Прежде чем написать эти строки, я спросил разрешения у Ирины, так как всё, о чем я здесь хочу рассказать, произошло с нами обоими. Попытавшись записать на бумагу всё случившееся, я хочу напомнить, прежде всего, самому себе, с чего всё началось, попытаться заново пережить те первые необычайные дни в нашей с Ирой жизни. Но я не исключаю того, что, быть может, однажды эти мои записи окажутся в руках кого-то другого. Если это так, то всё, что вы можете сейчас сделать, это лишь прочитать мой рассказ. А верить ли прочитанному – это всецело ваше решение, на которое я никак не могу повлиять. В любом случае, читатель, я почти уверен, вы ни на мгновение не пожалеете, что однажды к вам в руки попали эти несколько листов, исписанных моей рукой и открывающих перед вами ворота того полуфантастического мира, в котором мы все живем, но который так до сих пор и остается за гранью нашего понимания.
* * *
В тот год мне исполнилось 24 года. Моя семья, купив новую квартиру, лишь недавно переехала в Москву. Я же до того момента, являясь иногородним студентом, а потом и аспирантом, жил в общежитии. С переездом к родителям моя жизнь вновь стала напоминать мне школьные годы, доставлявшие минимум забот. Возвращаясь из института, уже не приходилось ломать голову, что бы приготовить на ужин, а постоянные пельмени и макароны с сосисками канули в прошлое. Впрочем, туда им и дорога.
Сейчас я понимаю, что всё началось именно с того момента, когда моя мама в одном из антикварных магазинов купила чем-то приглянувшееся ей старое зеркало и поставила его не где-нибудь, а именно в моей комнате. Оно начиналось почти у самого пола и высотой было чуть выше меня. Удивительно, но это зеркало не было поцарапано ни в одном месте. Как правило, все старые вещи, к которым прикоснулись руки многих и многих людей прошедших лет, всегда вызывают у меня легкий трепет. Но в тот раз ничего такого я не испытал. Это было для меня самое обычное зеркало. Разве что, непривычно большое.
Не знаю от чего, но вскоре я стал часто просыпаться по ночам. Что было для меня крайне несвойственным. Быть может, меня будили какие-то звуки. Но когда, проснувшись, я еще долго лежал в темноте, мне не удавалось услышать ничего подозрительного. Всё, что я слышал, это лишь привычный шум ночной улицы за окном.
Пока я вот так, прислушиваясь, лежал в темноте, мои глаза то и дело возвращались к тому месту, где было установлено зеркало – почти напротив моей кровати. Из-за далекого уличного фонаря темнота в комнате не была абсолютной, а потому я легко различал на фоне светлой стены большой прямоугольник зеркала. Отражая лишь темноту, оно своими размерами и формой больше походило на дверь. Тогда я еще даже и не подозревал, как был близок таким своим сравнением к действительности, скрывающейся за его стеклом.
* * *
Однажды, когда я вновь раньше времени проснулся по непонятной для себя причине, было уже около пяти часов утра, и в комнате становилось всё светлее с каждой минутой. Пытаться заснуть дальше было бессмысленно, а потому, отбросив одеяло, я встал с постели, уже привычно замечая боковым зрением свои движения, отражающиеся в зеркале. Не одеваясь, я подошел к нему поближе, желая рассмотреть свое лицо и понять, надо ли мне сегодня бриться. И пока я так себя разглядывал, мне показалось, что по поверхности зеркала пробежала небольшая рябь. Словно передо мной было не стекло, а гладь чистого озера, потревоженная легким дуновением ветра. Нет, уверен, мне это только показалось. Но через секунду, словно пытаясь мне доказать обратное, мое отражение вновь на мгновение стало нечетким, пробегая своей «размытостью» сверху вниз. Не скажу, что бы я испугался, но вот неприятный холодок внутри себя я ощутил. Непонятность происходящего вызывала ощущение опасности, но к нему очень быстро добавилось любопытство. Именно последнее заставило подняться мою руку и прикоснуться к поверхности зеркала. Но я тут же отдернул ладонь, так как почувствовал не твердость стекла, а что-то мягкое, расступающееся перед моими пальцами и тут же их обхватывающее. Словно я прикоснулся к воде. Только это вещество было более вязким, прилипая к моей ладони и не сразу отпуская ее. Рассматривая зеркало, я через минуту решил вновь к нему прикоснуться. На этот раз я уже не отдернул руку, а наоборот погрузил ее внутрь еще больше: сначала все пальцы, а потом и целую ладонь. И вновь никаких особых ощущений. Когда я вынул руку из зеркала, то от этого места во все стороны пошли небольшие круги. Но очень быстро всё успокоилось. Да, было чему удивиться. Не каждый день встречаешься с подобными вещами. Если только в фантастических фильмах и книгах. Но сейчас я точно знал, что происходящее со мной в эти минуты совсем не кино.
