Стыковка

Лада Мерседесовна Жигулева
  Ах,не следовало мне вводить в ткань этого повествования Алеся. Читатель уже подустал, устала и героиня,  и вдруг начинается новая линия, к тому же претендующая на эксклюзивность. Оставим вообще тему Алеся! Пусть он будет здесь лишь тенью - черным вороном, пророком, неуловимым мстителем и кармическим Злом. Не надо о нем! Не надо. Уважай фактуру. Он должен стоять отдельно. Посвяти ему "Братство Тупика", расширенную версию. Не отдавай ему и без того перегруженные страницы "Светлого Пути Женечки Светловой"!

...Да, я так собиралась сделать. Но не получилось. Он вошел и туда, и сюда, И не выгонишь же теперь мертвого.
Если кому-то хочется понять, каким стилем Алесь писал, то вот его проза:
  Не замечая всего  прощального сумасбродства скупой на разнообразия природы городского парка никчемный, выпотрошенный семидесяти двухчасовой непрерывной, бессонной работой, я возвращался домой – в отделении погибал хороший мальчишка, сынок моего сокурсника, и переломить ситуацию получилось очень не просто. Так не просто, что передать ребенка другой смене докторов было нельзя – любой недогляд или перебор приводят к необратимой потере. Ведь по-хорошему – никакой преемственности ни в медицине, ни в какой-либо другой тревожной службе нет. Каждый пожарный сбивает жар пожара по-своему, и лишь придерживаясь каких-то общих правил, основ, а судьбу успеха или поражения зачастую решают небольшие особенности или детали методологии.
Клиника всегда встречала всех своих жертв – и врачей, и пациентов - неласково, жестоко, и не известно, кому из них больше доставалось проблем и разочарований на фоне ликующих лозунгов разлитого по стаканам пьяного социализма. Да, мы работали с техникой, сделанной по последнему слову техники. Даже новое оборудование сразу же прощалось с нами  или вовсе не работало, или того хуже – шумело так сильно и надежно, что операторам-хирургам было просто невыносимо, трудно, практически невозможно работать. Все дышало лживой логикой нищих на нравственность потомков могучего пролетарского племени. Классики мутной философии открыли истину лишь наполовину, да, пролетариат действительно был могильщиком буржуазии, и если бы только буржуазии!  Продажный до хруста костей класс – оказывался еще и собственным могильщиком, радостным и талантливым убийцей своей страны, Родины-России.  И светлое будущее – пьянство и воровство никогда не обойдет его стороной.
Рассказывать о том, как медики обслуживали и обслуживают своих пациентов тогда и сейчас – не хочется. Всем бы было лучше, если бы доктора и сестры милосердия – лечили больных, а не обслуживали. Но для этого надо было всего-навсего родиться в другой стране или не рождаться вовсе. Уже тогда казалось очевидным, что некое тайное общество младенцев твердо определилось не появляться на белый свет никогда, лишь бы не помешать, не замедлить самоуничтожение любимой родины, а по сути своей – суррогатной матери, бездушной и безнравственной.
Больше всего такой острой печали падало на плечи тревожных жителей земли – медиков из экстренной, неотложной или скорой помощи, несчастных следователей и оперативников, перемалываемых молохом невозможности противодействия беде в почти любом ее проявлении, и военной разведке, которой безуспешно затыкали все дыры тришкиного кафтана, урывающего живой труп давно развалившегося на куски государства. Униженный и раздавленный Александр Солженицын воскрес из лагерного небытия, прикоснулся к кровавым архивам, и вовсе не догадываясь, что эти архивы хранили  в себе лишь приукрашенную, изначально отполированную информацию.