XIII
Казанов отключился.
То ли сон, то ли забытьё…
В последние мгновения восприятия действительности мозг его всё же проявил беспокойство: «Ой, что это со мной?», но и сам вырубился, успев, однако, отметить, что в этот вечер его хозяину Роману (или подчинённому?) ещё задолго до сна стало как-то не по себе: его подкидывало и покачивало, словно он на воздушной подушке, а под ногами и волны, и кочки болотные одновременно… Даже успел подумать: не заболел ли он? Эту мысль мозг тут же перенаправил своему подчинённому хозяину, который её услышал, удивился, зафиксировал и лёг спать. Эта последняя на данные сутки мозговая мысль и переросла в сон, где Роман, как спеленатая мумия, висит над пустыней – губы пересохли, песок на зубах хрустит, и очень хочется пить… Он пытается осмотреться, но голова, прочно зафиксированная в коконе, даже не может шевельнуться. И тут вдруг он чувствует, как кто-то невидимый из-за раскалённого бархана выпускает в него, беззащитно открытого, миллион стрел. Стрелы, воткнувшись в мышцы, в кости, пронзают разрывающей болью и из каждой раны, вместо крови, начинает вырываться огонь.
«А-а-а!» - закричал Казанов и проснулся.
Вот, блин, всё-таки заболел, – с тоской подумал он и застонал.
Татьяна, словно и не спала вовсе, тут же вскочила.
-Рома, что с тобой? - положила руку ему на плечо.
-Зима гнилая, - ответил Роман и судорожно потянулся.
-Что?! – не поняла Татьяна. – Ты спишь, что ли?
-Уже нет … Ломит всего. И знобит.
Татьяна вскочила, бросилась к аптечке.
-Надо измерить температуру.
Стряхнув градусник, она осторожно вложила его в подмышку мужу, наклонилась, прикоснулась губами ко лбу. – Да ты горишь весь! У тебя грипп!
-Наверное, - проскрипел Рома. - У нас полдирекции уже полегло. Видишь, какая зима.
-Господи, да что там той зимы-то? Неделя всего… Что на неё ругаться? Просто грипп.
Казанову от подтверждённого диагноза легче не стало, но уверенный голос супруги его как-то успокоил: помощь пришла – можно расслабиться.
Таня сочувственно погладила мужа по голове, и Роману в который уже раз показалось, что он маленький мальчик, и что мама, прижав его к груди, укачивает под тихую колыбельную. Ему даже показалось, что он почувствовал её запах – такой родной-родной, самый замечательный из всего того, что может быть замечательным.
И поплыл в детство.
Из пронзительно трогательных воспоминаний его вырвал вдохнутый Таней «ах».
-Ты чего? - не спросил, простонал Рома.
-Миленький, у тебя тридцать девять и три! – Таня побледнела и потерянно оглянулась. – Скорую надо вызывать.
-Ещё чего! Дай мне жаропонижающего и ложись. К утру пройдёт.
-Да ты смеёшься! К какому утру? Слава Богу, что хоть завтра суббота, а то бы ещё на работу пополз.
-Конечно, ведь конец года, - прошептал ответственный Казанов-начальник.
-Конец, конец. А чем же вы весь год занимались? – не стерпела и высказалась Таня, но, увидев, что Казанова-начальника её реплика очень задела, и даже, более того, он хочет ей возразить, быстро пресекла это дело на корню: – Тихо! Лежать и не шевелиться! Будем принимать меры, - сосредоточилась. – Так, у меня есть антигриппин! И витамины. И… - и принялась за спасение любимого.
Принятые меры оказались не бесполезными, и к утру температура упала на целый градус.
Просидевшая всю ночь над мужем Таня перевела, наконец, дух.
-Ну, это для гриппозного уже не температура, - радостно постановила она.
Роман кивнул.
-Да, я тоже так считаю. А ты совсем не ложилась?
-Ложилась. Но заснуть не смогла.
-Устала? - Роман сочувствующе погладил руку жены. – Мне уже лучше - ложись, поспи.
Таня нежно поцеловала заботливого мужа.
-Лягу. Конечно, лягу. Но позже – тебя ведь ещё кормить надо. – Она подошла к шкафу, достала свежую футболку. – Но я не зря не спала - столько интересных передач посмотрела! А сколько нового узнала! – Наклонилась к мужу, чтобы помочь переодеться. – Например, слышал ли ты, что стая гиен может напасть на льва и даже загрызть его?!