Ничего плохого не происходило, а потому ощущение опасности вскоре быстро прошло, позволяя любопытству завладеть мной целиком и полностью. Я вновь погрузил в зеркало ладонь, а затем и большую часть руки. Я не останавливался, пока к этой странной поверхности не приблизилось мое лицо. Чуть поколебавшись, но, все же приняв окончательное решение, я зажмурился и, затаив дыхание, сделал шаг вперед…
Сквозь закрытые веки я ощущал свет, а потому открыл глаза, чтобы оглядеться. Окружающее меня было самой обыкновенной комнатой, хоть и незнакомой мне. Оглянувшись, я увидел точно такое же зеркало, как и у меня дома. В нем всё еще утопала часть моей второй ноги, которой я отталкивался, делая шаг вперед. Вынув ее, я уже привычно увидел, как по жидкой в эту минуту поверхности стекла разбегаются волны. Куда же я, черт возьми, попал?! Картины, книжный стеллаж, стулья и многие другие предметы вокруг были мне сейчас не интересны, так как все мое внимание было приковано к кровати, на которой спала девушка. Она лежала на животе, а потому я мог видеть лишь одну сторону ее лица, а также то, что у нее недлинные темные волосы. Я рассматривал ее, параллельно пытаясь догадаться, где я очутился. И только спустя несколько минут осознал, что стою неизвестно где перед незнакомой мне девушкой в одних лишь трусах. Если она откроет глаза и увидит меня, то, скорей всего, подумает, что это сон. А, поняв, что она все же уже не спит, громко закричит, пугаясь сама и пугая меня. Пока я об этом думал, на столике рядом с кроватью зазвенел будильник, и девушка пошевелилась, готовая вот-вот открыть глаза. В следующие несколько мгновений, развернувшись и не останавливаясь, но по-прежнему закрыв глаза и на всякий случай прикрыв голову руками, я прыгнул обратно в зеркало. Короткое ощущение чего-то текучего, и вот снова перед моими глазами столь привычная для меня обстановка моей комнаты.
Я стоял и ощущал, как быстро бьется мое сердце. Произошедшее здорово меня напугало. И во многом было похоже на то, что я без спроса забрался в чью-то квартиру. В принципе, так оно и было, но все это произошло случайно и очень неожиданно для меня. В это утро я решил больше не прикасаться к зеркалу, а поскорее умылся и поехал на учебу.
* * *
Что бы я не делал, мои мысли то и дело возвращались к этому зеркалу и той девушке, которую я видел. У меня было много вопросов и ни одного ответа. Вечером я видел, как мама, которая даже в идеально чистой комнате может найти что-то грязное, спокойно протирала стекло зеркала. При этом ее руки никуда не проваливались, а вместе с тряпкой скользили по его поверхности. Когда она вышла из комнаты, я решил сам к нему прикоснуться и тут же почувствовал, как оно поддается под моей рукой. Одно из двух: либо я сошел с ума, либо во мне есть что-то особенное, что позволяет мне проходить сквозь это зеркало. И даже не знаю, что из этого пугает меня больше.
Стоит ли говорить, что с наступлением ночи я и не собирался спокойно ложиться спать. Я был возбужден как никогда и хотел вновь пройти через эту таинственную дверь. Не зная наверняка, я предположил, что у нас с той девушкой одинаковое время, а потому решил подождать, пока не наступит хотя бы час ночи. Ожидание было просто невыносимым. Впрочем, как и всегда, когда не знаешь, чем себя занять, а только сидишь всё это время да посматриваешь в сторону часов.
