Ничто так не развращает русскую армию, как мирное время, да простят меня борцы за мир во всём мире… Но наследники Красной Армии своё дело знали и стойко переносили тяготы и лишения, не забывая о допинге - наркомовских ста граммах, являвшихся производным сэкономленного спирта или заначек от нищенских окладов.
В середине семидесятых Советская армия жила весело, несмотря на монотонность тягостной службы, мучения которой воспринимались, как данность, ибо все «устраняли замеченные недостатки». Но рабочий день офицеров и прапорщиков соответствовал Конституции, то есть заканчивался в шесть часов вечера по местному времени.
Не для всех, конечно. На службе оставались несчастные дежурные.
Но я поведу речь о тех, кто, дождавшись заветного часа, устремлялись в места психологической разгрузки…
Для офицеров нашей части местом реабилитации был сквер имени Гюльшан по улице Луначарского. Столики располагались на открытом воздухе под навесом, шашлыки – рядом, чебуреки и манты – через дорогу, гастроном – за углом, огурцы и помидоры – в двух шагах на базаре.
Поскольку речь о наследниках Красной армии, продолжу ориентировку на местности.
После упомянутой психологической разгрузки предстояло пересечь оживлённый восточный базар, выйти на улицу, которая наклоном вела к речке Кара-Су. Здесь тебя ожидало первое препятствие – труба, по которой, балансируя, надо преодолеть водную преграду. Труба хоть и метрового диаметра, но в сечении круглая; поэтому, если не уверен в качестве разгрузки, то лучше дождись автобуса, который иногда бывает… или приготовься к водным процедурам. Отнюдь не безопасным - Кара-Су в секунду унесёт на десятки метров!
Преодолев все четыре метра ширины Кара-Су, можешь полюбоваться ярко синими ирисами на бережку речки, тучными виноградниками слева и справа, бросить восхищённый взгляд на снежные вершины гор, и дальше двигать к следующему препятствию – кольцевой дороге.
Далее по курсу - кладбище. Оно круглое, чуть больше сотни метров в диаметре. Это место древних ритуалов встретит тебя табличкой: КЛАДБИЩЕ ЗАКРЫТО ЗАХОРОНЕНИЕ ПО МЕСТУ ЖИТЕЛЬСТВА. Авторы этого шедевра никакие не некрофилы, а просто хотели поведать, что покойника следует отвозить на другое кладбище, к которому прикреплены все «места жительства» этого района.
На бугре, все склоны которого усеяны холмиками могилок, мудрые жители посёлка найдут ещё местечко между ограждёнными участками, иногда удаляя и сами заборчики…
Тропинка через кладбище проведёт тебя между оградок, за которые можно и придержаться, если вдруг мало ли чего.
Кладбище было особенным. Здесь похоронены мусульмане вперемежку с православными, как правило – тоже не отпетыми. Кроме посёлка геологов, за кладбищем издавна бытовали вольные поселения зэков и дурдом тоже поселением. Дураки под присмотром нянек обрабатывали плантацию лекарственных растений и умирали, не декларируя свою конфессию. Кто же станет возить таких покойничков через полгорода на приписное захоронение?
Неотпетые души таких покойников хулиганят при первой возможности, и горе тому, кто, не ведая о специфике, приходит на кладбище в благоухающих сумерках.
После кладбища почитай ты дома. Остаётся твёрдо продефилировать по улице и, наконец, родное КПП.
Для попавших в омут Краснознамённого Туркестанского Военного Округа маршрут от шашлычных шампуров в парке Гюльшан на окраине Ташкента до скалки в руках боевой подруги обычно проходит на автопилоте…
За столиками в этом парке развязывались самые запутанные служебные проблемы, а военные тайны накалывались на шампура.
Капитанам Бодышу и Бабазурину тускло мерцали слова из песни Высоцкого «капитан, никогда ты не будешь майором», и они безуспешно пытались решить неразрешимую в один заход проблему – увольняться капитанами или ждать мировой войны.
«Мировой», потому как никакая локальная Советской Армии не светила. Венгрия с Чехословакией были усмирены, Афганская – ещё и в страшном сне не виделась, а где-то там Ангола, насыщенная «Калашами», но туда тайными тропами пробирались накачанные спецы помоложе…
В этот вечер горный Чимган преподнёс сюрприз – короткий дождик. Вечерний воздух стал особенно прозрачным и свежим, в нём причудливо смешивались ароматы малосольных огурцов с ближнего базара и поздней клубники. Между скамейками парка загрустила продавщица мороженого, зато шашлычник подбросил в мангал пару чурок саксаула. Мало кто из европейских шашлычников знает, что самое калорийное и ароматное топливо для мангала - корни саксаула, которые никто не сможет раскалывать, их перебивают обухом, как каменные.
