Украденный солдат

Сергей Большой
Уходил в армию я весело. Не то чтобы это было смешно. Не над чем  было
смеяться. И вовсе не из за развеселых проводов, как это обычно случалось. Проводов своих я не помню. Пить мне особенно не давали, или скорее всего я и сам не стремился, так как шаг в армейскую неизвестность дисциплинировал.
    
     То ли дело за год до этого, на проводах своего друга, когда я напился так, что в три часа ночи ползал по лестничной клетке, так как ходить уже не мог и зачем то хотел встречать рассвет. Вот те проводы я помню прекрасно во всех подробностях и красках. А своих не помню. Совсем. Первые обрывки воспоминаний относятся к моменту,когда я, как положено, в семь часов утра простился с родными и друзьями и переступил порог нашего военкомата. Слово "весело" я упомянул скорее в смысле  негативном, то есть с приключениями.
    
     Обычно в нашем военкомате будующие солдаты проводят по нескольку дней, а то и недель. Это все потому, что наш гор-военкомат является еще по совместительству и областным сборным пунктом. На нашей железнодорожной станции была особая платформа, откуда отгружались целые эшелоны призывников и на время их формирования ОСП становился временным пристанищем для вновь призванных. Но это не касается местных.  Нашего брата старались сбагрить как можно быстрее во избежание всевозможных эксцессов, могущих проистечь от чрезвычайной близости к дому. Мой, например, располагался в двухстах метрах от воинского заведения. И эксцессы нужно сказать происходили регулярно.  Но вовсе не это обстоятельство определило мою судьбу.

     Дело в том, заранее знал, куда мне предстоит отправиться. Моя мама работала товарным  диспетчером на железной  дороге и была знакома по работе со многими  воинскими чинами, в том числе и в областном сборном пункте. Вот она мне и сообщила, , что я распределен в полк химической защиты в Ногинске, который располагался всего километрах в тридцати от нашего города. Но я полагаю она не столько узнала, сколько и посодействовала, чтобы меня поближе к дому определили.Ну да как бы там ни было,  но и это  не стало решающим обстоятельством в том, где мне было уготовано судьбой проходить военную службу.
    
    Муравейник и бедлам,- иных слов для атмосферы в военкомате подобрать трудно. Пестрая толпа призывников клубилась в недрах заведения, перемещаясь из крыла в крыло организованными и не очень группами а также по одиночке. Офицеры с бессмысленными и растерянными лицами, перебирая в руках многочисленные бумаги совершали броуновское движение, внося окончательную сумятицу в этот кавардак. Время от времени они выкрикивали фамилии призывников в надежде, что их услышат. Иногда на их оклик отзывался какой нибудь юноша и исчезал вместе с начальниками, вызывая некоторую зависть остающихся.
    
    Я сидел на знакомой до боли кушетке на первом этаже. Общее строение этого учреждения было мне знакомо давно, так как я и мои одноклассники каждый год, начиная с четырнадцати лет проходили здесь медкомиссии. К тому же здание областного сборного пункта было копией моей родной школы. Даже кабинеты директора и военкома располагались в одном месте. Врачебный блок размещался на месте кабинетов труда. Столовая и спортзал располагались на своих местах, а в учебных  классах размещались казармы для призывников и сопровождающих их срочников.
   
      Вдруг в многоголосой какофонии прозвучала моя фамилия. Я вскочил, обозначая себя. Ко мне подошли три офицера, - лейтенант, капитан и  майор. Выражение их лиц было таким же растерянным, как и у многих  других представителей частей. Лейтенант явно в который уже раз лихорадочно перебирая бумаги, ворох которых держал в руках мямлил что то вроде "Ну нет их тут, товарищ майор".После минутного совещания содержания которого я не расслышал, майор подошел ко мне и сказал:

- Ты к нам в хим-полк определен, но твой аусвайс куда то подевался, так что ты переночуй здесь, а завтра мы приедем и заберем тебя.После этих слов представители доблестных химических войск исчезли, чтобы больше никогда не появляться в моей жизни.
 
     Я остался один одинешенек, размышляя о том, почему майор использовал
такое странное словечко для обозначения военного билета. Наверное служил в группе советских войск в Германии. А еще вспоминал, как еще совсем мальчишкой забирался с приятелями на опоры проходящей вдоль забора военкомата ЛЭП. И как заглядывал в освещенные, без занавесок, окна классов-кубриков, чтобы полюбопытствовать, что же такое происходит в этом загадочном мире. И вот теперь я сам находился внутри этого мира. Без документов, без понимания того, что же мне нужно сделать, чтобы устроиться на ночлег. Если с едой все было понятно, -  в столовой кормили всех без разбора, то все мои робкие попытки узнать, как прибиться на ночь к какому нибудь кубрику натыкались на аналогичное незнание.
    
      Но ни переночевать, ни даже пообедать в военкомате мне было не суждено.
Минут через двадцать, после того, как мои покупатели* из химполка ретировались, ко мне подошли два молодых офицера,- худощавый старший лейтенант и усатый и тоже не сильно упитанный по молодости прапорщик. оба они время от времени воровато озирались зачем-то по сторонам. Видимо линия поведения в данной операции не предусматривала лишних вопросов.
    
     Лейтенант держал в руках красную книжку и несколько белых листов бумаги.
Как в последствии оказалось красной книжкой был мой военный билет, или по
выражению майора из химполка - аусвайс. Лейтенант торопливо обратился
ко мне:
- Вот твои документы, все оформлено можем ехать в часть, если поторопимся, то успеем к обеду,- а мне что, к тому же если в часть можно приехать к обеду. Раз у офицера все документы оформлены значит так надо. Чего шум то поднимать. Не очень то мне хотелось отправляться в этот самый химполк, дурная о нем ходила слава. В общем я поддался волнам судьбы и отплыл на этих волнах в сопровождении двух пиратов в неизвестность.