Всё еще немного боясь, я погрузил в зеркало голову, чтобы для начала осмотреться и в случае, если девушка все же не спит, быстро вернуться назад. Я не мог этого видеть, но, думаю, мужская голова, торчащая из середины зеркала, со стороны смотрелась более чем странно. Причем она была вполне живая, так как глаза на ней последовательно обводили взглядом всю комнату. Девушка, слава богу, спала и не видела всей этой картины, которая могла ее напугать посильнее, чем незнакомый парень в одних лишь трусах, стоящий рядом с ее кроватью. Я вошел в комнату и подошел к кровати. Лицо девушки было очень привлекательным, и я даже на какое-то время засмотрелся. Но сейчас мне все же интереснее было оглядеться и попытаться понять, где я нахожусь. Названия многих книг, стоящих в стеллаже, были мне знакомы, но нисколько не открывали тайны этой квартиры. А вот на письменном столе я нашел карманный атлас Санкт-Петербурга. Невольно вспомнился фильм «Ирония судьбы, или с легким паром». Правда, в отличие от его главного героя в этой комнате мне ничего не было знакомо. Всё аккуратно, чисто и слишком обычно. Я выглянул в окно. Для ночного времени было достаточно светло, что подтверждало мою догадку, что я сейчас в Питере.
Да-а, чудеса… Никаких тебе экспрессов и самолетов: одно мгновение – и я уже в другом городе за сотни километров от родного дома. Стало интересно, есть ли на свете еще такие зеркала, и можно ли тогда попасть в какие-нибудь другие места. Пока что я дважды проходил через свое зеркало и дважды попадал именно в эту комнату.
Вернувшись домой, я долго думал, что мне делать дальше, как получить ответы хотя бы на часть своих вопросов. Для начала надо было познакомиться с этой девушкой. Только это надо было сделать, не сильно ее пугая. И я решил, что, наверное, самым лучшим будет – написать ей письмо, а потом положить его на ее письменный стол, где бы она обязательно его нашла. Решив так сделать, я написал следующее: «Я представляю, каким непонятным и пугающим выглядит появление моего письма на вашем столе, но очень прошу вас ничего не бояться и дослушать меня до конца. Еще три дня назад произошедшее со мной я посчитал бы просто невозможным. Но это произошло, и не верить своим собственным глазам причин у меня нет. Меня зовут Сергей, и я живу в Москве. Недавно мои родители купили точно такое же, как и у вас зеркало. А вчера ночью я… прошел сквозь него и попал в вашу комнату. Знаю, что эти мои слова могут вам показаться чьим-то бредом, но позвольте мне вам все показать. Я хочу к вам придти и просто поговорить, вместе попытаться понять, что творится с нашими зеркалами. Сегодня, 16 июня, я приду к вам в полночь… Пожалуйста, ничего не бойтесь, я не собираюсь причинять вам какой-либо вред. Все, что мне нужно, это только поговорить с вами». Чтобы положить письмо на стол, я вновь вернулся в ту комнату. А уходил из нее с неприятным чувством, что все же очень сильно напугаю им девушку. Живя в собственной квартире, мы привыкаем ощущать ее своего рода крепостью, и именно нам решать, кого в нее впускать, а кого – нет. А здесь окажется, что какой-то незнакомец, пока она спала, был рядом с ней: стоял и смотрел на нее и, быть может, даже прикасался. Да, наверное, так оно и будет, но я не мог придумать ничего другого. И лучше все же ее предупредить хоть так, чем она сначала меня увидит, когда однажды не получится придти к ней незамеченным.
* * *
День тянулся значительно медленнее, чем когда-либо. Но вот всё же мои родители заснули, а над городом опустилась долгожданная ночь. Стрелки часов показывали 23.55, когда я обратил внимание, что моё сердце колотится так сильно, словно мне неожиданно предложили выступить перед многими людьми, а я даже не знал, что мне им сказать. Ровно в двенадцать я сделал широкий шаг во внутрь зеркала и целиком очутился в той комнате. Сначала я услышал короткий и громкий вскрик и лишь только потом увидел девушку, сидящую на краю кровати и смотрящую на меня круглыми от страха глазами. Я все же ее напугал. Мне и самому было в какой-то степени страшно. Но я попытался как можно спокойнее сказать ей «привет». И тут же изобразил на лице то, что вполне полагал похоже на добродушную улыбку. Несколько минут мы молчали и лишь смотрели друг на друга. Надо было как-то нарушить наше молчание, а потому я спросил первое, что пришло на ум:
– Вы прочитали мое письмо?
