Я стою у забора. Вглядываюсь в синеву моря, рассматриваю свое отражение. Я по-прежнему на набережной. Людей прибавилось. Теперь издалека до меня доносятся крики детей, обрывки разговоров. Я не вслушиваюсь. Меня захватили мысли. Я все еще там. Там, где в первый раз попробовал. Там, где, можно сказать, и подсел. Несмотря на неприятные ощущения, которые испытывает будущий наркоман при первом употреблении героина, большинство все же пробует его во второй раз. Потом в третий. И так далее. Так же поступил и я. После того, что было на квартире, я встречался с теми парнями еще несколько раз. Они угощали меня некоторое время. Ждали, когда же я втянусь. В такие моменты между вновь прибывшим наркоманом и барыгой устанавливается новый вид отношений. Все карты раскрыты. То что раньше было просто дружеской забавой, превращается в бизнес. Теперь твое удовольствие не спонтанное, как было раньше. Теперь это не подарок, в честь дня рождения друга или угощение на поминках твоей пра-бабули. Теперь твое удовольствие полностью зависит от тебя. Оно распространяется порционно. Оно материализуется. Вырабатывается стойкий алгоритм, конечная цель которого – ширнуться и получиться кайф. Хотя слово «ширять» на наркоманском сленге значит «колоть себе в вену какие-либо наркотические вещества». А колоться я стал не сразу. Поначалу я просто занюхивал две маленькие дорожки и этого мне хватало. Я стал втягиваться. Меня уже не так тошнило, как в первые, но и должным образом прочувствовать «приход» я пока что не мог. Как и многие, я решил, что раз ни земного блаженства, ни страшной кары после первого приема я не испытал, значит можно смело повторять опыт. Опытные люди говорят, что в том то и вся фишка героина. Пока тебя не прет – ты и не наркоман по сути. Так, балуешься. Как балуются лишь одной сигареткой бывшие курильщики. Только наоборот.
Со временем, все торчки от мала до велика переходят на внутривенные инъекции. Такой способ упороться во много раз экономичнее и эффективнее нежели простое занюхивание. Эта новая ступень в твоем развитии означает, что ты, скорее всего уже плотно сидишь. Понятно, что сам себе в этом ты толком признаться не можешь. Признаться в том, что ты наркоман – это значит автоматически выйти из той окутывающей со всех сторон зоны комфорта. Зоны, где всегда так тепло, уютно, где нет никаких проблем, ибо они все отходят далеко на задний план, из зоны, где весь мир существует только для тебя. Немногие пойдут на это. Поэтому большинство нариков умирают, так и не произнося вслух той запретной фразы «Я – наркоман». Простые обыватели сочтут это ужасным. Для торчка же это всего лишь приятная дремота, которая со временем, без пробуждения, превратиться в глубокий сон, в котором нет места пробуждению.
Те же, кто все-таки решается выйти из зоны, сталкивается с ужасающей реальностью лицом к лицу. После первых дней завязки человек обычно делает подобные выводы: «Счастья, без ширева уже не будет. Меня с головой накрыли серые будни, в которых простая улыбка и то самый редкий гость, дождаться которого порою просто нет сил». Выйдя из одной, маленькой, простой системы, где все законы до крайности просты, а путь к счастью заранее известен, наркоман встречается с новой, пугающе большой системой, где порядки изменяются буквально по часам и приспособиться к ним попросту невозможно. Тогда, его накрывает сильнейшая депрессия, подкрепляемая легкими кумарами, предвещающими настоящую ломку. Через время тебя настигает и она. Попытаться описать этот процесс достаточно трудно. Это как болеть тяжелым гриппом, только раза в три сильнее. Такие прелести как лихорадка, безудержные рвота и понос (нередко в одно и то же время), постоянные боли в мышцах и суставах, сравнимые разве что с судорогами, сопровождают измученного нарика минимум пять-шесть дней. После того, как ломка кончается, тебя еще целый месяц сопровождают отсутствие аппетита вкупе с мощнейшей депрессией. До этого этапа доходят максимум процентов десять завязывающих. И если торчок каким-то чудом выдерживает все эти изуверства, которые проделывает с ним его организм, то есть какой-то шанс слезть с иглы. Однако, преодолев фантомные боли (в реальности наркоману ничего не угрожает), субьект сталкивается с общественным мнением, которое едва ли лучше. Торчок понимает, что друзей (нормальных людей, а не таких же нарколыг как он сам) у него почти не осталось. На работу его никто не возьмет из-за поганого внешнего вида и банальной неработоспособности. Материальные средства его на исходе, так как большинство из них было спущено на дурь. Квартира практически пуста – все ценное, что было в его убогом жилище давно было отдано в ломбарды и цыганам практически за мелочуху. Приходиться начинать жить заново. Все же большинство, после длительного перерыва опять возвращается к наркотику. И так по кругу. Дохнут лет через пять. Может быть и раньше.