-Ничего себе… - Роман пытался просунуть руку в рукав. - Но, наверное, это только если лев больной.
-Наверное. И, представляешь, у них такой мощный иммунитет, что даже если этот лев будет весь в сибирской язве, гиены не заболеют. Вот такие они, оказывается, природные санитары.
-Так тогда они и не гиены вовсе, - усмехнулся Казанов.
-А кто же? – удивилась Таня.
-Гигиены! – рассмеявшись, Роман с трудом поднялся и, тяжко вздыхая, поплёлся в ванную.
Таня тоже засмеялась и, крикнув любимому: «Только не принимай душ – тебе сейчас нельзя!», помчалась на кухню готовить завтрак.
«Только не принимай душ».
Теперь, когда Татьяна произносила эту фразу или даже просто одно слово «душ», у Казанова обрывалось всё внутри.
С некоторых пор.
С середины осени.
С его командировки во Владивосток.
Вернее, с его возвращения из командировки…
Девочки тогда с энтузиазмом восприняли новость о предстоящей ему поездке в столицу Дальнего Востока и тут же решили ехать с ним, на что Роман, конечно же, ответил решительным отказом - это просто несопоставимо неразумные траты. Достопримечательности Владивостока того не стоят – он не однажды там бывал и точно это знал.
Погорячившись немного, они согласились и успокоились. И каждая тут же вспомнила о своих безотлагательных делах: Лина - о гастролях какой-то невероятной группы, посмотреть которую она всю жизнь мечтала и на концерт которой давно уже купила дорогущие билеты, а Таня – об очередной поездке к начальству в Москву.
Тане приходилось довольно-таки часто ездить в Москву, так как она всё ещё работала в одном из многочисленных рекламных агенств, где её никак не хотели отпускать, и, благодаря этому неотпусканию, предоставили удивительно льготные условия: она стала получать задания и отправлять выполненную работу через интернет. Но раз в месяц Татьяна всё-таки обязана была показываться московскому начальству – и показывалась.
Против этого Казанов ничего не имел, хотя и не любил, когда жена уезжала, но раз надо – то надо.
Командировка Романа должна была продлиться семь дней, а поездка Татьяны – четыре. Но поскольку Таня выезжала через два дня после отбытия Романа, то возвращение у них предполагалось почти одновременное. С разницей всего лишь в один день.
Но неожиданно сложилось так, что он этот лишний день в командировке и не добыл - прилетел раньше. И, конечно же, никого не предупредил.
Как в анекдоте.
Или, того хуже, в «Крейцеровой сонате».
Роман прилетел утром, а Таня должна была возвратиться на Сапсане к полудню.
Когда он вошёл в квартиру, Полина ещё спала.
Казанов, естественно, будить дочь не стал, и, освежившись в душе, быстренько перекусил и отправился на работу. Когда же к вечеру он вернулся, то Полины уже не было, а спала теперь Татьяна. И спала она так уютно и тепло, что ему захотелось немедленно к ней пробраться, прижаться и…
Ну, и так далее.
Забежав в ванную комнату, чтобы перед прыжком в рай слегка умыться, он мимоходом взглянул на ванну и замер: в некоторых местах внутренняя поверхность корыта была покрыта прилипшими не смытыми чёрными короткими, конечно же, мужскими волосами.
Казанов обомлел.
Но потом засомневался. Присмотрелся. Рассмотрел. Утвердился.
Представил. Рассвирепел. Возненавидел.
Взял себя в руки.
Вышел вон.
В ближайший ресторан.
Чтобы не взорваться от ревности.
Когда поздно вечером Роман, наконец, явился домой, дамы уже сходили с ума.
-Рома, где ты был? – бросилась к нему Таня.
-Где надо, там и был, - пьяно отрезал Казанов и, отодвинув жену, радостно шагнул к Полине. – Дочерь, привет! - и полез обниматься.
-Казанов, мы тебе звонили, звонили, а ты не брал трубку! – Полина, как и Татьяна, жаждала разъяснений.
-А мы – это кто? – не глядя на жену, спросил Роман.
-Мы с Таней, - ответила Поля и отодвинулась от отца.
Роман удивился.
-С Таней? Кто такая Таня?
-О, да ты хорош! – хмыкнула Полина. – Может, сразу пойдёшь спать?
-Непременно! На кухне. Постели мне.
-Что? – переспросила Поля. – На кухне? Я правильно услышала?