– Да…
– Простите меня за него, но я не знал больше, как с вами заговорить. Не хотел появиться неожиданно для вас вот таким способом. Тогда даже не знаю, как бы это могло на вас повлиять.
– Я все равно до этой минуты считала, что меня кто-то разыгрывает. Закрыла в квартире все двери, которые только можно закрыть, и просто приготовилась ждать, сильно сомневаясь, что что-то произойдет из описанного в вашем письме. Но вот… вы тут. И я сама видела, как вы вышли из зеркала. До сих пор не могу придти в себя.
– Я вас понимаю. Я знаю о такой особенности наших зеркал уже три дня, но и то не могу во всё это поверить. Словно это происходит не со мной, а с кем-то другим. Вы знаете моё имя. А как зовут вас?
– Ирина.
* * *
С той ночи мы стали часто видеться с Ириной. Каждый раз у нее дома, так как, сколько она не пробовала, у нее ни разу не получилось пройти сквозь зеркало. Оно было для нее самым обычным: твердым отражающим стеклом. Мы всегда заранее договаривались о встречах и либо сидели дома, либо шли гулять по городу. До этого я бывал в Петербурге (правда, всего два раза), но никогда прогулки по этому городу не казались мне такими интересными. Рядом с этой девушкой я и замечал больше, и узнавал много всего нового из ее рассказов. А часто мы отправлялись туда, где она сама раньше никогда не бывала, и потом делились впечатлениями от увиденного или услышанного.
Я никогда не расспрашивал Иру о ее личной жизни. Сначала просто были интересны совершенно другие вещи, а потом, как я ощутил, мне стало страшно узнать, что у нее есть любимый человек. А так хотя бы была надежда, и я мог мечтать о нас двоих. Не люблю в себе эту излишнюю мечтательность, но какая-то часть меня не хотела от неё избавляться. Вскоре, как мне показалось, и я стал Ире интересен больше, чем просто человек, с которым ей приятно проводить свое свободное время. Ирина искренне радовалась каждой нашей встрече. А наши руки всё чаще и чаще стали встречаться как бы случайно. Пока в один из дней они не переплелись пальцами, и до самого вечера мы ощущали тепло ладони друг друга.
Я и раньше замечал, что она хочет мне о чём-то рассказать, а теперь это её желание стало еще сильнее. Но она так и не поднимала эту волнующую её тему. А жаль, ведь это помогло бы нам в дальнейшем правильнее понять друг друга и того, чего мы оба хотим…
* * *
Однажды в одной из наших очередных прогулок мы шли по Университетской набережной, что на Васильевском острове, и Ирина немного рассказывала о зданиях и исторических памятниках, мимо которых мы проходили. Было интересно узнать о Кунсткамере, Академии наук и Академии художеств. А величественные сфинксы напротив последней заставили меня остановиться и подарили ощущение прикосновения к чему-то древнему, далекому от наших сегодняшних дней. Со слов Иры в этом месте первоначально хотели установить фигуры коней с укротителями, но в итоге всё же поставили сфинксов, привезенных из Египта. Честно признаюсь, с архитектурой Петербурга и его историческими памятниками я знаком не очень хорошо, а потому не сильно удивился, что не знал и ничего не помнил об этих сфинксах: видимо, они как-то выпали из поля всех моих знаний об этом красивом городе.
Эта прогулка была одной из многих подобных, ничем не отличаясь от других. Как обычно интересной и во многом познавательной. Я уже не говорю о том множестве приятных ощущений, что каждый раз возникали у меня от близости Иры. Но именно эта прогулка (а точнее то, что я на ней увидел и что для себя узнал) чуть позже впервые заставила меня почувствовать, что в том, что происходит, есть что-то неправильное, что-то непонятное… Но не буду забегать вперёд: расскажу обо всём по порядку.
* * *
Однажды так получилось, что я поехал в Петербург с группой знакомых ребят. В принципе, эта поездка не являлась для меня необходимой, но я подумал, что будет здорово зайти в гости к Ирине самым обычным образом, позвонив ей в дверь. Я всю дорогу улыбался, представляя, какое удивление у нее это вызовет. Что сказать?! Люблю я немного… «пошалить».