На набережной похолодало. Солнце зашло за откуда-то взявшиеся облака. Поднялся сильный ветер и море заволновалось. Поднимаю голову к небу. Вижу грозовые тучи. Надо бы валить отсюда по-хорошему, пока меня не застал ливень, здесь, вместе со всеми этими стариканами и визгливыми детьми. Я потягиваюсь, хрущу шейными позвонками и спешу к берегу. Пляжники-матрасники, загорающие бабушки, которые так любят выставить напоказ свои мерзкие на вид обвисшие груди и целлюлитные ляжки, и томного вида девицы, при взгляде на которых в голове сами по себе рождаются разного рода нехорошие мысли уже быстренько разбежались по своим норкам, только завидев надвигающиеся тучи. Я прохожу через железнодорожные пути, смотрю влево-вправо. Пару лет назад, одному моему знакомому отх**рило ноги поездом. Ирония заключается в том, что он был профессиональным бегуном и даже имел звание мастера спорта. К сожалению, его удалось спасти. Первые несколько месяцев он просто лежал в больнице, находясь в полуобморочном состоянии, не в силах поверить в правдивость случившегося. А когда вышел из больницы, то сильно запил. Я всячески старался избегать его. В оказанной ему материальной помощи и поддержке со стороны друзей, родственников и просто благородных людей, я абсолютно не видел смысла. Уже давно мне было известно, чем все это для него закончится. Так и вышло. Однажды, одним замечательным зимним утром, как раз в канун нового года, бывшего МС по беговому спорту нашли утопившимся в собственной ванной. Предварительно он наглотался таблеток снотворного для более действенного эффекта. Находчивый малый был, скажу я вам.
Я иду вдоль набережной, по хорошо асфальтированной дороге. Это редкость для нашего города. В основном дороги пребывают в ужасающем состоянии, но местные уже давно привыкли к этому положению вещей. Лишь когда возвращаешься из столицы замечаешь, что постоянные трещины и проросшая сквозь асфальт трава это не совсем нормальное явление. Дня через три перестаешь обращать на это внимание.
По пути встречаю разного рода забавные парочки влюбленных. Они миленько держаться за ручки и о чем-то тихо разговаривают. Парни в основном одеты в короткие спортивные шорты, черные футболки или майки-алкашки. Когда снимаешь их через голову, слышишь характерный треск. Статическое электричество во всей красе. Девушки носят обтягивающие кофточки всевозможных цветов. Не брезгуют и спортивными штанами. Такие парочки встречаются повсеместно и все они на одно лицо. Некоторые счастливчики уже носятся с колясками, в которых орут дети. Малышам уготована та же участь. В садике они научаться ругаться матом, в первых классах впервые пошлют учительницу. В пятом будут рассказывать вымышленные истории о своих многочисленных сексуальных похождениях, которым позавидовал бы сам Маркиз Де Сад. Начнут курить и будут на спор решать, кто в этот раз пойдет в ларек за слабоалкоголкой. Потом они попробуют травку, а может быть и клей. Просекут фишку, попытаются упороться с помощью Триганде или Туссин-плюс, а может быть попробуют и что-то потяжелее. Со временем, какая-нибудь неудачная подруга залетит от такого индивидуума и в результате получиться еще один спиногрыз, которому также предстоит постичь всю прелесть этой жизни.
Я уже недалеко от дома моего товарища. По-настоящему крепко мы с ним никогда не были связанны, все ограничивалось банальной накуркой и последующим общим угаром. Вот и в этот раз я решил обратиться к нему за помощью.
