Эта история случилась давным-давно. В далеком королевстве Любви и Надежд жил некогда добрый и милый Рэй со своей молодой женой Майей и маленькой дочкой Оливией. Девочка была общей любимицей, росла озорной и веселой и все ласково называли ее Олинькой.
Дом стоял у самого цирка и девочка часто играла во дворе его с детьми артистов, с забавными собачками и учеными котами. А старый славный клоун, издали заметив Олиньку, снимал перед ней колпак, низко кланялся и паясничал: «Добрый день, мисс! Вы сегодня прекрасно выглядите. Окажите честь старому ворчуну: напишите автограф на память на этой зеркальной лысине». Он при этом приседал в реверансе и услужливо подставлял голову.
— Дядюшка Тито,— смеялась Олинька,— вы опять шутите. Лучше проведите меня на репетицию.
— Эх ты, егоза. Тебе бы все плясать. Нет, чтоб старика ув;жить, сказку мою послушать, уму-разуму поучиться. Ну да ладно, идем. Только возле клеток со зверями не останавливайся, а то такой рев поднимут, что все сторожа сбегутся.
И так, вдвоем, крадучись, прижимаясь к стенкам в широких коридорах, петляя по узким,— они добирались до танцевального зала. Оливия припадала к маленькому ветровому окошку и неотрывно смотрела на обворожительные «па» прославленных танцовщиц. Ах, как ей нравится танцевать! Мир танца казался ей волшебным и удивительным. Она представляла себя то прекрасной принцессой, то Золушкой, то юной Джульеттой, кружащейся в танце под чарующие звуки музыки.
— Дядюшка Тито, я все равно буду танцевать,— говорила она, не отрывая взгляда от излюбленного зрелища.— Вот увидите, я стану настоящей танцовщицей, только подучусь.
— Пляши, дочка.— Тут клоун становился неожиданно серьезным.— В жизни надо всегда делать то дело, которое по душе. Я, например, люблю, чтоб люди смеялись. Не плакали, а смеялись. Пусть хоть десять минут у меня на представлении они забудут свои слезы жизни и от души посмеются — я буду, дочка, счастливым человеком.
Весь день до вечера девочка на своем старом заброшенном дворе повторяла то, что увидела утром в цирке. Аккомпанементом ее замысловатому танцу звучала оставшаяся в сердце музыка оркестра да нежный голосок тоненькой флейты, на которой каждый день играл во дворе мальчишка-сосед по имени Ник;.
Нельзя сказать, чтоб они с Ник; были большими друзьями, но когда флейта мальчика молчала — Оливии почему-то было очень одиноко.
Ник;, в отличие от девочки, был малоподвижным мальчиком. Правда, в округе поговаривали, что это до поры до времени, так как Нико заколдован до восемнадцатилетнего возраста Королевой Снов — Джулией. Когда мальчик родился, он так громко закричал, что разбудил капризную королеву. Рассердившись, она недолго думала, как наказать малыша:
— Негодный мальчишка! Как ты смел разбудить меня?! Отныне и на восемнадцать лет вперед — я лишаю тебя голоса. Ты будешь молчать, как рыба.
С этими словами она взмахнула своим волшебным веером и Нико... замолчал. А успокоившаяся Джулия тут же сладко уснула. Теперь никто не будит ее. Удивительная флейта только убаюкивает.
Детство Нико не было очень веселым. Когда мальчишки звали его играть в мяч, он не мог крикнуть им «Иду!». Когда друзья пели его любимую песню, он не мог подпевать. Когда во дворе в веселом танце кружилась маленькая Оливия, он не мог сказать ей: «Я восхищен твоим танцем. Станцуй еще». Все, что мальчик любил на этом свете,— это флейта да маленькая танцующая Оливия.
В минуты отдыха, когда спала флейта, Нико рисовал, лепил, вырезал по дереву, высекал из камня фигурку танцующей девочки. Когда Оливия убегала с друзьями, уезжала с родителями, Нико видел ее живой образ в своих рисунках и поделках.
Время шло быстро. Незаметно взрослые становились старыми, юные — взрослыми, а дети — юными и прекрасными. Наша Оливия научилась танцевать так, как никто не танцевал в ее королевстве. Нико писал такую музыку, что соловьи замолкали, когда слушали ее. Теперь голову девушки обрамляли не две тоненькие косички, а пышные русые локоны. Глаза стали глубокими и задумчивыми, а сердце оставалось нежным и доверчивым, как у ребенка.
Нико превратился в прекрасного юношу. И конечно же, молодые люди полюбили друг друга.
Девушка была застенчива, чтобы признаться в любви. О ее чувстве говорил ее танец.
Юноша был заколдован и не мог сказать «люблю». О любви говорили его глаза и музыка.
Когда Оливии исполнилось 16 лет, она уже много выступала с концертами, объездила не только свое королевство, но и заморские страны.