-Ты правильно услышала, - подтвердил Казанов и, шатаясь, принялся раздеваться прямо в коридоре.
-Казанов, прекрати… - Поля не знала, как дальше быть. – Иди уже в свою комнату – там и раздевайся.
-Ты права, - Роман кивнул и, заваливаясь на бок, двинулся на кухню.
Лина ухватила его за руку, потянула в противоположную сторону, но он, дёрнувшись, погрозил ей пальцем.
-Отвали! – лениво, но бескомпромиссно буркнул он и целенаправленно поковылял в ранее выбранном направлении.
-Казанов! – всё ещё не сдавалась Полина.
-Пусть идёт, - вступила, наконец, Таня. – На кухне много водки и закуски, а на утро - рассола и воды, - сказала и пошла в свою комнату.
А вот и не так – водки мне уже достаточно, - почему-то радостно подумал Казанов и сразу же потянулся к бутылке с водой.
Ничего не объясняя, Роман неделю не разговаривал с женой, словно её и не было в квартире: молча ложился спать, молча вставал, молча завтракал, молча уходил. Но с дочерью беседовал подолгу и с удовольствием. И по телефону трепался безостановочно, не прячась и не скупясь на комплементы сослуживицам: пусть все думают, что это он любимым дамам.
Конечно, он видел, что Таня уже не просто нервничает, а находится на грани срыва, но упорно гнул свою линию. Сначала он это делал из-за сжигавшей его ревности, потом, когда подостыл немного, из-за того, чтобы скинуть на неё накопившуюся злость и обиду, а потом, когда уже и злость ушла, потому, что просто не знал, что же дальше делать и как выходить из сложившейся ситуации. Тем более, что теперь замолчала и Таня – она больше ни о чём не спрашивала, ничего не рассказывала. Ну, и что теперь?
Да, вот что делать? Извечный русский вопрос.
И он стал ждать удобного случая.
И дождался.
Увидев, что жена собирает чемодан, Казанов неожиданно для самого себя испугался.
-Уезжаешь?
-Думаю, так будет лучше... Ведь даже Полина уже не разговаривает со мной…
-Отец за дочь не ответчик. Я ничего такого ей не говорил…
-Какого «такого»?
-Никакого. Видимо, у неё на то есть свои причины.
-На что? Какие причины? До твоего возвращения из Владивостока мы с ней были в чУдных отношениях! Значит, это «что-то» связано с тобой.
-А, может, с тобой?
-Так, понятно. В общем, у меня больше нет сил терпеть всё это, - Таня забросила в чемодан очередную блузу.
-Ну, конечно, какие ж тут силы, когда тебя уже ждут… Вон как собираешься наряжаться…
Таня замерла, подняла голову.
-Ждут? Кто ждёт?
-Ну, тебе лучше знать.
-О чём мне лучше знать? – Таня теряла терпение.
-Ой, вот только не надо тут изображать непонимание и невинность.
-Даже невинность? – Татьяна неожиданно рассмеялась. – Ну, тогда это серьёзно, - захлопнула чемодан, уселась на стул. – Я слушаю.
-А я ничего не собираюсь тебе говорить.
-А ты уже начал говорить. Итак?
-Сама знаешь.
-Казанов, хватит уже! - Таня разозлилась. - Что я сама знаю?!
Роман насмешливо растянул губы.
-Смешно смотреть, как ты тут изображаешь.
Татьяна, досадливо хлопнув себя по колену, встала и пошла к двери.
-Мне только одно непонятно, - вдогонку выкрикнул Роман, - неужели ему негде было, кроме как у нас, помыться?
-Помыться? Кому? – У Тани отпала челюсть.
-Тому, кого ты приводила.
Таня застыла, как изваяние и с минуту не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть.
-Милый мой муж, - наконец она обрела голос, - ты о чём сейчас говоришь? Про какой сон рассказываешь? Кого я приводила? Куда?
-Жаль, я не подумал о том, чтобы сохранить улики.
-Какие улики?! Да говори уже, в конце концов, в чём дело?! – Таня бессильно прислонилась к стене. – Ей-Богу, достал.
Роман, взглянув на совершенно измотанную жену, задумался и решил, наконец, высказать ей всё:
-В тот день, когда ты приехала. К тебе же кто-то приходил. Ты ведь думала, что я ещё не прилетел, а я прилетел. И в это время был уже на работе.
