Едем с мужем в деревню. День — замечательный. Солнечный, ясный, приятно-знойный. По ярко-голубому небесному морю движется флотилия облаков. Белоснежные, легкие, красивые — невероятно. Разной формы, размера. Даже характер, кажется, у каждого свой, собственный. Может, и имена есть. Не знаю.
— Посмотри, какие удивительные, просто нереально красивые облака! — восклицаю я, не удержавшись.
В ответ — равнодушно скользнувший по ним взгляд: ничего, мол, особенного, облака как облака.
Но я не обижаюсь. Любуюсь ими и представляю, что это — плывущие по небу пушистые комки воздушной «ваты». Так бы и слопала пару кусочков. Сладкие, наверное.
Улыбаюсь.
Муж скосил глаза на «помеху справа», как он меня иногда называет, но ничего не сказал. Привык. Уже не удивляется.
А я — удивляюсь!
Удивляюсь красоте облаков. Сиянию солнца. Лучам его, от которых высыпают по весне конопушки. От того, что тянутся к ним не только подсолнухи и мордашки, веснушками отмеченные, но и всё, что ни посадишь.
Кстати, про посадки. Для меня было и остается чудом, что из крохотного семечка что-то вырастает. Даже не слишком важно — что именно. А уж если что-то полезное, так это вообще волшебство.
Вот, к примеру, замочила я в конце весны огуречные семена. Через пару дней они проклюнулись. Надо же! В стакашки торфяные с землей воткнула их осторожненько, чтобы росточки не сломать. Поливаю, жду. Ух ты, вот они, родимые, первые два листочка. Растут, стараются, день ото дня все больше и больше становятся. Вот и третий вылез, посередине, весь из себя фигурный. Еще немного, и высаживать можно. Высадила — часть в теплицу, остальное — на «улицу».
Не успела переселить их, как похолодало, по ночам чуть не до нуля температура опускалась. Ох и натерпелась я страху за них, испереживалась вся. Бутылками пластиковыми на ночь и в холодные дни накрывала, как солнышко начинало пригревать — «колпаки» убирала. Поливала регулярно. А еще… не смейтесь: я с ними все время разговаривала. По утрам, делая обход своих огородных владений как дядька Черномор, я спрашивала своих подопечных, как им спалось, небось, бедные, замерзли, хвалила их, что они у меня такие мужественные. Всякие ласковые слова говорила.
Муж поначалу удивлялся моим беседам с ними, а потом перестал. Подумал, видно: болезнь как будто не душевная, не заразная, ну и пусть себе разговаривает.
Не поверите, но выжили мои питомцы! И вот уже четвертый, шестой листочек, а это, смотрите-ка, признаки половозрелости пошли — усы, да какие роскошные. А чуть погодя появились цветы — ярко-желтые, как одуванчики на зеленом. Красиво! Правда, больше половины пустоцветом оказалось: это перенесенный в холода стресс даром не прошел. Я по такому случаю опрыскала их всех штуковиной с названием, кажется, «Бутон». Не знаю, что точно помогло: душ целебный или просто мои заботы, но пупырчатые все-таки начали завязываться. И вот они — первые зелененькие, с мелкими семечками, ароматные, сладковатые. Ну до чего ж вкусны! И неужели это чудо родилось благодаря мне из маленького семечка? И не в парниковых условиях, где тепло и влажно и знай себе расти, а в суровых уличных.
Ну разве можно этому не удивляться?!
Никогда не думала, живя в городе, что столько всякой живности вокруг, стоит только присмотреться. Вот юркнула под ногами ящерка, напомнив бажовскую сказку. А вон в холодке жаба прячется, надеется, что ее не видно в траве. А это что за шустрики мелкие? Лягушата. До чего же крохотные, ну прямо с наперсток.
Пока разглядывала квакушек, над моей головой лохматый шмель, как тяжелый бомбардировщик, пролетел, натужно гудя. Следом — пчела. Ох, только бы на мне не приземлилась.
Уф, пронесло!
Потом слепень промчался мимо по своим по важным делам — вжик, и нет его. А тому жучку не повезло. Он пойдет на обед трясогузкиным деткам, которые живут под крышей двора. Мама-трясогузка держит его в клювике и меня отвлекает, вроде как от гнезда уводит. Глупенькая, да не трону я твоих желторотиков. Муж и крышу-то в этом месте не стал пока крыть новым рубероидом, чтобы не беспокоить семейство. Успеется. Пусть спокойно растут.
Глянула в небо. Там парила большая, судя по размаху крыльев, хищная птица. Наверное, коршун. Мышкует.
А под стрехой дома ласточки гнездо свили. Носятся туда-сюда целый день. И так приятна их возня. Столько в этом жажды жизни. И язык не повернется назвать такую птичью возню суетой сует. Это ж не мы, человеки. Для них это сама жизнь. А мы, наивные, заблуждаемся, что есть что-то более важное и глобальное, чем эта банальнейшая каждодневная суета.
Вчера, выбрасывая овощные очистки в яму для пищевых отходов, чуть не вывалила их на… шевельнувшийся серый колючий шар. Не сразу увидела после яркого солнца в полумраке будочки над ямой, что это за чудо такое. Пригляделась. Ба, да это же ежик! На коротеньких своих ножках он неторопливо, негромко пофыркивая, отошел в угол и оттуда зырк-зырк на меня бусинками: чего, мол, мешаешь обедать? Симпатичный такой, с вытянутой мордочкой и при колючей шубке само собой, он, оказывается, приходит сюда столоваться. Да ради Бога!
Прикрыла дверку. Зачем смущать трапезничающего гостя.
Рассказала о ежике мужу. Едва приоткрыв дверь, тихонько заглянули внутрь. Гостюшка еще не ушел. Сидит бочком, косится на нас, любопытных, своим черным глазиком. И думает, наверное: «Ну что за дикий нынче народ пошел. Нашли диво! Ежей не видели, что ли?!»
А ведь и правда — диво.
Сегодня утром, обходя свои «владения», обратили внимание, что на чесночной грядке перья местами примяты, словно кто-то лежал здесь, отдыхая. Мы решили, что это собачьи «пролежни». Забегала, поди, какая-нибудь пробегавшая мимо. Или кошка соседская понежилась, лунные ванны принимая.
Отгадка — кто же это взялся полеживать на чесночной грядке — была неожиданной. Когда я увидела пересекающего наш сад… русака, если честно, я остолбенела. Может, померещилось от жары? Но нет, точно косой. Представляете?! Пусть и не в густо населенном месте, но средь бела дня… И ведь леса поблизости нет, поля одни.
Пока я терла глаза, заяц, нимало не смущаясь внимания, деловито, не торопясь, прыгскокал от одного заборчика к лазу в другом. Полный достоинства, он напоследок остановился, оглянулся на меня и разве что не произнес с недовольством: «Как же вы мне здесь надоели!»
Ну и ну!
Тут уж и мой обычно невозмутимый муж удивился, когда рассказала.
Вот так вот!