Весь наш мир – один сплошной парадокс. В детстве я так не считал. В детстве мне сначала казалось все ужасно интересным и удивительным, и я постоянно задавал вопросы:
-А что это? А почему так?
Потом, годам к пяти, мне показалось, что я познал сущность всего. Я научился сам давать ответы на те, или иные вопросы, и общая картина мироздания для меня обрела вполне понятные очертания. Как же я ошибался!
Класса, наверное, со второго, я стал приносить домой не только пятерки и четверки, но и иные, скажем так, разнообразные отметки. И. получая такую «разнообразную» оценку, я слышал сопутствующую фразу: «Не знаете, молодой человек».
Все во мне кипело и бурлило. Как это я не знаю! Да я знаю практически все! А этот материал, эту тему сегодня же прочитаю, и тоже буду знать!
Но чем дальше я учился, чем больше видел смен времен года, тем явственней понимал, что область моих незнаний увеличивается и увеличивается, уходя куда-то в бесконечность. И парадоксов становится все больше и больше, пока не пришло устойчивое чувство, что вся наша жизнь – сплошной парадокс, что начиная с того, что мы существуем на этой земле – уже само по себе, парадокс.
Скажи мне кто в детстве, что параллельные прямые пересекаются - засмеял бы. А теперь и не спорю. И что время может сокращаться – не удивляюсь. И что вселенная наша бесконечная - «Как, совсем?» «Совсем, совсем» - «Верю!»
Политики говорят о нации и народе, а думают о себе. Честным и порядочным живется тяжелее всех. А богатым и успешным стать не обманывая невозможно. Кругом одни сплошные парадоксы. Стройная картина мира пятилетнего мальчугана ушла в небытие, как и реформированная впоследствии переходная модель пятнадцатилетнего отрока.
На все это наложился распад Советского Союза, «лихие 90-е», «торгово-развлекательные нулевые», ваучеризация всей страны, дефолты, перевороты, локальные войны, рост цен ЖКХ… В общем согласен на все, не удивлюсь ничему, проголосую как надо, подпишу где изволите.
Но парадоксы, тем не менее, остались! Может просто у Всевышнего юмор такой?
Вы никогда не замечали, что бывает живет человек тихо, спокойно – не болеет, по больницам не ходит. А потом раз – к годам сорока – инфаркт, и вся недолга. И поминают люди человека, и удивляются – вроде и не пил, не курил, скандалов не закатывал. Ну надо же. И пытаются объяснить – мол он все в себя внутрь загонял, вот сердце и не выдержало. А по -моему так и объяснять ничего не надо. Ведь не все же тихие и спокойные больше сорока не живут. Живут да еще о-го-го сколько. А просто так уж у этого человека случилось, парадокс одним словом.
А бывает и все наоборот. Все-то у него болит чуть не с самого рождения, из больниц не вылезает, поглядишь – на ладан дышит, дохленький, худенький. Думаешь грешным делом – скорей бы отмучился, бедолага. А земля такого не принимает, и празднует он свои юбилеи с пятилетними промежутками до бесконечности на зависть врагам и пенсионному фонду.
Свела меня судьба лет двадцать пять назад, с парнишкой одним. Назовем его Валера. Хороший был работник, работящий. Никогда не отлынивал, не увиливал. Одна только беда с ним была – как бы это поточнее сказать, травмоопасный он был какой-то. Однако и живучий одновременно.
Бывает, стукнется обо что, зашибет какую конечность, аж взвоет от боли. И видишь, страдает человек не понарошку. А пройдет время, у него как на собаке все и заживает – до следующей травмы. И ежели на неделе ничего с ним не происходило, то в понедельник Валера на работе рассказывал об очередной своей травме, приключившейся за выходные.
Поначалу-то я переживал, сочувствовал, однако после одного случая понял, что мой Валера просто такой парадокс. Карма, видимо у него такая. И воспринимать его и надо как травмоопасного индивида. А случай приключился вот какой:
Зимой дело было. Требовалось какую-то продукцию с одного склада на другой перетащить. Склады рядышком, метров пятьдесят. А продукция – негабаритная. Попросил я в соседних службах тележку с дышлом, загрузили мы с Валерой в нее этот негабарит, и я что-то с бумагами в вагончике решать остался, а Валера. потянул эту тележку за дышло. А у дышла снизу ялда такая, загогулина значит, торчит. Ну, чтобы когда дышло на землю опускаешь, не загрязнилось, да в снегу не утопло.
