Лабутены

Здравствуй, mon ami, как ты? Ты уже сдала экзамены? Как мама? Напиши мне, а то я совсем ведь ничего не знаю. Надеюсь приехать на твой выпускной, если позволит время и мне удастся накопить денег. Сейчас их совсем нет. Сижу на булочках и кукурузе. Наверное, пополнею до 60 килограмм и буду жирной коровой. Через неделю платить за квартиру, но думаю, что удастся занять. Хотя в этом городе у меня совершенно нет подруг. Он слишком большой для подруг, он съедает все до копейки, поэтому уже две недели мне снятся куклы, набитые деньгами и драгоценностями.  Кстати, я стала очень много спать - буквально валюсь от усталости в метро. Как ты думаешь, почему? В городе мальчиков у меня не было, беременной быть не должна. Но меня будто заковали. Раньше я была птичкой; порхала от цветка к цветку, как пчелка, садилась на листья мотыльком и журчала, журчала. Теперь я высохла, mon ami, меня теперь совершенно нет. Вчера подходила к зеркалу, а из зеркала на меня смотрела старая морщинистая старуха. У нее нет детей и единственная гордость
за всю жизнь - это оставшаяся девственность. Боже, как это глупо, но я не могу ничего - даже
мечтать.
Но что это я? Посмотрите-ка - расписала целый абзац страданий и жалости к себе. Нет, mon ami, этот город, кажется, не для меня. Он слишком большой, а я такая маленькая. И здесь нет никого, кто бы меня хоть немного поддержал. Когда я ехала - я ждала свободы, я думала, что буду ходить по клубам или ресторанам, гулять по паркам и скверам, меня будут катать на метро или на машинах голубоглазые брюнеты. Но вместо этого я вижу ушлых таксистов, которые только и хотят меня обобрать. Я уже трижды встречалась с молодыми людьми и даже (прокляни меня, дорогая) зарегистрировалась на сайте знакомств. И что ты думаешь? Дважды у меня сразу попросились остаться, а один даже не смог заплатить за обед. Он был тучный и волосатый, совсем не как на аватарке. От него пахло луком - я никогда не думала, что докачусь до такого. Но видишь, mon ami, что одиночество делает с людьми.
Ты любишь меня? Скажи, напиши, что любишь и ждешь. Я люблю, когда меня любят и ждут. Я ведь никого не жду.
Как там Сережа? Не нашел себе другую? Он мне даже один раз позвонил. Но я не стала с ним разговаривать. Какая дура. Я, наверное, приеду к вам. Мне здесь делать нечего. С работы я опять уволилась, учиться у меня нет сил, жить у меня тоже не сил. Я уже третий день сижу дома. У меня две бутылки мартини, кукуруза и хлеб. Все. Чтобы приехать домой мне, наверное, придется продать телефон или пойти в проститутки. А что? Мне уже предлагали несколько раз. «Ты такая красивая, не хочешь подзаработать?» Заклинаю тебя не говорить матери, что я тебе сейчас пишу и вообще рассказывать что-либо. Я все равно приеду и если узнаю, что ты растрепала мои тайны - пеняй на себя.
Ну вот я уже и пьяная. Мой дом, дорогая, здесь - это интернет. Поэтому я так часто зависаю
непонятно где. Еще я стала много спать. Да я говорила тебе об этом. А город
очень красив, здесь очень красивые люди, здесь так много денег и нет этих бесконечных
строек и заводов, которые ты видишь из окна. Это город мечты: суета, магазины, вещи, рестораны, все такое дорогое и шикарное. Недоступное. Помнишь как мы украли несколько юбок из Бершки? Так вот это ничто, по сравнению с тем, что у меня здесь есть. Я, честно признаться, тут разгулялась. Кое-что удалось заработать и я все, все деньги тратила на шмотки. Я почти перестала думать о мужиках. Да, боже мой, я вообще о них не думала. Зачем эти скупердяи и неряхи, когда рядом такая жизнь? Когда я могу пойти и увидеть выходящую из подъезда Перис Хилтон? Кстати, высылаю тебе фото с ней.
Хотя, я опять тебе наврала. Однажды один хороший человек подвез, даже покатал меня на своем Х5. Это было чудо и он совсем ничего не попросил взамен. Такой темненький (из Италии, кажется) мне было даже обидно. Но он сказал, что женат и не хочет причинять себе и своей жене боль. А если останется со мной, то точно влюбится в меня и сделает своей любовницей. А я девушка гордая и буду стоять на том, что он разведется с женой... В общем, он долго мне рисовал, как ему будет плохо, а я в это время просто смотрела Москву. И Москва того стоила. Купола церквей,  эти большие проспекты, Кремль, Москва-река... на ее берегу я первый раз в жизни нюхнула кокаин... В городе у нас нет такого. Никому не нужно возить дорогой наркотик для богатых людей. Может, разве что сынок мэра нюхает? Но сынок мэра живет здесь.  Не записывай меня в наркоманки. Я больше кокаин не пробовала, да и подействовал он на меня слабо. А вот пью я много, да.
Как только приехала сюда - я начала пить. Знаю, что ты будешь в шоке, но теперь уже поздно и мое письмо превращается в исповедь. Даже и раньше начала - еще в поезде меня напоил каким-то  дешевым виски в один странный товарищ, который только и жужжал, что все устроит, что у него в Москве есть связи. Я не так глупа, чтобы понять, что он от меня хотел. Поэтому он и не получил ничего. И виски у него был ужасный. Как дрова. Но я очень устала, мне страшно хотелось вырваться, а когда я вырвалась, то сорвалась. Даже странно, что это коснулось только алкоголя...