Для меня навсегда осталось загадкой, как получилось, что будучи
распределенным в одну часть я попал в другую, причем приехали эти ребята только за мной. Я так понимаю не конкретно за мной. Эти два молодых и энергичных воина были не покупателями, как таковыми, а шакалами* очевидно с широкими полномочиями. И видимо в этот момент ничего лучшего, чем я им не попалось.  Вот и унесли они целого выпускника техникума в клювике.

Без труда преодолев КПП мы втроем отправились в дорогу. К обеду правда
успеть не удалось, так как как дорога до моего первого места службы заняла около четырех часов. Электричкой до Москвы, потом на метро до Киевского вокзала, а оттуда до станции Алабино и два километра пешком. Накормить меня правда накормили. Чем то как сейчас помню холодным и не слишком съедобным.

Выяснилось, что начать службу мне придется в отдельном учебном батальоне бригады связи командующего Московским Военным округом. Ну и слава Богу подумалось мне, хоть пол года без дедовщины прослужу.

     Дедовщины там действительно не было. Зато с первых дней я оказался вовлеченным в  вполне уставные, но бессмысленные ночные работы и занятия. Так что первая неделя службы выдалась тяжелой Причем высыпаться после них не давали. Зачем это делалось я так и не узнал. Как  то  на
утреннем разводе появились три незнакомых офицера. Низенький круглый подполковник, высокий и худощавый майор и ,в комплекте с этими "Тарапунькой и Штепселем", вполне даже нормального роста и комплекции старший лейтенант.
 
Майор выступил с короткой речью-обращением, главным лейтмотивом которой
был вопрос, имеет ли кто опыт обращения с паяльником и навыки ремонта различной радио электронной аппаратуры, телевизоров и прочих радиоприемников, умеет ли кто обращаться с паяльником и способностью отличить фазу от нуля в электросети. Я со своим четвертым разрядом слесаря монтажника этой самой  аппаратуры и четырьмя годами проведенным в радиоапаратостроительном техникуме естественно вышел вперед. Правда непосредственная специальность моя при выпуске касалась прежде всего электронно-вычислительных машин приборов и устройств, но все это было очень рядом поскольку ЭВТ строилась тогда еще в большой степени на дикретных элементах** и диод от транзистора, а тем более фазу от нуля  я отличал без труда.
      
      Всего вышедших из строя было человек двадцать. Контингент учебного
батальона состоял в основном из оглы и мухаммедов, то есть представителей южных республик, которые о паяльнике и не слыхивали. А вот все обладатели светлой кожи, кто хоть раз видел этот прибор вышли вперед. Видимо, как и я наивно надеясь на лучшую долю.

     Затем последовало собеседование с каждым отдельно. Причем проходило оно в абинете командира части, самого командира при этом не было, что говорило о
неизмеримо большем статусе гостей. И правда как впоследствии оказалось
подполковник был целый зам по вооружению бригады связи, а майор заведующий технической частью этой же бригады. Отобрали они в результате пять человек, в том числе и меня. Остальных ребят я не запомнил, так как никто кроме  меня в части не остался. Единственным, кого сохранила память был поволжский немец с фамилией Гейнц. И  только потому, что тот служил в учебке до дембеля и
мы с ним несколько раз пересекались в последствии. В конце службы он был старшиной одной из учебных рот и мы, уже деды на утренней прогулке часто видели его бегущим за своей ротой.

Погрузили нас в  ГАЗ 66. лейтенант поехал в кабине старшим, а подполковник с майором устроились в командирском уазике в простонародье называемом козлом. То обстоятельство, что я прибыл в часть не свои ходом, а в закрытом кунге привело к одному курьезу. Перед присягой я никак не мог узнать адреса части, чтобы сообщить своим родителям когда и где я буду принимать присягу. Не то, чтобы совсем не мог, но я почему то думал
что называемый мне ребятами адрес улица Матросская Тишина - это шутка. Так как с Матросской Тишиной в моем сознании были твердо связаны  одноименная тюрьма и психиатрическая клиника. Я и представить себе не мог, что у не москвичей такой  ассоциации в помине нет. Впрочем родители узнали адрес и без моего участия и благополучно присутствовали на церемонии принятия присяги.

Нас, как и всех новобранцев определили в специальное подразделение,
создаваемое каждый призыв и служащее для прохождения курса молодого бойца. Меткие армейские шутники прозвали его детсадом. Старослужащим строжайше запрещалось появляться в расположении этого подразделения. Исключением были только старшина и командиры взводов, которых набирали из самых добрых и не замешанных в неуставных взаимоотношениях представителей младшего командного состава.

    По сравнению с учебкой это была просто лафа. И даже ежедневные экскурсы в
мастерские ремонтной роты, где нас проверяли на профпригодность не портили этого впечатления, потому что это был только, что называется, туризм. Но вскоре для меня одного последовала иммиграция. Но это уже совсем другая история.

* шакалы - особый вид "покупателей" в военкомате, которые в буквальном смысле
воровали призывников.

** -дискретными элементами называют отдельные диоды, транзисторы и резисторы. В настоящее время большинство электроники собирается на интегральных схемах, где эти элементы интегрированы в единый корпус и  могут насчитывать миллионы элементов на квадратный сантиметр.