МИСТИКА И РЕАЛЬНОСТЬ «МАСТЕРА И МАРГАРИТЫ»
Москва, 18 мая 2013 года. По улицам в центре города идёт группа литераторов, в которой нахожусь и я. Замечательная тёплая майская погода, прекрасное настроение. Занятый беседой с коллегами, я не обращаю особого внимания на наше изменяющееся местонахождение. И вдруг – громкий голос православного журналиста Леонида Виноградова возвращает меня к действительности: «Обратите внимание! Мы – на Патриарших прудах! Как можно заметить, здесь нет и никогда не было трамвайной линии! Следовательно, никакая Аннушка не могла тут пролить никакого подсолнечного масла…» И тут я вспоминаю: и пруды, и скамейки и круговую трамвайную линию. Но да, такое место – находилось не здесь, а на Чистых прудах.
Та же Москва через месяц с небольшим. Жара. Духота невыносимая. Мы с женой знакомим наших детей со столицей России: с Красной площадью, Кремлем, Успенским собором, Оружейной палатой, Алмазным фондом, храмом Христа Спасителя, Москвой-рекой от причала возле Киевского вокзала до причала возле метро «Крестьянская застава»… Улетаем из Домодедово днём 30-го июня, в самую жару. Добравшись до своего гостиничного номера в Адлере, узнаем из теленовостей о стихийном бедствии в Москве – ужасной грозе, затопленных водой улицах, поваленных шквалом деревьях и жертвах стихии. Мы успели улететь чуть раньше.
Адлер. Та же жара, что и до того, но в Москве. Первого июля мы перебираемся в санаторий «Южное взморье». Вечером приобретаем билеты на спектакль «Мастер и Маргарита», который (случайно?) должен состояться в концертном зале нашего санатория 3 июля. В ночь на 2 июля небо заволокло тучами, и разразилась ужасная гроза с громом и молниями, которая с перерывами продолжалась двое суток: весь день второго и весь день третьего июля ( цифры 2 и 3 рядом = 23). В тот же день мне предложили санаторное питание в золотом зале за столом под номером … 23. И я снова невольно вспомнил, как однажды 23 января 1995 года прилетел в Москву на несколько дней, и что место в салоне самолёта у меня было в 23 ряду, и как в итоге улетал из Москвы в тот год 23 октября, и место в салоне самолёта у меня было… в том же самом ряду. Что всё это значит, я не знаю до сих пор.
В обеденное время 3 июля в вестибюле первого этажа здания, где мы питаемся, я заметил два великолепных высоких красных кресла, похожих на троны, внезапно для самого себя присел в одно из них и попросил супругу сфотографировать меня в нём. А вечером, перед началом спектакля «Мастер и Маргарита», мы с женой одновременно заметили и узнали то самое кресло в центре сцены: это был трон Воланда!
В спектакле участвовали актёры Московского Независимого Театра. Кстати, актёр Виктор Авилов, первым исполнивший роль Воланда в 2003 году, вскоре скончался. В 2009-м умерла и Анна Самохина, сыгравшая роль Маргариты… Невольно кажется, что и это далеко не спроста. Я был на могиле автора романа, Михаила Афанасьевича Булгакова, на Новодевичьем кладбище в достопамятном 1995-м. Помню, какое странное полумистическое ощущение огромной энергетики – маленькая, квадратная, она произвела на меня…
Вечером 3 июля Пилата блистательно играл Ивар Калныньш, Мастера – Владимир Филатов, Бегемота – Сергей Миляев, Маргариту – Наталья Гончарова, Гелу – Мирослава Войтенко, Воланда – Сергей Векслер. И речи, произносимые актёрами, и световое, и музыкальное оформление – были великолепны. Перед самым началом спектакля гроза над Адлером разразилась с новой силой. Во время одной из сцен Маргарита произнесла, обращаясь к Мастеру: «Бросим всё, уедем к Чёрному морю!» А Чёрное море – настоящее, вот же оно: ревёт, бушует, штормит! От сцены до него – всего ничего - не больше двухсот метров! Окружающая действительность – словно реальное продолжение действительности сценической!
Концовка спектакля проходила под аккомпанемент сценической грозы… А в действительности гроза смолкла, небо расчистилось и вспыхнули первые неяркие звёзды…
Зло не может быть добрым. По определению. Воланд возвращает Маргарите любимого, но лишь для того, чтобы тут же немедля отравить обоих, лишить жизни, той самой жизни, которая эту любовь им подарила!
Магистр говорит недоверчивому Берлиозу о том, что никто из людей ничего в своей жизни планировать не волен. Ибо любым планам в любую секунду может прийти конец. Он предсказывает Михаилу внезапную смерть: «Вам отрежут голову». Естественно, тот не верит. Естественно, всё сбывается.
Думал ли я, выходя со спектакля, что Воланд через актера обращается и ко мне? Нет. Однако, всего сутки спустя мне было так плохо, как не было ещё никогда. На вопрос врачей «Что болит?» я не мог ответить ничего вразумительного, потому что болело всё сразу – и сердце, и печень, и почки, и селезёнка, и руки, и ноги. Кружилась голова, угасало сознание, температура поднялась под сорок. Меня тошнило и трясло одновременно. Сквозь шум в ушах я слышал странный холодный чуть насмешливый голос… И я понимал – кому он принадлежит… От госпитализации я отказался: в таких случаях это бессмысленно.
Пятого июля, после обеда ко мне в комнату через открытую балконную дверь залетела удивительная белая голубка. Прежде я не видел здесь голубей белого цвета, только сизых и чёрных. Она походила возле моей кровати, глянула на меня своими круглыми глазами и улетела. С тех пор прошло около трёх часов. Мне гораздо легче…
И последний (наверное?) штрих этой истории. В Красноярске у меня есть хороший знакомый: профессор медицины и поэт, который не раз выручал меня советом и поддержкой. Так вот, кроме того, что он сам по себе – замечательный человек, у него – удивительное имя. Его зовут Гамлет. То есть, если я заболел, то с вопросом «быть или не быть?» - это к Гамлету. Но это там, далеко, в Сибири. Здесь, на берегу Чёрного моря, когда случилось то, что случилось, ко мне тоже пришёл врач. Я спросил как его зовут, он ответил просто: «Шиллер». Это его имя. Он – грузин по фамилии Парулава. Там – Гамлет, тут – Шиллер… У обоих теперь есть мои книги. И обоим я благодарен.
Нет. Не последний. Утро 6 июля. На прежнем месте замечаю вновь возникшее там кресло, то самое, которое я видел на сцене в спектакле «Мастер и Маргарита» - трон Воланда. Подошёл и сел в него снова. Показалось, что кресло вздрогнуло, мелко завибрировало, а затем – покорно замерло. Я вздохнул с облегчением, вернулся в свой номер после завтрака и первое, что увидел в комнате – белую голубку в изголовье кровати. Дверь на балкон была открыта. Но птица больше не улетает. Так и сидит позади меня по сей час, по сию минуту, когда я пишу эти строки…