Здесь жизнь, понимаешь. Она здесь есть. Просто так я в нее не вписалась. Она была слишком
быстрая для меня, слишком грубая и поглощающая. Все делай сам: ищи квартиру, убирай, готовь... Никто не будет тебе помогать ни в чем. Ты должна стать самостоятельной, самой все делать. Это трудно. И потом: работа-дом-работа... Магазины-магазины, склады, офисы... Долгая дорога, шум поездов, толпа, много толпы, много людей, драки. слюни, визги и топот. Слышишь? Тут один черти, а я бедная овечка решила стать волчицей. Я кричала и грызла, много пила, потом лезла на кого-то. Орала на соседей, за что меня выперли из первой квартиры. Не убиралась во второй по четвергам, за что меня выгнали из второй. И только в третьей я встретила истинное понимание и кое какое сочувствие. Здесь тоже никто ничего не убирает, а по полу иногда ползают мыши. У меня вот одна в углу живет. Я ее кукурузой кормлю.
Ой... что это я пишу то. Не верь мне, Олеся, не верь, мой ангел. Живи там, живи... молодая,
Сережу моего возьми, привет ему передай и возьми - он хороший. Он не то, что я. Я ведь
его даже из армии не дождалась и не писала ему никогда, и на проводы не пошла. Что он во
мне, такой дуре, нашел? Спроси его, а? И будь с ним. Ты лучше, ты вообще хорошая. Если б
ты приехала сюда, то всего бы добилась. Парней у тебя много бы стояло у ног и двери
машин открывались бы перед твоей маленькой грудью. Тебе ведь этого ничего не надо. Есть
маленькая двушка родительская и есть. Есть работа за 15 тыщ - и хорошо. Ты довольствуешься малым, а мне нужен большой куш, все сразу, вся Москва у ног моих. Пока у ног моих только  крысы.
Нужно быть серьезней. Нужно думать и читать книги. Я ничего не читаю и даже телек не смотрю. Только пью. Вот уже год как.
А знаешь из-за чего меня опять уволили? Я уснула на ресепшне. Да так, что захрапела на
весь магазин. У меня украли все лабутены, настоящие дизайнерские лабутены, на которые
я копила сама целых 2 месяца. Это было что-то. Такой скандал! На меня хозяйка грозилась заявление писать, орала так, что стены трещали. И сидеть мне в тюрьме, mon ami, если бы не счастливый  случай. Лабутены нашли в помойке, недалеко от магазина. Какой-то дурак их выбросил. Мне даже выплатили увольнительные, но на лабутены денег все равно не хватило. Тем более, что я их с горя все сразу пропила.
А знаешь, что за сон мне снился? О, это был настоящий большой сон. Я иду по какому-то
большой городу, иду босиком и, кажется, голышом тоже. Нет, в халате. Иду, не знаю
куда и не знаю зачем. Настроение мое самое что ни есть спокойное, я не думаю о том,
что все плохо в моей жизни, что я не пробилась. Наоборот, даже какой-то успех сияет в моих глазах. То есть, конечно, все вот это было: я знаю, что у меня нет ничего, я абсолютно нищая, я должна уйти отсюда, но все равно не могу. Поэтому и иду. И представь себе, откуда ни возьмись появляется карета - золотая такая, блестящая.
Из этой кареты выходит парень. Тот самый, итальянец. Он мне говорит:
- Как ты?
Я ему:
- Ничего
- Почему ты босая?
- Я не помню.
- Подойди, у меня есть для тебя кое-что.
Я подхожу и вижу, что у него лежит в карете коробка.
- Что это? - спрашиваю я.
- Твое счастье.
- Как это «мое счастье»?
- Открой.
Я открываю, а там... лабутены. Мой размер, серебристые, прямо от Кристиана. Я визжу от восторга, напяливаю их на себя. Стопа моя мнется, проваливается в них...
- Мои лабутены - ору я.
- Твои, - говорит итальянец.
- Мои.
Стопа заходит дальше, уже почти дошла до колен, почти вся нога зашла в лабутены.
- Какие они красивые, просто счастье.
- Они идут тебе. Надевай дальше.
Туловище уходит в лабутены, грудь погружается в них, только шея теперь остается стоять в
лабутенах.
- Красивая, - говорит итальянец, берет мою голову в лабутенах за волосы. - Прямо от дизайнера.
- Шик, - не унимаюсь я.
- Блеск, - говорит итальянец.
Тут туман развеивается и я вижу баскетбольное кольцо. Мы стоим у моей старой школы. Рядом  вдруг показывается Сережа.
- Сколько я попаду? - говорит итальянец.
- Двушку, - отвечает Сережа.
- Легко.
Итальянец отходит до линии - бросает меня в кольцо. Я больно бьюсь ушами об обод, но попадаю.
- Залетело.
- Теперь мне.
Сережа бросает - попадает мной в щит и промахивается.
- Не зашло.
Итальянец разбегается, несколько раз меня ударяет об землю - трешка.
- Есть.
- Лабутены, - шепчу я.
«Двойка - зашла, трешка, еще давай, сильнее, двойка, еще двойка, партия».