Ближе к вечеру я распрощался с друзьями и решил проделать всю дорогу пешком. Хотелось пройтись по уже знакомым местам и заново в своих мыслях пережить приятные минуты наших с Ирой прогулок. Так как я в те минуты был на Васильевском острове, то направился в сторону Благовещенского моста. Я вышел к набережной по одной из многочисленных линий. Справа от меня через Неву тянулся мост, а слева… На гранитных камнях должны были лежать сфинксы, но вместо них я увидел… фигуры коней с укротителями. Именно их! Я знал (сам видел раньше), что этого не могло быть! Но, тем не менее, всё было именно так. Желая убедиться, что с моими глазами всё в порядке и я действительно вижу то, что я вижу, я решил подойти к ним вплотную, а не разглядывать издалека. Скульптор Пётр Карлович Клодт. Стоп, стоп, стоп… Разве его укротители не должны стоять на Аничковом мосту!? Ощущая, что здесь я не найду ответа, я поспешил к Ирине, надеясь, что она сможет мне объяснить увиденное.
Вот её дом, вот подъезд, а вот… Нет, синяя дверь не была её дверью. Во всяком случае, еще два дня назад. Я нервно нажал на кнопку звонка, ощущая, как внутри меня всё сильнее нарастает неприятное волнение. Только после третьего раза мне открыла какая-то незнакомая старушка. Она заверила меня, что в этой квартире никакая Ирина не живет и не жила в последние тридцать лет. Что за чертовщина! Что здесь вообще происходит?! Я никак не мог ошибиться домом: слишком хорошо его знал, так как выходил из него и возвращался обратно уже много раз.
Происходящее просто не укладывалось в моей голове. Я позвонил ребятам и, сославшись на срочные дела, уехал в Москву в тот же вечер, так как не готов был просидеть в Петербурге еще один день, непрерывно пытаясь разгадать эту загадку. У меня не было ни одной разумной мысли, чтобы объяснить происходящее. А потому хотелось поскорее очутиться дома и пройти к Ирине через зеркало.
* * *
Наконец оно передо мной. Пусть сейчас было еще раннее утро, но я решил пройти через него, ничего не ожидая. Просто ощущал, что не смогу прождать и одной минуты.
Несколько мгновений – и я уже с другой стороны зеркала. Когда кажется, что хуже уже просто быть не может, жизнь всегда рада опровергнуть это предположение. Ира лежала на кровати и спала. Но она была не одна. Рядом с ней лежал незнакомый мне мужчина. Уже даже не помню точно, что я испытал в те минуты. Кажется, ощутил внутри себя пустоту… Сначала в виде маленькой точки. Мозг отказывался воспринимать всё увиденное за одно мгновение, а потому, по мере проводимого им анализа, я чувствовал, как эта пустота разрастается всё больше и больше, пока в какой-то момент она не поглотила меня целиком. Я стоял там… Опустошенный и испытывающий жалость ко всем своим надеждам. А потом, сбросив с себя оцепенение, я стал медленно идти назад. Именно в этот момент Ирина проснулась и открыла глаза. Всё вокруг для меня ощущалось как замедленное кино. И потому мне не сложно было по взгляду Иры увидеть, как она просыпается, как к ней приходит понимание того, что я рядом и что я увидел. Она начала вскакивать с кровати, желая меня остановить. Я услышал её крик «Серёжа», и в то же мгновение зеркало поглотило меня целиком. Я был у себя дома.
* * *
Прошло несколько недель… И каждый день я думал об Ирине, чувствуя, что успел её полюбить. Понимал, что надо, но никак не мог избавиться от этого чувства. Ведь любовь – это не какая-то мелочная вещь, которую можно выбросить или забыть в маршрутке. Она внутри тебя, она живёт: дышит, радуется и грустит. И ты вместе с ней дышишь и радуешься или грустишь. Она часть тебя.
Я человек, который любит думать. Но после увиденного в то утро почти все мои мысли были наполнены болезненной грустью. Даже загадка сфинксов отодвинулась куда-то назад, не являясь для меня в отличие от некоторых книжных героев такой уж жизненно важной.
