Ходит маленький человек по пожелтевшим от старости страницам книг, шелестя шершавыми листами, и сдёргивает шинели с плеч чиновников и значительных лиц. Навсегда в душе читателя он останется бедным и жалким титулярным советником Акакием Акакиевичем Башмачкиным, по которому, может быть, и заноет чье-нибудь особенно ранимое сердце. Незавидное у этого человека бессмертие. Как и у прокуратора Иудеи Понтия Пилата, по трусости своей погубившего чистую человеческую душу, позволив ей улететь в другой мир, мир покоя и тишины. Скупой рыцарь в памяти останется порабощенным своим пороком, а не благородным типом, каким, видимо, он был в далёкой молодости. Сальери не может расцениваться никак больше, чем завистником. А про Обломова вообще редко вспоминают: пускай себе дальше лежит на своем диване, запахнув покрепче полы своего старого халата.
К чему я веду, спросите вы меня? Отвечаю: посмотрите на свою жизнь трезвым взглядом, оцените ее в полной мере, попробуйте на язык, вкусна ли она или же отдает кислинкой, проверьте зубами на прочность. И если вас не устраивают её физические составляющие, то попытайтесь исправить, сделать ее лучше. Потому что после вас могут остаться летописцы, которые поведают людям о худших из ваших человеческих качеств. Будьте благородны, чисты, подавляйте в себе зависть, лень, трусость и прочие низкие требования сердца. И, как высказывался Аль Квотион, "даже если ты считаешь свое мнение истиной в последней инстанции, не смей, слышишь, никогда не смей разрезать чужую душу. Оставь каждому право любить так, как он умеет".