Подхожу к подъезду. Старушки уже на лавках. Походу они тут застряли навечно. Сколько я раз я бы здесь не появлялся, у входа, пристально разглядывая, меня всегда встречали эти бабки. Я стараюсь натянуть на лицо милую улыбку, которая должна якобы символизировать мои добрые намерения. Получается плохо. В итоге –дурацкая ухмылка в стиле «местный вася». Вежливо здороваюсь с бабушками, киваю головой.
–К кому? – задает мне вопрос одна из них. По-видимому эта здесь лидер.
–К другу, в двадцать третью, - спокойно отвечаю я. Для убедительности прибавляю,– на второй этаж.
Вопросов больше нет. Бабуси решают, что ссать или колоться в подъезде я не собираюсь. С меня сразу снимаются какие-либо подозрения. Я становлюсь им не интересен.
Поднимаюсь по лестнице, перепрыгиваю через две ступеньки. Звоню. Слышаться ленивые шаги. В прихожей загорается свет. Я стою на лестничной площадке в расслабленной позе. Руки в карманы, одна нога слегка согнута в колене.
–Ща, погоди секунду, – слышится мне через дверь.
Поворот ключа в замке. И вот уже передо мной знакомое лицо: круги под глазами, растрепанные волосы – жалкий вид.
–Привет! Рад тебя видеть, – радушно начинает он и жестом приглашает меня войти. В прихожей как всегда неубрано. Обои то ли поцарапаны котами, коих у моего товарища двое, то ли вообще отсутствуют. Грязный линолеум. Повсюду раскидана изношенная обувь. В комнате обстановка не лучше.
– Че приперся? – слышу я вопрос.
– У тебя есть что-то? Угости, будь другом. А то я на мели. Барыга вчера слил мне какую-то бодягу, так и то пришлось делиться с одним богатеем – долги.
Ловлю на себе недовольный, укоризненный взгляд. Он хороший парень. Но я всегда знал, что в нем живет маленький еврей. Самый настоящий еврей, который с нетерпением ждет Пейсах и усердно кушает мацу. Нет-нет, с национальностью у этого засранца все в порядке. Просто он слишком уж непрост на подъем. Особенно в вопросе денег и курева.
– Ну же, не будь оленем! Гони нах*й из себя этого еврея, он меня бесит. Давай дунем.
–Бля, ну у меня совсем мало осталось. Мне еще на завтра надо.
Я молчу. Стою и смотрю на этого жлоба. Меня забавляет глядеть, как он пытается выкрутиться из этой ситуации.
– Ну ладно, фиг с тобой. Тольку чур фольга и хавка с тебя, – наконец соглашается он. В ответ я утвердительно киваю.
– Подожди пять минут. Я в магазин сгоняю, – говорю я, разворачиваюсь, открываю дверь и выхожу в подъезд. Дверь за мной закрывается. Ну что ж, отлично. Я этого типа, можно считать, уговорил, теперь остается просто купить все что нужно.
Сворачиваю за угол, вижу продуктовый магазинчик. Вхожу. Меня встречают громкая музыка и угрюмая тетя за прилавком:
– Драсьте, – говорю я,– дайте какую-нибудь самую дешевую шоколадку, колу литровую и воды негазированной два литра.
Продавщица лезет под прилавок. Достает оттуда плитку шоколада. Я протягиваю ей деньги:
– Воду возьми в холодильнике.
Я открываю в холодильник, достаю оттуда две бутылки. Закрываю, бросаю через плечо дежурное «спасибо».
– Эй, сдачу возьми!
– А, да, точно, – спохватываюсь я.
Выхожу их магазина, спешу обратно в квартиру. Мой друг уже приготовил все что мог и ждал меня:
– Режь бутылки, а я сделаю колпак.
Беру ножницы в руку. План таков: отрезаем дно у меньшей бутылки, горлышко у большей. Все просто. После того, как все сделано, в двухлитровую бутылку, вернее в то, что от нее осталось, до краев наливаем воды, а горлышко литровой оборачиваем фольгой – колпаком. Всовываем бутылки друг в друга. После этого аккуратно проделываем в фольге много дырочек тонкой иглой и засыпаем в колпак что надо. Погружаем верхнюю часть нашей конструкции в воду, вплоть до горлышка и подносим зажигалку к содержимому. Держим огонь в колпаке, попутно медленно поднимаем верхнюю часть бутылки. Вместе с воздухом, во вновь образовавшуюся полость будет входить и волшебный дым. Все, что теперь остается сделать это просто снять колпак и втянуть дым, задержав его в себе на четыре-пять секунд.