Подошёл роковой час заканчивать психологическую разгрузку ввиду наметившейся перегрузки и включать автопилоты.
Но Красная Армия – плоть народа. Рынок на пути, поэтому общение с местным населением неизбежно.
Восточный базар разлучил наших злейших друзей.
Бабазурин препирался с бабаём*, продававшим орехи не по четыре рубля как все, а по три.
- Сколько осталось орехов?
- Вот половина мешка.
- Беру все!
- Не-е, я все не продам.
- Как это?
- А что я буду на базаре делать?
- Ну ты, бабай, даёшь! Плачу по четыре рубля!
- Я продаю по три!
- Сколько продашь?
- Сколько купишь, но не все.
- Ну, как хочешь.
Обиженный капитан отошёл от странного старика; постоял, медленно расплетая перепутанные извилины в мозгу.
Русская армия отходчива, особенно при подогреве; капитан, усмехнувшись странному продавцу, опять подошёл к деду:
- Ладно. Давай два кило.
- Не дам. Только один.
- Ты ж говорил, сколько хочешь.
- Только один. Мне завтра ещё торговать!
Вконец раздосадованный Бабазурин махнул рукой и только стал отходить, как бабай его окликнул:
- Капитан! Бери два!
Но когда Бабазурин повернулся к нему, бабай добавил:
- Я согласен по четыре рубля.
Капитан выложил восемь рублей, и старик отсыпал ему половину орехов.
- А где весы?
- Зачем весы? Тут много.
Сумка с орехами оказалась тяжёлой – старик всё-таки отсыпал килограмма три.
Бабазурин пустился между торговых рядов базара искать товарища. Но вскоре понял, что вечерний восточный базар свои жертвы так просто не отдаёт…
Пока наш озадаченный покупатель топтался подле странного продавца орехов, Бодыш, отчаявшись найти соратника, решил, что тот ушёл сам и бросился его догонять. Трубу он почти преодолел и сорвался у дальнего берега, замочив только брюки и рукава. О кольцевой можно не рассказывать, – не МКАД двадцать первого века!
Наконец, автопилот довёл его до середины кладбища.
Яма для могилы оказалась выкопанной прямо на вершине холма посреди тропинки.
Это было настолько неожиданно, что Бодыш не успел выключить автопилот и очутился в яме.
После недавнего дождика края ямы были скользкими. Несколько попыток выбраться самостоятельно оказались безуспешными, и Бодыш решил дождаться помощи. В конце концов, сквозная через кладбище тропинка здесь одна, и кто-нибудь да по ней пройдёт.
Сумерки в предгорьях падают, как солдатское одеяло не плечи провинившегося несчастного, которому товарищи по оружию решили сделать воспитательную «тёмную».
Бабазурин в темпе одолел подсохшую трубу, виноградники и кольцевую.
Так как уже стемнело, по кладбищу он пошёл медленнее.
Яму он заметил, когда ноги заскользили по краю. Ну, уж нет, нас голыми руками не возьмёшь!
Отбросив сумку с орехами, Бабазурин успел ухватиться за оградку, ругаясь:
- Сволочи, мать вашу туда-то и дальше, вырыли могилу прямо на тропе.
Но тут капитана обуял ужас. Из могилы выдвинулись холодные мокрые руки и ухватили его за щиколотки. Хриплый голос произнёс:
- Куда без меня?
Задремавший и очнувшийся от комков земли, попавших ему на фуражку, Бодыш понял так, что неверный товарищ сам выбрался, а его собирается покинуть на произвол судьбы в этой холодной скользкой могиле. Он ухватил того за ноги, возмущаясь подобным предательством. Тот задрыгал ногами, пытаясь освободиться. Бодыш подпрыгнул и захватил ногу к себе в подмышку.
- Куда без меня?
Бабазурин вдруг заорал как Тарзан, захлёбываясь в переливах собственного голоса. Ежели кто ночью услышит подобные звуки, доносящиеся с кладбища, непременно перекрестится и унесёт ноги подальше.
Меж тем на голову Бодыша полилась, попадая в глаза, уши и рот, какая-то жидкость, горячая и солёная. По кладбищу поплыл аромат того заведения, которое в России именуют американским, а в Штатах русским.
Восточная ночь радовала звёздами. Своим красным глазом подмигивал Марс. Переливались Стожары, проверяя зрение влюблённых.
Ни созвездиям, ни влюблённым не было никакого дела до двух капитанов, уже побывавших в могиле, приготовленной отнюдь не для них. Грязные, мокрые и частично протрезвевшие, добрались они до своих благоустроенных пещер, источая противные чудному вечеру запахи, и поклявшись хранить происшествие в тайне.
Не получилось.
Парк Гюльшан умел хранить только военные тайны.
На следующий день люди посёлка возвращались с похорон, грызя грецкие орехи.