внесла бы в летопись.
Я в горестях узнала ненависть.