Прокрутив у себя в голове эту незамысловатую комбинацию я приготовился воплотить ее в реальность.
Травы оставалось совсем чуть-чуть. Буквально пара тяжек. Но нам и этого хватило. Вернее, могло бы хватить, если бы не этот сраный сквозняк. Мой кореш открыл окно, чтобы мы могли в него спокойно выпускать дым. И как раз в тот момент, когда мы уже собирались дуть, дверь лапами приоткрыл кот. Этот жирный котяра всегда доставлял проблем. Он любил точить свои когти об обои, ссать на ковры, под ванную и спать на одежде. Из-за этого его хозяин был вынужден ходить весь в волосах, что отнюдь не придавало парню внушительности. И конечно же Котофей любил пожрать. Этот пушистый мешок с дерьмом только и делал что жрал. Притом еду он всегда выпрашивал. Даже у гостей. Подходил к любому, кто бывал дома и начинал жалобно орать. Гости или хозяин естественно долго не выдерживал и бросали что-нибудь этому проглоту. Такой вот паразитический образ жизни вел Котофей. Сегодня же он решил почтить нас своим визитом в самый ненужный момент.
Раскрытая бумажка, в которой лежала трава легко поддалась силе тяжести и в тот же момент слетела на пол. Трава оказалась вся на полу. Точнее, на ковре. И собрать ее снова было довольно трудно. Даже если бы мы и решились собрать остатки нашего гашиша, пришлось бы курить его вперемешку с кошачьими волосами, мусором и всяким прочим калом.
Пару секунд мы просто стояли и безразлично втыкали, иногда переводя взгляд с пола на окно, с кота на дверь. Потом мой друг решил всыпать ******ей четвероногому. Кот в тот же миг понял, что пора сматываться и поспешил засунуть свой толстый зад под кушетку. Выглядело это забавно. Этот кот вообще был забавным и делал забавные вещи. Вот только обламывать веселуху ребятам это как-то не по-пацански. Но коту было глубоко наплевать.
– Бля – только и смог выдавить из себя ошалевшей товарищ, заглядывая под кушетку и пытаясь достать кота рукой, – Что делать теперь?
– А у тебя ничего другого нет? – поспешил спросить я, – хотя бы выпить?
На пару секунд этот засранец замешкался: в нем проснулся еврей.
–Ну? – переспросил я.
–Бутылка виски осталась в тумбочке.
–О, так это замечательно! – ответил я. Люблю украшать речь всякими громкими словами типа «замечательно» или «прекрасно, превосходно». Особенно, если речь идет о выпивке, шмале или ширеве.
–Пошли на крышу соседнего дома, там и разопьем.
Я пошел в прихожую, обулся, подождал пока парень достанет из тумбочки виски. Мы вышли на лестницу, спустились вниз. Быстренько прошли мимо старушек. Но те уже не обращали на нас внимания, убедившись в нашей порядочности.
Дом, на крышу которого мы собирались подняться, находился недалеко. Буквально пара кварталов и мы уже стояли у подъезда. На двери был домофон. Не люблю я эти домофоны. Нет в них душевного тепла. Самым душевным в истории подъездов был, конечно, кодовый замок. Там все просто: подошел, внимательно посмотрел на кнопки. Если человек обладал хоть каплей серого вещества, то нетрудно было догадаться, что суммированное нажатие самых затертых кнопок непременно бы открыло входную дверь. С домофоном такого не прокатит. Тут приходиться учитывать человеческий фактор. Но я знал один действенный способ.
– Может, повезет, – сказал я, нажимая на циферблате число семьдесят восемь.
Жду. Раздается два протяжных гудка, напоминающих по звуку телефонные, после слышится человеческий голос:
–Кто?
–Здравствуйте, – как можно вежливее стараюсь я, – это ваш сосед из семидесятой квартиры. Выходя из дома, я по-видимому забыл взять ключи от подъезда. Такая неудобная ситуация. Не могли бы вы открыть дверь?