-Казанов, ты издеваешься, или и вправду такой? Как я могла думать, что ты не прилетел, если ты свою дорожную сумку бросил в коридоре? Я сразу поняла, что ты приехал и пошёл на работу. И Поля видела сумку. Мы, кстати, были очень даже удивлены, что ты не позвонил, не предупредил, - Таня вздохнула. - Так вот в тот день мы с Полей долго разговаривали: она рассказывала о своём макароннике – он же снова стал тянуть её к себе, ты об этом знаешь? Видит, что девочка ускользает, и давай опять...
Роман, сморщившись, перебил:
-Не уходи от разговора.
-Не ухожу. Мы с ней проболтали до пяти. Потом она ушла к подружке, а я завалилась спать. Вернулась она где-то через полчасика, так как подружка её заболела… - Таня прошла к стулу, села. - Вернулась, а на полу в коридоре рядом с сумкой уже и куртка. Кто мог её там бросить, кроме тебя? И кого тогда, скажи мне, я могла привести и вымыть за это время?
-Но ведь кто-то же мылся в моей ванне!
-А почему ты об этом спрашиваешь меня? Я одна живу в этой квартире?
-Так ты хочешь сказать, что это моя дочь водит к себе мужиков? – взревел Казанов и негодующе сжал кулаки.
-А ты хочешь сказать, что я? - не успела Таня закончить фразу, как дверь вдруг распахнулась и в комнату влетела Полина.
-Папа, и ты ей веришь?! – Полина была вне себя от ярости. – Она будет сюда водить, кого попало, а отвечать буду я?!
-Что? – Казанов вмиг ощетинился. – Ну-ка, про «будет водить» подробнее.
-Ну… - Полина слегка растерялась. - Мне рассказывали, - добавила уже не так уверенно.
Таня вытаращила глаза.
-Лина… - поднялась, шагнула к Полине.
-Не подходи ко мне! – Поля затрясла руками.
Татьяна остановилась, покачнулась.
-Дорогие мои…
-Никакие мы тебе не дорогие! – закричала Полина. - И езжай в свою Москву! И оставь нас с папой в покое!
Татьяна протянула руку к стене, опёрлась.
-Что же ты молчишь, муж?
-Да какой он тебе муж? – не сдавалась Полина. – Ты его по пьяне женила на себе – это всё незаконно! – Полина подбежала к Роману, прижалась. – Правда, папа?
Папа молчал.
Таня, прижав руку к сердцу, поплелась в ванную комнату, чтобы полить себе на голову холодной водицы, но, взглянув на ванну, тут же выбежала назад.
-Казанов, а ну-ка, пойдём со мной… - протянула к мужу руку.
-Никуда он с тобой не пойдёт, - вцепилась в него Поля.
-Пойдём, дорогой, пойдём… - Таня взяла хозяина за руку. – Ты, Поля, тоже можешь пойти с нами, - и повела притихшего мужа в ванную, где ткнула пальцем в прилипшие к корыту не смытые чёрные короткие, конечно же, мужские волосы.
Несмотря на драматическую ситуацию, где уж точно было не до смеха, Таня, взглянув на обомлевшего Романа, рассмеялась.
-Не это ли и есть то вещественное доказательство, которое ты имел в виду? – и провела пальцем по внутренней поверхности корыта, собирая в кучу не смытые роговые производные кожи.
Казанов смотрел на её пальцы, в которых собрались производные ЕГО эпидермиса, и ни слова вымолвить не мог.
-Так это оно или нет? – повторила Таня и поднесла руку к его голове. – Один в один… - произнесла она устало, сполоснула под краном руку и вышла.
И всё, что уже так хорошо было налажено в их непростом совместном проживании, полетело в тартарары.
Заковыляв, кряхтя и приохивая, в ванную комнату, гриппозный Роман снова вспомнил эту позорную историю и поморщился: да, прокололся он тогда. Но если «милые бранятся, только тешатся», то с другими членами семьи в вопросах налаживания отношений дела обстоят по-другому. Ему, чтобы загладить свою вину, ночи хватило, а вот его любимым девочкам восстановить отношения до прежней планки так и не удалось… Ведь у них, у девочек, всё иначе… У всех девочек…
И Роман вспомнил своих однокурсниц. И препода по математике.
Такого рассеянного человека Роман за всю свою жизнь больше не встречал.
Так вот этот препод, объясняя решение задач, из-за своей рассеянности постоянно ошибался: произносил вслух правильно, а писал совсем другое, и в итоге такое изображал на доске, что сам потом по полчаса разбирался. А найдя описку, радовался, как ребёнок, и начинал всё сначала.