Каждый раз Нико все труднее было расставаться с девушкой. В день ее шестнадцатилетия он сделал ей подарок. О! Не подумай, читатель, что он подарил ей жемчуга и бриллианты! Нико был бедным юношей. Ты знаешь, чем измерялось его богатство. Но он все же подарил Оливии кольцо, хоть и не золотое. Он сам из дерева вырезал его. Умело и искусно повторил в нем свою флейту. Если к кольцу прикоснуться, в сердце и памяти начинала звучать музыка, написанная Нико еще для маленькой Оливии. Эта мелодия их детства не позволяла девушке забыть Нико даже в далеких странах и долгих поездках.
Оливия никогда и нигде не снимала заветное кольцо. Надо сказать, что к этому времени было много претендентов на ее руку и сердце. Все они сулили девушке богатство,
роскошь, праздную жизнь. Но она не принимала ни одного предложения, ни одного подарка.
Как-то раз после концерта она вернулась в свою гримёрную счастливая от успеха и обессилевшая от усталости. Велела никого из посетителей не пускать, села в кресло перед зеркалом, прижала к сердцу правую руку с заветным колечком, да так и уснула.
В это время в коридорах театра разыскивал юную актрису персидский шах, который вот уже год ездил за Оливией следом по всем ее гастролям, не пропускал ни одного ее выступления, неотступно умолял ее согласиться выйти за него замуж. Девушка твердо и настойчиво говорила «нет». Сегодня Арден (так звали назойливого перса) решил во что бы то ни стало завоевать сердце девушки. Он нес ей подарок — кольцо с самым красивым и драгоценным бриллиантом в мире. Подкупив прислугу, он вошел к Оливии. Обнаружив, что девушка спит, не решился будить ее, но и уходить ни с чем он не хотел. Тихонько подойдя к Оливии, он несколько минут любовался ею, потом бережно взял за правую руку, снял с пальца «деревяшку» (так подумал он о кольце Оливии) и надел на руку другое кольцо — с бриллиантом. Камень сиял мерцающим светом, освещал комнату. Но от этого света становилось на душе только холодно и пусто. Арден на цыпочках вышел из комнаты и стал прогуливаться по коридору в ожидании, когда Оливия проснется.
Ах, бедный Нико! Его заветное колечко было небреж¬но брошено на туалетный столик. Его бедная флейта в этот день, несмотря на то, что сегодня Нико исполнялось восемнадцать лет, играла такие печальные мелодии, что могла разжалобить даже жестокое сердце.
Этот день был полон великих событий. Наконец, проспав восемнадцать лет, проснулась Королева Снов Джулия. Первое, что услышала она через окно своей спальной комнаты, была щемящая флейта Нико.
— О боги! Какая волшебная музыка. Я хочу видеть у себя во дворце этого музыканта, чтобы вознаградить его за такое сладостное пробуждение.
Нико предстал перед Джулией, поклонился ей.
— Как тебя зовут, прекрасный юноша?
Нико грустно улыбнулся и заиграл.
— Я спрашиваю, как твое имя? Я хочу вознаградить тебя за твое искусство. Почему же ты молчишь?
— Госпожа,— вмешался главный визирь Сонного Королевства.— Это и есть тот юноша, что разбудил ваше величество восемнадцать лет назад. С тех пор по вашей воле он и молчит.
— Ах, какая нелепость! Вот что в гневе может сделать даже добрейший человек, как я. К счастью, все еще мож¬но поправить. Пой, мой юноша! Ты так долго молчал, что достоин того, чтобы теперь твой голос был таким же очаровательным, как твоя музыка. Играй, пой, смейся и говори. Я так хочу!
С этими словами Джулия взмахнула волшебным веером и Нико... запел. Он пел песню своего сердца.
Конечно же, дорогой читатель, ты догадался, что эта песня была о прекрасной Оливии, о молодости, о любви.
— Скажи, мой друг,— обратилась Королева, когда Нико умолк,— кто же эта девушка, о которой ты так славно поешь, и где она?
— О, Великая Королева! Если бы я знал, где моя Оливия, я бы сейчас пешком пустился хоть на край света.
— Я помогу тебе, юноша.
И она позвала:
— Блэк! Блэк! Ко мне!
Только Королева промолвила это имя, как у ее ног застыл великолепный Королевский Пудель. Черная шерсть его блестела шелком, глаза, мудрые и спокойные, преданно смотрели на хозяйку.
— Блэк! Тебе предстоит долгий путь и большая интересная работа. Будь верным этому юноше в горе и радости, помоги ему найти невесту. А теперь — в путь, друзья! Не теряйте времени! — И она помахала вслед Нико и Блэку волшебным веером, как бы благословляя их на дорогу.
Тем временем, читатель, за тысячи миль отсюда находилась героиня нашей истории.
Она проснулась на том месте, где мы ее оставили: в кресле, перед зеркалом. Но горе нам! Она проснулась совсем другим человеком. Душа ее была холодна, как свет бриллианта, подаренного Арденом.Оливия забыла всю музыку на свете, она забыла даже свои прекрасные и любимые танцы. Единственное, что занимало ее теперь,— это богатство и праздность. Она, конечно, согласилась выйти замуж за Ардена, самого богатого человека в мире, и с радостью теперь принимала подарки, которые по случаю их бракосочетания приносили друзья и поклонники. Свадьбу решили не откладывать.