Начиная с какого-то момента мне стало казаться, что будет более правильным вернуться и поговорить, тем самым расставив все точки над «и». Да, так и надо сделать. Так надо было уже давно сделать! Поняв это, я подошел к зеркалу… Отбросив последние сомнения, я шагнул вперед и очутился в незнакомой мне комнате. Прямо передо мной в кресле, стоящем напротив телевизора, сидел какой-то толстяк. Он испугано смотрел на меня, широко раскрыв рот, с остановленным на пол пути большим куском пиццы. Экран телевизора был мне не виден, но я слышал, что из него доносится английская речь… Судя по накалу страстей, кажется, там показывали что-то спортивное. Вот тебе раз! Я поспешил шагнуть назад, приняв случившееся за какую-то ошибку. Ничего другого я представить не мог, а точнее просто не хотел представлять. Ощущая волнение и первые признаки паники, я подумал об Ирине, нарисовал в голове её комнату и вновь шагнул сквозь зеркало… Всё тот же толстяк сидел на прежнем месте, правда, уже без пиццы в руках. Было видно, что ему сейчас не до нее. Впрочем, как и до телевизора. Улыбнувшись ему (ничего другого мне тогда в голову не пришло), я во второй раз поспешил назад. Не понимаю… Что случилось? Почему я не могу попасть к Ирине?! Вновь загадки и ни одного ответа.
Попытку пройти сквозь зеркало я потом повторил не один раз, но каждая из них приводила всё к тому же результату. Я уже даже стал опасаться за психическое здоровье того человека, к которому каждый раз попадал. А потом в один момент зеркало вообще перестало меня куда-либо пропускать, став самым обычным зеркалом. Кто сказал, что хуже уже не будет?
* * *
Не буду описывать те многочисленные дни, которые последовали после. Скажу лишь, что они были похожи один на другой. Я продолжал учиться и для всех окружающих казаться тем человеком, которого они знают и к которому они привыкли. Но внутри себя я ни на один день не забывал Ирину и не переставал желать нашей встречи.
* * *
Однажды я проснулся от ощущения кого-то рядом со мной. Это была моя любимая Иришка. Она сидела на краю кровати, смотрела на меня и негромко плакала. Но это не были слёзы обиды или боли или еще чего-то такого, нет, я ощущал в них облегчение и радость. А еще в Ириных глазах я прочитал слово «люблю». Было просто невозможно его не увидеть. Я обнял её и крепко прижал к себе. И мне не нужны были никакие слова, никакие объяснения, что за мужчина тогда был рядом с ней. Мне было важно то, что есть сейчас и что, как я ощущал, останется с нами завтра и послезавтра.
* * *
В заключение сниму тайну с истории о сфинксах. Получается, что параллельные миры – это больше, чем просто выдумка писателей-фантастов. Они есть. И мы с Ириной из разных миров. Очень похожих, но все-таки разных. Вот в моём мире, например, на Университетской набережной по какой-то причине так и не поставили сфинксов, сделав всё, как задумывалось изначально. То есть установив на набережной конные фигуры скульптура Клодта. Вот почему я не мог ничего вспомнить о сфинксах, когда мы впервые там гуляли: в моей реальности их просто нет.
Многолетний опыт общения с зеркалами ответил и на другие вопросы. В силу каких-то причин одно и то же зеркало в течение года несколько раз меняет «адрес» прибытия. Множество этих «адресов» не изменяется, они просто чередуются друг за другом с интервалом в несколько недель. А в какой-то момент дверь в другие миры вообще закрывается (про себя я назвал это «техническим перерывом»). Вот почему при мне Ирина никак не могла пройти сквозь своё зеркало: меня оно пропускало назад, а вот для Иры на тот момент временно было закрыто. Только через несколько месяцев её зеркало привело её ко мне. Не знаю, совпадение это или нет, так как в общем миры наших зеркал разные. Кстати, тот толстяк с пиццей, видимо, вскоре после моих многочисленных и болезненных для его сердца появлений продал своё зеркало, так как в ту комнату с телевизором я никогда больше не попадал. Впрочем, это для меня и не столь важно.
Заканчиваю писать – пойду лучше поцелую женщину, что со мной рядом и которую я очень люблю. Пусть даже если она и из зазеркалья.