Роману, как и другим парням, это было по фиг: перечеркнул ранее написанное, да и пиши заново, а вот девчонкам…
У них же там всё красиво.
Вот и у его домашних девочек, видимо, было всё красиво.
Роман, поёживаясь от гриппозного озноба и неприятных воспоминаний, полез под душ, несмотря на предупреждение супруги.
Надо придти в себя, ведь день предстоит не простой – и поддал горяченькой.
Когда геркулесовая каша, уварено пыхая, начала издавать призывный аромат, из своей комнаты выбежала Полина. Наспех поев, она снова скрылась в своей комнате, чтобы наложить последние штрихи красоты на своём и без того симпатичном личике.
Обычно она предпочитала спать до обеда и спала. До тех пор, пока не пошла учиться в автошколу, где вождение было исключительно по субботам и рано-рано - часов в девять! Но, несмотря на такие жестокие условия, Поля это занятие никогда не пропускала, потому что уж очень хотела поскорее его освоить. Не о получении водительских прав она думала – пусть это волнует Казанова, а о практическом освоении питерских дорог – вот это серьёзно.
Роман по субботам тоже стал ездить на работу, но не в знак солидарности с дочерью, а исключительно для того, чтобы отвозить её, ещё полусонную, на занятия: площадка была совсем недалеко от его службы, и на машине добираться, если без пробок, сущий пустяк, а вот на метро – целых две пересадки.
Таню проблемы дочери мужа тоже волновали и в будни она стала выезжать с Линой на одну из тихих городских окраин, где будущая автолюбительница могла спокойно порулить по городу.
Без прав.
Да, нельзя, но ведь - совсем-совсем окраина. И совсем тихая.
И под строгим-строгим присмотром.
Роман инициативу жены поддержал: может, хоть эти поездки как-то сблизят девушек, а то после того случая в ванной они ведь почти перестали разговаривать друг с другом.
Они не разговаривают, а виноват в этом, вроде как, он, Рома.
Хотя, что такого он сделал.
Ну, ошибся. Показалось.
С кем ни бывает.
Ладно, пусть катаются, - разрешил великодушно.
Но когда к поездкам добавились ещё и совместные походы по магазинам, музеям и театрам, он напрягся: наверное, это хорошо, что они снова…
Наверное.
По общепринятым меркам.
Но ведь теперь он, хозяин дома и главный добытчик-кормилец, вроде бы, как и ни при чём даже, и даже как бы уже и не нужен совсем. Если раньше, когда он забегал домой во внеурочное время, кто-то из дам непременно был в квартире и тут же непременно принимался его кормить-поить-обхаживать-оглаживать – на свою сторону перетягивать, а теперь…
А теперь даже вечерами их уже было не застать.
Кому это понравится?
Они, конечно, приглашали его с собой, но после службы ещё и в театр идти?! Это выше человеческих сил.
И он оставался дома. Один.
Однажды, вернувшись домой и застав в квартире только ужин в микроволновке и записку в тапочке, он взбесился!
Ах, вы так, значит… Ну, тогда он тоже имеет полное право, - и, не определившись до конца, на что же он теперь имеет право, принялся обзванивать своих бывших подружек.
Бывшие подружки словно только и ждали его звонка – все готовы были прибыть тут же и остаться у него хоть на всю жизнь. И он каждой говорил: «Уточню обстановку и перезвоню», - и набирал следующий номер. И так далее. Но больше ничего.
И так до возвращения своих любимых. По-настоящему любимых.
Эта новая невинная забава вдруг настолько понравилась Роману, что стала его развлечением на все последующие одинокие вечера.
Не звонил он только Ольге – там всё было так серьёзно с её стороны, что не стоило бередить.
Роман не видел её с того самого вечера, когда она у офиса пыталась качать права. Он, конечно, резковато обошёлся с ней, но другого выхода у него просто не было.
А она обиделась. И обиделась, видно, сильно – не звонит ведь больше. А, может, успокоилась, наконец. Может, другого нашла.
От этой последней мысли ему стало неприятно.
Неужели он её ревнует? Никогда ведь раньше не был ревнивцем, а вот теперь... А вот теперь ревнует всех подряд.
Даже жену и дочь.
Жену - к дочери, дочь – к жене.
