Даже член импотента может войти в женщину глубже, чем мои тугие рифмы и хромой ритм в читателя. Я хочу писать лучше. Я хочу ковыряться в себе тупым ножом, выискивая под ржавым мясом смысл, как делал это Кафка. Но не могу. Не умею. Вечное клеймо среднестатистического нытика выжжено на моём анорексичном сердце.
Человек человеку - боль. Вокруг этой фразы (скорее всего подслушанной в какой-нибудь песне или книге) крутится всё моё "творчество". Ни шага влево, ни шага вправо, ни шага вверх. Только оттого, что я не знаю иной жизни.
"Любовь" и "Счастье" - две сладкие таблетки, которых мне постоянно не хватает. Ломка. И я пишу...
Иной раз сопливо. Иной - пошло и грязно.
Иногда ломка заставляет меня пасть на колени перед выдуманной героиней и со слезами на глазах целовать ее ступни. А порой, от злобы, стучащей в висок картечью, хочется нагнуть раком эту музу и жестоко выебать на глазах читателя. Большего мне не дано.
Я ползаю по земле и ищу в ворохе желтых листьев правду, когда нужно просто поднять голову и взглянуть на небо. Нет. Правды в небе еще меньше, чем в пепле. Но оно добрее.
Небо, как ****ь, голубое для всех. Дарит тепло и свет каждому. Будь ты убийцей или праведником, депутатом или нищим, холодным или еще живым - небу плевать. Оно открыто для всех.
Но мне не хочется в него смотреть. Просто я прекрасно понимаю, что не заслужил даже сухой корочки его тепла.
Душа истинного писателя и поэта мечется. Она хочет занять кресло в первых рядах в спектакле под названием "Жизнь".
Моя же душа застыла, как неизлечимо больной. Как смертник. Она варится в раскалённом котле ада, как в джакузи. Того ада, который я сам для себя изобрёл, глядя на уходящих женщин и потухшие фонари. Только в моём аду стихи - это грязь на подошве ботинок, а человек - точка на засвеченной плёнке. Только в моём аду счастье - это мираж на обоссаной солнцем земле.
Сильные не глядят на беды и идут только вперед. Слабые - винят политику и других людей. Мертвые - винят только себя.
Я мёртв. Мертвей тени на мосту Хиросимы. Мертвей крыльев, срубленных со спины Люцифера.
Ни в одной моей строке нет истины. Ни в прозе, ни в стишках. Истину находят живые. По крошке. По крупице. Они питаются ей. И становятся сильнее. Или же травятся и давятся. Всё зависит от начинки.
Я же, в свою очередь, пытался найти это пикантное блюдо, но не смог. Кругозор мой узок. Руки вечно опущены. Глаза пусты.
Вот и всё. На этом моя маленькая исповедь закончена. Много всего еще хотелось бы написать, но я воздержусь. И так дохуя сопель было размазано по клавиатуре ноутбука.
Спасибо.
Будьте счастливы.
Виталий Маршак