И вот тянет Валера тележку спиной вперед. А на ногах сапожки кирзовые. А асфальт ледком покрыт. И сапожки у него эти подскальзываются, падает он ногами по направлению к тележке на спину, держась по инерции обоими ручками за кольцо от дышла, а ялда эта!!!..... да между ног.
А куда ей еще падать. Я это в окошко вижу, и мчусь со всех ног к Валере. А он, бедолага по земле мерзлой катается. Рот открыт на полную мощность, глаза выпучены еще сильнее, а боль, похоже такая, что он ни кричать, ни стонать не может. И так минут двадцать. Потом оклемался немного, а через пару часов как и не было ничего. Вот с тех пор я и перестал переживать за его «парадоксы».
Потом разошлись наши пути. Прошло лет пять. Стали снова вместе работать. И там его приключения продолжались в том же духе.
Ремонтируем фуру - надо было борт на полуприцепе выпрямить. Подогнали машину к стене гаража, и в месте согнутом стали лом металлический между стенкой и бортом забивать, распорку устанавливать. Долго кувалдой били, минут пятнадцать. Вроде установили.
Пока фура стоит, полез Валера под машину кабину варить. А провода по гаражу тянутся. Кто-то да зацепит. Только Валера начнет варить – нет искры, вылезет, перецепит массу, вроде есть искра, залезет опять под машину, – опять нет искры. И вот выскакивает он в очередной раз ругаясь и, не замечая лома-распорки сшибает его головой. Лом с характерным звоном улетает в другой конец гаража, Валера оседает на бетонный пол, и начинает громко хохотать. Пацаны подбегают – Что с тобой? А Валера смеется не переставая. Думали, уже ума лишился. А ему и больно и смешно, что лом забивали, забивали кувалдой. А он своим лбом его с одного раза и выбил.
Еще был случай, тоже в гараже - сменял Валера водителя. Тот, значит, приезжает утром рано, а Валера - к семи, ключи от машины взять и дальше ехать. Тот парнишка раньше приехал, и уже бутылочку засадил, отдыхает в бытовке. Ну и Валера пока шел до бытовки, умудрился подскользнуться и в автомобильную яму упасть. Тот-то на шум из бытовки выскочил, зовет его: «Валера, Валера».
А Валера лежит в яме и звука вымолвить не может. Воздух изо рта выдыхается, а вдохнуться не может- боль адская. Оказалось потом, два ребра сломал, пока летел. И одна только мысль в голове, как потом рассказывал:
-Лежу, говорит, и думаю. Ну почему я такой невезучий. Вот ведь не Толян же пьяный в яму упал, а я – трезвый.
Потом опять расстались мы лет на десять. И вот созваниваюсь с ним на днях, встречаемся – вижу, часть пальца на правой руке обрезано, хромает.
Спрашиваю, естественно, что опять?
-А палец, это ерунда, дома циркуляркой подровнял.
-А хромаешь-то чего?
-Да на днях на сучок напоролся обратной стороной коленки. Вошел, сволочь сантиметров на десять. Еле вытащил.
-Так в больницу ходил?
-Не, я температуру меряю, вроде нормальная, значит и заражения нет.
Ну, поболтали мы о делах. Спрашиваю его напоследок. А что еще за это время приключилось?
-Было, говорит одно дело. Чуть сам не сгорел и дом не сжег. Решил, я значит, дом на зиму утеплить. Дуло сильно по низам. Отодрал плинтус, и сквозь гипсокартон дырок наделал, потом в них пену пустил. А пена в баллоне еще осталась. Жалко выкидывать. Ну, я решил еще между этими дырками дырок насверлить. Начал сверлить, а у меня все и вспыхнуло. Видимо от искры из дрели. Огонь изо всех дырок полыхнул, и мне в лицо. И не знаю – то ли лицо спасать, то ли стенку водой заливать, а то и дом гляди сгорит.
Ну, дослушал я Валеру, еду домой, и думаю, ну вот ведь парадокс. Ну что с ним жизнь не вытворяла, а он живет, и жизни радуется да истории про себя собирает.