И вот Оливия, в белом подвенечном платье, застыла перед зеркалом. Ах, как она была хороша в этом наряде! Пышное, богатое убранство было под стать королевскому. Оливия, оглядывая себя, ловкими движениями пальцев поправляла непослушные завитки на висках, когда в дверь тихо постучали. Вошла прислуга и доложила, что некий бедный ста¬рик очень просит принять его со свадебным подарком.
— Ну вот еще! — сказала невеста.— Что может подарить мне бедняк, если теперь у меня и так все есть. Ну да ладно, пусть войдет. И добавила: — Просто любопытно.
Дверь открылась и в комнату вошел бедно одетый старик. За ним следовал, обнюхивая новое помещение, прекрасный Королевский Пудель.
— Что привело тебя, странник? — Первой нарушила молчание Оливия.— Торопись с ответом, через минуту-другую за мной приедет жених.
— Я пришел поздравить тебя, славная барышня. Ты сделала выбор. Будь счастлива со своим супругом. От меня прими маленький подарок. Пусть на твоем туалетном столике всегда стоит эта каменная фигурка танцующей девушки. Два раза в день, утром и вечером, ты будешь смотреть на мою работу, и жизнь моя от этого будет радостней.
С этими словами старик поставил на стол перед Оливией маленькую статуэтку.
«Безделушка»,— подумала Оливия, но все же решила взглянуть на подарок.
Она опустила свой взор на туалетный столик. Присмотрелась. Но не танцующая фигурка привлекла ее внимание, нет! Рядом со статуэткой лежало заброшенное деревянное колечко, даже памяти о котором не осталось.
— Что это? — Оливия протянула руку и коснулась пальцами колечка. Едва она сделала это, как нежная, давно забытая музыка захлестнула ее девичье сердце.
— Ой, что это со мной? — сказала Оливия и, слабея, опустилась в кресло.
Бережно, дрожащими пальцами, она сама надела кольцо на руку и оглянулась.
Что же она увидела в этот миг, мой друг?
Да, да! Ты правильно догадался. У ее ног, склонившись на колено и протягивая ей руку, стоял не пришедший сюда минуту назад старик, а Нико! Ее желанный, ее возлюбленный, ее дорогой Нико! Когда Оливия сняла с руки драгоценный перстень Ардена, память и вовсе вернулась к ней.
— Нико! Бежим отсюда скорее. Я никогда не хочу больше оказаться в этом мире холодного богатства и роскоши. Уведи меня, любимый, в родные края. Я буду танцевать на лугах и полях, босиком, по траве, под сияющими лучами нашего Солнца и под твою удивительную флейту.
— Не надо торопиться, молодые люди. Не надо терять голову. Тут надо хорошенько подумать.
Это говорил рассудительный Блэк. Он размеренно ходил по комнате взад-вперед и, наконец, принял решение.
— Во всем положитесь на меня. Оставайтесь на своих местах.
С этими словами он прикоснулся волшебной кисточкой своего хвоста к маленькой каменной статуэтке. В тот же миг она исчезла, а в углу комнаты появилась точно такая же, но повторяющая танцующую Оливию во весь рост. На правой руке статуи сияло холодным светом самое дорогое в мире кольцо с бриллиантом.
— А это,— сказал Блэк,— чтобы за нами не было погони. И слегка провел хвостом по постаменту. На постаменте появилась надпись:
«Бедное сердце Оливии в разлуке с танцем,
Родиной, любимым превратилось в камень.
Так случится с каждым, кто забудет любимое дело,
близких и свое прошлое».
— Ну вот, теперь в дорогу,— скомандовал Блэк и прикоснулся хвостом к белому платью невесты и к костюму молодого человека. В тот же миг комната опустела, с пола поднялись, взмахнув крыльями, три голубя: белый, сизый и черный — и, выпорхнув в форточку, стремительно взмыли ввысь.
Ты видел, читатель, как под крышей твоего дома, ласково воркуя, целовалась пара голубей? Ты же не спугнул их? Ведь это, уставшие от дороги, присели отдохнуть Нико и Оливия. А чуть поодаль, радуясь их счастью и охраняя их покой, сидел на фронтоне черный голубь — мудрый и верный Блэк.
Благополучно друзья закончили перелет. В самый разгар дня они приземлились в старом дворе своего дома. Нежившийся на солнце Кот Кузьма тут же вскочил, надыбил шерсть, чувствуя добычу. Но едва голуби коснулись земли, как превратились вновь в девушку, юношу и черного пуделя.
Вот было радости и веселья! На пир собрались все друзья молодых. Пришел и дядюшка Тито, и сама Королева Джулия. Был здесь и Чародей Блэк, удивлявший всех тостами и здравицами, и Кот-плутишка Кузьма, норовивший даже из тарелки Блэка стащить кусочек сухой колбаски. А сколько было музыки, песен и танцев — так и Королеве Сонного Королевства не снилось!
Хоть и было тесно, да всем хватило места. И я там был, хлеб-соль хвалил, «Горько!» кричал, молодых венчал.