Вера… Вера – имя её как заклинание, как молитва. Может быть, это ипостась её Святой Троицы: Веры, Надежды, Любви? А Любовь – это её иероглиф, это её Бог? Вера, Вера... – повторяю загадочное магическое имя в долгой дороге и в надежде, что по этой молитве мне откроется Истина и я, наконец, узнаю Её...
Но нет ни видений, ни откровений – ничего нет. Перед глазами серое низкое небо и под ним чёрная вечерняя дорога, ведущая обратно в Москву, мокрый асфальт, монотонное мелькание “дворников”, которые сбрасывают с лобового стекла чистые потоки весеннего дождя, мешая их с грязной водой, летящей из-под колёс обгоняющих меня авто. И какая-то тревога в душе... Всё это колеблется в сыром мареве, всё сливается в мороке из дыма, водяного тумана, пара и сумеречного сознания. “Вера, Вера, Вера...” – уже вслед за мной повторяют “дворники”…
Она написала мне. И я знаю, что она ждёт ответ. Давно ждёт. Если бы не ждала, то сказала бы прямо – не докучай, не пиши. Но она молчит и, значит, ждёт...
Почему я отозвался на её лёгкие касания? Что произошло такого, что я откликнулся? Что меня привлекло? Её образы на фотографиях, заманчивые и волнующие воображение своим артистизмом и грацией? Внутренняя чистота её природы, которую я почувствовал сразу же и за тысячи километров от неё? Нет, тут что-то другое... А, может быть, причиной стала именно эта удалённость от неё, дающая свободу при желании высказать сокровенное? Нет, просто ты окончательно забыл запах и вкус женщины и подумал, что её магия поможет тебе воскресить в памяти навсегда отлетевшее, поможет обрести потерянное, поможет всё вспомнить... Нет, и это слишком просто и это тоже не то...
Она ждёт и ей надо ответить. Сегодня же вернусь домой и отпишу. Вот только работа... Сейчас она овладела мной полностью. Конец месяца и мне надо сдавать эскизный проект храма, над которым я работал почти год. Мне очень хотелось, чтобы эта работа стала самым успешным проектом, по которому будет построен лучший храм из всех мною спроектированных. И он выстроился в моей голове давно, но не до конца, не в чистоте. Не хватает каких-то последних штрихов, тонких линий и свежих решений, которые одушевляют архитектурный образ, дают ему настроение и полёт, но которые я никак не могу найти. Всё получилось сухо, обыденно, во всём видна вторичность и творческая пустота. Из-за этого проект замялся во мне, как лист бумаги в принтере и извёл меня так, что уже нет сил даже на то, чтобы заставить себя сесть за чертежи и закончить его на бумаге хотя бы формально, просто к сроку. А ещё есть дальние выезды на объект как сегодня, пустые дела, ненужные звонки, социальные сети, бытовые хлопоты... И ещё – мои славные коты, которым обязательно надо уделить время для ухода и ласки. Когда меня долго нет, они сильно скучают...
Вера… Смоляные свитки иссиня-чёрных роскошных волос, глаза, отдающие зеленью взора, красивые грациозные руки с тонкими и немного нервными кистями: фея, или ворожея – не знаю. Но она, несомненно, жрица: то ли библейский дух древней Палестины живёт в её душе, то ли по её упругому телу гуляет дикая кровь алтайских шаманов. Интересно, знает ли об этом она сама?..
Сегодня же отвечу. Она же ждёт... Это уже просто неприлично. Как только приеду домой, разберусь с делами и оставлю себе на сладкое ответ для неё. Ей будет приятно. Мне надо только полчаса свободного времени, я забуду о делах и подберу для неё слова...
Дождь утих внезапно. На горизонте сквозь пропитанный водой воздух проступили силуэты огромного города. Но так же внезапно они и скрылись в стремительно свалившихся с чёрных небес скорых сумерках мая. Там Москва и там уже ночь...
Нет, сегодня никаких дел, только коты... и Вера. Иначе я опять ничего не успею. Зелёные глаза... Как в «Девятых вратах» Романа Полански... Но в этих глазах видна душа и, временами, печаль. Такая глубокая и тихая... Так бывает у людей, много переживших и у тех, кто находится под спудом духовного груза, данного свыше. Или у тех, кто долго и безуспешно ищет Истину... или Любовь. И ещё в её глазах светится ум и мудрость иного мира. В ней есть сила и энергия, пусть женская, но такая мощная, стремительная, первобытная, ищущая выход. Таким женщинам служат, их боготворят и от таких женщин хотят иметь детей. Хотя она сама забавна, непосредственна и любознательна как ребёнок, отчего постоянно хочется подарить ей игрушку, угостить сладким или, укрыв одеялом, рассказать добрую сказку на ночь. Ведь дети очень любят сладкое и сказки...