Пара секунд молчания с другой стороны. Наконец дверь открыта.
Поднимаемся по лестнице. В подъезде темно даже днем. Лампы выбиты или просто отсутствуют. Бедным жильцам, бродягам и наркоманам приходиться тыкаться носом в темноте, как слепым котятам. Подошли к лифту. Жму на кнопку. Кто-то уже едет. Причем вниз. Дожидаемся пока лифт достигнет первого этажа. Двери открываются. Оттуда выходит допотопного вида старикашка. Я и мой товарищ дружно потупили глаза в пол, пропустили старикана и зашли в лифт.
Едем на девятый. Молча. Разговаривать особо не о чем. Мы жаждем оказаться на крыше, посмотреть сверху на этот дерьмовый городок, пофилософствовать. Я взял из рук моего будущего собутыльника бутылку и теперь внимательно ее разглядываю. На бумажной этикетке красуется надпись «Ballantine’s Finest: Blenden Scotch Whisky». Люблю виски. Это сорокаградусное пойло всегда вселяло в меня хоть какую-то надежду. Самые поганые моменты моей дерьмовой жизни виски с радостью помогал мне пережить.
Двери лифта открываются и мы выходим на площадку. Выход на крышу перед нами. Проходим по старой, скрипучей лестнице. Наконец мы наверху.
Я окидываю взглядом весь город. Отсюда, с крыши я могу видеть практически все. Вон там, на севере, недавно построенная церковь. Я часто задаюсь вопросом: «Нахрена нам такая здоровенная церковь?». Эти верующие меня забавляют. Мало того, что они свято верят в невидимого дядьку, который с высоты небес следит за всем миром и управляет миллиардами жизней, так они еще готовы тратить бешеные бабки на строительство церквей. На юге виднеется море – наша главная достопримечательность. Всем известен его плачевный экологический уровень. Но это не мешает туристам, с завидным постоянством набегать сюда каждый год. У них это называется «открыть пляжный сезон». Меня же, море влекло всегда только с эстетической точки зрения. Я никогда не понимал того рвения, с которым тысячи жрущих ртов и срущих жоп устремляются намочить свои в большинстве нелицеприятные телеса в соленой воде. Валяться у кромки воды, загорать тоже не было для меня особым удовольствием. А вот наблюдать за красотками с их соблазнительного оттенка бронзовой кожей было уже интереснее. Такие картины всегда вызывали у меня насмешливую улыбку. И эрекцию. Их поведением было для меня за гранью понимания. С одной стороны – мой член, который прекрасно понимал те ультразвуковых волны, которые испускали тела этих юных богинь. С другой – разум, который яро бунтовал против всего этого. Только призадумайтесь: подолгу лежать на пляже, принимать солнечные ванны, бегать с дебильной улыбкой из воды на сушу и обратно, смеяться вместе со своими друзьями, которые сдадут вас при первых же предъявах со стороны милиции – у них это называлось «весело проводить лето». «Лето – это маленькая жизнь». Все, как один они талдычат это. В сущности, это правда. Однако, почему нельзя придумать хорошему времяпровождению какую-нибудь другую формулировку? Я тоже хотел отдыхать, но меня жутко бесило все это. Они ценили себя, ценили свою жизнь. То, что они делали, то как они отдыхали, считалось у них высшим благом. Они просто не могли подняться выше. Не могли придумать что-то интереснее. А я мог. Поэтому я выбрал наркотики.
Иногда, просто от нечего делать, я приходил к морю, садился прямо на песок и рассматривал пульсирующую водную гладь. Вода сливалась с небом и было трудно различить горизонт разделяющих их. Да и не хотелось этого делать. Хотелось верить, что мир един, что все взаимосвязано. Что небо это продолжения моря, что смерть это продолжение жизни, что ненависть это продолжение любви. Но рано или поздно солнце садилось и окрашивало небо в мягкие бордовые тона. Или просто заканчивалось действие веществ.
Мы открыли бутылку. Коричневатая жидкость приятно поблескивала на солнечном свету. Я вдохнул терпкий запах напитка, вмещающий в себя нотки меда, пшеницы, тмина. Сделал первый глоток. Пойло быстро растеклось по моему организму, оставляя после себя приятную теплоту. Я передал бутылку своему другу. Тот сделал неслабый глоток, поморщился после чего закашлялся.
