Фото с сайта zverenki.com - немецкая овчарка
Овчарки способны контролировать свои чувства, эмоции и инстинкты и делать выбор в пользу долга, что не всегда способны делать некоторые люди.
ХВЕДАР ЖЫЧКА "ДЕНЬ БУДЕТ ЯСНЫМ"
Повесть
Перевод на русский язык, сделанный по украинскому переводу с белорусского языка
ЧАСТЬ 1
МЫС УГОРЬ
22. ПРОВОДЫ
Боцман приказывает:
- Одеть всем парадную форму, выстроиться в кубрике.
Сегодня отъезжают демобилизованные. Уезжают навсегда, в свои родные места.
Командир ходит вдоль строя, произносит прощальную речь:
- Мы провожаем в запас наших славных ветеранов... От имени командования выношу благодарность за вашу добросовестную службу, дорогие товарищи. Все вы продемонстрировали образец самоотверженного служения своему социалистическому Отечеству, выполнили почётную обязанность гражданина СССР.
Говорит тихо и нескладно — волнуется. Тяжёлая это вещь — прощание. Мы вон сколько прослужили вместе и то чуть не плачем. А они же вместе прошли от Ладоги до Кенигсберга, пережили нелёгкие походы по заснеженным полям и топким лесам.
- ...Мы уверены, что и на фронтах мирного труда вы покажете пример героизма. А мы тут будем свято беречь боевые традиции подразделения, надёжно охранять священные рубежи Родины. Пишите нам письма, рассказывайте о своих успехах... Счастливой вам дороги, дорогие побратимы!
Первыми отъезжают Башкиров и Генералов. Им ехать через Москву, поезд отправляется где-то после обеда. Потому в порт надо появиться как можно раньше, чтобы успеть оформить проездные документы.
Богданову тоже можно ехать с ними до Москвы, но командир его отговорил, сказал, что завтра будет удобнее поезд, без пересадок.
- Ну что же, не хочешь с нами вместе, так давай расцелуемся, - подходит к нему Башкиров и крепко стискивает в объятиях. - Бывай, дорогой Николай, может, ещё встретимся. То-то будет радостей! "Эх, яблочко!.."
- Не отпустит тебя твоя толстопятая жена и на два шага, - пробует шутить Богданов. Шутка у него не получается.
Генералов хлопает глазами: совсем раскис. Повторяет одно и то же:
- Братки! Так ждал... а не хочется ехать. Ох, братки!
Петька заводит драндулет, подгоняет:
- Давай, Башкиров, прощайся с Альмой и в кузов.
- А что? - приседает тот на корточки перед собакой. - Дай лапу, Альма. Уезжаю я. Понимаешь? Всё ты понимаешь. Ну, бывай, милая.
- Братки!.. - стонет Генералов.
- А чтоб тебе! - сердится Петька. - Садись уже, чучело ты гороховое.
Ещё раз жмём руки, проводим до ворот. Башкиров и Генералов залезают в кузов, командир садится в кабину. Драндулет выпускает клубы дыма, срывается с места.
Бывайте, друзья!
Возвращаемся в кубрик. Богданов молча укладывается на койку, поглаживает гитару, но струны не трогает. И его, знаем, сейчас трогать нельзя.
Шкода открывает чемодан, копается — не забыл ли чего. Он не очень охотно едет в свою Полтаву, всё ещё боится, что не сможет там устроиться как след. Очень он осторожный. Не из тех, кто умеет сразу приспособиться к обстоятельствам.
Нам нечего делать, тыняемся по кубрику. А тут ещё Альма скулит под дверями.
Наконец слышно тарахтение грузовика. Вернулись Петька и командир.
- Ну, Пётр, тебя я не буду провожать, - обнимает командир Шкоду. - Там всё улажено, Петька покажет. Счастливой тебе дороги.
Богданов нехотя поднимается с койки, протягивает Шкоде руку, потом неожиданно обнимает за шею, целует.
- Извини, Пётр. Подкусывал я тебя часто. Не думай, не от злости...
- Знаю. Да оставь ты... - Шкода не ожидал такого прилива чувств. Неловко ему. - Оставь, Николай, я всё понимаю. Бывай.
...Ужинаем молча. Пусть стало за столом. Еда не лезет.
Такой уж этот день. Вон Богданова оставили одного. Мучится бедняга. Пусть бы лучше ехал со всеми, "пластом до Москвы", как он сказал... А ведь нет, оставили ещё на одну ночь. Заснёт ли он? Да и мы вряд ли уснём.
Поворачиваюсь сбоку набок до полночи. Разные мысли лезут в голову. Хочу представить Башкирова, Шкоду и Генералова в гражданской одежде. Башкиров, конечно, в засаленном комбинезоне возле трактора. Шкода — в галстуке, светлом костюме. А Генералов? Его трудно и представить в чём-то другом, чем матросская роба...
- Подъём! — свистит в дудку дневальный Лимберг.
Смотрим — Богданова и след остыл. Поехал, говорит Гриша, на рассвете с командиром. И попрощаться не захотел.
Только гитара лежит на его койке. Оставил память...