Нет, он доволен, конечно, что они всё же ладят, но ему страшно не нравится, когда Татьяна начинает хозяйничать и распоряжаться!
В его квартире.
Его дочерью.
Может, это и не ревность вовсе? – подумал он, и выключил душ. – Надо же, какие дурные мысли в голову лезут! Это всё от гриппа.
На кухне Роман появился в пушистом махровом халате и с мокрой головой.
Татьяна, увидев такое безобразие, приказала мужу немедленно высушить голову и лечь в постель, но Роман упрямо продолжал сидеть за столом.
-Роман, ты не слышишь меня?
-Да ты дашь мне, наконец, поесть чего-нибудь, или мне голодным идти? – раздражённо ответил он вопросом на вопрос.
-Куда идти? В постель? Иди голодным, - улыбнулась Таня. – Я сейчас тебе всё принесу.
Не успел Роман ответить, как на кухне снова появилась Лина.
-Казанов! Ты ещё даже не оделся?! Я, что, ждать тебя должна? – вознегодовала Полина.
-Лина, - вступилась за мужа Таня, - сегодня на отца даже не рассчитывай – он не сможет... Езжай сама.
-Что? – распахнула глаза Полина. – Папа! Это ещё что такое?! – возмущённо взмахнув руками, вскипела.
-Послушай, - накинулся Роман на жену, - ты почему вмешиваешься в чужие дела?
-В чужие дела? Ничего себе… А сегодня ночью у нас чьи дела были? Твои. А допустил...
Вспыхнув, Роман встал и пошёл в свою комнату.
-Налей мне чаю покрепче, - бросил через плечо.
-Рома, да куда ты собираешься? – помчалась за ним Таня. – Что за необходимость такая? У тебя же грипп! Ну, хочешь, я сама позвоню, к кому там тебе надо?
Казанов, не реагируя на возражения жены, быстро оделся.
-Где документы на машину? - оглянулся.
-Да ты с ума сошёл!
-Где документы?!
-Да неужели же она сама не доберётся?
-Документы! – Роман уже не на шутку рассвирепел.
Таня растерялась.
-Боже, какой ужас… - схватилась за голову. - Где всегда – в тумбочке.
-Давай, - побледневший Роман протянул руку.
-Бери, - Татьяна отвернулась.
Казанов, сжав губы, наклонился к тумбочке и, качнувшись, чуть не упал на кровать. Ухватившись за спинку стула, он удержался, осторожно присел. Посидев мгновение неподвижно, прижал пальцы к вискам.
Таня, бросившаяся было к мужу на помощь, остановилась, покачала головой.
-Ну, что за героизм? Неужели это на самом деле так важно?
-Да. Важно.
-О-хо-хо… - вздохнула Таня и пошла одеваться.
Полина, увидев, что Татьяна едет с ними, рассерженно топнула ногой.
-Казанов, это ещё что такое? Зачем она с нами?!
-Затем, чтобы отвезти вас… - Татьяну тоже совсем не радовал такой расклад, но она понимала, что Роман управлять машиной не может.
-Папа… - снова начала Поля, но Казанов жестом остановил её и пошёл к лифту.
-Поезжай прямо, - скомандовал Казанов, когда увидел, что жена перестраивается в правый ряд.
-Прямо? – удивилась Таня. – Зачем? Так же ближе.
-По набережной поедем.
-По набережной? Для чего? Это же целый круг!
-Прямо, я сказал! – отрезал Роман и сжался в ознобе.
Полина, недовольно зацокав языком, заёрзала на заднем сиденье и принялась набирать кому-то смс.
Таня, ничего не понимая, свернула на набережную.
-Что дальше?
-Прямо, - едва слышно прошептал Роман.
-Прямо? Мы же всё дальше и дальше удаляемся от твоего офиса.
-Да. А потом - на ту сторону. На Октябрьскую, - пояснил, наконец, Рома.
-На Октябрьскую? Так далеко? А что там? – изумилась Таня, но тут вдруг картинка в её мозгу прояснилась, и она поняла. – Так вы в автосалон?! Вот, оказывается, ради чего нужно рисковать здоровьем – Поле срочно нужна машина…
-Это наше с папой дело, - не выдержала всё-таки Полина, милая девочка, рыжеволосое чудо.
Конечно, Таня замолчала.
Может, жена в чём-то и права, и покупку можно было отложить, но он ведь уже пообещал… - болезненно морщась, подумал Казанов, - разве у него в данной ситуации был выбор? Нет, выбора у него не было.