– Ух, бл*ть, – прохрипел он откашливаясь, – надо с этим аккуратнее.
Я кивнул головой, выражая знак согласия. Отхлебнул еще. Потом еще раз и еще раз. И с каждый разом мир становился все лучше и лучше. Все красочнее и красочнее.
Мы уселись у самого края, но возможности упасть вниз у нас, к сожалению или к счастью, не было. Передавая бутылку из рук в руки мы поочередно делали глоток, рассматривали этикетку, после переводили глаза в синеву неба. Сегодня небо было особенно ярким. Точнее, оно становилось все ярче и ярче пропорционально тому, как исчезала жидкость из бутылки. А исчезала она быстро. Вскоре ее совсем не стало. Я продолжал держать в руках пустую бутылку.
– Знаешь…Хорошо, что я решил зайти к тебе, – прервал я затянувшуюся тишину. Мы вдвоем изрядно выпили, расслабились. Языки наши развязались и уже были готовы пороть полную чушь, – а то я бы совсем загнил.
–Чего? – спросил меня мой поддатый товарищ.
– Ну ты понимаешь. Хотелось общения, человеческого тепла, – неуклюже продолжал я.
– И что? Ты его получил?
– Вроде бы да. На душе как-то легче стало.
– Ты просто напился.
– Возможно.
Я уже успел забыть, что посетил моего давнего знакомого чисто в практических целях. Вылилось это в весьма душевное времяпрепровождения.
– Как поживает твоя бабища? – я решил сделать вид, будто мне интересно.
– Нормально. Сегодня увижусь с ней.
Я выдавил из себя небольшой смешок. Это слегка оскорбило моего друга и я решил оправдаться.
– Она тебя еще не задрала?
Он не ответил. Наверное, она его не задрала. Я никогда особо не симпатизировал этим постоянный парням. Было в них что-то неуловимо жалкое. Мой друг отвернулся и всматриваясь вдаль погрузился в раздумья. Я решил его не отвлекать. Эти постоянные парни любили картинно погружаться в раздумья, изображая «серьезные» отношения. Они были смешны. По крайней мере в моих глазах.
Я слегка засиделся. Жопа начала затекать, а мышцы хотели размяться. Я попытался подняться. Оперся одной рукой на парапет, а другой, в которой была бутылка оттолкнулся от поверхности. Стал на ноги. Я решил сделать первый шаг. И только тут я понял, насколько я пьян. Вся прелесть опьянения для меня заключается в переходе из сидячего положения в стоячее. Волшебное действие бухла по-настоящему можно оценить только так. Выпить сидя, а потом, минут через пятнадцать, попытаться встать.
Я сделал один широкий шаг вперед, потом несколько маленьких шажочков в сторону, стараясь привыкнуть к быстро изменившимся законам тяготения. Мои движения были плавными, неточными. Мне казалось, что лицо мое опухло, словно от укуса нескольких десятков пчел. Все проблемы оказались далеко позади и только их слабое эхо, подобное камню, упавшему в глубокий колодец, доносилось до меня. Я смаковал эти чувства. Они мне нравились.
Мне захотелось подурачиться. Я решил изображать из себя пьяного. Такого пьяного, который известен даже детям – старательно икающего мужика с красным носом. Его качает из стороны в сторону, словно маленький катерок, оказавшийся посреди моря во время ужасного шторма. Я валился на одну сторону, поддавался свободному падению, но в последний момент всегда оказывался на ногах. Окружающие, которые видели меня во время исполнения этих пируэтов, почему-то всегда решали, что я веду себя так в серьез. Меня это бесило.
Я решил исполнить «Танец маленьких лебедей» Петра Ильича Чайковского. Просто так. Для себя. Я поднялся на носочки – некое подобие настоящих пуантов и принялся бегать по крыше перекрестным шагом, попутно напевая себе под нос главную тему этого балета. Я так увлекся, что решил слегка поимпровизировать в балетном ключе. Я крутился вокруг себя но одной ноге, выбрасывая вторую. Разгонялся и выполнял корявый прыжок в продольном шпагате. Это могло продолжаться долго, но я все-таки еще совсем новичок в балете. Выполняя один из моих виртуозных прыжков, я неудачно приземлился, повалился на землю – вывихнул ногу и слегка поцарапал еб*ло. Разбил нос.