Небо неожиданно светлеет и становится высоким и ясным. Появляется солнце и в его лучах хорошо видно, как по земле, от края до края простирается малахитовый, изрезанный глубокой светотенью северный хвойный лес. Где-то вдалеке над вершинами древних деревьев поднимается тонкий белый дымок. Там, в самом сердце глухого леса на берегу небольшого чистого озера, в котором живут мудрые тритоны, высится Храм. На лесной поляне в еловом окружении, утопая в облаках медвяных и смолистых ароматов, он стоит стройным столпом, поражающим всё сущее своей красотой и гармонией. Это самый совершенный Храм на земле. В восхищении и трепете на красоту этого творения смотрят из зарослей загадочные лесные жители, не смеющие подойти ближе. Высокий шатровый, Храм покоится на семи основаниях, сложенных из семи самоцветных камней. Увитый по стенам лесными цветами, вьюном и диким горошком, в прогалах зелени, он светится девственной белизной своих стен и золотом изящного убранства. На его полах, местами покрытых живым ковром муравлёной травы, круглый год цветёт осыпанный чистыми росами папоротник, а под его высоким сводом в бесконечном стремительном танце кружат многокрылые сияющие сущности похожие в своём полёте на яркие радужные молнии. В храме нет окон, но всё внутреннее пространство освещено никогда не гаснущим здесь магическим светом, который мягко падая на стены, рисует на них сакральные образы и пишет священные тексты таинственной вязью иероглифов. Хозяйка храма – девятихвостая Белая Лисица. Каждый день перед серебряным престолом она служит волшебную службу своему Богу. Совершать таинство ей помогают благородные олени, учёные совы и ловкие белки. И даже старый одинокий и хромой лесной кот с порванным ухом и потерянным клыком, преодолевая усталость и боли в суставах, является сюда ежедневно, чтобы по мере сил помочь Белой Лисице во время священного действа и в очередной раз стать свидетелем удивительного чуда. Ранним утром, ещё до рассвета все они приходят сюда, ничего не опасаясь, потому что от рождения не знают ни зла, ни предательства. Собравшись у озера, они терпеливо ждут, когда самые первые лучи восходящего солнца проникнут в глубину прохладных прозрачных вод. По этому знаку из воды на берег выходят блестящие разноцветные тритоны. На своих спинах они держат волнистую раковину удивительной красоты, которую бережно несут в Храм, где торжественно и нежно водружают на мягкое и влажное ложе из водорослей и кувшинок, приготовленное для неё на престоле. А в алтаре в бронзовых чашах уже курятся душистые смолы и травы, наполняя внутреннее пространство седыми дымами и пьянящими ароматами, а откуда-то сверху с хор льётся волшебная музыка, в которой слышны звуки весенней капели и бегущих ручьёв, шум летнего ветра и пение птиц, тихий шёпот чистого январского снегопада. И ещё слышно, как за стенами Храма начинается тёплый и по-летнему ласковый грибной дождь...
Маленькое алое лисье сердце вмещает все печали мира, не отчаиваясь и не теряя при этом веры в любовь. И по вере в сердце даются душевные силы, подчиняясь которым в кульминации таинства отворяется раковина, открывая свету своё сокровище – перламутровую жемчужину. И падает свет на жемчуг, и отражается от неё всполохами яркого огня, в которых, дрожа и колеблясь, исчезает всё вокруг – престол, стены храма, звери и сама Белая Лисица. А через мгновение, когда игра огня заканчивается, все видят вышедшую из него одетую в белое женщину необыкновенной красоты и изящества, которая опустив черноволосую голову, повязанную красным ремешком, молчаливо и с достоинством занимает перед престолом место Белой Лисы. Потрясённые этим чудом звери закрывают глаза и отворачиваются, не имея сил смотреть на явленное совершенство. Жрица поднимает голову и в густых прядях её волос мелькают умные глаза, в которых вспыхивают и тут же гаснут зелёные огоньки…
Внутреннее напряжение службы разряжается затухающими мерцаниями огня, уходящими по стенам к вершине шатра. Отзвуком преображения высоко в небе радостно и празднично гремит гром, от раската которого вздрагивают верхушки деревьев, а по глади озера пробегает рябь. Затем всё замолкает: и ветер, и дождь и птицы. Над Храмом поднимается радуга и наступает тишина и покой. И только белый дым, то ли от курений, то ли от произнесённых чистосердечных молитв, тая, медленно поднимается над храмом, над лесом... К небу...
Вместе с дымом тают сказочные образы, они испаряются, исчезают с прожитым и ушедшим в вечность днём. Я вижу, как мигает солнечный квадратик под её фотографией. Знаю, что в такт этому ритму на другой стороне земли бьётся её сердце. Заворожённо смотрю на эту пульсацию и не могу оторваться. Нет, сегодня я опять не отвечу ей. Я уже переполнен и последние силы уходят на то, чтобы сохранить в остывающей памяти живой образ лисьего Храма. Может быть не сейчас, чуть позже, может быть даже не в этой жизни, но я обязательно построю точно такой же. Для неё. И если её бессмертная душа найдёт в этом храме покой для себя, то глубокая печаль навсегда оставит зелёные глаза. А мне, может быть, милостью её доброго Бога, откроется, наконец, Истина... И я вспомню всё...
Я построю Храм Белой Лисицы и начертаю на его белоснежной стене её иероглиф...