Мой друг все это время находился в стороне и наблюдал за мной. Сначала молча. Однако, мое поведение все больше и больше смешило его, так что к моменту падения он уже вовсю хохотал. Я тоже хохотал. Мы находились на крыше и от души смеялись. Каждый из нас по-своему был счастлив. Он хохотал и смотрел на меня. Я хохотал уткнувшись ебл*щем в смоляную поверхность крыши.
– Эй, ребята! Вы кто такие? – раздался чей-то голос.
Я поднял голову. Передо мной, в десяти шагах стояли три парня и одна девчонка. Парни были одеты весьма скудно: разношенные шлепанцы-вьетнамки на ногах, какие-то безвкусные майки и спортивные шорты. На их смуглых лицах явно не присутствовали признаки интеллекта. Местные. Городские маргиналы. Или просто гопники. Девчонка была такая же: шлюховатого вида, немного лишнего веса, какое-то затертое платьице и наглая харя.
– Вы вообще с какого района? – спросил меня один из парней.
Мой знакомый к этому времени уже успел подняться на ноги и подойти к парапету, преграждающему путь на следующую часть крыши. Я успел подняться только на колени.
Девчонка что-то шептала на ухо одному из пацанов. Тот слушал ее и ухмылялся.
– Вы что вообще тут делаете?
Я не реагировал. Продолжая подниматься на ноги я вспомнил, что в руках у меня находиться пустая бутылка виски. Это придало меня уверенности. Я сделал вид, что отпил глоток, потом с трудом поднял голову и посмотрел на всю компанию. Они медленно продвигались в мою сторону.
– Да они точно педики! – прокричала девчонка.
А вот это меня уже задело. Хотя если поразмыслить логически, ее предположение не выглядело таким уж странным. Особенно для подростка четырнадцати-шестнадцати лет. Два парня находиться на крыше. Один из них прячется за парапетом, другой просто не реагирует, да и еще не смотрит в глаза. Можно было принять это за смущение, хотя мне просто было сложно поднять голову.
Я обвел глазами четверку и громко сказал:
– Закрой рот, шлюха! Мы просто тут гуляем. Понятно тебе?
О да! Я распалился не на шутку. Девчонку по-видимому моя реплика слегка задела.
– Ты мне это сказал, детка?
Мне это напомнило сцену из какого-нибудь трешевого боевичка девяностых.
– А как ты думаешь, корова? – продолжал я.
Тут я заметил, что парень слева держит руку в кармане шорт и чем-то там щелкает. Он медленно приближался ко мне и чем-то пощелкивал в кармане шорт. Я решил, что это выкидной нож. Получил выкидным ножом под ребро от какого-то припизж*нного подростка, да еще и сегодня, у меня не было в планах. Тогда я с радостью обнаружил бутылку виски, которая все это время находилась у меня в руке. Я стал в оборонную позу, поднял бутылку на уровне груди и предупредил:
– Полегче, парень. Подойдешь ближе – получишь бутылкой по еб*лу!
Парень намек понял сразу. Бутылка была тяжеленькая а и мой внешний вид вселял хоть и маленькую, но все же капельку уважения. С носа у меня капала кровь, следы которой были и на лице. Так что, мое падение сыграло мне на руку.
Пацан вынул руку из шортов, показал мне, что она пустая и сделал маленький шаг назад.
В этот момент ко мне подошла девчонка. Выкидного ножа у нее не было, но я все равно держался от нее подальше. Она пыталась выяснить, за что я ее оскорбил. Выглядела она обиженно, мне даже стало ее как-то жалко. Поэтому я сказал:
– Просто держи рот на замке. Хорошо, киса? – сказал я и ласково похлопал ее по сочной заднице.
Девочка была довольна. Она что-то сказал пацанам, которые теперь с каким-то укором во взгляде смотрели на меня и вся четверка отправилась в противоположную сторону. Я крикнул им вдогонку:
–Эй! Это ведь не значит, что сейчас вы позовете своих друзей и они всей компанией придут нас *****ть?
– Нет. Конечно нет, – грустно сказал один из парней. Как-то уж очень быстро они сдались.